Запретная тема

Работая над темой этого номера, я где-то услышал или прочитал такое замечание: согласно Библии, Господь создает и небо, и землю, и все живое, включая человека, - но не создает язык, язык уже есть, ведь Евангелие от Иоанна начинается так: "В начале было Слово…". С запоздалым трепетом я почувствовал, что, может быть, и не стоило браться за освещение такой запредельно серьезной проблемы, как происхождение языка. Однако мы в редакции твердо решили, что именно сейчас уместно дать некоторый массив высказываний по эволюционной тематике - и вот за "Происхождением человека" ("КТ" #703) следует "Разрушенный мост".

С нашей, наивно-айтишной точки зрения, прежде чем решать проблему возникновения языка, надо бы сформулировать, что такое язык. Дать общепринятое определение человеческого языка до сих пор не удалось никому. Ввиду сложности проблемы Парижское лингвистическое общество еще в 1866 году ввело не снятый до сих пор запрет на рассмотрение работ о происхождении языка (совсем как с вечным двигателем).

И все же исследования ведутся, причем все более и более интенсивно. Похоже, что здесь классическая ситуация, описанная братьями Стругацкими: мы знаем, что задача не имеет решения; мы хотим знать, как ее решать. Правда, в данном случае у задачи нет скорее условия, чем решения.

Ошеломляющими и продуктивными бывают проекты, уходящие как можно дальше от формальных построений: например, когда исследователь берет на воспитание детеныша обезьяны, растит его вместе с собственными маленькими детьми, учит специально придуманному для этого упрощенному языку - и достигает поразительных результатов. Такие проекты, в которые вложены многие годы собственной жизни в самом буквальном смысле слова, не дают ответа на формальные вопросы, но дают серьезный фундамент для иного - живого, может быть? - взгляда на проблему языка.