Россия в красках
 Россия   Святая Земля   Европа   Русское Зарубежье   История России   Архивы   Журнал   О нас 
  Новости  |  Ссылки  |  Гостевая книга  |  Карта сайта  |     
Главная / Русское Зарубежье / Япония / МИР ПРАВОСЛАВИЯ / Святитель Николай Японский / Николай Японский. Штрихи к психологическому портрету. В. Н. Трухин

ПАЛОМНИКАМ И ТУРИСТАМ
НАШИ ВИДЕОПРОЕКТЫ
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 2-я
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 1-я
Святая Земля и Библия. Часть 3-я. Формирование образа Святой Земли в Библии
Святая Земля и Библия. Часть 2-я. Переводы Библии и археология
Святая Земля и Библия. Часть 1-я Предисловие
Рекомендуем
Новости сайта:
Новые материалы
Павел Густерин (Россия). Дмитрий Кантемир как союзник Петра I
Павел Густерин (Россия). Царь Петр и королева Анна
Павел Густерин (Россия). Взятие Берлина в 1760 году.
Документальный фильм «Святая Земля и Библия. Исцеления в Новом Завете» Павла и Ларисы Платоновых  принял участие в 3-й Международной конференции «Церковь и медицина: действенные ответы на вызовы времени» (30 сент. - 2 окт. 2020)
Павел Густерин (Россия). Памяти миротворца майора Бударина
Оксана Бабенко (Россия). О судьбе ИНИОН РАН
Павел Густерин (Россия). Советско-иракские отношения в контексте Версальской системы миропорядка
 
 
 
Ксения Кривошеина (Франция). Возвращение матери Марии (Скобцовой) в Крым
 
 
Ксения Лученко (Россия). Никому не нужный царь

Протоиерей Георгий Митрофанов. (Россия). «Мы жили без Христа целый век. Я хочу, чтобы это прекратилось»
 
 
 
 
Кирилл Александров (Россия). Почему белые не спасли царскую семью
 
 
Владимир Кружков (Россия). Русский посол в Вене Д.М. Голицын: дипломат-благотворитель 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). Мы подходим к мощам со страхом шаманиста
Борис Колымагин (Россия). Тепло церковного зарубежья
Нина Кривошеина (Франция). Четыре трети нашей жизни. Воспоминания
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). "Не ищите в кино правды о святых" 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). «Мы упустили созидание нашей Церкви»
Популярная рубрика

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Публикации из архивов:
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.

Мы на Fasebook

Почтовый ящик интернет-портала "Россия в красках"
Наш сайт о паломничестве на Святую Землю
Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность
 
НИКОЛАЙ ЯПОНСКИЙ. Штрихи к психологическому портрету
Из истории православной миссии

Еще с конца 19 века в трудах, посвященных Российской духовной миссии в Японии прочно утвердилось мнение, что создание Японской Церкви, по сути, – дело одного человека, и человек этот – святитель Николай. Это утверждение является бесспорным как для отечественных, так и для японских исследователей. Именно поэтому без глубокой характеристики личности апостола Японии понять историю Русской духовной миссии просто немыслимо.

Для достижения этой цели особенное внимание следует обратить на дневник святого, поскольку Николай, ведя его исключительно для себя, был в нем предельно откровенен. И именно широкое использование материалов дневника может дать возможность если не дополнить, то глубже и убедительнее обосновать те представления о деятельности и личности св. Николая, которые можно найти в историографии.

Без претензий на создание сколько-нибудь полного психологического портрета святого, мною предпринята попытка выделить важнейшие черты его характера. При этом, для достижения наибольшей достоверности, были использованы не только дневники и письма миссионера, но и воспоминания людей, знавших св. Николая лично – как японцев, так и русских.

Вера – несомненно, важнейшее качество св. Николая как создателя и руководителя миссии. Без нее апостол не может быть апостолом. Св. Николай обладал верой непоколебимой, глубокой, жертвенной. Эта твердая, как скала, вера, и обусловила цельность его натуры (в т. ч. с точки зрения смысла всей его жизни): "Мой единственный смысл жизни и радость – просвещение Японии Православием, и я верю, что сие будет, верю так же твердо, как верю в Бога"1, – писал св. Николай. Это были не пустые слова: стоит вспомнить хотя бы то, что после поставления во епископы в 1880 г. св. Николай ни разу не отлучался из Японии, оставаясь со своей паствой постоянно, даже и во время Русско-японской войны.

Веря в Бога, св. Николай верит и в Его промысел. На следующий день после того, как святитель выразил в дневнике сомнение в пользе пребывания в Японии, он поспешил написать: "Вчера написанное – одно малодушие. Нашей нетерпеливости хотелось бы, чтобы перед нашей секундой бытия сейчас же и развернулся весь план судеб Божиих. Вероятно, во всем есть смысл, что намеренно сам человек не ставит в противоречие разуму Божию. Ведь я же не для себя, не по самоволию поехал в Японию, а мне хотелось сделать какое-то добро, – так отчего же не положиться на волю Божию? ...Хозяин-то правит ладьей жизни нашей, – и, затишье ли, быстрое ли теченье – все это его дело, а наше – спокойно грести, не выпуская весла..." 2. В целом, как явствует из дневников и писем св. Николая, он и на словах и на деле придерживался следующей трезвой позиции: сделав все, от тебя возможное, в остальном следует положиться на Бога.

Другой чертой святителя, которая и определяет непреходящую ценность и его деятельности и его личности, было ярко выраженное чувство сакрального, благоговение к святыне. Так, когда св. Николай узнал, что в храме в Киото была прочитана лекция "о русской женщине" для женской школы, священнику был сделан строгий выговор. "Ну можно ли допускать такую профанацию церкви? Она исключительно для богослужений и христианской проповеди"3.

Верил св. Николай и в конечное торжество Православия в масштабе всего мира. Святитель очень сокрушался в своих дневниках из-за того, что в России почти совсем нет тяги к миссионерскому служению, в то время как в западных странах тысячи молодых и образованных людей выходят на миссионерское поприще. Но одновременно писал: "Придет время: образованные умы, ныне служащие инославию, сами же разнесут его по клочкам как ложь, а наши невежественные умы православные – разовьются и отразят весь блеск Православия, и пойдет оно волнами света по лицу Земли... Вместо католического рабства узнают люди подчинение истине, вместо протестантского своеволия возлюбят свободу"4. "Есть несокрушимая ничем уверенность в общем успехе в будущем"5.

Трудолюбие и жертвенность в служении Богу – это, бесспорно, одна из черт Николая, сделавших его святым. Вот строки из дневника: "Однако же, если спокойно рассудить, то и не очень-то я могу винить себя... Как я уехал сюда в 1860 г.? Самое благонадежное и какое-то неудержимое желание служить Церкви... – неудержимое, говорю, ибо все до единого кругом удерживали от этого шага (собственно, от монашества, ибо тогда было время самое антимонашеское) "6.

Люди, окружавшие св. Николая, поражались его трудолюбию, высокой работоспособности и полной самоотдаче. Без этих качеств ему, несомненно не удалось бы достичь столь высоких результатов. Так, он виртуозно овладел японским языком, – но для этого ему потребовалось, по его собственным словам, работать по 14 часов в сутки в течение 6 лет. 7

"Нельзя не удивляться неутомимой энергии и необыкновенным силам духа просветителя Японии, – писал Даниил Кониси, – Заведуя всеми делами миссии, он в то же время является ректором всех учебных заведений" миссии, сам преподает наиболее важные предметы, а, кроме того проповедует язычникам и управляет 130 катехизаторами. 8

Ежемесячно св. Николай получал более 150 писем от священников и катехизаторов. При этом японцы, по свидетельству архимандрита Сергия (Страгородского), всегда считали долгом сделать к письму громаднейшее и по возможности пустое вступление, и в конце непременно извиниться, что написали всего два дюйма (хотя читатель был бы скорее склонен сказать, что письмо более двух сажен). "Не угодно ли осилить 150 таких эпистолий? Преосвященный все это читает сам. Кроме того, поутру ходит преподавать в катехизаторскую школу в Коозимаци. После обеда имеет уроки в здешней катехизаторской школе. Потом перевод книг, потом постройки, потом бесконечные посетители. Нужно на все это много энергии и преданности делу, тем более что удовольствие, получаемое от этого дела (рассуждая по-человечески) не может сравниться с теми печалями и муками, какие оно доставляет. Недаром преосвященный говорит: "Бывают минуты, когда вас точно бичом по ранам начнут хлыстать, просто места себе не найдешь от нравственных мучений. Ночи по три подряд не спишь"9.

Жизнь святителя, таким образом, и на самом деле была полной самоотдачей, безусловным самопожертвованием – личной Голгофой. Как писал он сам, с присущим ему смирением, в своем дневнике: "Грехи грехами, но не ими и не для них я жил, а была у меня идея жизни – служение Вере и Господу" 10.

Железная воля была важнейшим условием его успешной деятельности. Прекрасную и образную характеристику дал св. Николаю известный востоковед Д.М. Позднеев, проживший рядом с ним, как уже сообщалось выше, несколько лет в начале 1900-х годов (т. е. уже на закате жизни апостола Японии). "Вместе с мягкостью, он был железным человеком, не знавшим никаких препятствий, практичным умом и администратором, умевшим находить выход из всякого затруднительного положения. Вместе с любезностью, в нем была способность быть ледяным, непреклонным и резким с людьми, которых он находил нужным воспитывать мерами строгости... Вместе с общительностью, в нем была большая, долгим опытом приобретенная сдержанность, и нужно было много времени и усилий, чтобы приобрести его доверие и откровенность". Дневники святителя подтверждают каждое слово в характеристике Позднеева. Голыми руками приобрести 30 тысяч верующих в чужой стране было бы невозможно; особенно сложно было бы добиться финансовой основы для создания "инфраструктуры" Церкви, – в первую очередь, системы учебных заведений. Св. Николай сумел добиться не только основания миссии, но и ее серьезного финансирования, – и это все потребовало громадных усилий: начиная от горячих молитв к Богу и заканчивая лоббированием интересов в самых разных структурах. Сумев добиться определенного содержания в 60 с лишним тысяч рублей ежегодно, святитель не остановился на этом, затрачивая колоссальные усилия на сбор частных пожертвований. По его собственным словам, он был готов безрезультатно писать в 20 мест, лишь бы в 21-м ему оказали помощь. Используя самые разные каналы, он непрестанно искал новых людей, которых можно было бы призвать к пожертвованию. И поскольку он, обладая даром слова, умел показать как неотложность нужд миссии, так и надежды, которые она подает, – то пожертвования приходили, и это позволило довести бюджет миссии до 100 тысяч рублей, – а значит, можно было взять в семинарию больше учеников, издать больше книг, набрать больше катехизаторов, – в конечном итоге, приобрести больше христиан. Но для этого, повторюсь, требовалась железная воля: поводов впасть в уныние от душевных терзаний у св. Николая было множество (что ярко демонстрирует его дневник), но никогда он не позволял себе опустить руки. Бороться же ему приходилось не только с внешними обстоятельствами, но и с самим собой (так, о первых годах в Японии он писал: "все три врага спасения, мир, плоть и дьявол восстали на меня..." 11).

Начальнику Алтайской духовной миссии архиепископу Макарию (Невскому), своему другу, в 1907 году он писал так: "что касается до "покоя", то я, читая Ваши строки об этом, сгорел от стыда только от одной мысли, что Ваше Высокопреосвященство могло подумать обо мне это. "На покой" миссионеру, когда у него хоть крошка силы еще есть служить своему делу!". 12 Не работать он не мог: за две недели до смерти угасавший святитель настоял, чтобы в госпитале ему разрешили заняться работой: и он успел закончить проверку последних черновых листов службы на Св. Троицу, окончательно приготовив тем самым ее к печати. А за три дня до смерти смог завершить и составление годового отчета по миссии...

Смирение. "Ничтожность я сущая – так и осознаю себя искреннейше, – писал святитель в дневнике, – но уже не я один, – ради моей ничтожности не может остановиться дело... Будем довольствоваться и тем скромным упованием, что из-за нашего недостоинства Господь не остановит своего дела и спасения многих"13. Другой пример: на церковном собрании в 1900 г. один из катехизаторов "заораторствовал о цели собрания, и вдруг неожиданно приплел меня – "30 лет, де..." и проч. Я должен был отвечать и сказал, что я не более чем спичка, которою зажгли свечу: спичка после этого сама гаснет, и ее бросают наземь, как ни на что не годную"14. А когда в 1911 г. российский посол в Японии посетил святителя, чтобы вручить ему орден Владимира 1-й степени с императорским рескриптом, св. Николай записал в дневнике: "Я встретил также официально: в орденах и клобуке с крестом, из почтения к высокому дару Государя Императора. Но так как искренне считаю себя не стоящим никаких наград и принимаю их не на свой счет, а на счет Миссии, то остался совершенно равнодушен"15.

Особенно потрясают предсмертные слова святого Николая, переданные нам его преемником, епископом Сергием (Тихомировым): "Вот я оглядываюсь назад на пройденный свой жизненный путь... И что же?.. Один мрак!... Все сделал Один Господь, а я... какая ничтожность! Нуль, буквально нуль... Но если праведник едва спасается, то я, грешник, где буду?" 16

Любовь, милосердие. Сначала завоевать любовью, потом нести слово – таков был принцип всех крупнейших русских миссионеров от Стефана Пермского до Николая Японского. "Болезнь учеников очень огорчала нежно любившего их архипастыря. Тут он не жалел ни трудов, ни средств. Если больной умирал, то просто беда – он плакал и никого слушать не хотел. Но, в конце концов он сам совершал погребение и провожал до кладбища...

...Особенно любил он христиан-японцев: для них он широко открывал двери. Это очень понятно: ведь они все духовные дети его. Он был очень чуток к их духовным нуждам. Он охотно давал им отеческие советы и направлял их на путь истины" (М. Кониси) 17.

При этом любовь его не ограничивалась кругами христиан, простираясь и на язычников. Так, после землетрясения 1891 г. он собирал пожертвования от христиан и проезжих русских туристов и раздавал пострадавшим.

Самообладание, терпеливость. В качестве яркого примера приведу диалог святителя с японским иереем Романом Цуда. Св. Николай попросил его собрать в воскресенье христиан своей церкви и убедить их положить некоторую сумму на содержание своего любимого катехизатора, на что о. Роман ответил, что едет в воскресенье в Йокогаму.

– Разве там есть что особенное, – нужно крестить, или что другое?

– Ничего там нет особенного.

– Так вы можете отправиться в следующее воскресенье.

"До сих пор надувавшийся на мою речь отец Роман, видимо с неудовольствием слушавший ее, как вспыхнет гневом! Точно перед ним не епископ, а церковный сторож, и точно предмет разговора – не весьма важный для церкви, а швабра.

– Я могу распоряжаться своим временем и своим церквами! В Йокохаме нет ничего особенного, но я положил ехать туда и должен ехать!

На это св. Николай ему сказал: "Ладно. В следующее воскресенье поезжайте в Йокохаму, но в дальнейшее непременно сделайте собрание христиан. Если не сделаете, будете виноваты в непослушании епископу и будете наказаны... И представьте собранию то, что я говорил, и так, как я говорил. Кроме того, я попрошу кого-либо из людей надежных говорить собранию, например Петра Исикава".18

С этим св. Николай оставил о. Романа в алтаре. Тот, однако, спохватился, и догнал его на амвоне: "Извините!"

"Извиняю", – ответил св. Николай и ушел19.

Несомненно, что такое, сдержанное и взвешенное поведение епископа, помогало и избежать лишних конфликтов в Церкви, и вразумить согрешивших.

Воздержание, умеренный аскетизм. В доме миссии святитель занимал всего лишь 2 комнаты: одна служила гостиной, другая – спальней и кабинетом одновременно (в ней еле помещались шкаф, кровать, письменный стол и 2-3 стула). Одевался он очень просто, но чисто и прилично. Единственным его щегольством было употребление крахмального воротника; и только в большие праздники он надевал шелковую рясу.20

Так же нетребователен он был и в отношении еды: утром и вечером он пил чай, а пищу принимал всего раз в день. От вина святитель не отказывался, но пил его очень редко и мало.

Ответственность, бережливость при личном нестяжании. Из дневника видно, что св. Николай берег, как мог, каждую копейку, поступавшую в миссию (притом, что сам он, как известно, был бессребреником). Так, когда ему требовалось разменять для миссии даже небольшую сумму валюты, он всегда обходил несколько банков и менял в том, где курс был наиболее выгодный. Но в начале 1880-х, ему, как видно, не всегда еще хватало твердости. В 1882 г., когда Пеликан (издавший затем в России книжку "Религиозны ли японцы?") попросил у него в долг 1000 долларов, св. Николай дал ему 500: "Не нашелся отказать, а до смерти жаль денег... едва ли когда отдаст, потому что картежник... Экономишь тут до того, что вот сегодня едва решился истратить 60 сентов на гребенку по крайней нужде своей, экономишь конечно не для денег, а для миссии, и вдруг этакую сумму в трубу ни за что ни про что! ...из-за того, что сему ближнему не повезло в карты, нескольким десяткам японцев нужно отказать в помощи по воспитанию, или по чему другому, – и Церкви изъян!" 21.

Благородство. По поводу обвинений в одной из газет, будто он употребил 20 тыс. иен на подкуп шпионов из японцев, св. Николай отметил в своем дневнике: "Так! Да я бы выгнал японца, если бы он и без всякого подкупа стал набиваться в пользу чужой для него России изменить своему собственному Отечеству!" 22 Еще более ярким примером его духовного благородства может служить беседа со священником-епископалом, в продолжение св. Николай говорил и о том, что у епископалов умалено Таинство священства. Священник в продолжение разговора стал утирать слезы, причем говорил: "Скажи мне православный священник или епископ, что я не имею благодати священства, я завтра же приду к вам и попрошу принять меня". И вот что пишет святитель: "Я удержался обратить к нему прямой зов. Если Богу угодно, благодать призовет его. Приди он завтра и скажи: примите меня в лоно вашей Церкви, конечно, я тотчас сделаю это. Но воспользоваться тем, что человек расчувствовался и тотчас накинуть на него сеть – как-то уж слишком по-католически, – претит душе"23.

Патриотизм. "Личность каждого коренится в своей народности, как растение в почве, – писал св. Николай после окончания Русско-японской войны, – разметайте почву или иссушите, обесплодьте ее, – растение завянет. Так я вяну духом от посрамления моей родины поражением ее на суше и море, и внутренними неурядицами... Целый день такая тоска, такое уныние, что не смотрел бы на свет Божий, всякое дело из рук валится!" 24.

Итак, святитель понимал, что патриотизм – естественное для человека (и оправданное в Евангелии) чувство, и поэтому не только допускал его у японцев, но и поощрял его. Когда к нему пришел директор семинарии сообщить, что во всех японских школах следующие два дня не учатся, а празднуют победу над Россией и заключение мира, и значит, в миссийских школах следует сделать то же самое, св. Николай записал в своем дневнике: "Несомненно! Пусть себе и наши учащиеся празднуют и радуются не меньше других, имеют на то полное право, как патриоты"25.

Из дневников видно, что патриотизм святителя просыпался отнюдь не только во время таких потрясений, как Русско-японская война и революция. Так, в 1886 г. он писал: "Мучительные сомнения – не загублена ли даром жизнь и, вдобавок, множество русских денег? Станет ли Православие в Японии? ...Итак – жизнь загублена! Множество русских кровных денег брошено в огонь! Какое мучение может быть горше этой мысли!" 26. Это далеко не единственная запись такого рода. Сомнения в успехе деятельности миссии изливались на страницы дневника неоднократно. И очень характерно, что св. Николая в такие моменты мучило в большей степени не то, что даром "загублена" его жизнь, а то, что "я всю жизнь свою граблю Россию, бедную Россию, столь нуждающуюся в воспитательных средствах"27.

Патриотизм св. Николая не имел ничего общего со слепым преклонением перед всем русским. Напротив, именно когда подлинно патриотические чувства св. Николая уязвлялись особенно тяжело, он наиболее критично отзывался о своей Родине: "Платится Россия за свое невежество и свою гордость – считала японцев необразованным и слабым народом, не приготовилась, как должно, к войне..." Вину за поражение в войне с Японией и революционные потрясения святитель возлагал прежде всего на само русское общество: "Наказывает Бог Россию, то есть отступил от нее, потому что она отступила от Него... Гнилой труп она по нравственности, в грязного скота почти вся превратилась, не только над патриотизмом, но над всяким напоминанием о нем издевается. Мерзкая, проклятая, оскотинившаяся интеллигенция в ад тянет и простой, грубый и невежественный народ... Душа стонет, сердце разорваться готово"28.

Эмоциональность, темпераментность св. Николая скользит во многих местах его дневника, в т. ч. приведенных выше. Эти свои качества он сам прекрасно осознавал и порой даже иронизировал над ними: "Больно уж хитро закончено начало 1872 года. Эк ведь экзальтация! Она и в гроб со мной пойдет. Чувствую, что и перед самим собой выражаюсь дико, пиша дневник, а как избежишь фразы, привитой с детства вроде оспы?"29. Однако стоит отметить, что такая эмоциональная подвижность (проявлявшаяся иной раз и в раздражении) компенсировалась в нем завидным самообладанием и на людях проявлялась не так часто (во всяком случае, несравнимо реже, чем в дневнике). Святитель старался никогда не делать замечания людям, находясь в состоянии раздражения.

Чувство юмора было еще одной чертой святителя, привлекавшей к нему людей. М. Кониси, учившийся в Токийской семинарии, вспоминал, что, посещая собрания юных семинаристов, св. Николай и сам нередко говорил что-нибудь забавное и смешное. "Ученики неудержимо смеялись от его рассказа, а он сам был доволен этим"30.

Шутливость не покидала святителя до последних дней жизни. Испытывая сильнейшие предсмертные страдания, он пытался порой обратить все в шутку: "Вот, – говорил, – смотрите, не забудьте написать в некрологе, что он-де страдал".

В общем, св. Николай Японский был живым человеком, разносторонним, не всегда идеальным, но умевшим бороться и побеждать те немногие слабости, которые в нем были. Хотелось бы надеяться, что и современных православных миссионеров будет вдохновлять его опыт – опыт борьбы не только с внешними обстоятельствами, но и с самим собой.

 
ТРУХИН В.Н., аспирант МГУ
Миссионерское обозрение № 2, 2005
 
Ссылки

1 Николай-До... с. 95. Запись 29 декабря 1888.

2 Николай-До... с. 89. Запись 18 ноября 1886.

3 Дневники... с. 300. Запись 7 сентября 1903.

4Николай-До... с. 90. Запись 30 декабря 1887.

5 Николай-До... с. 77. Запись 1 января 1882.

6 Николай-До... с. 101-102. Запись 30 марта 1889.

7 Миссионер, 1874, №26, с. 211-213 (Письмо св. Николая к О.П. Тюляеву).

8 Прибавления к церковным ведомостям, 1893, №3, с. 112.

9 Архимандрит Сергий (Страгородский). По Японии. Письма японского миссионера. Арзамас, 1897. С. 112.

10 Николай-До... С. 68. Запись 1 января 1872.

11 Русский архив, 1912, №3, с. 402.

12 "Я здесь совершенно один русский"... с. 66.

13 Николай-До... с. 77-78. Запись 1 января 1882.

14 Николай-До... с. 167. Запись 13 апреля 1900.

15 Николай-До... с. 199. Запись 4 января 1911.

16Памяти Высокопреосвященного Николая, архиепископа Японского // Православный благовестник, 1912, №10, с. 433.

17 Странник, 1912, №3, с. 389-390.

18 Странник, 1912, №3, с. 390.

19 Дневники... с. 523-524. Запись 1 октября 1904.

20 Странник, 1912, №3, с. 391.

21 Дневники... с. 208. Запись 18 января 1882.

22 Николай-До... с. 179. Запись 11 октября 1903.

23 Николай-До... с. 161. Запись 23 декабря 1899.

24 Дневники... с. 666. Запись 8 октября 1905.

25 Дневники... с. 667. Запись 9 октября 1905.

26 Николай-До... с. 88-89. Запись 17 ноября 1886.

27 Николай-До... с. 101. Запись 23 марта 1889.

28 Николай-До... с. 187. Запись 3 июля 1905.

29 Николай-До... с. 68. Запись 20 декабря 1876.

З0 Странник, 1912, №3, с. 389.
 
 
 

[версия для печати]
 
  © 2004 – 2015 Educational Orthodox Society «Russia in colors» in Jerusalem
Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: ricolor1@gmail.com