Военная разведка - важный элемент государственной системы любой страны. Изучение сложнейших процессов ее становления представляет значительный интерес для науки, в свете возрастающего значения этого направления деятельности государства, позволяющего корректировать внутреннюю и внешнюю политику страны.
 
Во второй половине XIX в. важным звеном в разведывательной деятельности в России являлись военные агенты (атташе) - официальные лица, содержащиеся за границей с целью информирования Военного министерства об изменениях в армии и военном управлении страны, в которой они находились. Историю деятельности русских военных агентов в Китае во второй половине ХІХ  в. справедливо можно отнести к одному из малоизученных вопросов в современной исторической науке. Среди исследований, посвященных истории военно-дипломатической службы России, нет работ, охватывающих указанный период и регион. Авторы, изучающие деятельность легальных военных агентов России в Китае, как правило, освещают десятилетие, предшествующее войне России с Японией в 1904-1905 гг. Это относиться к труду авторского коллектива во главе с Е. Примаковым [1], работам Е. В. Добычиной [2], В. Б. Каширина [3], М. Н. Алексеева [4]. Не осталась вышеназванная тема и без внимания азиатских и американских ученых [5].
 
Целью статьи является изучение процесса становления военно­дипломатической службы России в Китае в 1881-1894 гг., а также выяснение роли военных агентов в сборе разведывательной информации о военных возможностях Цинской империи.
 
В XIX в. служба разведки Российской империи сосредоточивалась, главным образом, в двух ведомствах: военном и дипломатическом [6, c. 23]. МИД имел за рубежом свою платную агентуру и тратил на нее довольно солидные суммы. Через нее он добывал секретные сведения дипломатического и политического характера. Этой разведкой руководил в центре департамент политических дел МИДа, а за рубежом - дипломатические представители - послы и консулы [7, c. 108].
 
До открытия в 1861 г. постоянных внешнеполитических представительств России на Дальнем Востоке духовная миссия в Пекине являлась единственным поставщиком информации о политической ситуации в регионе, в том числе и источником разведывательной информации о Китае для Военного министерства России. Точно охарактеризовали роль русской духовной миссии в период отсутствия в Китае представительств МИДа России слова офицера Генерального штаба (ГШ) И. Ф. Бабкова: «. духовная миссия служила рассадником людей, занимавших важные и ответственные должности наших представителей в Китае. и была образовательным учреждением для всестороннего изучения этой страны» [8, c. 127]. Получение от духовной миссии из Пекина информации разведывательного характера подтверждали и служебные документы, оказавшиеся в архиве военного ведомства, посвященные поездке через Маньчжурию в 1870 г. архимандрита Палладия [9, л. 73].
 
С момента учреждения дипломатической миссии в Пекине в 1861  г. информация о военных силах Китая стала поступать в Петербург по каналам МИДа [10, л. 8-9]. Так, уже в июле 1862 г. российский представитель в китайской столице Л. Ф. Баллюзек информировал о реформах в китайской армии и участии в них английских инструкторов [11, c. 241]. В 1864 г. в районе Пекина насчитывалось около 30 тыс. маньчжурских и китайских солдат, обученных европейскому строю. Об этом докладывал в МИД русский посланник А. Г. Влангали в июне 1865 г. [12]. Во время дипломатических кризисов количество информации резко увеличивалось. Так было в период мусульманского восстания 1864­1878 гг. в западных провинциях Китая и во время Кульджинского кризиса 1879-1881 гг.
 
Вместе с тем добытые дипломатами материалы не всегда несли конкретную информацию об организационных преобразованиях в войсках Китая, дислокации наиболее боеспособных соединений, планах относительно хода военных действий в случае возможной войны с Россией [13, л. 1]. Этот аргумент использовал руководитель Военно­Ученого комитета Главного штаба (ВУК) генерал Ф. А. Фельдман - глава русской военной разведки, отмечая в своем донесении военному министру: «Качество поступающей из МИД информации не может удовлетворить наши требования» [14, л. 6].
 
В дальнейшем события вокруг возвращения Китаю Кульджинской области в 1879-1881 гг. подтолкнули Главный штаб к созданию официальной агентуры военного ведомства в Поднебесной. Усложнение военного дела, связанное с появлением новых видов вооружений во второй половине ХІХ в., привело к эволюции военного искусства и к снижению ценности МИДовской информации. Дипломаты были недостаточно подготовлены для сбора разведывательных материалов военного характера.
 
В Европе в середине ХІХ в. Военное министерство России предпринимало попытки, минуя МИД, создать собственную систему получения информации военного характера из-за границы. После Крымской войны в европейские столицы и Константинополь были направлены шесть российских военных агентов [1, с. 151].
 
В Азии реакцией Главного штаба на недостатки в организации сбора информации военного характера, проявившиеся в 1879-1881 гг., стало открытие в Пекине официальной военной агентуры. Первым военным агентом России в Китае стал подполковник ГШ В. А. Бодиско, исполнявший служебные обязанности в 1881-1883 гг. [15, с. 178]. После него военными агентами в Китае были генштабисты Н. Я. Шнеур в 1883-1886 гг., до 1892 г. Д. В. Путята и до 1903 г. К. И. Вогак [16, с. 178].
 
Основным документом, определяющим порядок службы на должности военного агента в рассматриваемый период, была «Инструкция военным агентам и лицам их замещающим» от 18 декабря
1880  г., утвержденная военным министром [17, с. 445-448]. В ней указывались главные направления, на которые должен был обращать внимание легальный разведчик военного ведомства России.
 
Кадровый портрет военных дипломатов России в Китае на протяжении первых 14 лет их деятельности в 1881-1894 гг. мало отличался от агентов российского Военного министерства в Европе. Все агенты, занимавшие этот пост в Китае, были генштабистами, дворянами по социальному происхождению. Одним из условий назначения в Китай на должность военного агента было знание ими английского языка [14, л. 11]. До назначения военными дипломатами Н. Я. Шнеур, Д. В. Путята и К. И. Вогак исполняли обязанности младших делопроизводителей ВУКа, т. е. имели отношение непосредственно к военно-разведывательной службе. Был использован их опыт аналитической работы с материалами, поступившими от военных агентов из-за рубежа. Двое из них - В. А. Бодиско и Н. Я. Шнеур - принимали участие в русско-турецкой войне 1877— 1878 гг. Трое - Н. Я. Шнеур, Д. В. Путята и К. И. Вогак - сделали себе карьеру службой на Востоке и в дальнейшем занимали высокие посты благодаря тому, что стали военными экспертами по странам Восточной Азии. Срок пребывания агентов в Китае был разным. В. А. Бодиско и Н. Я. Шнеур исполняли должность агента Военного министерства 2 и 3 года соответственно, Д. В. Путята - 6 лет в 1886-1892 гг., К. И. Вогак - 11 лет (в 1892-1903 гг.).
 
 Для сбора разведывательной информации военного характера агенты использовали различные формы и методы. Так, В. А. Бодиско и Д. В. Путята были преимущественно сторонниками личного ознакомления с ситуацией в различных сферах военного дела Китая и совершали длительные командировки по стране. Н. Я. Шнеур и К. И. Вогак совмещали личное наблюдение с агентурной работой, вербуя европейских специалистов, служивших китайскому правительству.
 
По данным о финансировании военных агентов России восточноазиатское направление в то время не было приоритетным. Денежное содержание военного агента в Китае составляло 5 000 руб. в год, дополнительно на «негласные расходы» отпускалось от 1 500 до 3  000 руб. [18, л. 4]. Работающие в Европе военные агенты России финансировались лучше. К примеру, содержание военного агента в Вене полковника ГШ Н. В. Каульбарса составляло 8 727 руб. золотом в год [19, с. 144]. Однако, несмотря на сравнительно небольшие финансовые расходы на содержание официальной военной агентуры в Китае, эта форма разведывательной деятельности была в этот период, по мнению командования, наиболее эффективной формой сбора информации в Восточной Азии.
 
Официальные военные агенты в Китае сталкивались с трудностями по сбору информации агентурным путем в связи со спецификой страны. Н. Я. Шнеур к таковым относил хаотическое состояние военного дела в Китае, отсутствие учета войск в европейском понимании, вследствие чего, по мнению военного дипломата, даже точные сведения, добытые разведкой, были крайне приблизительны. Затрудняло агентурную работу и отсутствие центральных учреждений в военной структуре Китая.
 
Не менее важной проблемой для разведки в Китае являлось отношение местного населения к иностранцам. Организации агентурной работы мешал низкий культурный уровень тайных агентов из китайцев, не способных разобраться в военных вопросах. Эти причины вынуждали обращаться к поиску информаторов в среде европейских специалистов, нанятых на службу правительством Китая. Сбор информации усложнялся слежкой, которую организовывали китайские власти с целью помешать нелегальному сбору материала [14, л. 121-123].
 
Важной проблемой изучения вооруженных сил Китая было исследование структуры, способов комплектования и пополнения армии, которые абсолютно отличались от принятых в Европе и США. Особый интерес для агентов представляла задача определения эффективности военных реформ в Китае, проводимых в рамках политики «самоусиления», основой которой стало перевооружение китайских войск, а также обучение их европейскими инструкторами [20, с. 302]. В 80-е - начале 90-х годов ХЕХ в. решающую роль в обучении китайских подразделений стали играть немцы. Данные о качестве обучения войск Китая немецкими военными специалистами постоянно были на контроле военных агентов России [21, с. 56].
 
Важным моментом в организации разведывательной работы в Китае было взаимодействие с Морским министерством. Большие расстояния и наличие только одного военного агента в этой стране приводили к мысли об использовании для сбора информации боевых кораблей и офицеров российского флота. [22, с. 142; 23, с. 19].
 
Взаимоотношения Военного министерства с МИДом России были сложнее. Отношение дипломатов к военным отличалось определенной натянутостью. Сотрудники МИДа были уверены, что военные видели своей целью пребывания в Китае лишь быструю карьеру, создаваемую в колониальной обстановке [24, с. 66].
 
С мая 1894 г. начинается резкое обострение японо-китайской борьбы за влияние в Корее, связанное с вводом войск Китая для оказания помощи корейским властям в подавлении восстания Тонхаков [25, с. 113]. До победы японской армии над Китаем в войне 1894-­1895 гг. ВУК не ориентировал агентов на изучение вооруженных сил этой страны. Но уже в конце 80-х - начале 90-х годов ХЕХ ст. с Дальнего Востока начала поступать информация об успешных реформах в Японской империи. В связи с этим в феврале 1893 г. военный агент в Китае К. И. Вогак был официально назначен исполнять обязанности и в Японии параллельно с наблюдением за китайской армией [26, с. 152].
 
Наряду с некоторыми успехами в разведывательной деятельности военной агентуры России в Восточной Азии оставались и недостатки в ее организации. В частности, ни один из военных дипломатов при назначении на должность не владел китайским, японским или корейским языками. Отсутствовала специальная разведывательная подготовка в учебной программе академии Генштаба [27, с. 151]. Тайная агентурная работа Н. Я. Шнеура и Д. В. Путяты в Китае оказалась неэффективной [28, с. 177]. Ни В. А. Бодиско, ни Н. Я. Шнеур не смогли создать военно-статистического описания Китая, что считалось негативным показателем работы генштабиста в то время.
 
Военные агенты понимали необходимость улучшения разведки в Восточной Азии и предлагали командованию планы по модернизации разведывательной службы, форм и методов разведывательной деятельности. Так 14 мая 1885 г. управляющий ВУК генерал-майор ГШ Ф. А. Фельдман ссылался на усиление внимания Великобритании, Франции и Германии к азиатским странам, направив докладную на имя военного министра с предложениями об улучшении разведывательной службы. [29, л. 1-10]. Предлагал улучшить состояние военной разведки в Азии и полковник ГШ Д. В. Путята. Он хотел направить военных инструкторов в Китай и обращал внимание на изучение китайского, корейского и японского языков на восточном факультете Петербургского университета [30, л. 23]. Однако в период царствования Александра III сокращение ассигнований на Военное министерство не дало военным возможность реализовывать свои замыслы по реформированию ведомства [31, с. 230].
 
Подводя итог разведдеятельности военной агентуры России в Восточной Азии, следует отметить, что период с 1881 по 1894 гг. был временем становления этой формы функционирования военной разведки в регионе. Основным объектом сбора информации военными агентами был Китай. За эти годы, несмотря на существенные недостатки в организации работы, они сумели своевременно и достаточно полно собрать материал о его военных возможностях. Без сомнения, военные агенты внесли существенный вклад в изучение войск Китая. Служебные документы, поступавшие в ВУК, свидетельствовали о том, что возможности по изучению армий Японии и Китая, возникшие вследствие японо-китайской войны 1894-1895 гг., были полностью реализованы К. И. Вогаком. Наряду с разведкой военных округов и анализом прессы в ВУКе, военная агентура имела важное значение для обеспечения сбора информации Главным штабом военного ведомства и являлась весомой составляющей развединформации о вероятных противниках России в Восточной Азии.


© Сергей Анатольевич Фалько, кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры социальных и правовых дисциплин Академии внутренних войск МВД Украины, г. Харьков
Материал прислан автором порталу "Россия в красках" 20 марта 2014 года


 
 
1. Очерки истории российской внешней разведки : в 6 т. / под ред. Е. М. Примакова. - М. : Междунар. отношения, 1996-. - Т. 1 : От древнейших времен до 1917 года. - 1996. - 240 с.
 
2. Добычина Е. В. О происках Токио в Корее на рубеже XIX-XX вв. исправно докладывал в Санкт-Петербург                Генерального    штаба                           подполковник
И. И. Стрельбицкий / Е. В. Добычина // Военно-исторический журнал. - 2004. - № 3. - С. 84-90; Добычина Е. В. Разведка России о японском военном влиянии в Китае на рубеже XIX-XX веков / Е. В. Добычина // Вопросы истории. - 1999. - № 10. - С. 123-138; Добычина Е. В. Русская агентурная разведка на Дальнем Востоке в 1895-1897 годах / Е. В. Добычина // Отечественная история. - 2000. - № 4. - С. 161-169.
 
3. Каширин В. Б. «Русский Мольтке» смотрит на Восток. Дальневосточные планы Главного Штаба Российской империи во время японо-китайской войны 1894-1895 гг. / В. Б. Каширин // Русско- японская война 1904-1905 : Взгляд через столетие : междунар. ист. сб. / [под ред. О. Р. Айрапетова]. - М., 2004. - С. 150-183.
 
4. Алексеев М. Н. Военная разведка России от Рюрика до Николая ІІ / Михаил Алексеев. - М. : Русская разведка : Евразия+, 1998-. - Т. 1. - 1998. - 432 с.; Алексеев М. Н. Военная разведка в Российской империи - от Александра I до Александра II / М. Н. Алексеев. - М. : Вече, 2010. - 480 с.
 
5. Marshall А. The Russian General Staff and Asia, 1800-1917 / Alex Marshall. - L. ; N.Y. : Routledge, 2006. - 274 p.; Меннинг Б. Просчеты в оценке врага: военная разведка России накануне русско- японской войны 1904-1905 гг. / Брюс Меннинг // Петр Андреевич Зайончковский : сб. ст. и восп. к столетию историка. - М., 2008. -
С.  701-727; Haruki W. Study Your Enemy: Russian Military and Naval Attaches in Japan / Wada Haruki // The Russo-Japanese War in Global Perspective : World War Zero. - Leiden ; Boston, 2007. - Vol. II. - Р. 13­45.
 
6. Звонарев К. К. Агентурная разведка. Русская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг. : в 2 кн. / К. К. Звонарев. - М. : БДЦ- пресо, 2003-. Кн. 1. - 2004. - 304 с.
 
7. Алексеев М. Н. Военная разведка России от Рюрика до Николая ІІ / Михаил Алексеев. - М. : Русская разведка : Евразия+, 1998-. - Т. 1. - 1998. - 432 с.
 
8. Бабков И. Ф.
Воспоминания о моей службе в Западной Сибири, 1859-1875 гг. Разграничение с Западным Китаем 1869 г. / И. Ф. Бабков. - СПб. : Тип. Киршбаум, 1912. - Х, 575 с.
 
9. Российский государственный военно­исторический архив (далее - РГВИА), ф. 447, оп. 1, д.22, 115 л.
 
10.  РГВИА, ф. 447, оп. 1, д. 12, 83 л.
 
11. Хохлов А. Н. Попытки укрепления маньчжурских войск в Китае во второй половине XIX - начале XX в. / А. Н. Xохлов // Вопросы истории и историографии Китая : сб. ст. - М., 1968. - С. 203-244.
 
12. Мерк М. В. Китайская армия во второй половине XIX - начале ХХ века [Электронный ресурс] / М. В. Мерк. - Режим доступа: http://rubicon-club.narod.ru/kitay.doc. - Заглавие с экрана.
 
13. РГВИА, ф. 447, оп. 1, д. 12, 83 л.
 
14. РГВИА, ф. 447, оп. 1, д. 11, 202 л. 15. Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба / Н. П. Глиноецкий. - СПб. : Тип. Штаба войск гвардии и Петерб. воен. округа, 1882. - 385 с.
 
15.  Басханов М. К. Русские военные востоковеды до 1917 г. : библиогр. словарь / М. К. Басханов. - М. : Вост. лит., 2005. - 295 с.
 
16. Сергеев Е. Ю. Не подлежит оглашению : Военные агенты Российской империи в Европе и на Балканах, 1900-1914 / Е. Ю. Сергеев, А. А. Улунян. - М. : Реалии-Пресс, 2003. - 480 с.
 
17. РГВИА, ф. 846, оп. 4, д. 17, 37 л. 19. Асиновская М. Ю. Русская военная разведка на Балканах в конце XIX века / М. Ю. Асиновская // Вопросы истории. - 2002. - № 11. - С. 142-155.
 
20. Фань Вэнь-лань. Новая история Китая, 1840-1901 / Фань Вэнь-лань. - М. : Изд-во иностр. лит-ры, 1955-. - Т. 1. -1955. - 600 с. 21. Тихвинский С. Л. Политика «самоусиления» правящих кругов Китая (1860-1896 гг.) / С. Л. Тихвинский // Вопросы истории. - 1969. - № 4. - С. 78-99.
 
22. Укрепления в устьях реки Пейхо // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. - 1885. - Вып. 14. - С. 142-152.
 
23. Вогак К. И. Извлечения из донесений Генерального штаба полковника Вогака / Вогак // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. - 1895. - Вып. 60. - С. 1-204.
 
24. Соловьев Ю. Я. Воспоминания дипломата, 1893-1922 / Ю. Я. Соловьев. - Минск : Харвест, 2003. - 416 с.
 
25. Табохаси Киеси. Дипломатическая история японо-китайской войны (1894-1895 гг.) / Табохаси Киеси. - М.: Изд-во иност. лит., 1956. - 608 с.
 
26. Каширин В. Б. «Русский Мольтке» смотрит на Восток. Дальневосточные планы Главного Штаба Российской империи во время японо-китайской войны 1894-1895 гг. / В. Б. Каширин // Русско- японская война 1904-1905 : Взгляд через столетие : междунар. ист. сб. / под ред. О. Р. Айрапетова. - М., 2004. - С. 150-183.
 
27. Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю / А. А. Игнатьев. - М. : Воениздат, 1986. - 752 с.
 
28. Петровский Н. Ф. Туркестанские письма / Н. Ф. Петровский ; отв. ред. В. С. Мясников, сост. В. Г. Бухерт. - М. : Памятники ист. мысли, 2010. - 358 с.
 
29. Российский государственный военно-исторический архив (далее - РГВИА), ф. 846, оп. 4, д. 10, 66 л.
 
30. РГВИА, ф. 846, оп. 4, д. 34, 82 л.
 
31. Зайончковский П. А. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX-XX столетий, 1881-1903 / П. А. Зайончковский. - М. : Мысль, 1973. - 351 с.
 
 
Фалько С. А.
 
Становлення військово-дипломатичної служби Російської імперії в Китаї (1881 - 1894 рр.) Стаття присвячена комплексному дослідженню діяльності розвідувальної служби Військового міністерства Російської імперії в Китаї наприкінці ХІХ ст. Дослідження обумовлено необхідністю узагальнення історичного досвіду функціонування важливого елемента військової розвідки - військової агентури - у період зовнішньополітичної активізації Росії у Східній Азії. У дослідженні висвітлені питання, пов’язані з особливостями функціонування легальної військової агентури у специфічних умовах східноазіатської цивілізації. Визначена результативність збору матеріалів розвідувального характеру за допомогою вивчення європейської, американської та азіатської преси центральними органами служби розвідки. Ключові слова: Російська імперія, Китай, військово- розвідувальна служба, Генеральний штаб, військові агенти.
 
Фалько С. А. Становление военно-дипломатической службы Российской империи в Китае (1881 - 1894 гг.) Статья посвящена комплексному исследованию деятельности разведывательной службы Военного министерства Российской империи в Китае в конце XIX в. Исследование обусловлено необходимостью обобщения исторического опыта функционирования важного элемента военной разведки - военной агентуры - в период усиления внешнеполитической активности России в Восточной Азии. В исследовании рассматриваются вопросы, связанные с особенностями функционирования легальной военной агентуры в специфических условиях восточноазиатской цивилизации. Определена результативность сбора материалов разведывательного характера при помощи изучения европейской, американской и азиатской прессы центральными органами службы разведки.