На дворе бурлит-кипит третье тысячелетье. Безвозвратно ушла в прошлое Страна моего детства. Та, в которой все мы ровнялись на Павла Корчагина и Любу Шевцову. Пришли другие времена, другие нравы и герои. Теперь идеалами стали Рембо и полупутана Мадонна. И отражаются эти герои автоматными очередями Беслана и Норд-оста, взрывами  в Днепропетровске и под Мелитополем. Равнение на бездуховность порождает терроризм и вседозволенность…

Недавно мне пришлось побывать в местах своего детства на Винничине. От деревни, где я впервые начинал ходить, осталась лишь захламлённая пустошь. И только с десяток огромных, одичавших яблонь, которые я в детстве  садил вместе с дедом, напоминают о когда-то весёлом и многолюдном селе:

Только сады, пусть одичавшие, ставшие чащей, остаются после нас, когда мы уходим и отходим в вечность…

Вот о Садоводе с большой буквы,  посвятившем всю свою жизнь насаждению ягодников на Украине, я и хочу рассказать. Хочу рассказать о кандидате сельскохозяйственных наук Евгении Максимовиче Галатовиче, фанатике ягодоводства, известном не только у нас, ТриРуси, но и в Польше, Венгрии, Голландии, Германии

Родился он в древнем Кременце 16.11.1936. Семья никакого отношения к агрономии садоводства не имела. Отец -  рабочий каменщик-штукатур. Мать- домохозяйка. Городишко небольшой. Как и во всех таких малых городках, хозяева имели небольшой участок возле дома. Превращали  его в воспетый Шевченко и Есениным «Садок вишнёвый возле дома». Превратили в сад часть своего участка и родители Жени. В те времена, даже в городах, каждая семья держала коровку и кабанчика. Так что с удобрениями проблем не было. Жили не богато, но и не бедно. Во всяком случае, ни картошки, ни овощей, ни фруктов, ни молока или мяса на базаре не покупали. Всё имели со своего участка. 

Отец был тружеником. Зарабатывал неплохо. Но хоть и получал намного больше своего начальника-инженера, сына хотел видеть только инженером. Увы, Женю не тянуло к железкам. У него с самого детства было совсем другое увлечение. Он был бессменным старостой школьного кружка юных натуралистов. Первые награды на школьных, городских и районных олимпиадах по химии и природоведению неизменно доставались ему. Отец всегда брал Женю в сад на весенне-осенние работы. Вначале Женя безропотно выполнял все его указания. Когда же стал старше и начитаннее, взбунтовался. Отец осенью прививал молодые яблоньки врасщеп. Женя же вычитал, что выгоднее осенних прививок в расщеп весенние и осенние прививки глазком. Заявил, что будет проводить прививки только «глазком». Отец усмехнулся в усы:  «Что же сынку. Вижу, ты уже в садоводстве разбираешься  лучше меня. Занимайся теперь садом сам…»Прошло полстолетия. А яблони и груши, привитые тогда, до сих пор родят…

Кременец старинный город. В центральной библиотеке сохранились книги ещё со старинной польской гимназии  ХУ111 века. По-польски Женя не читал, но среди тех старинных книг попадались и русские фолианты. Вот в одном из этих фолиантов Женя и прочёл о том, что Данило Галицкий платил Золотой Орде дань кольчугами, рабынями, зелёным сыром, «руським маслом» и…сушёною смородиною. Стал искать  упоминание о смородине и в более новых книгах. Нашёл, что свежую смородину из Галиции поставляли  Дворам Австрийского и Российского Императоров. Что сухую смородину и чернослив экспортировали в Великобританию. Вот тогда Женя и стал на всю жизнь фанатиком смородины и ягод. Уже в 8 классе он имел собственный рассадник, где выращивал саженцы десятка сортов чёрной, белой и красной смородины. Конечно, были там и саженцы вишен, слив, яблок, груш, но любимой  культурой Евгения оставалась смородина.

Уже в 8 классе Женя знал, что будет поступать не в  политехнический институт, которым бредил отец, а в сельскохозяйственный.. Он уже знал всех на кафедре плодоовощедства в Дублянах. Но когда приехал в 1954 году поступать, оказалось, что  этот факультет   ликвидирован. Пришлось поступать на агрономический факультет.  Учился неплохо. После окончания смог выбрать назначение не в Сибирь, а в колхоз «Украина» в местечке Угнев на Львовщине (кто учился хуже, выбирали между колхозами Сибири и Алтайского края). Работает, не покладая рук, а вечерами сидит в библиотеке, изучая литературу. Уже через год в местной газете публикует статью с рекомендациями по обработке грунтов и севооборотам. Он оспаривает существующие рекомендации высевать озимый ячмень  после окончания посева озимой пшеницы. Утверждает, что оно не успеет укорениться и вымерзнет. Рекомендует высевать  одновременно с пшеницей. Свою правоту доказывает на практике. Тогда же он первым в области применяет боронование сахарной свеклы, первый внедряет посевы донника, первый применяет гербицид «Диотекс» на посевах льна. Бригадиры прохладно встречали новации молодого выпускника. Шептались, что за такие новации можно и срок заработать. Но его неизменно поддерживал председатель колхоза Пётр Петрович Гришко. Не напрасно поддерживал. За время, когда главным агрономом колхоза был Евгений Галатович, урожайность всех культур поднялась в полтора раза…

Когда Гришко по состоянию здоровья оставил колхоз и переехал к семье в Рава Русскую, на своё место он рекомендовал Евгения. Люди поддержали и в 25 лет он стал председателем колхоза. Но долго править не пришлось. Молодого, перспективного специалиста в 1962 г. перевели в Коременецкое райсельхозуправление. С управления забрали инструктором в райком партии, затем избрали заместителем председателя райисполкома. Кабинетная работа абсолютно не устраивала Женю. Она не давала ему возможности заниматься  ягодниками. Он попросился в сельскохозяйственный техникум. В 1965 его назначили зав. производством и производственной практики Кременецкого сельхозтехникума. Конечно, при техникуме появился рассадник-ягодник...

В декабре 1969 поступает в аспирантуру института земледелия и животноводства в Оброшино, в феврале 1973 года успешно защищает кандидатскую диссертацию! При этом именно он был первым, кто защитился в Каменец-Подольском Сельхозинституте. Его диплом кандидата сельскохозяйственных наук так и имеет №1!

Вскоре после защиты Евгения Максимовича избирают заведующим отделом Института  земледелия и животноводства в Оброшино.  Работы было сверх головы, ведь это было центральное подразделение Всесоюзного института, координирующее работу и научные исследования семи западных областей Украины. Работал, не покладая рук. За работоспособность обком партии рекомендовал его директором Прикарпатской  научно-исследовательской станцией в с. Лешня Дрогобычского района. В те времена, как партия скажет, так и будет. Собрал вещи и махнул в то лешее село. Приехал, осмотрел хозяйство,  волосы стали дыбом – приближается зима. На фермах 300 свиноматок, 300 коров  маточного поголовья  и ещё 900 ВРХ. А в сусеках ни пригоршни зерна, ни щепотки сена! Пришлось то сено возить от приятеля в Радеховском районе. У друзей достал и кормосмеси. Хозяйство было на хозрасчёте. Те минусы, которые были при принятии хозяйства, за годы его руководства превратились в плюсы. Хозяйство стало прибыльным. С 1982 года стало регулярно получать переходные знамёна за самые большие в области урожаи, приросты мяса и надои. Увы,  Евгений Максимович не пришёлся ко двору местному райкому партии. Вместо того чтобы, как все, слушать  рекомендации, рапортовать «Слушаюсь», а поступать по своему, заявлял о безграмотности этих рекомендаций. Раз заявил, два заявил, а на третий раз приехали комиссии из ОБХСС, Санстанции, Пожарной службы, Комитета Профсоюзов, Госкомтруда. Просеивали всё до мельчайшей пылинки. Собирали компромат даже за тот период, когда его в Лешне и в помине не было. Все те предыдущие огрехи повесили на него. Особенно то сено и кормосмеси не по нарядам, а от друзей. После проверки Первый секретарь райкома  с трибуны объявил об огромных нарушениях, выявленных на Прикарпатской научно-исследовательской станции, о возбуждении  против её директора Галатовича уголовного дела и об исключении последнего из партии. Вот что значить, обзывать партийное руководство, пусть и районного масштаба, безграмотным!

В 1984 году Евгений Максимович вернулся ст. н. с. в Оброшино. Как сотрудник института, получил дачный участок и заложил там плодорассадник. В 1987 он уже шлёт саженцы по заказам садоводов, поступающим со всего Союза. А затем Горбачёв объявил о начале фермерского движения. Евгений Максимович одним из первых  в 1988 году взял в аренду землю и создал первый в Союзе частный промышленный рассадник ягодных культур, который в 1995 перегистрировал в акционерное общество «Евгений Галатович и К».  Уже, как глава АО, пытается добиться в институте создания научно-исследовательской лаборатории ягодоводства. Увы, это были времена развала науки. Всё сокращалось и закрывалось, о создании новой лаборатории и речи не могло быть. Что же. Евгений Максимович пробивает создание Всеукраинской ассоциации производителей продукции садоводства и виноградарства и ассоциации «Львовсад». Благодаря этому сотни фермеров Западной Украины смогли создать у себя ягодники. И опять Евгений Максимович не учёл реалии.  Поставил фермерам саженцы, плати налоги с этой поставки немедленно после отгрузки! Но у фермеров денег – кот наплакал. Обещали заплатить с прибыли, которую получат от реализации урожая. А того урожая три года ждут…

С налоговиками не шутят. Пришлось продать машину, затем дачу, квартиру...  Жил, вернее существовал, снимая угол. С отключенными за неуплату телефоном, водой и электричеством. Жил, как пещерные люди. Отдал всё, чтобы только сберечь свой плодорассадник.

Летом 2002 его разыскал директор Золочевского техникума Львовского государственного агроуниверситета и предложил создать плодорассадник   у них в Новоселище. Хоть у Евгения Максимовича  к этому времени и были аналогичные предложения из Ужгорода и Ивано-Франковска, он с радостью принял предложение земляка. Осенью он уже посадил на землях техникума 20 тысяч саженцев смородины, к весне 2003 подготовил Проект закладки ягодника и сада общей площадью 25 га. Осенью 2003 и весной 2004 посадил смородину ещё на 1 га. Осенью 2005 прогнозируется собрать с них нее менее 3 тон смородины. Ведь даёт она урожай уже с 2-го года жизни!