«Аркадия» Мальцова – две тысячи квадратных верст на стыке Калужской, Смоленской и Орловской губерний. В лучшие времена здесь проживало, трудилось в поте лица своего на многочисленных заводах более ста тысяч человек. Как писал известный журналист Василий Немирович-Данченко: «…если не Америка, потому что здесь не было того основного индивидуального развития, какое характеризует Америку, то своего рода Аркадия, своеобразный рай земной». Сегодня этот «рай» назвали бы свободной экономической зоной или своеобразной «Силиконовой долиной» России XIX века.

 

     Возьмите карту Европейской части страны, выделите какую-нибудь точку к югу от Москвы, ну, скажем, селение Дятьково. Опишите круг радиусом 200 километров, и окажется, что заключенная в таком кругу малая часть России породила невероятное количество талантов. Село Овстуг – родина Тютчева; в пятидесяти верстах к югу лежит Красный Рог – родовое поместье Алексея Константиновича Толстого; в ста верстах – родина Лескова – Панино; тургеневское Спасское-Лутовиново; Новоселки – родина Афанасия Фета; Ясная Поляна Льва Толстого. В границах этого круга жили и Бунин, и Есенин, и Кольцов... Пришло время вспомнить имя еще одного легендарного жителя этих удивительных мест, который резко выделялся из среды даже самых успешных русских предпринимателей «по живому непосредственному участию в деле и служению ему с забвением собственных выгод».

КУПЦЫ, ГЕНЕРАЛЫ, ПРОМЫШЛЕННИКИ

 
     Мальцовы – одна из древнейших русских купеческих династий, представителям которой за заслуги перед Отечеством, подобно семьям Строгановых и Демидовых, было жаловано дворянское звание. Ее родоначальником стал купеческий сын из города Рыльска Василий Мальцов, по прозвищу Большой, основавший в 1723 году вместе с компаньонами стекольно-хрустальный завод в Можайском уезде. Спустя годы, уже при жизни его сына Акима, окончательно оформились две ветви рода Мальцовых, которые условно можно назвать по двум наиболее знаменитым стеклозаводам, находившимся во владении сыновей Акима Васильевича: «дятьковская» – Сергея и «гусь-хрустальная» – Ивана.

 

     Однажды летом 1805 года Иван Акимович Мальцов встретил на гулянье в Москве в Юсуповском саду «прекрасную незнакомку». Оказалось, что это была жена поэта Василия Львовича Пушкина – Капитолина Михайловна Вышеславцева. Дама прогуливалась с кудрявым смуглым мальчиком, племянником мужа, Александром. Через год, после развода с дядей великого поэта, Капитолина Михайловна становится супругой Ивана Акимовича. Их счастливый брак продолжался 50 лет. Впоследствии их сын Сергей Иванович первому русскому пароходу, построенному на своих заводах, дал имя «Капитолина» – в честь матери. В 1828 году отец Сергея Ивановича Иван Акимович путешествовал по Крыму со своим добрым приятелем Александром Грибоедовым. Купаясь в море, молодой, но уже известный в России заводчик потерял обручальное кольцо, отчего очень огорчился. Чтобы он не так сильно огорчался, остроумный Грибоедов посоветовал Мальцову купить 30 десятин земли той части берега, где было потеряно кольцо. Таким образом кольцо как бы по-прежнему оставалось у владельца. Местечко это называлось Симеиз.

 

     Сергей Иванович Мальцов родился в 1810 году, получил хорошее домашнее образование: кроме гуманитарных наук изучал механику, химию, физику, металлургию и другие науки, прекрасно знал три иностранных языка. По достижении необходимого возраста он был определен офицером в кавалерию. В формулярном списке 1846 года говорится: «Адъютант Принца Ольденбургского, кавалергардского Ее Величества полка ротмистр, из дворян Орловской губернии. За родителями его состоят в Орловской, Тульской, Калужской и Смоленской губерниях 2000 крестьян». Позднее о нем писали, что «для развития заводского дела Сергей Иванович Мальцов подготовлялся за границей по химии и технологии» и вступил в управление заводами «во всеоружии знания, в полном расцвете энергии, с горячей любовью к делу, которому посвятил 50 лет жизни». Еще во время своих поездок по Европе, благо «непыльная», но скучная служба адъютанта это дозволяла, молодой офицер вдруг, и притом весьма профессионально, заинтересовался производством стекла и металла. Вернувшись домой, Мальцов в 1841 году организовал на отцовском Людиновском заводе производство первых в России железнодорожных рельсов, именно они были уложены на Николаевской железной дороге между Петербургом и Москвой. В 1849 году, несмотря на ожидавшую его блестящую карьеру при дворе, Сергей Иванович вышел в отставку в чине генерал-майора и уехал в родовое имение Дятьково, чтобы полностью посвятить себя управлению фамильными заводами.

СВЕРКАЮЩИЙ ИКОНОСТАС

 
     Однако начал он свою деятельность с реализации другой своей давней задумки – постройки в Симеизском поместье хрустального дворца. Для этого небывалого сооружения на Людиновском железоделательном заводе изготовили деревянный сруб и металлический каркас, которые затем на лошадях доставили в Крым. Двухэтажный хрустальный дворец поставили на высоком холме, он, по словам очевидцев, внешне напоминал гигантский фонарь, составленный из огромных рам со стеклами. Современники, разумеется, сказали, что это все для того генерал соорудил, «чтобы громче о себе заявить». Потрясла всех и церковь, выстроенная Мальцовым в Людиново. Это был единственный в мире храм с хрустальным иконостасом и паникадилами.

 

     В мае 1853 года за два дня до своей смерти от холеры отец завещал сыну, чтобы он, «будучи за столбом земли руцкой, внимательно зрил на машинные способы производства, изучал ихние расчеты с работными и заманивал в свою вотчину мастеров иностранных и ученых, пока не воспитает своих». Вот это слово «пока» стало ключевым для сына. Сергей Иванович круто изменил свою жизнь и, поселившись в брянском имении, занялся созданием высокоразвитой отечественной промышленности. В сорок три года он стал полновластным хозяином двадцати двух заводов. Современный исследователь Георгий Метельский пишет о Мальцове: «Это был странный, одержимый человек… Он кормился с рабочими из одного котла, сам лично клал шпалы, рельсы, рубил и свозил лес для собственной узкоколейной железной дороги, тянувшейся через всю его вотчину на двести четыре версты… У Мальцова была своя телефонно-телеграфная сеть, свои шлюзы, сделавшие судоходной обмелевшую речку Болву, свои бумажные деньги, свои пароходы, школы, богадельни и церкви… Ни один из его заводов не зависел от заграницы. Тут все было свое, русское. Инженеру, приехавшему однажды из Англии посмотреть на «мальцовское чудо», дали английский напильник и мальцовскую сталь: напильник стерся, а сталь осталась целой».

 

     Для начала Сергей Иванович организовал в Дятькове производство цветного и богемского стекла. Понимая, что производством узкого ассортимента товаров невозможно обеспечить надежное место на бурно развивавшемся после отмены крепостного права рынке, Мальцов налаживает изготовление своего собственного кирпича, курение смолы. Открывает столярные, канатные фабрики, пивоваренные и винокуренные заводы. А вслед за ними и шесть новых железоделательных заводов и первую в России фабрику эмалированной и фаянсовой посуды. На Людиновском заводе была создана первая паровая машина для Петербургского и Киевского арсеналов. Первый винтовой двигатель для русского корвета «Воин» и первые пароходы, появившиеся на Днепре и Десне, тоже были сделаны на заводах Мальцова. Перевозимая на собственных пароходах по своим каналам и шлюзам, продукция мальцовских заводов стала продаваться не только в России, но и в Турции, Болгарии, Румынии. А предложить было что. Ведь на его предприятиях помимо прочего изготавливались, например, паровые молотилки, успешно конкурировавшие с зарубежными (которые так нравились Левину в романе земляка Мальцова графа Толстого «Анна Каренина»), там же, в Людинове, знаменитым английским инженером Кинкелем была пущена и первая в России мартеновская печь.

ПРОМЫШЛЕННОЕ ЦАРСТВО

     Вот так и появился первый в России универсальный промышленный район, как теперь сказали бы, холдинг, со своими вотчинными предприятиями, своими законами и деньгами, полицией и даже со своей особой формой одежды для рабочих. Существовало даже первое в России ссудно-сберегательное товарищество. В мальцовской империи производилось все необходимое для жизни работников и членов их семей: строительные материалы, посуда, мебель, сельхозпродукты и прочее. Извне поступали только чай, сахар и мануфактура. О том, как выглядел этот промышленный район, современник писал: «Царство это является оазисом среди окружающего бездорожья и бескормицы. Тут работают более ста заводов и фабрик; на десятках образцовых ферм обрабатывается земля… Тут люди пробуравили землю и, как черви в орехе, копошатся в ней, вынося на свет Божий ее скрытое богатство… У работающих здесь нет роскоши и излишеств, но нет и нищеты, нет и голодовок… За все время никто из рабочих не был оскорблен Мальцовым каким-либо грубым словом, за уклонение и проступки никто не был лишен работы, провинившегося старались исправить кроткими мерами. Даже в разгар крепостного права никто из мальцовских рабочих не испытал телесного наказания».
В этом не было никакой филантропии. Просто Сергей Иванович раньше многих понял зависимость устойчивости частного богатства от общественного благосостояния. Поэтому у Мальцова рабочие получали самую большую зарплату в России. Восьмичасовой рабочий день впервые в мире, на 30 лет раньше, чем в Англии, тоже появился на предприятиях этого хозяина. Он же построил для работников каменные домики городского типа на 3–4 комнаты, с землей для сада и огорода; бесплатно отводил выгон и отпускал топливо. Во всех местах работали благоустроенные школы, а в Людиново еще в 1876 году было открыто техническое училище с пятилетним курсом обучения черчению и рисованию, механике и химии. Благодаря этим инвестициям в образование в «Аркадии» Мальцова уже к 1880 году рабочее население поголовно было грамотным (чего в других местах России мы не наблюдаем и сегодня!). В другом селе, Дятьково, которое считалось «столицей» владений Мальцова, находился дом Сергея Ивановича. А напротив – трехэтажная школа и больница на 50 коек, где уже с 1850 года «пользовали бесплатно родственников и служащих». Тогда же были организованы для детей и стариков «дома общественного призрения». Мельников, известный в те годы специалист по экономике, писал: «История почти всех производств в России связана с Мальцовым… Будь это в Париже, ему бы поставили памятник в назидание потомкам».

КРУШЕНИЕ ИМПЕРИИ

 
     Но поскольку наш герой жил не в Париже, с ним обошлись по-другому. Началом конца промышленной империи стал очередной бизнес-проект Сергея Ивановича. В 1869 году правительство обратилось к русским заводчикам, призвав их освоить выпуск отечественных вагонов и паровозов для того, чтобы оградить бурно растущий железнодорожный сегмент рынка от западноевропейских производителей. Бравый генерал взялся за новое и сложное дело, не останавливаясь, как это всегда за ним водилось, перед затратами. При том, что все остальные равновесные ему деловые люди России, зная кое-какие повадки своего любимого правительства, от этого рискового дела испуганно отшатнулись. По контракту, все сто пятьдесят паровозов и три тысячи вагонов на общую сумму более семи миллионов рублей нужно было изготовить из отечественных материалов. Для этого Мальцов построил новые и модернизировал старые мастерские, выписал нужные машины, пригласил опытных и, стало быть, дорогих зарубежных конструкторов и мастеров. В новое дело российский магнат-патриот вложил два миллиона своих денег, рассчитывая, разумеется, на обещанные ему правительством долгосрочные заказы, которые только и могли покрыть все основные затраты. Но тут министром путей сообщения стал граф Бобринский, который решил, что нет никакой нужды заказывать паровозы в России, когда их можно купить за границей. Тут и командировки в хорошие места, и неплохие комиссионные, заранее предусмотренные правильно понимающими загадочную душу русского чиновника иностранными партнерами. В результате Мальцов понес огромные убытки.

 

     От этой катастрофы он уже не смог оправиться. Чтобы спасти свои предприятия, генерал пошел на крайнюю меру, учредив в 1875 году промышленно-торговое товарищество на паях со складочным капиталом в шесть миллионов рублей. Основными вкладчиками были сам Сергей Иванович, как учредитель, и его ближайшие родственники. Только он немного оклемался, как в 1883 году вследствие экономического кризиса резко сократился сбыт товаров в южную часть России, бывшую главным потребителем мальцовских сельхозмашин. Огромное количество готовой продукции осталось невостребованным на складах. Разумеется, все это были только частные неудачи, которые знакомы любому промышленнику. Главная проблема была в том, что Сергей Иванович как участник экономического процесса уже не догонял свое время. Появление конкурентов требовало перестройки ведения хозяйства, но генерал, при всем своем новаторстве, был приверженцем старых, полупатриархальных форм хозяйствования и не мог, или не хотел, перестраиваться. В свое время после отмены крепостного права он, чтобы удержать рабочих, выдал им бесплатно земельные наделы, сделав их полукрестьянами, что, конечно, никак не вписывалось в логику развития рынка наемной рабочей силы. Проще говоря, «Аркадия» Сергея Ивановича рухнула под тяжестью взятых им на себя непосильных социальных обязательств. Чтобы спасти свой бизнес, Мальцев должен был уволить тысячи им же выращенных квалифицированных работников, а на это он никак не решался.

КАРЕТУ МНЕ, КАРЕТУ!

     Кончилось тем, что дети и жена Сергея Ивановича сочли, что генерал слишком много денег тратит на развитие производства и личные прихоти (под которыми они понимали социальный пакет обязательств бизнесмена Мальцова). Они решились на то, чтобы распустить слухи, будто Мальцов (прямо как Чацкий у Грибоедова) попросту выжил из ума. Озабоченным родственникам удалось добиться своего: с «Аркадией» было покончено, вместо нее в 1885 году в Дятькове было учреждено заурядное казенное управление мальцовских заводов. Генерал, хорошо знавший хватку своей любимой жены и ее высокопоставленных друзей, от борьбы отказался и навсегда отошел от предпринимательской деятельности. Доживал свой век Сергей Иванович в «хрустальном» дворце. В 1885 году Лев Николаевич Толстой сопровождал в Симеиз тяжелобольного тульского вице-губернатора, родственника Мальцова. Разумеется, был в гостях у Сергея Ивановича и после визита в письме к жене Толстой так отозвался о нем: «Он замечательно бодрый, живой старик и не глупый, но очень испорченный властью…» Как все очень властные люди, Толстой не жаловал других сильных, независимых, предприимчивых и уверенных, тем более в таких чуждых и непонятных ему сферах, как предпринимательство.

     Тоньше и точнее понимал своего великого земляка Федор Иванович Тютчев, знакомый с Мальцовыми еще с детских лет. В университетские годы он был близок с двоюродным братом Сергея Ивановича, Иваном, который стал дипломатом и в этом качестве сопровождал Грибоедова в его трагической поездке в Персию. Тютчев не раз бывал у Мальцова в Дятькове, встречался с ним в Петербурге и за границей. Однажды Федору Ивановичу показали на Дятьковском хрустальном заводе диковину: кувшин-холодильник. С виду это вполне обычный кувшин, только со стороны ручки, внутри сосуда имеется каплевидный карман с широким отверстием. Туда закладывался лед, сам кувшин заполнялся напитком (хотите, квасом, а можно, молоком, в тот день Тютчев захотел, чтобы пивом), и получался простой в обращении, компактный и экологически безвредный переносной, как сейчас сказали бы, рефрижератор для напитков. Только – из хрусталя.

 

     «Послушайте! – будто бы воскликнул эмоциональный, как все поэты, Тютчев, – воля ваша, но ведь в этом и есть весь наш Сергей Иванович!»