Евгений Миронов
Марионетка на броневике
5. Школьные годы чудесные
«В гимназию Володя поступил девяти с половиной лет, в первый класс. Готовили его к ней две зимы - сначала учитель, а потом учительница городского училища, самого близкого от нас. Учительница считалась очень хорошей преподавательницей. К ней Володя бегал на часок, редко на два в день или до уроков, с восьми до девяти часов, или в свободные для учительницы часы, обыкновенно от девяти до десяти, когда в школе происходили уроки закона божия, рукоделия или рисования.
… бывало, начнется вечер и мы, старшие, разложимся со своими работами в столовой, у большого стола, за общей лампой, как оказывается, что Володя уже выучил уроки и болтает, шалит, поддразнивает меньших и мешает нам.
А в старших классах в те годы много уроков задавали. «Володя, перестань!», «Мамочка, Володя заниматься не даёт!» Но Володе надоело сидеть смирно, и он шалит, ходит колесом. Иногда мать забирала меньших в залу, где они пели под её аккомпанемент на рояле детские песенки. … Но и тут он не всегда утихомиривался. Меньшой братишка Митя в возрасте трёх—пяти лет был очень жалостливый и никак не мог допеть без слёз «Козлика». Его старались приучить, уговаривали. Но только он наберётся мужества и старается пропеть, не моргнув глазом, все грустные места, как Володя поворачивается к нему и с особым ударением, делая страшное лицо, поёт: «Напа-али на ко-озлика серые волки...» Митя крепится изо всех сил. Но шалун не унимается и с ещё более трагическим видом, испытывая брата, поёт: «Оста-авили ба-абушке ро-ожки да но-ожки», пока малыш, не выдержав, не заливается в три ручья. Помню, что я ссорилась из-за этого с Володей, возмущаясь, что он дразнит маленького».
Как видно из вышеприведенных воспоминаний Анны, допущенных к печати коммунистической цензурой, ее брата Владимира общими усилиями смогли за полтора года подготовить к первому классу. И уже, будучи гимназистом, он в семье, проявляя агрессивность и хамство, мешал старшим и продолжал издеваться над младшими. Члены семьи многое ему попускали, продолжая видеть в нем слабоумного.
Мало известно рассказов людей, знавших Владимира по гимназии. Причем почти все воспоминания учившихся вместе с ним написаны в эмиграции.
Александр Николаевич Наумов провел с ним шесть лет в одном классе, а после переворота выехал из России, выпустил в Нью-Йорке мемуары. Вот как он описывает Владимира: «Гуляя во время перемен, Ульянов никогда не покидал книжки и, будучи близорук ходил обычно вдоль окон, весь уткнувшись в свое чтение…. По характеру своему Ульянов был ровного и скорее веселого нрава, но до чрезвычайности скрытен и в товарищеских отношениях холоден: он ни с кем не дружил, со всеми был на «вы»... Его «душа» воистину была «чужая» и как таковая... оставалась, согласно известному изречению, лишь «потемками».
Поэт Аполлон Коринфский - однокашник Владимира - подтверждает: «Не могу пройти молчанием того, что за все время общения с ним наблюдалась мною не расстававшаяся с этим нашим первым учеником довольно редкая черта. Он никогда ни с кем из нас не сближался на почве дружбы. Товарищеские начала соблюдались им неуклонно и неизменно; но не было случая, когда бы эти отношения переходили на более интимную плоскость. Он был для всех наш, но ни для кого не был «своим». Это вносило уже известный элемент холодности... Отсюда, быть может, вытекает и у пишущего эти строки некоторая бедность фактических воспоминаний о нем... Личные переживания этого (сначала мальчика, затем - юноши) оставалась для меня «закрытой книгой». Со слов А.Коринфского в школьные годы Владимир был серьезным и даже угрюмым; всегда держался особняком - обходился без участия в общих играх, проказах и прогулках; учился хорошо, почти всегда был первым учеником. Одну из черт его характера поэт, возможно и по личным взаимоотношениям, помнил четко: Владимир всегда обходился без подсказок соседу, без предоставления своих тетрадей для списывания, без помощи ученикам в объяснении трудного урока. Его не любили, но остерегались дразнить. Так он и прошел все восемь классов — одинокий, неуклюжий, серьезный, с волчьим взглядом исподлобья.
Данную методику общения описывает Анна: «Товарищей особенно близких, как у Саши и Оли, в гимназические годы у Володи не было, - к нам в семью мало кто приходил, но отношения в классе у него были хорошие».
Помню, когда я учился во втором классе, в учебнике был приведен аттестат Володи Ульянова за 1-й класс, в котором по всем предметам стояли пятерки, кроме одного. – По Закону Божьему у Владимира была тройка! Наша классная наставница Гольдина – натуральная еврейка, каких и в Тель-Авиве мало – поясняла данный факт, что Володя тогда уже был атеистом. Мы – октябрята и беспартийные – ясное дело, верили ей. Однако сейчас эта тройка говорит совсем об ином: в иудейской семье к Православному Закону Божьему относились пренебрежительно. И первое, что сделал Владимир после смерти отца: демонстративно сорвал с себя нательный крест – ведь теперь отсутствовал человек, перед кем ломал он комедию в части Православия.
Володя ходил в первый класс, когда в
1880 г
. террорист С.Н.Халтурин организовал взрыв в Зимнем дворце - лишь случайность спасла жизнь императора Александра II (17.04.1818-1.03.1881). Следует отметить, что при вступлении на престол - коронован 26.08.1856 г. в Кремле - он объявил амнистию декабристам, петрашевцам и др., списал недоимки с крестьян, а также упразднил «военные поселения». Основные усилия Александра II были направлены на проведение реформ, давно назревших в России, прежде всего — крестьянской.
Когда Владимир учился во втором классе, Александра II был убит взрывом бомбы на Екатерининском канале, брошенной террористами.
Данные обстоятельства, обсуждаемые обществом, а также в последующем гибель брата, после которой многие отвернулись от семьи Ульяновых, показали Владимиру терроризм во всей красе и способствовали его превращению из внутрисемейного террориста в международного.
Обучение в те времена длилось восемь лет, шесть дней в неделю, по четыре-пять уроков. Расписание занятий седьмого класса, когда учился Владимир, было таковым. - Из 28 часов занятий в неделю отводилось: по часу на логику, географию и Закон Божий; по 2 часа на историю, словесность; на физику с математикой 5 часов; 16 часов на языки - греческий, латинский, немецкий и французский. Более 57% времени обучения занимали языки.
Ко времени окончания гимназии в
1887 г
. у Владимира «определенные» политические убеждения отсутствовали. Ему пророчили, что он сделает служебную карьеру, пойдя по стопам отца.
Аттестат № 468 говорит о знаниях, обнаруженных Владимиром Ульяновым на выпускных экзаменах в гимназии: в Законе Божием, в Русском языке и Славяноведении, в Латинском языке, в Греческом языке, в Математике, в Истории, в Географии, в Физике и математической географии, в Немецком языке, во Французском языке – по всем этим предметам стояла отметка – 5, но по Логике оценка была – 4.
В книге о замечаниях и наказаниях учащихся часто фигурировало имя Владимир Ульянов, например, за уклонение от занятий гимнастики, за невыполнение обязанности дежурного, за не выполнение требований преподавателей, за насмешки над товарищами по учебе и за насмешки над преподавателями.
Плюс ко всему накануне выпускных экзаменов
1887 г
. из Санкт-Петербурга поступило указание о «нежелательности присуждения медали брату казненного террориста Александра Ульянова». Однако у директора гимназии помимо еврейской солидарности имелись весомые шкурные причины ослушаться приказа сверху.
Золотую медаль Владимир получил благодаря тому, что директор гимназии Федор Михайлович Керенский предоставил в Министерство подложные сведения, как о поведении Владимира, так и об его оценках на выпускных экзаменах. Ф.М.Керенский даже засвидетельствовал его благонадежность, написав приличную характеристику.
Если директор гимназии так прогибался, можно с уверенностью предположить, что уж преподавательский-то состав также излишне благосклонно относился к шалостям, проказам и пренебрежительному отношению к предметам со стороны сына директора народных училищ Симбирской губернии. Можно предположить, что преподаватели ставили сознательно завышенные оценки, и, если уж по Логике на выпускном экзамене все-таки была поставлена четверка, вывод однозначен – в логике Владимир разбирался, как свинья в апельсинах.
Федор Михайлович, именно таким образом, отблагодарил семью Ильи Николаевича за ходатайство того о повышении в должности. Вскоре Ф.М.Керенский действительно был назначен инспектором учебных заведений в Ташкенте.
Получается, что золотая медаль «За отличие в учебе» досталась вождю пролетариата по бартеру и является фальшивой. Это обстоятельство обязательным образом отложило отпечаток на мировоззрение Владимира.
[
