Качество подготовки личного состава Персидской казачьей бригады в 1882-1885 гг. О.А. Гоков - НА НЕВИДИМОМ ФРОНТЕ. Будни армии - Армия и флот императорской России - История России

Качество подготовки личного состава и статус Персидской казачьей бригады в 1882–1885 гг.

Персидская казачья бригада (далее – ПКБ; официальное название – Казачья его величества шаха бригада) – уникальное воинское соединение персидской армии, существовавшее под руководством русских инструкторов с момента формирования первого полка в 1879 г. до 1920 г. (в 1916 г. была переформирована в дивизию). Несмотря на имеющиеся публикации [1], многие фрагменты её истории требуют детальной проработки. Нами затрагиваются поверхностно рассмотренные ранее вопросы о качестве подготовки личного состава бригады и её статусе в 1882–1885 гг.

С 1882 г. первого командира ПКБ – полковника Генерального штаба А.И. Домонтовича, сменил полковник Генерального штаба Пётр Владимирович Чарковский. он возглавлял бригаду до 1885 г. Структура её в рассматриваемый период стала выглядеть следующим образом. Во главе части стоял полковник русского Генерального штаба – Заведующий обучением персидской кавалерии; русские офицеры и урядники считались его помощниками – наибами. Составляли ПКБ три полка: два из мухаджиров [2], один – из добровольцев. «При сформировании, по штату в каждом полку полагалось по четыре эскадрона, а в третьем – только кадры для четырёх эскадронов» [3]. Численность полков бригады по спискам составляла 800 человек [4]. «В 1-м и 2-м полку по 300 человек, в третьем около 150 и в батарее около 50», – писал Мисль-Рустем [5]. Помимо них существовали гвардейский эскадрон, эскадрон «Кадам» (ветеранов) и музыкантский хор. Во главе каждого полка стоял иранский генерал в звании сарханга (полковника) или сартипа (генерала). Он, однако, обычно находился в подчинении у младшего по званию русского офицера-инструктора. Эти русские офицеры и были фактическими командирами полков. В каждом полку в распоряжении российского офицера находилось по одному уряднику, с чьей помощью он обучал полк [6]. ПКБ обучали по сокращённым русским военным уставам, которые были переведены на персидский язык. Занятия происходили на учебном плацу Мейдан-е Мешк, находившемся возле казарм бригады. Сначала обучали каждого «казака» в отдельности, затем проводили эскадронное, полковое и общебригадное учения. Кроме того, отрабатывали езду и джигитовку.

Внешне структура и обучение ПКБ выглядели вполне респектабельно. Определённое представление о подготовке бригады даёт свидетельство российского офицера А.М. Алиханова-Аварского. Он побывал в Персии в середине 1883 г. и наблюдал гвардейский эскадрон ПКБ, составлявший личную охрану Насреддин-шаха. «Через несколько минут мимо нас прошёл повзводно, с музыкой во главе, превосходно одетый в красные черкески, конвойный эскадрон шаха, – описывал А.М. Алиханов-Аварский впечатления от смотра войск, сопровождавших Насреддин-шаха в его поездке в Буджнурт. – Это была точная до последних деталей копия с нашего петербургского конвоя (речь идёт о Лейб-гвардии Казачьем Его Величества полке, казаки которого составляли конвой российского императора – О.Г.); даже офицеры были в русских эполетах» [7]. «Насколько можно судить по одному прохождению, – отмечал российский наблюдатель, – подражание, кажется, удалось на этот раз не по одной только внешности … эскадрон произвёл на нас (офицеров, наблюдавших за смотром – О.Г.) такое впечатление, что, казалось, он может, без всякого преувеличения, с достоинством войти в среду любой европейской армии» [8]. Однако сложно полностью согласиться с мнением А. Ржевусского (сделанным, к слову, в начале ХХ в.), которое приводят исследователи, о том, что «Персидская казачья бригада … занимала в иранских вооружённых силах особое положение и уже к этому времени представляла собой хорошо организованную воинскую часть» [9]. Действительно, по персидским меркам ПКБ была элитным подразделением с хорошей организацией и финансированием. В то же время внешние показатели не должны затенять внутренние процессы. Как констатировалось в «Докладе по вопросам, касающимся современного положения Персидской казачьей бригады», составленном в октябре 1907 г., на первых порах своего существования ПКБ являлась «обыкновенной, лишь лучше обученной» частью иранской армии [10]. Так, несмотря на относительно регулярное обучение казаков (три раза в неделю, каждое не более двух часов [11], главное, чему обучали ПКБ – джигитовке и дефиле, или церемониальному маршу [12]. «Все люди, стоящие во главе армии, – пояснял один из наблюдавших ПКБ в 1883 г. офицеров, – включая сюда и военного министра Наиба ос-Солтане, не имеют никакого понятия о военном деле и считают верхом совершенства, если часть приблизительно ровно пройдёт церемониальным маршем» [13]. «Бригада ходит церемониалом чудесно», – отмечал Мисль-Рустем [14].

Однако остальные компоненты подготовки были не на высоте. Крайне отрицательную характеристику ПКБ дал побывавший в 1883 г. в Хорасане российский офицер А.М. Алиханов-Аварский. Численность её не всегда достигает даже 750 человек [15], сообщал он. «Этот в сущности милиционный конный полк (Так в тексте – О.Г.) совершенно произвольно назван бригадой, а тем более – казачьей, ибо, помимо костюма кавказских горцев, часть эта не имеет ничего общего с казаками» [16]. Обучение бригады, с точки зрения европейского военного, находилось далеко не в лучшем состоянии. Внутренней причиной этого, скорее всего, было не нежелание полковника, а отсутствие средств. П.В. Чарковский заботился о ПКБ, но вынужден был приспосабливаться к существующим условиям. Так, «за 6 лет, что я пробыл в Персии, – писал анонимный корреспондент, – в бригаде не было ни одного учения стрельбы боевыми патронами» [17]. «Зачем попусту тратить дорого стоящие патроны?! – приводил высказывание военного министра, третьего сына Насреддин-шаха, Камран-мирзы Наиба ос-Салтане А.М. Алиханов-Аварский. – … Ведь в военное время придётся стрелять не в птиц, даже не в одиночных людей, а в массы, по которым и мальчишки наши не дадут промаха!» [18]. Патроны приходилось экономить, так как пополнить их убыль было нечем. «Мне достоверно известно, – сообщал Кублицкий, побывавший в Тегеране в 1883 г., – что в настоящее время в казачьей бригаде весь боевой комплект патронов на 600 винтовок Бердана [19] ограничивается двумя с половиной тысячами, т. е. всего по четыре патрона на ружьё» [20]. В то же время, и расходовали их не всегда рационально, и не по вине Заведующего. Так, из-за плохого качества местного пороха, патроны от русских ружей использовали для холостой стрельбы по приказу военного министра на шахских манёврах тегеранского гарнизона [21]. То же касалось и артиллерии. «За 1883 по 1898 г., – сообщал в 1898 г. посланнику новый командир ПКБ В.А. Косоговский, – Персидская казачья батарея за невозможностью пополнения выпускаемых снарядов, не производила почти вовсе стрельбы боевыми снарядами, лишь время от времени выпуская несколько гранат на потеху шаха. Следствием этого является то, что, будучи хорошо обучены в строевом отношении и действию при орудиях, офицеры и прислуга в сущности не имеют понятия о стрельбе боевыми снарядами» [22].

Ещё одним негативным явлением, которое «захлестнуло» ПКБ и крайне негативно влияло на качество подготовки личного состава, был переизбыток офицеров. Дело в том, что в чинопроизводстве командир бригады не был самостоятелен и не мог его регулировать. Будучи частью персидских вооружённых сил, ПКБ подпадала и под их практику формирования командного корпуса. «На качество офицеров здесь также не обращено внимания, – писал М.А. Алиханов-Аварский. – их производит не только военный министр за плату, но и сам командир бригады без особого разбора» [23]. Помимо этого, в офицеры за подношения производил и сам шах. В персидской армии существовало неписанное правило, согласно которому все чины от наиба (подпоручика) до султана (капитана) жаловались командиром фоуджа [24], от султана до сартипа (генерала) – военным министром, а в сартипом становились лишь по повелению шаха [25]. Полковник мог производить в чины самостоятельно до султана, не доводя до сведения персидского правителя [26]. Требовалось только утверждение военного министра. Однако М.А. Алиханов-Аварский был не совсем прав, критикуя командира бригады. В России начальники отдельных частей имели право представления к производству в штаб-офицеры и награждению [27]. Этого же добивались и первые Заведующие – контроля над чинопроизводством. Командиры ПКБ были поставлены в такое положение, что вынуждены были мириться с назначениями «извне». Со стороны же, несведущему человеку, особенно привыкшему к строгой системе производства в офицерские чины в европейских армиях, казалось, что Заведующий неразборчив в выборе. Но, с другой стороны, при господствовавших в вооружённых силах и администрации Персии порядках, чинопроизводство становилось доходной статьёй для производящего. Сложно сказать, насколько первые два полковника пользовались своим положением для улучшения собственных финансовых дел. Относительно П.В. Чарковского прямых сведений такого рода нет. Возможно, он взял на вооружение практику предшественника относительно производства в офицеры незнатных «казаков», так как также вынужден был бороться с привилегированным положением бывших жителей Южного Кавказа. С другой стороны, можно допустить, что полковник производил в офицеры и мухаджиров, чтобы заручиться их лояльностью. Дело в том, что считавшие себя потомками знатных мухаджиров, «находили службу в нижних чинах бригады для себя унизительною» [28]. Та же ситуация складывалась, если командирами над родовитыми мухаджирами назначали неродовитых. Поэтому Заведующий вынужден был лавировать, чтобы избегать внутрибригадных конфликтов. Что касается продажи чинов, то Мисль-Рустем распространял свои соображения о финансовой нечистоплотности командиров бригады на трёх первых полковников в общем [29], и основаны они были во многом на слухах и неправильно понятых действиях.

Привилегированным положение ПКБ также было лишь отчасти. Заключалось оно в том, что обучали «казаков» русские инструкторы, находилась бригада под патронажем российской дипмиссии и жалование в ней платили регулярно в сравнении с другими частями персидской армии. В остальном же ПКБ представляла собой составную часть иранских вооружённых сил, на которую распространялось большинство их правил и недостатков. Бригада являлась также частью тегеранского гарнизона. Вопреки расхожему убеждению [30], бригада не была ни личным конвоем, ни гвардией шаха. Конвойные функции исполняли только «казаки» из гвардейского эскадрона, сопровождавшие шаха в поездках по стране. При Насреддин-шахе «гвардией» и личными частями, охранявшими персидского правителя, были гулямы [31].

Таким образом, за время командования П.В. Чарковским ПКБ приобрела классический вид, который формально не изменялся вплоть до конца ХІХ в. [32]. Привилегированным положение бригады было лишь отчасти. Бригада не была ни личным конвоем, ни гвардией шаха. Она являлась составной частью иранских вооружённых сил, на которую распространялось большинство их правил и недостатков. Внешне это была хорошо организованная, обмундированная и обученная воинская часть. Однако внутренние проблемы, проявившиеся в бригаде с момента её появления, приобретают в рассматриваемый период более выраженные черты. Они оставались вне внимания сторонних наблюдателей, но постепенно стали оказывать всё большее влияние на внутренний климат ПКБ и её положение. После смены первого Заведующего А.И. Домонтовича и перехода посланника в Тегеране И.А. Зиновьева в 1883 г. на пост директора Азиатского департамента Министерства иностранных дел возобладала точка зрения на ПКБ как на политический (отчасти даже рекламный) проект. Главными целями его было недопущение в иранскую армию английских инструкторов и удовлетворение русскими руками потребности шаха иметь хорошо обученную воинскую часть. Результатом этого стал акцент в подготовке бригады на внешнее обучение, когда боеспособность и внутренняя целостность приносились в жертву показному эффекту. В дальнейшем это сыграло негативную роль, поставив в первой половине 1890-х гг. ПКБ на грань ликвидации.

© О.А. Гоков

Материал прислан автором порталу "Россия в красках" 25 мая 2015 года

Примечания

[1] Гоков О.А. Кризис в Персидской казачьей бригаде. 1889–1895 гг. // Клио. 2008. № 2; Гоков О. А. Российские офицеры и персидская казачья бригада (1877–1894 гг.) // Canadian American Slavic Studies. 2003. Vol. 37. № 4; Красняк О.А. Русская военная миссия в Иране (1879−1917 гг.) как инструмент внешнеполитического влияния России [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.hist.msu.ru/Science/Conf/01_2007/Krasniak.pdf; Красняк О.А. Становление иранской регулярной армии в 1879-1921 гг. М., 2007; Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М., 2012.; Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада: период трансформации (1894–1903 гг. ) // Восток. 2010. № 3; Rabi U., Ter-Oganov N. The Russian Military Mission and the Birth of the Persian Cossack Brigade: 1879–1894 // Iranian Studies. 2009. Vol. 42. № 3.

[2] Мухаджирами именовали выходцев из Закавказья (Эриванской и Бакинской областей), покинувших его после подписания Туркманчайского мирного договора 1828 г. и осевших в Персии (Колюбакин. Очерк вооружённых сил Персии в 1883 г. и население как источник комплектования персидской армии (Составлен по русским и иностранным источникам) // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. 1883. Вып. 4. С. 61–62; Мамонтов Н.П. Очерки современной Персии. СПб., 1909. С. 91).

[3] Российский государственный военно-исторический архив (далее – РГВИА). Ф. 401. Оп. 5. Д. 481. Л. 5.

[4] В одной из последних работ по истории внешней политики России приводится неточная цифра в «2 000 хорошо вооружённых кавалеристов», предназначенных стать личной гвардией шаха (Сергеев Е.Ю. Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии. М., 2012. C. 175).

[5] Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-шахе с 1882 по 1888 г. Очерки в рассказах. СПб., 1897. C. 146.

[6] Там же. С. 148. Всего же урядников было пять.

[7] Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис, 1898. С. 157.

[8] Там же. С. 157–158.

[9] Красняк О.А. Становление иранской регулярной армии в 1879-1921 гг. М., 2007. С. 80; Тер-Оганов Н.К. Персидская казачья бригада 1879–1921 гг. М., 2012. С. 65.

[10] Рыбачёнок И.С. Закат великой державы. Внешняя политика России на рубеже XIX–XX вв.: цели, задачи, методы. М., 2012. С. 452. Выделение ПКБ из остальной армии произошло лишь в 1896 г., с переподчинением её первому министру – садразаму (РГВИА. Ф. 401. Оп. 5. Д. 515. Л. 58).

[11] Кублицкий. Современная персидская артиллерия (1883) // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. 1884. Вып. 11. С. 71.

[12]Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис, 1898. С. 223.

[13]Кублицкий. Современная персидская артиллерия (1883) // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. 1884. Вып. 11. С. 71.

[14] Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-шахе с 1882 по 1888 г. Очерки в рассказах. СПб., 1897. C. 149.

[15]Штатная численность кавалерийского полка в России.

[16] Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис, 1898. С. 222.

[17]Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-шахе с 1882 по 1888 г. Очерки в рассказах. СПб., 1897. C. 149.

[18] Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис, 1898. С. 212–213.

[19] Д.Н. Кёрзон неверно указал в своей работе количество «берданок», подаренных русским правительством в 1 000 штук (Кюрзон Г. Персия и персидский вопрос // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. 1893. Вып. 52. С. 126; Curzon G.N. Persia and the Persian Question. London, 1966. Р. 588). За ним эту цифру повторили другие исследователи (Андреев А.И. Тибет в политике царской, советской и постсоветской России. СПб., 2006. С. 57; Зока Я. Армия Ирана в каджарскую эпоху // Родина. 2001. № 5. С. 68). На самом деле, в 1879 г. шах пожелал приобрести у России 1 000 винтовок и 300 000 патронов к ним (Астрахань–Гилян в истории русско-иранских отношений. Астрахань, 2004. С. 39; Хидоятов Г.А. Из истории англо-русских отношений в Средней Азии в конце ХІХ (60–70-е гг.). Ташкент, 1969. С. 370). Однако для бригады русским императором в том же году было безвозмездно дано лишь 600 винтовок системы «Бердан № 2» (РГВИА. Ф. 401. Оп. 5. Д. 61. Л. 20).

[20] Кублицкий. Современная персидская артиллерия (1883) // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. 1884. Вып. 11. С. 69.

[21] Там же. С. 68.

[22] РГВИА. Ф. 401. Оп. 5. Д. 61. Л. 38.

[23] Алиханов-Аварский М. В гостях у шаха. Очерки Персии. Тифлис, 1898. С. 233.

[24] Используя в данном случае европейскую терминологию параллельно с собственно иранской, следует отметить, что по сути они несколько отличались. Европейцы обозначали собственными терминами военные структуры Персии, пытаясь их приблизить в понимании к европейскому читателю. Даже используя местные названия, они объясняли их исходя из тогдашних европейских образцов. Однако реальность не всегда отвечала указанному толкованию. Из-за этого в трудах многих военных возникала путаница (что впоследствии влияло и на исследователей, которые «привязывались» к терминологии источников). Поскольку в европейских армиях не было соответствующей структурной единицы, название бралось по аналогии. Например, тумани именовали то дивизиями, то корпусами, фоуджи – то батальонами, то полками, эмир-пенджа определяли как генерал-майора, хотя это была должность начальника тумани (собственно – корпуса в составе пяти типов) и т.п. В персидской армии фоудж – это однобатальонный полк, который состоял из 8–10 рот. Однако реальная численность его постоянно и довольно значительно колебалась. Поэтому европейские наблюдатели часто именовали фоуджи батальонами.

[25] Сборник новейших сведений о вооружённых силах европейских и азиатских государств. СПб., 1894. С. 797.

[26] Сведения Н.П. Мамонтова (Мамонтов Н.П. Очерки современной Персии. СПб., 1909. С. 92), посетившего Иран в 1908 г., и писавшего, что производство в офицеры полностью зависело от Заведующего, имеют более поздний характер и к рассматриваемому периоду не применимы.

[27] РГВИА. Ф. 401. Оп. 5. Д. 61. Л. 121.

[28] Косоговский В.А. Очерк развития персидской казачьей бригады // Новый Восток. 1923. Кн. 4. С. 393.

[29] Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-шахе с 1882 по 1888 г. Очерки в рассказах. СПб., 1897. C. 150.

[30] Калугин С. Персидская казачья его величества шаха Персии дивизия // Русская армия в изгнании. М., 2003. С. 364; Рыбачёнок И.С. Закат великой державы. Внешняя политика России на рубеже XIX–XX вв.: цели, задачи, методы. М., 2012. С. 451; Сергеев Е.Ю. Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии. М., 2012. С. 175; Стрелянов (Калабухов) П.Н. Казаки в Персии. 1909–1918 гг. М., 2007. С. 215; Шишов А.В. Персидский фронт (1909–1918): Незаслуженно забытые победы. М., 2010. С. 20.

[31] Красняк О.А. Становление иранской регулярной армии в 1879-1921 гг. М., 2007. С. 57; Франкини. Записка о персидской армии генерал-майора Франкини от 20 сентября 1877 г. // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. 1883. Вып. 4. С. 20–21.

[32] Исключение составлял «Кадам», ликвидированный в 1889 г. (Косоговский В.А. Очерк развития персидской казачьей бригады // Новый Восток. 1923. Кн. 4. С. 393).