История православной миссии

Святитель Николай Японский – это, несомненно, крупнейший миссионер 19-20 вв. Этот человек показал выдающийся пример миссионерской и катехизаторской деятельности в среде, индифферентной, а нередко и открыто враждебной к христианству в целом и к православию в особенности – в Японии 1860-1910-х гг.

Не будем пересказывать здесь его биографию, но напомним, что трудами святителя были обращены в православие около 40 тысяч японцев (для примера скажем, что Корейской миссией, существовавшей приблизительно в то же время, было обращено менее тысячи человек). Миссионер-гигант, – так называли архиепископа Николая инославные миссионеры, трудившиеся в Японии одновременно с ним. Неслучайно святой был прославлен в равноапостольном лике: ведь он, придя на совершенно пустую ниву, оставил после себя национальную Церковь, обладавшую таким запасом прочности, который позволил ей пережить и многолетний отрыв от Матери-Церкви, и антихристианскую политику японских властей 1930-40-х гг., и антирусскую политику периода американской оккупации.

Несомненно, что изучение опыта миссионеров такого масштаба имеет для Церкви первостепенное значение. Но в случае со святым Николаем мы располагаем и совершенно уникальной источниковой базой, позволяющей провести глубокое и комплексное исследование. Это не только десятки рапортов и сотни писем святого, но, что особенно важно, его подробнейшие дневники (частично уже расшифрованные и изданные).

Нехватка (а вернее, почти полное отсутствие) достойных миссионеров была одной из самых острых проблем, с которой сталкивался свт. Николай. Красной нитью проходит через весь дневник мечта святителя о настоящих православных миссионерах в Японии. "И вот жду, жду я себе другого товарища. Не ждет с таким нетерпением влюбленный жених свидания с невестой, как я жду его!" (1872 год). "Что за отвратительное дело! …что лучше, возвышенней… служения миссионерского! И… в 20 лет кого из сотрудников приобрел? Или флюгера, или полусумасшедшие, или совсем рехнувшиеся! Я почти в отчаянии! Едва ли выйдет что из Японской Миссии!" (1881 год). "Господи, когда же воспрянет Россия к делу православия? Когда же явятся православные миссионеры? Или Россия и вечно будет производить все таких же самодуров и нравственных недорослей, какими полна доселе и каких высылала сюда немало? – вечно, пока так и не погибнет в своем нравственном и религиозном ничтожестве к страшному своему осуждению на Суде Божьем за то, что зарыла талант?" (1896 год) ¹.

Господь утешил святителя, послав ему достойного преемника – епископа Сергия (Тихомирова). Что произошло, впрочем, лишь в 1908 году. Но, несмотря на то, что в течение 40 лет свт. Николай был нередко единственным миссионером-иностранцем в миссии, Церковь в Японии продолжала расти и крепнуть.

На чем же был основан этот рост?

Прежде всего необходимо отметить, что благодаря свт. Николаю Японская Церковь с самого зарождения имела национальные черты. Она не несла в Японию русификации и национальной нивелировки. Переводу Священного Писания и богослужения свт. Николай придавал огромное значение и тратил на это значительную часть своего бесценного времени. Миссия издавала множество книг на японском языке: например, в 1909 году было издано 25 книг, 20 из которых являлись сочинениями японских православных авторов. В православных храмах, по японскому обычаю, ходили босиком, проповеди слушали сидя на полу и т. п. Однако не было здесь и японизации христианства, т. е. примеси языческих и буддийских верований. В то же время архиепископ никогда не оскорблял религиозных чувств японцев, никогда не порицал последователей буддизма, и потому даже среди буддистского духовенства у него было немало друзей².

Подлинно национальный характер Японской Церкви позволил ей достойно перенести такое тяжелейшее испытание, как Русско-японскую войну. Святитель Николай по просьбе своей паствы остался в Японии. Им было составлено "Окружное письмо", в котором он писал: "Итак, братия и сестры, исполните все, что требует от вас в этих обстоятельствах долг верноподданных. Молитесь Богу, чтоб Он даровал победы вашему Императорскому войску… кому придется идти в сражения, не щадя своей жизни сражайтесь, не из ненависти к врагу, а из любви к вашим соотичам, помня слова Спасителя: "Нет больше той любви, если кто положит душу свою за друзей своих" (Ин. 15, 3). Словом, делайте все, что требует от вас любовь к отечеству… Но, кроме земного отечества, у нас есть еще Отечество небесное. К нему принадлежат люди без различия народностей… Это Отечество наше есть Церковь, которой мы одинаково члены, и по которой дети Отца небесного, действительно, составляют одну семью. Поэтому-то я и не разлучаюсь с вами, братья и сестры, и остаюсь в вашей семье, как в своей семье. И будем исполнять вместе наш долг относительно нашего небесного отечества, какой кому надлежит.

Я буду, как всегда, молиться за Церковь, заниматься церковными делами, переводить богослужение; вы, священники, пасите порученное вам от Бога словесное ваше стадо; вы, проповедники, ревностно проповедуйте Евангелие… Все же вместе будем горячо молиться, чтобы Господь поскорее восстановил нарушенный мир. Да поможет нам во всем этом Господь!" ³.

Однако, на время войны святитель был вынужден прекратить свое участие в общественных богослужениях, поскольку молиться о победе Японии он, конечно, не мог. Горько переживая за свое Отечество, свт. Николай все же не позволил национальным чувствам возобладать над религиозными, что и позволило ему вывести Церковь из тяжелого испытания совершенно невредимой (даже в это время ежегодно совершалось около 600 крещений). Отметим, что японцы создали даже "Православное товарищество духовного утешения военнопленных". Японские священники, знавшие русский язык, оставили свои приходы и направились в лагеря военнопленных: служить, исповедовать, причащать. А на Пасху 1905 года ни один из 72 тысяч русских военнопленных в Японии не остался без подарка. Столь активное попечение японских христиан о русских военнопленных привело к тому, что деятельность святителя во время войны была высоко оценена не только в Японии, но и в России.

Греческий исследователь Иаков Стамулис отмечает два принципиальных момента, обеспечивших успех миссии. Первый заключается в активном привлечении к делу миссии местных жителей, второй – в методе, заставляющем тех, кто сам еще не окончил курс обучения, обучать других⁴. Таким образом, успех в работе обеспечивался в том числе и энтузиазмом неофитов, которые, не успев еще освоить многого, охотно и неустанно делились с другими уже полученными знаниями. Евангелизация Японии с самого начала стала делом самих японцев.

Архимандрит Сергий (Страгородский, будущий патриарх), несколько лет проведший в Японии в качестве сотрудника свт. Николая, писал: "Чуждая всяческих политических и культурных задач, наша миссия поставила себе целью проповедовать Японии Христа и Его учение в чистом виде… Оттого и благодать Божия… не покидает нашей миссии. Эта последняя сильна не материально и не количеством своих деятелей…а прямо благодатью Христовою и только ею одною. Что такое силы миссии? Нуль в сравнении с протестантскими и католическими. Против целых армий их миссионеров-европейцев у нас действуют исключительно японцы, новообращенные, лишь поверхностно образованные. Правда, во главе всего стоит преосв. Николай, воспитывающий проповедников, но ведь он совсем один. Здесь побеждают не люди, а благодать и истина… Епископ приводил мне много случаев из своей практики… где положительно видна эта независимость миссионерского дела от соображений и расчетов человеческих. Самые красноречивые, отделанные проповеди бывают подчас медью звенящею; а иногда совершенно небрежная, нелогическая, вообще неудачная проповедь (во время которой, говорил Владыка, и на слушателей смотреть-то стыдно) имеет удивительный успех. По большей части, и бывает так, что успех получается, где не было никакой надежды, а где все рассчитано чуть не с математической точностью, ничего не выходит. Так все и говорит, что есть Хозяин этого дела, Который Сам и направляет его, как угодно Ему.

Поэтому, и самые приемы нашей миссии носят на себе особый, чисто апостольский отпечаток⁵. Католики и протестанты обычно сами наперед определяют, где будут сами проповедовать… В избранном городе устраивается миссионерский стан, поселяются миссионеры-европейцы. Заводится школа, больница. На все улицы посылаются катехизаторы-японцы; в народ разбрасываются брошюры религиозного содержания. Одним словом, пускаются в ход все доступные средства… Наметивши пункт, они насильно навязываются городу, не отступая ни перед чем.

Между тем в нашей миссии прием этот признается неправильным. Наши церкви, теперь разбросанные по всей Японии, зародились и развились сами собою, независимо от планов и соображений миссии. Несколько христиан приходят в город на заработки, для торговли. У них завязывается знакомство… Начинают собираться вместе по праздникам для молитвы и взаимного назидания в Слове Божием, – вот церковь и открыта. Некоторые из язычников спрашивают их о вере, начинаются разговоры, споры, некоторые склоняются к вере. Христиане пишут общее письмо епископу или чаще на собор… с просьбой прислать им катехизатора.

…Конечно, посылаются иногда катехизаторы и просто попробовать, нельзя ли основать церкви в том или другом городе. Но миссия никогда не пыталась поставить свою волю на место воли Божией, никогда не упорствовала проповедовать, когда убеждалась, что проповедь в данном месте бесполезна, что воли Божией пока нет"⁶.

Особое внимание свт. Николай уделял развитию образования. Им были созданы семинария, катехизаторская, причетническая, женская и несколько детских школ. Лучшие выпускники семинарии посылались в Россию для продолжения образования в духовных академиях (всего такое образование получили 18 японцев).

Одним из первых начинаний было учреждение миссийской библиотеки – не только богословской, но и широко научной. В "Положении для Русской Духовной Миссии в Японии" свт. Николай писал: "Миссионеры, кроме своих занятий, обязаны уделять часы для поддержания и расширения своего образования… Чтение книг и трактатов богословского содержания необходимо для преуспеяния и разумения православного вероучения и для того, чтобы быть всегда готовым на разрешение вопросов, возражений и недоумений. Чтение научное также необходимо в стране, где на миссионеров будут смотреть не только как на представителей религии, но и как на представителей европейского образования"⁷.

Немалое внимание уделял свт. Николай и женскому миссионерству. “Вера Христова только тогда прочно оснуется в стране, – писал он, – когда сделается основою семейной жизни; внести же ее в семейство может по преимуществу женщина… Но для того, чтобы японские женщины сделались усердными и благочестивыми, им нужно видеть настоящих христианок, и учиться из живого примера жизни и из устных бесед обязанностям истинных христианок. Кроме того, диаконисы совершенно необходимы… для введения женского христианского образования”⁸.

Очень большое значение апостол Японии придавал посещению церквей. На поездки по стране у него ежегодно уходило до двух месяцев. Его посещения были настоящим праздником. Повествуя о том, как проходили эти поездки, архимандрит Сергий отмечал, что обычно свт. Николай оставался в каждой церкви день-два, но иногда и больше. Он знакомился с жизнью общины, посещал дома христиан, говорил поучения. "А кончился день, христиане разошлись по домам, священник с катехизатором тоже улеглись отдыхать; а епископ раскрывает свою записную книжку, записывает все подробно, что видел, что кому сказал, как распорядился, чтобы потом все это помнить и в Токио. Кончил с записью, нужно прочитать присланные из Токио или откуда-нибудь еще экстренные письма и сообщения, а прочитав, написать ответ. И так до глубокой-глубокой ночи сидит он со своей работой и с сердечной думой-кручиной о своей младенчествующей пастве. А завтра чуть свет нужно подниматься, идти по домам христиан… Много для этого нужно сил, а главное – веры и любви.

Много после, преосв. Николай в письме старался выяснить мне тайну церковного управления…

Преосв. Николай в этом письме ставит вопрос, что значит иметь способность к руководительству, к управлению церковью. "Сердце тут нужно, – способность проникнуться нуждами ближнего или ближних, почувствовать скорби и радости ближних точно свои, – и в то же время хладнокровное размышление, как устранить скорби и упрочить радости, – и решимость поступить в указываемом сердцем и умом направлении, и твердость и авторитетность сделать поступок правилом для других, и пр., и пр., смотря по обстоятельствам. Я, когда посещаю церковь, как бы мала она не была, на то время делаюсь всецело членом ее, так что для меня в то время других церквей, да и всего мира, как будто не существует (если приходят письма из других церквей, мне и в голову не приходит прочитать их среди дел той церкви, а читаю ночью освободившись от всех других дел). Естественно, что все состояние той церкви, со всеми местными нуждами, скорбями и радостями, до малейших частностей, все целиком вольется в мою душу, – и трудно ли затем обсудить, посоветовать, убедить, настоять и под.? Все это так просто, все само собою льется с языка, с сердца. Только нужно иметь благоразумие, не обращать все в брызги, исчезающие бесследно; систематичность и постоянство нужны, нужно не забывать, где и кому сказано, что постановлено, и наблюсти, чтобы было исполнено. Для этого я веду по церквям записи, и притом разные: о церквях, о катехизаторах, о молитвенных домах, о сказанных проповедях и наставлениях, аккуратно записывая все в четыре тетрадки в каждой церкви"⁹.

Эти слова свт. Николая ясно дают понять, что мало понять общие принципы миссионерской деятельности (и следовать им), – еще важнее личные качества, которыми обладает миссионер.

Каким же был свт. Николай?

Еще А. Казим-Бек¹⁰ обратил внимание, что уже к времени пострижения свт. Николай был не по летам закаленным, выносливым и волевым человеком, давно решившим посвятить свою жизнь служению Церкви. Он родился в семье бедного сельского диакона, и для поступления в семинарию ему пришлось пройти 150 верст пешком, т. к. денег на подводу не было. Да и после поступления он годами терпел лишения и голод (пока не был за казенный счет принят в духовную академию).

Чрезвычайно важным оказался для свт. Николая опыт, перенятый от других видных русских миссионеров. Так, со свт. Иннокентием (апостолом Аляски и Сибири) он впервые столкнулся еще в 1860 г., на пути в Японию. Именно по совету святителя Иннокентия свт. Николай принялся прежде всего за тщательное изучение японского языка и культуры.

На это у него ушло семь лет. И если апостол Павел, произнося речь в ареопаге, ссылался на эллинского поэта, то святитель Николай готовил себя для проповеди на японских шхунах и в японском обществе, в японской столице и в северной рыбацкой деревне. "Он должен был усвоить и приемы японского красноречия, и саму манеру японского мышления. Поэтому от книг он отрывается, чтобы идти в "говорильни", обедает в дешевых столовых, заходит в кумирни. Он должен был узнать, чем живет умственно и физически этот народ и как он молится в городе и в деревне".

Поэтому, "если апостол Павел для эллинов становился эллином, то святитель Николай для японцев стал японцем"¹¹. Его многолетняя упорная работа послужила причиной того, что японская периодическая печать неоднократно писала о нем, как о человеке, знавшем Японию и ее культуру лучше, чем сами японцы. Святитель в совершенстве овладел японским языком; его речь, яркая и образная, отличалась силой и выразительностью, благодаря чему его проповеди стали знаменитыми во всей Японии.

Воля и решимость святителя (доходящая до жесткости, когда речь шла об интересах Церкви), сочеталась в нем с мягкостью, сердечностью и тактом. Эмоциональная подвижность и некоторая вспыльчивость свт. Николая компенсировалась в нем завидным самообладанием. Но, вероятно, самым редким его качеством, свойством подлинно боговдохновенным, была отличавшая его духовная просветленность, которую сознательно или бессознательно испытывали все соприкасавшиеся с ним.

В целом (как это видно и из приведенных выше слов архимандрита Сергия), горячее сердце и холодный разум святителя служили единой цели.

Однако, существует еще одно важнейшее качество миссионера, о котором не писал еще ни один исследователь жизни свт. Николая, – но которое последний ставил на первое место. Вот что писал он в своем дневнике: "Какие качества д[олжны] б[ыть] настоящего миссионера? Да прежде всего смирение. Приедет он смиренным незаметным, молчаливым. "Что и как здесь? Научите, пожалуйста", – да в год, много в два овладеет языком, завоюет симпатии всех христиан, войдет в течение всех дел по Миссии, все узнает внутри и вне; при всем этом, ни на волос не будет в нем заметно усилие проявиться, дать себя заметить. Он будет, напротив, везде устраняться, стушевываться. "Я, мол, только учусь"; но сила будет говорить сама за себя, и будет возбуждать к себе доверие и симпатии. Мало-помалу он скажет: "Позвольте мне заведовать тем-то (напр. изданием газеты, преподаванием такого-то предмета, таким-то проповедническим пунктом)". "Сделайте одолжение". Заведуемое идет гораздо лучше, чем прежде; все видят это и ценят; быть может у кое-кого и зависть возбуждается, и недоброжелательство шевелится, и змея противодействия и вражды родится, но обстоятельства говорят сами за себя, – их не изменить, ни вырубить нельзя (как теперь, напр., нельзя уничтожить явления, что о. Павел действительно превосходный священник и проповедник, а как бы многим хотелось затереть это!); миссионер молчит, – себе ничего не приписывает, простодушно не замечает, если есть недоброжелательство; а дела открывается все больше и больше. Кому же? Да ему, – он охотник делать; и понемногу дела стягиваются в его руки, п. ч. другие руки и рады выпустить все, там только язык силен болтать. И глядь миссионер, сам по скромности не замечая того, оказывается центром, около которого вращается все, сила из него истекает и вращает все и придает жизнь и быстрое движение всему. Много бы можно пофантазировать, да где он? Будет ли когда?… А сам ты отчего не такой? Куда нам!” ¹²

Увы, найти человека, обладающего такими качествами, было крайне тяжело. "В двукратные мои личные поиски желающих сюда во всех академиях я находил немало; но, по выслушании, или прямо отказывал, или доводил до отказывания. Иной спрашивает: "какие выгоды службы?" Такому прямо: "вы не годитесь". Иной: "какое жалованье?" Почти прямо то же. Иной: "интересно посмотреть страну", – вы не нужны и т. п. Ни одного не встретил, который бы, выслушавши, глубоко задумался, потом молвил: "желаю послужить славе Божией и спасению братий, не знающих еще пути спасения". А вот такого именно нужно. И такой прежде всего должен быть смиренным рабом Божиим, с свежею душой, отличными умственными способностями, крепкою волею, чистым сердцем, но не замечающим ничего этого у себя, а считающим себя неключимым рабом Божиим", – писал святитель¹³.

Итак, пример святителя Николая показывает, каким может и должен быть настоящий миссионер. Образованность, обучаемость и дар речи миссионера должны дополняться в нем приветливостью, мягкостью и, – что особенно важно, – смирением.

² Не занималась миссия и "уловлением душ", которое было обычным для католиков и протестантов. Как отмечал о. Сергий (Страгородский), "первая их цель, особенно у католиков, отбить несколько христиан у чужой миссии, а потом уже приняться и за язычников. Отсюда споры, распри, отсюда ругательное направление их проповеди. У нас этого нет. Приходят к нам из инославия, мы принимаем, но проповедь нашей миссии всегда направляется на язычников. Если кто-нибудь из этих последних спросит нашего проповедника об инославии, ему советуют пойти к инославному проповеднику и узнать от него, а потом сравнить".

³ Православный благовестник, 1905, т. 1, №8, с. 289-290.

4 Иаков Стамулис. Восточно-православное богословие миссии сегодня. Гл. 5. Взгляд в прошлое: восточно-азиатские миссии. // Православная миссия сегодня. СПб., Апостольский город, 1999. Цит. по www.synergia.itn.ru/kerigma/katehiz/mission/teol-mis/mis06.htm.

⁵ Который заключался в т. ч. в том, что избрание священнослужителей производилось всегда соборно.

⁶ Архимандрит Сергий (Страгородский). На Дальнем Востоке. Письма японского миссионера. Арзамас, 1897. с. 119-121.

⁷ Цит. по: Архиепископ Антоний (Мельников). Святой равноапостольный архиепископ Японский Николай // Богословские труды, сб. 14. М., издание Московской патриархии, 1975. с. 5-61.

⁸ Архимандрит Николай. Воззвание Японской духовной миссии к Русской Церкви. // Миссионер, 1876, №21, с. 169.

⁹ Архимандрит Сергий (Страгородский). На Дальнем Востоке… с. 177-178.

¹⁰ А. Казим-Бек. Апостол Японии архиепископ Николай (Касаткин) // ЖМП, 1960, №7, с. 43-58.

¹¹ Архиепископ Антоний (Мельников). Ук. соч., с. 14.

¹² Дневники св. Николая Японского. Токио, издательство Хоккайдского университета, 1994. с. 210-211 (запись от 23 января (4 февраля) 1882 г).

¹³ Православный благовестник, 1908, №7, с. 331-333. Настоятельная нужда в сотрудниках для Японской миссии.