Новости

 На телеканале "Культура" начался показ 10-серийного документально-художественного фильма "Оправдание Гоголя". В фильме, снятом по сценарию известного литературоведа Игоря Золотусского, "за Гоголя" - петербургский актер Алексей Девотченко.

Российская газета: Алексей, в каком-то смысле вы примерили на себя ту самую "шинель" Гоголя?

Алексей Девотченко: Нет. В том и прелесть этого фильма для меня, что я  не Гоголь. И передо мной не стояло такой задачи. Я бы скорее назвал своего персонажа "Актером, который от лица Гоголя читает текст его писем". И попутно становится, опять же лишь пунктирно обозначая, намеком, персонажами его произведений. Тем не менее это было замечательно - окунуться в Поприщина, в Башмачкина. И в Гоголя, конечно. И надо сказать, мне это не далось просто. Не только по количеству выученных текстов и перевоплощений в разные ипостаси, но и чисто физически. Мои съемки проходили в феврале прошлого года в огромном павильоне, в котором температура была такой, как на улице. А я по замыслу художника должен был сниматься в рубашечке на голое тело, иногда на меня накидывали какой-то кафтанчик. Вот так - с насморками, болезнями я погружался в классика.

РГ : Фильм называется "Оправдание Гоголя"...

Девотченко: Мне больше нравилось черновое название, которое звучало так: "Горьким словом моим посмеюся" (этот стих из Священного Писания помещен на надгробной плите Гоголя на прежней могиле писателя на кладбище в Московском Даниловом монастыре; с 1931 года прах Гоголя покоится на Новодевичьем кладбище. - Прим. ред.). На мой взгляд, оно, может быть, менее красивое, но более живое. Впрочем, у авторов фильма свой взгляд. Ну а что касается "Оправдания Гоголя", то, конечно же, Гоголь не нуждается ни в каких оправданиях ни перед кем. Я согласен с Золотусским, что  хотя Гоголь и дорожил мнением читателя, но вовсе не читатель был его Высшим судом. Он сам оправдывался перед Богом своей жизнью, своим стремлением к личному совершенству. Пожалуй, это и есть главная мысль фильма.

РГ: Как вы попали в проект? Насколько известно, Золотусскому очень не понравился "Ревизор" Валерия Фокина, поставленный в Александринском театре, в котором вы играли Хлестакова.

Девотченко: Игорь Золотусский - один из авторов фильма. Другой автор - режиссер Виктор Спиридонов, тонко чувствующий артиста (если звезды сойдутся, надеюсь, мы снимем с ним телеверсию моего моноспектакля "Концерт Саши Черного для фортепиано с артистом"). У него "Ревизор" Фокина отторжения не вызвал. Наверное, пригласив меня, в какой-то степени он рисковал, учитывая мнение Золотусского. Но надеюсь, в каком-то смысле я оправдал доверие Золотусского.

РГ: А  вам самому Гоголь насколько близок?

Девотченко: Как ни странно, Гоголь никогда не был "моим" автором.

РГ: Почему "как ни странно"?

Девотченко: Во-первых, потому ,что у меня, как у любого петербуржца в генах и Достоевский, и Салтыков-Щедрин, и Гаршин, и, конечно же, Гоголь. Никуда от этого не денешься - они накладывают свой отпечаток. Скажем, я очень люблю Петербург на стыке осени и зимы, такой "депрессивный" город. Казалось бы, вот странность, но ведь и в самом деле, мне очень некомфортно в залитом солнцем Петербурге - я испытываю чувство тревоги, паники. И, я знаю, это "извращение" свойственно многие петербуржцам.

Во-вторых, Гоголь во многом "вышел" из очень близкого мне Гофмана с его фантасмагорией, гротеском, мессианством, тоской. Пожалуй, оттого я особенно у Гоголя ценю его "Петербургские повести", с их страдающими художниками Чертковым из "Портрета" и Пискаревым из "Невского проспекта", с сошедшим с ума чиновником Поприщиным из "Записок сумасшедшего"... И все-таки вплотную Гоголем я прежде не занимался. Когда-то, в студенческие годы, читал его знаменитую "Переписку", которую я читаю и в этом фильме, но как-то по-новому на классика взглянул, пожалуй, именно на съемках. Я бы сказал - вчитался в Гоголя. И, честно говоря, даже поразился, насколько его тексты созвучны нашему времени.

РГ:  "Выбранные места из переписки с друзьями" - чрезвычайно сильная книга по накалу страстей, нравственной рефлексии.

Девотченко: Конечно. Если внимательно в нее вчитаться, то там можно найти и будущих Достоевского,  Толстого, Гаршина, Розанова. Недаром же говорится, что вся русская литература вышла из "шинели" Гоголя.

Но в том-то и заключается замечательная особенность Гоголя, что в нем так много всего "намешано". И что-то в нем, безусловно, "мое", а что-то нет.

РГ: К примеру, гоголевская идея преображающей силы искусства? "Театр - это такая кафедра, с которой читается разом целой толпе живой урок" - это же тоже гоголевское.

Девотченко: Нет, я, честно говоря, не очень в это верю. Может быть, сейчас эпоха такая, но совершенно очевидно, что театр - никакая не кафедра. И, кстати, это было большим разочарованием Гоголя, как я понимаю. Когда он писал "Ревизор", он был уверен, что его язвительный смех над всей Россией отрезвит ее. Как и после выхода в свет "Мертвых душ" он ожидал, что в стране произойдут какие-то изменения. Мол, все устыдятся... Но этого не произошло, и Гоголь чрезвычайно болезненно это переживал. 

Не близко мне его богоискательство. Кстати, центральный эпизод фильма был снят в Иерусалиме, у Гроба Господня. А вот ощущение трагического одиночества прекрасно понимаю. Он жил, как и Гофман, кстати, среди грез, фантазий. Иногда фантазии потрясающе совпадали с реальностью. И в этом гений Гоголя, конечно. Ведь, по сути, он не знал русского народа, вообще плохо переносил пребывание в России. Как он писал в одном письме: "С того времени, как только ступила моя нога в родную землю, мне кажется, как будто я очутился на чужбине". И великую поэму "Мертвые души" написал в Риме. И видя Россию издалека, он тем не менее увидел то, что не было подвластно другим. Я не знаю, как это рождалось - на интуитивном, космическом уровне,  но это есть.