ДОЛГИЕ ПРОВОДЫ ГЕНЕРАЛА

ДО НЕДАВНЕГО ВРЕМЕНИ В РОССИИ ДАЖЕ НЕ ЗНАЛИ ТОЧНОЙ ДАТЫ РОЖДЕНИЯ А.И. ОСТЕРМАНА-ТОЛСТОГО

19 января исполняется 235 лет со дня рождения героя Отечественной войны 1812 г. генерала от инфантерии графа Александра Ивановича Остермана-Толстого. Характерно, что до недавнего времени в России даже не знали точной даты его рождения. Да и полный драматизма заграничный период жизни этого выдающегося человека выпал из поля зрения наших историков. И сейчас мы еще не знаем, где он похоронен.

 

Александр Остерман-Толстой. Репродукция из книги ''Русские фамилии''

Александр Иванович Толстой, сын русского дворянина Александра Матвеевича Толстого и Аграфены Ильиничны Бибиковой, родился в Петербурге в 1772 г. Он рано начал военную службу и получил боевое крещение, участвуя в русско-турецкой кампании. Не помышляя о высоких званиях и тем более титулах, он честно служил, как и многие его сверстники-офицеры, командуя различными подразделениями российской армии.

А в это время в Москве подходил к концу жизненный путь других государевых слуг, двух братьев графов Остерманов, Федора и Ивана Андреевичей. Их отец, сын бедного священника из Вестфалии Генрих Иоган Фридрих (Андрей Иванович) Остерман, приехал в Россию в 1704 г. и сделал здесь блестящую карьеру. Начав ее со службы на флоте при Петре I, он стал личным советником царя, затем канцлером при Екатерине I, получил графский титул при Петре II, был министром у Анны Иоанновны, но закончил ссылкой в Сибирь при Елизавете. Старый граф оставил после себя двух сыновей и дочь Анну Андреевну - бабушку нашего героя. Именно по этой родственной линии бездетные братья Остерманы с высочайшего дозволения Екатерины II передали графский титул своему внучатому племяннику Александру Толстому. Так в 1796 г. полковник Толстой стал графом Остерманом-Толстым. Два года спустя его произвели в генерал-майоры. Еще через год Остерман-Толстой женился на княжне Елизавете Алексеевне Голицыной. Детей в этом браке у него не было.

ЕГО ВОЙНЫ

С 1805 по 1807 г. Остерман-Толстой участвовал во всех крупных баталиях: при Аустерлице, Пултуске, под Прейсиш-Эйлау и Фридландом. Перед началом Отечественной войны 1812 г. он получил в командование 4-й армейский корпус, входивший в состав 1-й Западной армии Барклая де Толли. Ему первому выпало дать отпор французам при Островне, где русские войска сдерживали превосходившие их силы противника. В один из сложных моментов боя, когда офицеры штаба спросили, каков будет его приказ, чтобы избежать потерь от мощного картечного огня, генерал ответил: "Стоять и умирать!".

В Бородинском сражении 4-й корпус сменил полки генерала Раевского на главном направлении атак неприятеля. С кургана, где ныне стоит высокий обелиск - главный памятник мемориального комплекса, Остерман-Толстой управлял войсками и лично водил их в контратаки до тех пор, пока тяжело контуженный не был вынесен с поля боя...

Со своим корпусом Остерман-Толстой дошел до Дрездена. В августе 1813 г. он вновь отличился в битве с французами при Кульме. Там, в горах Богемии, он еще раз прославил русское оружие, не позволив Вандаму выйти в тыл к нашим союзникам, и тем самым спас союзную армию от разгрома. Рвавшийся к маршальскому жезлу, обещанному Наполеоном в случае успеха, Вандам был разбит и пленен, а тяжело раненный Остерман-Толстой уже не мог далее продолжать боевую карьеру. Тогда, в передышке между атаками неприятеля, под барабанную дробь и громкие песни солдат (так приказал генерал, чтоб не было слышно его стонов) полевой хирург ампутировал ему левую руку. Спустя некоторое время Александр Иванович захоронил ее в семейной усыпальнице Остерманов в селе Красное Сапожковского уезда Рязанской губернии.

По возвращении в Петербург Остерман-Толстой был назначен шефом лейб-гвардии Павловского полка (а это привилегия членов царской семьи) и получил звание генерал-адъютанта. В 1817 г. его производят в чин генерала от инфантерии. Но вскоре он по состоянию здоровья уволился в бессрочный отпуск.

С 1822 г. генерал практически живет за границей - в Мюнхене, Париже, Флоренции, Женеве. В столицу Баварии он в собственной карете привез своего племянника Федора Тютчева (там будущий поэт начал свою дипломатическую службу). Поговаривали, что именно Тютчев познакомил дядюшку с молодой итальянской вдовой графиней Мари Лепри, которая затем родила Александру Ивановичу троих детей, так и не став его второй законной женой. Стареющий и израненный генерал, трезво оценив свои шансы на счастье с этой женщиной, сам нашел ей выгодную партию в лице какого-то итальянца, оставил богатое приданное, но детей забрал. Дети не смогли унаследовать фамилию и графский титул, так как родились в незаконном браке, а по всем сохранившимся до наших дней документам проходят как Николай, Катрин и Агриппина Остерфельды.

В 1829 г. А.И. Остерман-Толстой, оставив семью во Флоренции, отправился в длительное путешествие. Сначала он пытался предложить императору свой полководческий опыт на посту командующего группировкой российских войск на Балканах. Он даже начал изучать греческий язык и подбирать людей для штаба. Но царь отверг его кандидатуру. После этого генерал решает отправиться в Святую землю и поклониться Гробу Господню. Там, на арабском Востоке, Остерман-Толстой смог наконец применить свои знания и ратные навыки в освободительной войне Египта с турецким султаном. Сделавшись военным советником Ибрагима-паши, он под именем полковника Иванова разрабатывал штабные планы и руководил ходом баталий.

ЕГО ПОТОМКИ

В самом центре старой Женевы, на улице Мэрии, стоят вплотную друг к другу солидные четырехэтажные дома постройки XVII-XVIII веков, сохранившие архитектурный стиль эпохи Возрождения и дух средневекового города. Один из них, наиболее примечательный, был построен в 1620 г. итальянским негоциантом Франческо Тюрреттини.

Сегодня этим домом-замком владеет Бернар Тюрреттини, праправнук Остермана-Толстого. Бернару, бывшему послу Швейцарии в Швеции и постоянному представителю при ООН, уже за 90. В доме живут его дети и внуки. Но самым замечательным персонажем этой аристократической семьи, несомненно, является жена Бернара Вибрандис Тюрреттини. Эта жемчужина дома Тюрреттини и поныне является хранительницей семейного архива, часть которого имеет прямое отношение к нашему герою.

"С момента прихода в эту семью, - рассказывает мадам Тюрреттини, - я слышала о нашей русской крови, которая придает нам меланхолию, любознательность и ностальгию. Что-то невнятно говорили о каком-то русском герое - друге царя и враге Наполеона, о его военных подвигах и наградах. Но невозможно было узнать ничего определенного, пока брат мужа Роббер не позволил мне ознакомиться с подборкой документов, давно пылившейся у него в шкафу. Я нашла сведения о последних годах жизни Остермана-Толстого, прадеда моей свекрови".

В этих бумагах обнаружился и дневник Шарля де Бюде, представляющий особую ценность для исследователей. Его отрывистые строчки доносят до нас бесценную информацию. Есть в дневнике и поистине сенсационная запись: "Вторник, 30 января 1849 г. Ясно, ветрено. Графу 77 лет, отметили". Замечательно! Теперь мы знаем наконец точную дату рождения Остермана-Толстого - 30 января (19-го по старому стилю, принятому в то время в России. - Прим. А.Т.) 1772 г., в то время как многие российские источники указывают 1770-й, да и без точной даты.

Среди фотографий, любезно предоставленных мадам Тюрреттини, была репродукция портрета молодой красивой женщины с тремя маленькими детьми. Это Мари Пальяри с детьми Александра Ивановича Николаем, Катрин и Агриппиной.

Сын Александра Ивановича Николай Остерфельд жил в Париже, где умер в возрасте 26 лет. Из протоколов заседаний муниципального совета Пети-Саконне узнаем, что 1 мая 1851 г. генерал Остерман-Толстой купил концессию на могилу сроком на 99 лет и перезахоронил Николая в Женеве. Граф часто заходил на кладбище, чтобы проведать могилу сына. Однажды он привез туда гостившую в Женеве княгиню Розалию Ржевскую, которая потом вспоминала: "Генерал указал на могилу Николая, умершего в Париже в 26 лет. Затем он достал из-под пальто икону Божьей Матери и передал ее мне:

- Прикрепите ее туда, у вас получится лучше, чем у меня. - И крупные слезы покатились по его щекам".

В 1841 г. Катрин вышла замуж за испанского маркиза Фракито Ошандо. Дядя молодого человека барон Павел де Крюденер находился на российской дипломатической службе, возглавлял наше посольство в Берне. Он был знаком с князем Александром Голицыным, другом покойного императора Александра I и влиятельным вельможей при дворе царя Николая I. По ходатайству князя Фракито был принят на работу в российскую коллегию иностранных дел и введен в высшие круги петербуржского общества. Начав службу в российской столице, молодой дипломат знакомится там с представителями придворной знати, в том числе с княгиней Софьей Волконской, женой Петра Михайловича Волконского, министра двора. Спустя несколько лет, в 1840 г., уже работая в Берне, Фракито заедет в Женеву, где снова встретится с княгиней и познакомится с ее братом - князем Николаем Григорьевичем Репниным-Волконским, активным участником войны с Наполеоном, а также с его другом графом Остерманом-Толстым. В женевском салоне Волконской он впервые увидит дочерей графа Катеньку и Агриппину.

Катрин, пожалуй, наиболее трагичная фигура из всех героев нашего повествования, если не считать самого Александра Ивановича, перенесшего тяготы и лишения войны, утратившего родину и, что самое страшное, похоронившего двух своих детей, в том числе красавицу Катеньку, всеобщую любимицу. Сестра Фракито, Полина Ошандо, оставила нам описание внешности своей золовки: "Моей новой сестре едва исполнилось 16 лет! Ее красота была замечательна во всех деталях. Безупречный цвет и правильные черты лица, осанка, красивые ноги и руки, все в этом создании было отмечено печатью особенного совершенства. Ее большие миндалевидные глаза были отменной чистоты; когда они неожиданно вспыхивали, казалось, что луч солнца освещал все ее красивое лицо. Но чаще в них таилось нечто слегка печальное, и опущенный взгляд прикрывали длинные ресницы. Благородная сдержанность, достоинство, опережавшая годы рассудительность создавали иллюзию взрослости, но иногда некие почти детские черты выдавали ее раннюю молодость. Брат влюбился в нее без памяти".

Венчание состоялось в католическом храме города Ниона, в 20 километрах от Женевы, и в протестантской церкви соседней деревни Селиньи. После свадебного обеда молодые отправились в путешествие вокруг Женевского озера, а родственники возвращались в Женеву, как пишет Полина Ошандо, навстречу чудесному закату солнца. Так закончился тот день, полный восторгов и надежд, и никто не мог подумать о том, что счастье молодых не будет долгим. Успев родить своему любимому Фракито двух дочерей, Катрин Ошандо умерла в Берне 14 декабря 1844 г. от туберкулеза. Ей не было и двадцати лет.

Агриппина стала женой Шарля де Бюде, женевского помещика из знатной французской семьи. Основоположником рода был Гийом Бюде, единомышленник и соратник отца реформации Жана Кальвина. В числе его потомков - известные в Европе государственные деятели, военнослужащие, литераторы, меценаты. Свекру Агриппины Жаку-Луи де Бюде принадлежал замок в соседнем с Женевой французском городке Ферней-Вольтер, в котором в 1758-1778 гг. жил Вольтер, а сейчас находится его музей.

Хочется верить, что хотя бы этой дочери генерала выпала удача и она прожила счастливую жизнь, подарив Александру Ивановичу двух внуков и внучку: Александра (1850-1913 гг.), Рене (1863-1897 гг.) и Изабель (1852-1903 гг.). Скудные данные, сохранившиеся в женевских архивах, позволяют судить об Агриппине как о даме высокообразованной и культурной, которая входила в круги женевской элиты. Агриппина скончалась 25 мая 1887 г. и была похоронена на коммунальном кладбище в Пети-Саконне, там же, где на тридцать лет раньше упокоился ее героический и несчастный отец.

Документы, совсем недавно ставшие достоянием российской историографии, заставляют задуматься: какая часть жизни генерала была тяжелей: пройденная в походах и боях или же прожитая вне армии и вне России?

Широко улыбнувшаяся в молодости судьба - графский титул, генеральское звание, удачный брак - впоследствии не щадила его. Она наносила удар за ударом: страшная болезнь законной русской жены, тяжелые ранения, несправедливая опала, потеря двух детей: Приведу строки из письма Остермана-Толстого царю в 1831 г.: "Мне уже прозвонило 59. Физические силы полностью подорваны. Два серьезных огнестрельных ранения и на одну руку меньше позволяют мне быть уверенным в том, что в какой-то степени я выполнил свой долг как русский и как солдат".

Один из самых богатых людей России доживал свой век в более чем скромной обстановке. После его смерти Шарль де Бюде перечислял в письме Леониду Голицыну вещи, оставшиеся от генерала, а также: его долги: "Из ценностей - три табакерки и старые часы с гравировкой "Николай, 1843" (Николаю Остерфельду в том году исполнилось 20 лет). При этом направляю копию списка долгов, которые генерал оставил в Женеве. Тщательно выверенные расчеты указывают, с одной стороны, сумму в 7 123. 61 шв. франка, включая расходы, связанные с похоронами. С другой стороны, если Вы изволите, следует прибавить 600-800 франков русскому священнику Петрову, по 200 франков двум дьяконам и 100 франков пастору (фамилия неразборчива. - Прим. А.Т.), приятелю графа из Саконне".

Из менее ценных вещей Шарль де Бюде упоминает русские книги, одежду, кресло, табурет. Отдельно он отмечает ордена.

На старом кладбище в Пети-Саконне уже не отыскать ни могилы Николая Остерфельда, ни захоронения его сестры Агриппины де Бюде. Там остались лишь деревья, свидетели их смерти. И даже деревья уже не те, ибо их стволы когда-то были спилены, а мощные пни и корни пустили новые побеги.

Нет там и могилы боевого генерала, как нет точных сведений о каком-либо другом месте его захоронения. Дело в том, что спустя три месяца после погребения тело Остермана-Толстого по просьбе российского правительства было эксгумировано с целью отправки в Рязанскую губернию и перезахоронения в семейной усыпальнице рядом с его предками.

Сопровождать гроб до Варшавы должны были Жан Огюст Вайсс-Хаас, бывший лакей Остермана-Толстого Пьер Мари Гавар и гувернантка мадемуазель Пэнгэли. В Польше им надлежало передать останки племяннику Остермана-Толстого князю Александру Михайловичу Голицыну для последующей доставки в Россию. Сохранились два письма Вайсса-Хааса из Пайерна и Цюриха, где кортеж останавливался для ночевок 30 мая и 3 июня 1857 г. Они адресованы соответственно дочери генерала Агриппине и ее мужу Шарлю де Бюде. Судя по содержанию писем, поездка проходила спокойно, без происшествий и трудностей.

Увы, на этом следы теряются. Поиски российских историков пока ни к чему не привели. Нет свидетельств того, что траурный кортеж достиг места назначения...

ЕГО БЕССМЕРТИЕ

Разумеется, поиск будет продолжаться, ибо не может русский генерал от инфантерии лежать в безымянной могиле. А пока место его окончательного погребения не найдено, российские дипломаты сочли необходимым ходатайствовать перед мэрией Женевы о разрешении установить мемориальную доску на внутренней стене кладбища Пети-Саконне, рядом с бывшей временной усыпальницей Остермана-Толстого.

Торжественное открытие мемориальной доски с участием мэра Женевы, руководителей российских дипломатических представительств и потомков Остермана-Толстого (приехали даже из Великобритании) состоялось 16 февраля 2006 г. Отзвучали речи, погасли вспышки фотокамер. Многие узнали о том, что был такой герой Отечественной войны 1812 г. Александр Иванович Остерман-Толстой, прославивший русское оружие и окончивший свой трудный жизненный путь в пригороде Женевы Пети-Саконне. Но все же остается чувство какой-то незавершенности, недосказанности.

Поэтому пусть эта мемориальная доска будет не только данью памяти верному слуге России, но и призывом к благодарным потомкам - установить место его окончательного упокоения, генерал это заслужил!