Мы шли на дело ночкой темной

Громить коварного врага.

Кипели злобой неуемной,

Нам жизнь была недорога.

 

Подкрались к вражескому стану,

Команда подана: «Вперед!»

Залился песнею веселой

Наш друг – «Максимка» - пулемет.

 

В смертельной схватке враг проклятый

Бежал куда глаза глядят;

Вдогонку залп последний грянул,

Влетел в деревню наш отряд.

 

Свистели пули, ветер злился,

Кругом кипел кровавый бой.

Товарищ мой вдруг повалился,

Сраженный пулей роковой.

 

Прощай, товарищ, храбрый воин,

Пусть пронесется злой буран,

Высокой почести достоин

Отважный брянский партизан.

 

Одной из важнейших вех в истории Великой Отечественной войны являлось партизанское движение. Отряды партизан советская власть использовала и в Польше, когда туда проникали спецгруппы, пропускаемые пограничниками НКВД[1] для ведения диверсионно-подрывной деятельности и на китайской границе в конфликтах с китайцами в споре за КВЖД[2] в 1925 году, а затем в советско-китайской войне 1927-29 годов. Советское руководство не ограничивалось только этим. Партизанские отряды посылались на японскую сторону в Манчжурию и т.д. Тогда речь шла, собственно говоря, о территории других государств. После вторжения нацистской Германии 22 июня 1941 года  ситуация на фронтах для РККА[3] была крайне тяжелой, можно сказать на грани катастрофы. Все приграничные группировки советских войск были наголову разбиты. Большая их часть была взята в «котлы» с последующим окружением и взятием в плен. Но отдельные, разрозненные группы солдат и офицеров оставались тылу у немцев, пытаясь группироваться и прорываться к своим, а многие из них становились «окруженцами» - т.е. не подчинявшимися советскому командованию и не вступавшими в бои с частями охранных подразделений армии Вермахта[4]. «Окруженцы»  пытались прорваться через линию фронта и выходить к «своим», не подозревая, а что же их ждет у «своих».  До линии фронта  пробирались через все время наступающие подразделения немецких частей, вспомогательных батальонов, охранных подразделений, поскольку линия фронта день за днем передвигалась вперед, оставляя разрозненные группы советских солдат в глубоком тылу.

 

Дальнейшая судьба «окруженцев» складывалась во многом трагично. Бойцы, попавшие сначала в окружение, чудом выжившие,  прошедшие десятки километров, а порой более сотни километров без еды и воды, питаясь чем придется, часто раненые, истощенные болезнями, по возвращению к «своим» передавались в руки органов НКВД, где следователи особых отделов, заранее относившиеся к «окруженцам» с недоверием и подозрением причисляли их к «потенциальным преступникам, шпионам и диверсантам», без доказательства вины и наличия состава преступления. Всё их преступление состояло в том, что часть, в которой они служили, в полном составе попала в окружение по бестолковости и нерадивости советского руководства перед началом войны и грубейшего политического просчета диктатора И.В. Сталина, прекрасно знавшего о готовящемся нападении нацистской Германии, но надеявшегося, что Гитлер не решиться воевать на два фронта и предпочтет вступить, прежде всего, в войну высадкой десанта из Англии и войной союзников. Захват немцами острова Крит в мае 1941 года послужил Сталину и его ближайшему окружению одним из оснований того, что Гитлер готовится к высадке на английский континент. Это одна из причин того, что советские войска по приказу Сталина перед войной играли в «тихую мирную жизнь», когда границам советского союза никто не угрожает, а рядом находится «добрый и мирный сосед» - нацистская Германия, совершенно не агрессивное государство. Или товарищ Сталин наивно полагал, что совместный военный парад в Брест-Литовске в 1939 году после раздела Польши, либо отвод советских войск в тыл подальше от границ и оставление на границе непосредственно пограничников, находящихся в ведомстве НКВД, убедит Гитлера в мирных намерениях советского союза. Гитлер видит, что идет отвод войск и Сталин ведет «большую игру» и находится на выжидательных позициях, изготовившись к удару в Бессарабии и в Северной Буковине. Все, однако, произошло в разрез с планами Сталина, и 22 июня 1941 года немецкая армия после мощной артподготовки перешла границы СССР. РККА к этому была совершенно не готова, .т.к. политическое руководство советского режима сделало грубый просчет и на самом деле для обороны страны ничего не сделало.

 

У Политбюро советского режима с высшим командованием армии были странные отношения. Например, если вернуться к событиям 29 ноября 1939 года - «зимней войны» с Финляндией, то начало боевых действий стало сюрпризом для наркома обороны Тимошенко, возмущавшегося тем, что его не предупредили о вторжении?! Так вопросы военных операций и вторжений решались в СССР не на уровне наркомата обороны, а высшим политическим руководством страны.

 

Тоже политбюро СССР принимает решение о создании партизанского движения,  курировать организационные вопросы которого взяло на себя ведомство НКВД, через его спецкомиссии проходили отбор бойцы – организаторы партизанских отрядов. Кроме «чекистов»,  партизанским отрядам по штату был положен политработник, «бдительным оком» следящий о том, что происходило в отряде. Долгие годы существовал советский миф о том, что партизанское движение было добровольным явлением среди гражданского населения, вызванного «патриотическим подъемом против фашизма». Это было далеко не так. Во-первых, во многих областях Советского союза немцев встречали как освободителей, это касалось больше территорий Западной Украины, Прибалтики, Бессарабии, Северной Буковины, - т.е. областей, насильственно присоединенных к СССР в 1939-1949 годах. Да и не только в этих областях, но и в Северо-западных областях России, некоторых центральных и южных областях происходило тоже самое – немцев принимали вполне лояльно, часто как «освободителей от большевицкого ига». Да и во всем Советском союзе антисоветские настроения имели место, виду проведенного в 30-е годы большевиками классового геноцида ко всем народам России со всем набором социалистических уродств: «национализация – (по лозунгу «грабь награбленное»), политикой военного коммунизма – отбор у населения деревни всякого продовольствия (попытка сходу привести в действие классические постулаты Маркса), подавление крестьянских восстаний в 1921 году, Кронштадское восстание в 1922 году, возмущение произволом советской власти, уничтожение политически оппозиционных советской власти сословий: помещиков, капиталистов, дворянства, духовенства, интеллигенции, высылка миллионов политзаключенных по ложным обвинениям в концлагеря ГУЛАГа[5], проведением на деревне политики насильственной коллективизации 1931-32 годов – результатом которых стала гибель от голода многих миллионов людей, далее начавшиеся широкомасштабные репрессии, поводом для которых послужило убийство советского партийного деятеля Кирова.

 

Человеческая жизнь обесценивается, диктатура Сталина еще более усиливается, и в этом случае миллионы советских людей явно не испытывали особых симпатий к советской власти, учитывая страшные поражения РККА первых 2-х лет войны. Поэтому тезис советских историков о том, что партизанское движение имело стихийный характер на добровольной основе не выдерживает исторической справедливости.

 

Партизанские отряды брали начало своей организации прежде всего от решений в Политбюро и дальше по вертикали власти, а организация отрядов была поручена непосредственно органам НКВД. Соответствующая комиссия рассматривала подходящие кандидатуры для создания ядра такого отряда. Таким организаторам или инициативным группам выдавались конкретные планы, инструкции, задания, как организовывать диверсионно-подрывную деятельность на оккупированных немцами территориях, как использовать агитационную литературу для активного привлечения местного населения. Кроме этого, особое внимание уделялось деятельности по разложению морального духа воинских подразделений, сотрудничающих с немцами – различными вспомогательными восточными батальонами, несущими охранные функции, частей РОА[6] и других национальных подразделений, ведущих свою борьбу в сотрудничестве с армией Вермахта против Советского режима. Советское руководство было весьма озабочено массовым участием советских граждан в антисоветском сопротивлении и этого советское руководство боялось порой больше, чем наступления регулярных немецких армий, ибо внутреннее сопротивление грозило потрясти всю советскую систему до основания и кто знает, если бы Гитлер с нацистским окружением не вели расистскую политику по отношению к завоеванным народам и разрешило бы генералу А.А. Власову возглавить политически Русское Освободительное Движение в начале войны, то события II-й мировой войны могли бы повернуться совсем в другую сторону. Но Гитлер, боявшийся строптивого, по его мнению, русского генерала Власова не дал ходу возникновению свободного Русского правительства, отослал Власова практически под домашний арест в один из пригородов Берлина. По воспоминаниям участника и деятеля НТС[7] Романа Рейдлиха, «охраны там на самом деле никакой не было, но так для вида прислали охранника Сергея Фрелиха – прибалтийского немца, говорящего по-русски, да и выпить и поговорить всегда было с кем. Вокруг этой виллы протянули для вида тонкую проволоку» - вот и все пленение.

 

Мы шли на дело ночкой темной

Громить коварного врага.

Кипели злобой неуемной,

Нам жизнь была недорога.

 

Ночью было легче действовать, это понятно. Меньше шансов попасться немецким охранным частям, подразделениям охранной полиции, частям РОА и т.д. С «коварным врагом» возникает много вопросов. Кого же на самом деле громили партизаны? Начальник центрального штаба партизанского движения П.К. Пономаренко, бывший по совместительству секретарем Исполнительного комитета компартии Белоруссии бойко докладывал Сталину о совершенных диверсионных акциях, взрывах эшелонов, мостов, нападений на аэродромы с уничтожением самолетов, боевой техники, столько-то живой силы и даже раненых умудрялись товарищи партизаны подсчитывать. Каким образом, правда, непонятно.  И при такой фантастически мифологической отчетности советской статистики возникает вопрос: как же тогда во время II мировой войны, ни одно из наступлений армии Вермахта или общевойсковой операции не было сорвано по своим срокам? Получается вот что: Пономаренко честно отбрехался Сталину -любителю цифр, а перед Пономаренко честно отбрехались командиры партизанских отрядов в своих отчетах. Так уж система советская была построена – главное отчитаться перед начальством помпезным мифологическим враньем, а с правдой пусть разбираются дотошные историки через несколько десятков лет. Так и знаменитая «рельсовая война», ставящая своей задачей сорвать Курско-Орловские операции, срывается.  Немцы начинают операцию в запланированные сроки. Нет, конечно же, партизаны доставляли  немцам немало хлопот подрывами эшелонов, диверсиями, терактами, но повлиять в целом на проведение общевойсковых операций или сражения армий и фронтов, они не могли.

 

Немцы выходили из положения достаточно просто – перестали отправлять по ночам свои составы, а делали это днем в сопровождении охраны. В результате терялась пропускная способность, но зато было надежно. Да зачастую и командиры партизанских отрядов не решались атаковать немецкие подразделения, боясь сильных потерь в живой силе, гораздо легче им  было иметь дело с отрядами вспомогательной полиции, самообороны. Нападали в первую очередь на дальние деревни, где не было возможности организовывать оборону. С теми, кто сотрудничал с немцами, жестоко расправлялись, а с мирных жителей собирали продукты и еду, а молодежь угоняли насильно в партизанские отряды. В деревни, находящиеся ближе к районным и областным центрам, партизаны совались реже, там можно было нарваться на отряд самообороны, состоящий из местных жителей, да и подмога могла быстро прийти из находящегося поблизости районного центра. Местные жители деревень не были в восторге от действий партизан, которые кроме того, что забирали часто силой у них последние продукты, бывало мародерствовали, насильничали, а за подозрение в сотрудничестве с немцами, могли и расстрелять.

 

Мы шли на дело ночкой темной

Громить коварного врага.

 

Доставалось больше мирным жителям. Партизаны навлекали своими действиями ответные операции немцев, которые чаще использовали для борьбы с партизанскими отрядами вспомогательные охранные батальоны из бывших советских военнопленных, военную полицию и реже – карательные отряды СС. Уже с ноября 1941 года армия Вермахта испытывала нехватку личного состава, поэтому особое внимание армейское командование уделяло привлечению в состав вспомогательных охранных подразделений, кроме упоминаемых нами бывших советских военнопленных, гражданского населения, как правило, из местных жителей, хорошо знающих данную местность.

 

Нужно отметить, что приход немцев на советскую территорию встречал пассивное отношение гражданского населения, а в некоторых областях, в частности в Прибалтике, Западной Украине, некоторых областей Белоруссии, даже с некоторой эйфорией и надеждой на изменения жизни в лучшую сторону. И вполне понятно, что советский режим за время своего правления довел население до такого состояния, что даже оккупационные власти нацистской Германии казались «какой-никакой свободой», по сравнению с советским рабством. Тем более, что с самого начала своего прихода оккупационные власти позволяют местным жителям открыть храмы, закрытые большевиками. Это создало среди народа духовный подъем и воодушевление. И что же в этом случае ВКП (б) с его вездесущим Политбюро партии? Они начинают понимать – надо же что-то делать, чтобы эти 80 миллионов людей, оказавшихся на оккупированных территориях окончательно не повернулись в своих симпатиях к немцам, и не дай Бог, не организовали национального антисоветского сопротивления. И уже в речи Сталина от 3 июля 1941 года мы слышим конкретные указания к действиям: «В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджогов лесов, складов, обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия»[8].

 

Совершать диверсии, создавать подпольные ячейки, - все эти указания диктатора свидетельствовали о желании советской власти организовать противостояние между немцами и гражданским населением, а если такового не было, то искусственно организовать ответные карательные акции немцев, совершаемые также частями СС[9], Гестапо[10], без разбора обстоятельств, когда сжигались целые деревни и села без малейшего расследования  достоверности о причастности их жителей к той или иной диверсии. 

 

Кипели злобой неуемной,

Нам жизнь была недорога.

 

Про злобу точно сказано, партизаны жестоко расправлялись со всеми, кто сотрудничал с немцами и их семьями, но и не только, порой грабеж и мародерство, пьянство и откровенное насилие, сопровождало «геройские подвиги» того или иного партизанского отряда и никакие командиры и политработники не способны были остановить эти процессы. «Кипящую злобу» в нужном им русле умело направляли органы НКВД и партийного политического руководства, ловко лавируя ситуацией. Подобные партячейки, организации, как бы напоминали мирным жителям - «вот посмотрите, советская власть присутствует даже здесь на оккупированных территориях и будет беспощадно расправляться самым жестоким образом с «пособником врага, предателем Родины и т.д.» По существу сами органы НКВД с недоверием относились и к самим партизанским отрядам, в числе которых было немало бойцов, перешедших из вспомогательных полицейских подразделений, частей РОА и других формирований, служивших в восточных частях армии Вермахта и вполне естественно, что после окончания войны ими занимались органы СМЕРШ[11] и НКВД. Да, впрочем, и самих партизан «чекисты» были не прочь потерзать изнурительными допросами с побоями и пристрастием. Для советской власти в целом все люди, оказавшиеся на оккупированных территориях, т.е. на «той стороне линии фронта» - были «потенциально опасными» и подлежавшими тщательной проверке. Многие просто отсылались в фильтрационные лагеря НКВД, а дальше по этапу в ГУЛАГ.

 

Нам жизнь была недорога.

 

Точно сказано. Или немцы – или свои. Немцы до 1942 года пленных партизан после короткого допроса расстреливали на месте, а с 1942 года немцы меняют тактику и пленных партизан зачисляют в полицейские отряды, провоцируя, таким образом, отход перебежчиков из партизанских отрядов к немцам. Своих могли расстрелять,  например, в результате чьего-то доноса, внутренней стычки, распри, неподчинения партийному руководству и органам НКВД, которые строго настрого запрещали партизанским отрядам соединятся с регулярными частями Красной армии – ужасное преступление перед Советской Родиной, которую не волнует, а может в отряде есть раненные или больные.

 

Нам жизнь была недорога.

 

Жизнь советских людей была недорога для советских руководителей государства. Им главное было любым способом утвердить свою советскую власть на временно оккупированных немцами территориях, а человеческая жизнь за более чем 20 лет советской власти и так обесцененная, не имела для Сталина и Пономаренко никакого значения. Главное - цифры по выполнению «драконовских» приказов вождя – вот что было им интересно. «Воюйте тем оружием, которое отберете у немцев» - гласил приказ, но его не так-то было легко было отобрать, поэтому на практике партизаны собирали в лесах оружие, брошенное  после окружения и разгрома многочисленных частей Красной армии. И «жизнь им была недорога», а за что умирали – «за Родину, за Сталина». За Родину – это хорошо – патриотическое понятие, а за Сталина, почему? Что хорошего сделал товарищ Сталин партизанам, кроме того, что загнал их умирать в болотистых лесах, рискуя быть застрелянным немецкой пулей, умереть от болезней, ранений, чтобы защищать эту советскую власть, грабящую Россию с 1917 года. Хорошо накрутили энергией зла советских граждан, если они шли на смерть с последними словами «за Сталина»…

 

Подкрались к вражескому стану,

Команда подана: «Вперед!»

Залился песнею веселой

Наш друг – «Максимка» - пулемет.

 

В смертельной схватке враг проклятый

Бежал куда глаза глядят;

Вдогонку залп последний грянул,

Влетел в деревню наш отряд.

 

В этих двух куплетах партизаны нам о многом откровенно рассказали. Первый куплет в принципе ничего особенного не говорит, обычные будни партизанского отряда. Отряд вышел на боевое задание, подкрался к «вражескому стану», началась пальба, нам даже указывают тип пулемета, так полюбившейся партизанам – «Максимка». Надо отметить, что этот же пулемет был весьма популярен у других отрядов, но не партизанских, а «заградительных», расстреливавших своих же бойцов в спину. Но вернемся к партизанам, которым нравится стрельба из пулемета «Максим». А дальше всё быстро проясняется - к какому именно «вражескому стану» приблизился партизанский отряд.

 

Влетел в деревню наш отряд.

 

Вот в чём суть «героического подвига» брянских партизан. А что собственно партизаны в деревне делают? Допустим, теоретически, что там немцы, тогда командир партизанского отряда никогда бы не стал рисковать и не решился бы, зная, что немцы прекрасно окапываются при обороне и у отрядов шансов мало. Здесь, скорее всего, деревня была отдаленная от районного центра, плохо охраняемая и совсем рядом с лесом. Кто здесь остался из оккупационных властей? Назначенный староста, да несколько полицейских из числа местных жителей, всего несколько человек – вот это и есть легкая добыча для партизанского отряда. Поэтому и «залился веселой песней пулемет Максимка» в предвкушении грабежа, насилия и мародерства.

 

Вдогонку залп последний грянул,

Влетел в деревню наш отряд.

 

Вот так «влетали» как правило, мародеры и грабители, а не «народные борцы-освободители». Полицейские же  были либо убиты, либо взяты в плен, либо бежали подальше от партизан.

 

В смертельной схватке враг проклятый

Бежал куда глаза глядят;

 

Бывало, что кто-то бежал за подмогой, и у партизан оставалось мало времени на расстрелы, грабеж и мародерства, а вдруг немцы или полицейские с власовцами придут. Нужно спешить расправиться с «проклятым врагом и его приспешниками». Устроить террор местному населению, расстреляв показательно после пыток и избиений несколько его жителей за сотрудничество, забрать все продовольствие и назначить продуктовые поборы на следующий раз – приготовить столько-то и столько-то к следующему налету. А где же приказ товарища Сталина – «уничтожать в первую очередь немцев, их ж/д станции, транспортные коммуникации, аэродромы и т.д.?». А зачем? Немцы далеко, и товарищ Сталин тоже. Ограбим свою оккупированную немцами советскую деревню, обвинив в пособничестве врагу, расстреляем показательно старосту с несколькими охранниками и отчитаемся затем в своем донесение товарищу Пономаренко, а он уже дальше отчитается перед Сталиным.

 

В смертельной схватке враг проклятый

Бежал куда глаза глядят;

 

На бумажке припишем: «взорвали столько-то мостов, уничтожили столько-то составов, аэродромов». Возможно,  отдельные отряды что-то и взрывали, но подавляющая масса партизанских формирований, как правило, вырождались в неконтролируемых аморальных мародеров, приписывающих себе несуществующие победы.

 

Свистели пули, ветер злился,

Кругом кипел кровавый бой.

Товарищ мой вдруг повалился,

Сраженный пулей роковой.

 

А это уже пришли антипартизанские соединения, либо немецкий карательный отряд, либо еще хуже того – крупномасштабная общевойсковая операция с применением авиации Люфтваффе[12]. В немецких военно-воздушных войсках, таким образом, принимали у учащихся летчиков-курсантов экзамены, отрабатывая огонь на партизанах. У партизан не было ни зенитных батарей, ни истребителей, вот немецкие летчики и бомбили партизанские районы, не считаясь с тем, что уничтожают мирные деревни при этом. В 1941—1942 смертность среди заброшенных НКВД в тыл противника групп составляла 93 %. Например, на Украине с начала войны и до лета 1942 г. НКВД было подготовлено и оставлено для действий в тылу 2 партизанских полка, 1565 партизанских отрядов и групп общей численностью 34,979 человек, а к 10 июня 1942 на связи осталось всего 100 групп, что показало неэффективность работы больших подразделений, особенно в степной зоне. К концу войны смертность в партизанских отрядах составляла около 10 %.[13]  А всего за всю войну  - потери партизан составили более 100 тыс. человек. В последний год партизаны несли очень большие потери, потому что оказались в прифронтовой полосе в плотном соприкосновении с регулярными частями Вермахта, бои с которыми оборачивались для партизан тяжелыми потерями, кроме этого, сюда были переброшены антипартизанские соединения, имеющие боевой опыт ведения войсковых операций против партизан, устраивая засады на партизанских дорогах, прочесывая лес, тщательно охраняя вверенные в их область населенные пункты.

 

Так было с бригадой РОНА Б. Каминского[14], действующей сначала в Локотской области, а потом в Лепельской области в Белоруссии, хотя потом многие из «каминцев» переходили к партизанам, в надежде на то, что советская власть, продвигающаяся угрожающе быстро на запад, их «простит» за то, что воевали против нее. Это было слишком щедро для советской власти, которая «рубила своих, чтобы чужие боялись». Били жестоко, по-советски, по воспоминаниям видного деятеля НТС Романа Рейдлиха «если в Гестапо признательные показания давали 25 %, то в НКВД их было все 75 %». Так воспитывала людей любимая советская власть, оказавшаяся в этой страшной войне в ряду стран-победительниц вместе с западными державами.

 

 

У бойцов антипартизанских соединений была своя популярная песня

 

«Походная песня»

 

Не быть нам рабами!

На битву с врагами

Готовы и ночью, и днем.

Сквозь тучи и пламя народное знамя

Мы твердой рукой понесем.

 

Дорогой открытой, печалью повитой,

В дыму и огне батарей,

В походе и битве с одною молитвой

О счастье России своей.

 

Кто верит, кто смеет, в ком кровь пламенеет,

Кто гнет и позор не забыл,

Те спаяны вместе великою местью

За пепел родимых могил.

 

Мы горем платили за то, что любили,

За муки отцов и детей.

Мы им не простили, позор не забыли

Страданьем задушенных дней.

 

В сплоченных колоннах идут легионы

На бой, на великую месть.

Несут миллионы на светлых знаменах

Свободу народа и честь.

 

Дорогой открытой, печалью повитой,

В дыму и огне батарей,

В походе и битве с одною молитвой

О счастье России своей[15].

 

И уже на «освобожденных» территориях советская власть на правах победителя творила «самосуд» во время насильственной передачи ей советских военнопленных, оказавшихся в оккупационных зонах союзников, которые договорились об этом противоправном действии еще в Крыму на ялтинской конференции[16].

 

Прощай, товарищ, храбрый воин,

Пусть пронесется злой буран,

Высокой почести достоин

Отважный брянский партизан.

 

«Злой буран» после допроса в особом отделе НКВД мог спокойно занести «отважного» брянского партизана куда-нибудь в места не столь отдаленные, а поначалу в следственный отдел, а затем в арктический холод сталинский концлагерей. Следователю же что нужно? Также как и Пономаренко перед Сталиным, отчитаться перед своим НКВД-шным начальством: «столько-то выявил предателей, столько-то шпионов, пособников врага, дезертиров, вредителей». Начальство требовало отчетов и побольше цифр, выявленных преступных элементов перед советской властью. И у какого-нибудь слишком ретивого следователя-чекиста «отважный брянский партизан» в лёгкую мог превратиться в «немецкого шпиона», если учесть, что часто при допросах применяли избиения. Люди в отчаянии, ломаясь от невыносимой болями, давали какие угодно фантастические признания, лишь  не применяли пытки.

 

Высокой почести достоин

Отважный брянский партизан.

 

Действительно, как «партизан брянский», так и другие советские люди, попавшие в это страшное противостояние двух идеологий, были достойны большей чести, чем та, которую им оказала после Победы советская власть. Что получили советские люди от товарища Сталина? Братские могилы, концлагеря, недоверие карающих структур органов НКВД. Те, кто прошел оккупацию из гражданского населения  - получил «волчий билет», становясь невыездным из определенных городов, а за что? За то, что по вине высшего советского руководства Красная армия, неся тяжелые потери отступала до Москвы и Волги, оставив в оккупации 80 миллионов гражданского населения. Более высокой чести должны были бы удостоится бойцы РККА, защищавшие земли, на которых они родились и свое право на жизнь, но посылаемые на «убой» своим бездарным командованием, для которого бронетехника ценилась выше, чем жизнь людей (пример маршала Жукова). Эти люди были заранее преданы советской властью, подставлены советской властью, подставлены во всех отношениях, но зато мертвая советская идеология использовала в свою сторону все успехи красноармейцев, партизан, спекулируя на патриотизме советских людей. Этой  лжи коммунистической идеологии с предательством по отношению к русскому и другим народам России хватило еще на 46 лет. После Победы СССР как участника антигитлеровской коалиции, диктатура компартии только укрепилась, как и диктатура Сталина, стремившегося теперь навязать советское влияние в «освобожденных странах» восточной Европы. Свобода от нацистов завершилась для них более чем сорокалетним закабалением в коммунистическое рабство.