Естественно, что судьба моряков "Вакамия-мару" и прежде всего обрусевшего японца Петра Киселева привлекает пристальное внимание исследователей российско-японских отношений. В 1996 году публицист Микио Осима выпустил книгу о Петре Киселеве "Японец, пришедший из России". В основу книги был положен рукописный документ "Канкай ибун" ("Удивительные слухи об окружающих морях"), составленный примерно в 1807 году. Он представляет собой запись рассказов четырех вернувшихся на родину моряков "Вакамия-мару" о своих 12-летних скитаниях. В Японии это - основной источник сведений о судьбе "Вакамия-мару" и ее моряков.

А в 2000 году журнал "Япония сегодня" опубликовал по этой же теме серию очерков. Они были написаны на основе исследований российских историков, а также документов, относящихся к пребыванию моряков "Вакамия-мару" в России, которые хранятся в Архиве внешней политики России (АВПР).

В частности, в архиве сохранился документ, озаглавленный "Выписка о вывезенных в Охотск в 1795 г. с Алеутских островов 15-ти японцев, из коих, за смертию двоих, остается 13 человек". "Выписка" не имеет даты, но она лежит в архиве в делах 1802 года. Этот документ является фактически аналогом японского "Канкай ибун", правда, в той лишь части, которая относится к периоду морских странствий экипажа "Вакамия-мару". Судя по всему, он практически неизвестен японским исследователям. Описание событий, случившихся с моряками "Вакамия-мару" до их прибытия в Охотск, и в "Канкай ибун", и в "Выписке" в общих чертах идентично. Совпадает и список экипажа из 16-ти человек. За исключением одного немаловажного обстоятельства. Дело в том, что вернувшись в 1804 году на родину, четверо моряков показали на допросах у чиновников, что первую потерю экипаж "Вакамия-мару" понес на Алеутских островах, где в июне 1794 году умер от болезни капитан судна Хёбэ. Об этом пишет в своей книге и Микио Осима. В то же время, оказавшись в 1795 году в России, японские моряки показали российским чиновникам, что на Алеутах умер моряк Дзэнроку, а не капитан Хёбэ. Первому, по японским данным, было в 1793 году 24 года, а второму шел 32-й год. Вот как этот факт зафиксирован в "Выписке": "Пробыв тут (на острове Атка. - Ю.Г.) до 16 июня, где лишились одного товарища своего Дженрогу (Дзэнроку. - Ю.Г.), который, находясь в болезни, 11-го числа умер, ибо всех их было 16 человек".

В соответствии с этим официальный список экипажа "Вакамия-мару", составленный российской стороной, возглавлял капитан Хёбэ. О нем было записано следующее: "Мореход джензо шегарэ (т. е. сэндо сэгарэ, что буквально означает сын капитана. - Ю.Г.), а по крещению Петр Киселев, той же губернии (т.е. из Сэндая. - Ю.Г.) из крестьян рабочия". А Дзэнроку не был включен в список, так как он умер за пределами России и не добрался до Охотска. Его имя вообще не упоминается ни в одном российском архивном документе, относящимся к пребыванию моряков "Вакамия-мару" в России.

В Архиве внешней политики России сохранился еще один документ, помеченный 4 июня 1796 года. Он представляет собой лично подписанное сибирским генерал-губернатором Людвигом Нагелем донесение в Петербург министру коммерции Н.П. Румянцеву. Приведем его полностью:

"Из числа вывезенных сюда (т. е. в Иркутск. - Ю.Г.) из Охотска трех японцев, о которых имел честь доносить Вашему сиятельству от 19-го числа прошедшего марта, двое так называемых по-японски: первый - мореход "дшензо шегарэ" Хёбэ Судая, имеющий от роду 24 года, второй - Тацузо Сакурая, имеющий от роду 21 год, 18-го числа минувшего мая приняли веру греческого исповедания. Первый наречен Петром, по восприемном отце Киселев, второй Андрей, по восприемном отце Кондратов, а третий остался по собственному желанию в своем японском законе. О прочих 12-ти человеках японцев, остающихся в Охотске, получил я ныне от 18-го генваря сведение, что и они с наступлением удобного к проезду времени отправлены будут".

Поясним, что упоминавшийся в донесении третий японец был Гихэй, в конце концов вернувшийся на родину. Однако возникает еще один вопрос - о возрасте японцев, принявших православную веру. Возраст Тацудзо совпадает с японскими документами. А вот возраст, указанный у Хёбэ, вызывает размышления. Он скорее совпадает с возрастом Дзэнроку. А Хёбэ был на 7 лет старше.

Приведенный выше документ является очень важным. И связано это не только с тем, что акту принятия православия придавалось тогда в России большое значение, поскольку для иностранца оно означало одновременное получение российского подданства. Поэтому ошибки биографического порядка представляются в этом случае маловероятными.

В 2000 году профессор Син Хиракава из университета Тохоку обнаружил в Муниципальной библиотеке г. Хакодате рисованный портрет Петра Киселева, сделанный во время российско-японских переговоров в этом городе в 1813 году. Мы публикуем этот рисунок. Однако и эта находка несет в себе загадку, так как профессор Хиракава, следуя сложившейся в Японии традиции, называет Петра Киселева Дзэнроку-Киселев.

Кратко проследим в заключение судьбы моряков "Вакамия-мару" в России так, как они зафиксированы в российских архивных документах.

Итак, из Исиномаки на борту "Вакамия-мару" вышли 16 моряков. На Алеутах в 1794 году умер Дзэнроку. Поэтому в Охотск прибыли 15 моряков. По дороге из Охотска в Иркутск в Якутске в 1796 году умер Итигоро. Во время пребывания в Иркутске с 1796 по 1803 год умер Китиродзи в 1799 году.

В 1803 году находившихся в Иркутске 13 японских моряков по приказу императора Александра I вызвали в Петербург. Фактически, в российскую столицу выехали 11 моряков, так как Сэйдзо и Садаю по болезни остались в Иркутске. По дороге в Петербург заболел и остался в Перми Гиндзабуро. Поэтому в Петербург приехали 10 моряков с "Вакамия-мару". На приеме у Александра I четверо моряков, а именно Цудаю, Сахэй, Гихэй и Тадзюро, попросили вернуть их на родину. Остальные шестеро решили остаться в России. Это были Судая Хёбэ (Петр Киселев), Хатисабуро Абэя (Семен Киселев), Таминоскэ (Иван Киселев), Тацудзо Сакурая (Андрей Кондратов), а также Миноскэ и Модзиро. Очевидно, они также были крещены в Иркутске и получили русские имена Михаила Деларова и Захара Булдакова. К сожалению, пока не представляется возможным установить, кто из них стал кем. Имеется документ о том, что перечисленные выше японцы получили российские паспорта.

Естественно, остались в России и не попавшие в Петербург Сэйдзо, Садаю и Гиндзабуро. Неизвестно, крестились они или нет. Все оставшиеся в России моряки "Вакамия-мару" избрали своим местом жительства Иркутск. Их дальнейшая судьба неизвестна, за исключением Петра Киселева, который до 1816 года преподавал в Иркутске японский язык, а затем уехал в Москву, где след его и затерялся.

Вот то, что нам известно на сегодняшний день. По-прежнему остается неясным вопрос - каково настоящее японское имя Петра Степановича Киселева? Неясно почему, оказавшись в России, моряки "Вакамия-мару" показали, что на Алеутах умер не их капитан, а молодой матрос Дзэнроку? И почему, вернувшись на родину, четверо моряков дали противоположные показания? Исследователям еще предстоит найти ответы на эти вопросы. Это важно для исторической науки. Ведь обрусевший японец Петр Степанович Киселев вписал свое имя в историю российско-японских связей, построил свой, пусть маленький, "мостик", сблизивший наши соседние народы. И он достоин того, чтобы потомки знали достоверную историю его жизни не только в России, но и в Японии. Тем более что в настоящее время обнаруживаются свидетельства того, что советский дипломат Дмитрий Дмитриевич Киселев, бывший в 1925-1930 годах консулом в Цуруга и Хакодате, являлся, хоть и дальним, но родственником Петра Степановича Киселева. Впрочем, рассказ об этом впереди.