Но это удивление Сталина доверием русского народа, осознание, что это доверие отнюдь не бесконечно, переросло у Сталина в недоверие ко вчерашним победителям, прежде всего - к тем маршалам и генералам, которые вели в бой войска Красной Армии.

Отношение власти к генералитету - по сей день мало изученный вопрос.

Война не могла не усилить роль армии в жизни общества. В советской политической реальности это означало ослабление влияния партийного руководства. Наркомат обороны в августе 1944 г. с гордостью писал в правительство о состоянии офицерского корпуса в стране: "Мы в настоящее время располагаем самыми ценными военными кадрами, какие когда либо до сих пор имели, также как и самыми лучшими - в сравнении с кадрами любой армии мира"³¹.

Офицерский и генеральский корпус был молод, обладал фронтовым опытом, научился воевать в обороне и наступлении. 38,7% командиров полков были не старше 35 лет; среди командиров дивизий, корпусов и армий, соответственно, 73,2, 60,5 и 44,8 %% человек были моложе 45 лет. Генеральские погоны в Красной Армии (без военно-морского флота, наркоматов внутренних дел и госбезопасности, политуправления Красной Армии и других ведомств) получили в годы войны 1753 человека³² (из 2952 генералов, служивших тогда).

С другой стороны, война вывела в состав элиты советского общества - в офицерский и генеральский корпус - значительное число беспартийных людей. Среди генералов Красной Армии к маю 1944 г. 286 человек не состояли в ВКП(б). Кроме того, 238 генералов стали членами партии только в годы войны³³.

Офицерский корпус справедливо гордился преемственностью традиций со старой русской армией. Более того: в годы войны шло сознательное копирование отдельных черт и признаков дореволюционной армии - было восстановлены воинские звания, ношение погонов, восстановлены, военные суворовские и нахимовские училища для малолетних воспитанников создавались по образу и подобию кадетских корпусов; начальник Главного управления кадров Красной Армии Голиков, предлагая осуществить реорганинизацию системы военных училищ, прямо указывал в качестве образца "военные училища старой армии"³⁴.

Офицерский корпус оказался на пороге превращения в сословие - предусматривалось обязательное награждение орденами и медалями за выслугу лет, кавалеры орденов имели надбавку к жалованью, старшие офицеры и генералы получали право посещать коммерческие магазины.

Традиции офицерского корпуса сознательно насаждались в других министерствах и ведомствах - повсеместно вводились специальные звания, мундиры, вознаграждения за выслугу лет.

Явно из дореволюционного опыта была взята форма "судов чести", утвержденная постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) "О судах чести в министерствах СССР и центральных ведомствах", от 28 марта 1947 г., подписанный предсовмина СССР Сталиным и секретарем ЦК КПСС Ждановым.

Это был служебный суд для другой части формировавшейся элиты - для чиновников, работавших в министерствах СССР и центральных ведомствах.

"Судам чести", родом из дооктябрьской России, отводилась та роль, которую в СССР прежде решали партийные организации. Этот противоестественный гибрид должен был, в соответствии с решениями Совмина СССР и ЦК КПСС, для содействия "делу воспитания работников государственных органов в духе советского патриотизма и преданности интересам советского государства и высокого сознания своего государственного и общественного долга, дпя борьбы с проступками, роняющими честь и достоинство советского работника".

Такой "суд чести" существовал и в аппарате ЦК КПСС. "Суды чести" стали инструментом ксенофобии, подозрительности к Западу, шпиономании. Секретари ЦК КПСС А.А.Кузнецов, выступавший на собрании в аппарате ЦК КПСС о оценкой деятельности "судов чести", заявил, что "Центральный Комитет партии вскрыл пресмыкательство перед заграницей и раболепие со стороны бывшего начальника гидрометеорологической службы Федорова", выразившееся в том, что данные гидрометеорологических наблюдений "оказались в руках у англичан и американцев, причем английские и американские разведчики распоряжались в гидрометеорологической службе как в своем собственном доме". Кузнецов сообщил, что решением Совмина и ЦК "Федоров снят с поста, лишен воинского звания генерал-лейтенанта и на днях над ним будет организован Суд чести". Примеров подобного рода у Кузнецова было немало - в министерстве сельского хозяйства нашли, что сотрудники переписываются с иностранцами и обсуждают научные работы по селекции "однолетней люцерны", в министерстве путей сообщения оказалось, что один из сотрудиков, профессор, имел неосторожность опубликовать математическую статью в американском журнале.

Кузнецов отметил "раболепие и низкопоклонство перед Западом" в высших учебных заведениях страны, в Академии наук, в других министерствах и ведомствах, "среди некоторой части нашей интеллигенции".

Элиту нужно было держать под контролем и в страхе. Инструментом такого контроля для чиновников становился страх перед "Судами чести". Секретарь ЦК Кузнецов прямо заявлял сотрудникам аппарата ЦК, а через них и чиновникам других министерств, что полностью актуальными остались закрытые письма ЦК: от 18 января 1935 г. "Уроки событий, связанных с злодейским убийством товарища Кирова", от 29 июля 1936 года "О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока", указания Сталина на февральско- мартовском пленуме Центрального Комитета партии в 1937 году³⁵.

Элите грозили возможностью обращения к террору 1937-1938 гг., напоминали, что "товарищ Сталин говорил, что буржуазные государства... постоянно засылают друг другу массу шпионов. Поэтому нет основания полагать, что к нам засылают шпионов меньше. Наоборот, буржуазные государства к нам засылают шпионов в два-три раза больше, чем в любую буржуазную державу".

Военным Сталин не доверял никогда. Не доверял даже тем, кто, казалось, были его старательными исполнителями. НКВД и его преемники - МГБ и МВД вели слежку практически за каждым крупным военачальником. Так, за С.М.Буденным она была установлена в 1925 г., а на его квартире находилось подслушивающее устройство, за маршалом К.Е.Ворошиловым, его ближайшим окружением и родственниками велось непрерывное наблюдение, результаты которого докладывались Сталину, за главным маршалом артиллерии Вороновым слежка непрерывно велась с 1938 г., за маршалом С.Т.Тимошенко - с 1942 г..

Особое внимание уделялось герою Великой Отечественной - маршалу Г.К.Жукову. "Агентурное дело "Узел" - так называлась операция МГБ против Жукова, начатая еще в 1939 г. Подслушивающими устройствами были снабжены и квартира, и дача маршала. МГБ собирал компромат и на Жукова, и на десятки и сотни людей, в той или иной мере связанных по работе с ним³⁶.

Огромная популярность Жукова в армии и среди населения вызывала зависть Сталина. Сталин, партийный аппарат, в том числе и в самой армии, не простили независимости, славы самого знаменитого военачальника Красной Армии времени Отечественной войны, принимавшего капитуляцию Германии в Берлине, парад Победы в Москве - маршала Г.К.Жукова. Его побед, его славы ему не простили.

Ему не простилось то, что на второй день после приема в Кремле по случаю победы над Германией он пригласил к себе на дачу в Сосновке, под Москвой, командующих армиями генерал-полковника А.В.Горбатова, генерал-полковника И.И. Федюнинского, генерал-полковника В.И.Чуйкова, генерал-полковника В.И.Кузнецова, маршала бронетанковых войск С.И.Богданова, маршала Соколовского, генерал-лейтенантов К.Ф.Телегина и Крюкова, жену Крюкова - популярнейшую певицу Русланову, где они в своем кругу отпраздновали победу и говорили о Жукове как победителе Германии³⁷.

За Жуковым следили, когда он был назначен Главноначальствующим советской военной администрации в Германии. Его отличала самостоятельность и независимость, его поддерживали сослуживцы и подчиненные. Достаточно близкие, если не прямо дружеские, были отношения Жукова со своим заместителем - заместителем Главноначальствующего генерал-полковником И.А.Серовым, переведенным на эту должность с поста заместителя наркома внутренних дел СССР³⁸. Жуков, судя по некоторым данным, надеялся, что Серов будет назначен на должность министра госбезопасности. Сам же Жуков рассчитывал на назначение министром вооруженных сил СССР³⁹.

Однако ситуация стала развиваться не так, как надеялся генералитет Страны Советов.

Вторая половина победного 1945 года была использована военной контрразведкой "Смерш", руководимой генерал-полковником В.Абакумовым, для сбора компромата против представителей высшего командного состава.

Вместе с тем, воспользоваться "сценарием 1937 г." для расправы над Жуковым не представлялось возможным, по крайней мере, в тех формах, которые применялись в конце 30-х гг. Требовалась более основательная подготовка, систематическая дискредитация маршала.

 
30. Правда, 1945, 25 мая  
31. "Мы располагаем самыми лучшими кадрами". Записки о послевоенном устройстве армии//Источник, 1996.  
32. Там же, с.152  
33. Там же, с.149  
34. Там же, с.133  
35. "ЦК вскрыл пресмыкательство перед заграницей". Как создавались "суды чести" в центральных органах. Публ. Н.Сидорова //Источник, 1964, N6, с.68-81 N2, с. 132-137  
36. АП РФ, ф.3, оп.58, д.306  
37. Там же, л.102  
38. Там же, л.112-115  
39. Там же, л.116-117

Первый тяжелый удар был нанесен против авиаторов. Были арестованы главнокомандующий ВВС - главный маршал авиации А.А.Новиков и командующий 12 воздушной армией, маршал авиации С.А.Худяков. Они были подвергнуты жестоким систематическим допросам. "Дело авиаторов", давало для следователей и тех, кто стоял за ними, широкие возможности для сбора компромата и на Жукова, и на других лиц, казавшихся опасными Сталину. Ключевыми для следствия стали показания, полученные от арестованного в начале 1946 г. маршала авиации Сергея Александровича Худякова. Его сломали уже в феврале 1946 г., доказав, что он в скрывал место своего рождения, русифицировал свою фамилию (настоящая - Арменак Артемьевич Ханферянц) и уже потом заставив "сознаться" в шпионской связи с англичанами, службе в дашнакском отряде и чуть ли не причастности к расстрелу 26 бакинских комиссаров. В начале апреля 1946 г. он дал показания против большой группы генералов ВВС и деятелей авиационной промышленности. Не был забыт при допросах и маршал Жуков.

Следователи добились того, что Худяков обвинил командующего ВВС Новикова, главного инженера ВВС Репина и наркома авиационной промышленности, а вместе с ними - и их сотрудников в том, что они проводили "в ВВС, по существу, преступную линию, приема от авиационной промышленности некоторых типов самолетов и моторов, имевших крупные производственные дефекты, что происходило к большому числу катастроф с человеческими жертвами... Шахурин (бывший нарком авиапромышленности. - Авт.) всегда знал, что делается в ВВС и имел возможность вовремя сгладить "острые углы", а Новиков, зная обо всех безобразиях с материальной частью, не принимал никаких мер сам и не докладывал об этом Генералиссимусу"⁴⁰.

"Касаясь конкретных фактов преступлений, совершенных в ВВС нами, - продолжал в своих показаниях Худяков, - Новиковым, мною, Репиным и Шимановым (генерал-полковником, членом Военного Совета ВВС и одновременно заведующим военно-авиационным отделом ЦК ВКП(б) - Авт.), я прежде всего должен остановиться на серьезных дефектах некоторых типов самолетов, поступавших из авиационной промышленности на вооружение Военно-Воздушных Сил"⁴¹.

По данным Худякова, серьезные недоработки - как конструктивные, так и производственные - были у всех основных типов фронтовой авиации - у знаменитых "ЯКов", "ИЛ-2", "ЛА-7", "ПЕ-2", "ТУ-2". На основании этих показаний возникала возможность обвинить во вредительстве крупнейших авиаконструкторов - Яковлева, Туполева, Илюшина, Лавочкина, директоров авиационных и моторостроительных заводов.

Сталин, ознакомившись с протоколом допроса, принял решение ознакомить с ним Молотова, Берию, Маленкова, Жданова, Булганина и Микояна⁴². Были проведены новые аресты, новые допросы. Следствию был придан политический характер. 11 апреля всем членам и кандидатам Политбюро, секретарям ЦК ВКП(б) А.А.Кузнецову и Г.М.Попову, а также нескольким руководителям ВВС, Министерства вооруженных сил и промышленности - К.А.Вершинину - новому главкому ВВС, М.В.Хруничеву - новому наркому авиационной промышленности, А.С.Яковлеву, авиаконструктору и заместителю наркома авиапрома, П.В.Дементьеву - заместителю наркома авиапрома и Василевскому начальнику Генерального штаба было разослано письмо самого И.В.Сталина.

Сталин писал: "Проверка работы ВВС и жалобы летчиков с фронта на недоброкачественность наших самолетов привели к выводу, что бывший нарком авиапромышленности Шахурин, который сдавал самолеты для фронта, затем бывший главный инженер ВВС Репин и подчиненный ему Селезнев, которые принимали самолеты от Шахурина для фронта, - находились в сговоре между собой с целью принять от Шахурина недоброкачественные самолеты, выдавая их за доброкачественные, обмануть таким образом правительство и потом получать награды за "выполнение" и "перевыполнение" плана. Эта преступная деятельность поименованных выше лиц продолжалась около двух лет и вела к гибели наших летчиков на фронте. Бывший командующий ВВС Новиков, зная о преступлениях названных выше лиц, не только не сообщал об этом Правительству, но и запрещал своим подчиненным делать такие сообщения, опасаясь того, что в случае раскрытия вышеназванных преступных действий, ответственность падет, прежде всего, на него, то есть на Новикова. Таким образом, преступления продолжались, фронт получал недоброкачественные самолеты, аварии шли за авариями и расплачивались за это своей кровью наши летчики.

Нам помогли вскрыть это дело летчики с фронта. Пришлось арестовать названных выше непосредственных виновников преступления - Шахурина, Репина, Селезнева, а также члена Военного Совета ВВС - Шиманова.

Ниже приводятся показания арестованных.

СЕКРЕТАРЬ ЦК И.СТАЛИН"⁴³

В приложении к письму была сводка о результатах допросов этих арестованных. Заметим, для справедливости, что в документах НЕТ сведений об использовании жалоб "летчиков с фронта" в этом деле. Все обвинительные показания были получены в результате самооговоров арестованных.

Сталин ввел в практику работы Политбюро и Секретариата систематическую информацию членов высшего политического руководства о ходе следствия. В апреле и мае 1946 г. на стол этих людей ложились сводки допросов, где перемежались сведения о "преступной деятельности" и уже арестованных, и тех политических и хозяйственных руководителей, которые еще работали, но в любой момент могли поменять свой генеральский мундир на одежду арестанта, а рабочий кабинет - на камеру в Лефортово. Причем это напрямую касалось и тех людей, которые читали подготовленные и подписанные В.Абакумовым, но разосланные заведующим Особым Сектором ЦК ВКП(б) Поскребышевым "сводки о результатах допросов".

В любую секунду, в любой день там могли появиться и их фамилии.

 
40. АП РФ, ф.3, оп.58, д.311, л.82  
41. Там же, л.85  
42. Там же, лл.77-78  
43. Там же, лл.98-99

Стремление найти обвинения против Жукова присутствовало в деятельности всех следователей, а поэтому необходимые показания выбивали, выпытывали у всех людей, которых затягивали жернова следствия. Однако основную роль для будущего преследования Жукова имели показания бывшего командующего ВВС А.А.Новикова.

Он сообщил, что Жуков стремился приблизить к себе ряд высших военачальников, в том числе его, Новикова, и И.А.Серова. Жукову вменялось в вину, что он "очень хитро и в осторожной форме в беседе со мной (Новиковым. -Авт.), а также и среди других лиц пытается умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования и в то же время Жуков не стесняясь выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им. Так, во многих беседах, имевших место на протяжении последних полутора лет, Жуков заявлял мне, что операции по разгрому немцев под Ленинградом, Сталинградом и на Курской дуге разработаны по его идее и им, Жуковым, подготовлены и проведены. То же самое говорил мне Жуков по разгрому немцев под Москвой"⁴⁴.

Следователь вносил в протокол допроса формулировки, характеризующие отношение Жукова к Сталину - "высокомерный тон", "Сталин неправильно поступил", "Жуков критиковал некоторые мероприятия Верховного Главнокомандующего (Сталина - Авт.) и Советского правительства"⁴⁵.

Новиков на допросе показал, что после того, как его сняли с должности главкома ВВС, он был "в кабинете у Жукова и высказал ему свои обиды, что Сталин неправильно поступил, сняв меня с работы и начав аресты людей из ВВС. Жуков поддержал мои высказывания и сказал: "Надо же на кого-то свалить". Больше того, Жуков мне говорил: "Смотри, никто за тебя и слова не промолвил, да и как замолвить, когда такое решение принято Сталиным". Хотя Жуков прямо и не говорил, но из разговора я понял, что он не согласен с решением правительства о снятии меня с должности командующего ВВС.

Новиков рассказал Жукову о своей последней встрече со Сталиным, когда Сталин объявил о его увольнении с должности командующего. Свидетелем этого разговора был Маленков. "Маленкову было хорошо известно о всех недочетах в приемке на вооружение ВВС бракованной материальной части от Наркомата авиационной промышленности. Когда я об этом поделился с Жуковым, то он ответил мне, что "теперь уже тебя никто не поддержит, все как в рот воды набрали"⁴⁶.

На основании показаний Новикова и ряда других генералов, арестованных по "делу авиаторов", а также на основании "чекистских мероприятий" "Смерша" и наследовавшего его МГБ Сталин вместе с двумя своими помощниками - маршалами Булганиным и Василевским подготовили приказ Министра вооруженных сил СССР от 9 июня 1946 г., с грифом "совершенно секретно", приказ оскорбительный и унизительный для Г.Жукова⁴⁷.

"Маршал Жуков, - сообщалось в нем - утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая себе при этом себе в разговорах с подчиненнными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым он не имел никакого отношения". Жукова обвинили, что он "к плану ликвидации сталинградской группы немецких войск и проведению этого плана, которые приписывает себе маршал Жуков, не имел отношения, ... Было установлено, дальше, что маршал Жуков не имел также отношения к плану ликвидации крымской группы немецких войск, равно как и к проведению этого плана, хотя он и приписывает их себе в разговорах с подчиненными. Было установлено, далее, что ликвидация корсунь-шевченковской группы немецких войск была спланирована и проведена не маршалом Жуковым, как он заявлял об этом (курсивом - текст, вписанный И.В.Сталиным), а маршалом Коневым. ...Было, наконец, установлено, что, признавая заслуги маршала Жукова при взятии Берлина, нельзя (умалчивать) отрицать, как это делает маршал Жуков, (курсивом - текст, вписанный И.В.Сталиным)что без удара с юга войск маршала Конева и удара с севера войск маршала Рокоссовского Берлин не был бы окружен и взят в тот срок, в какой он взят". Жукову ставили в вину то, что вокруг него собираются "провалившиеся и отстраненные от работы начальники", что он противопоставляет себя правительству и Верховному Главнокомандованию.

Военный Совет 1 июня 1946 г. внес предложение освободить маршала Жукова от должностей Главнокомандующего Сухопутными войсками, Советскими оккупационными войсками и заместителя министра Вооруженных Сил СССР. Совет Министров СССР уже 3 июня 1946 г. утвердил эти предложения. Жуков был назначен командующим Одесским военным округом.

Начались аресты генералов, связанных по службе или пользовавшихся покровительством Жукова.

В первых числах января 1947 г. были арестованы: В.Н.Гордов, Герой Советского Союза, генерал-полковник, бывший командующий войсками Приволжского военного округа, его заместитель Г.И.Кулик, маршал, разжалованный в 1942 г. за сдачу Керчи до звания генерал-майора и Ф.Т.Рыбальченко, генерал-майор, начальник штаба того же округа. Основой обвинения стали разговоры, подслушанные на квартирах Гордова и Кулика, оборудованных техническими средствами МГБ.

Главными обвиняемыми стали генералы Г.И.Кулик и В.Н.Гордов. За каждым из них стояла своя история.

Особое внимание именно к Кулику объяснялось не только его высокими военными званиями (впрочем, прошлым), но и тем, что он имел несчастье попасть под подозрение Сталина и руководимых им карательных органов еще до Великой Отечественной войны. Сталиным было дано приказание тайно похитить жену маршала Кулика, которую он, Сталин, подозревал в шпионаже. По словам заместителя Берии - Меркулова - жену маршала - Кулик-Симонич схватили на улице в мае 1940 г., доставили в Сухановскую тюрьму, допрашивали полтора месяца, "но Кулик никаких показаний о шпионаже не дала ... Через некоторое время Берия сказал мне, что Кулик нужно расстрелять, так как она должна исчезнуть бесследно, а после этого объявить за ней розыск. При этом Берия сослался на указание, полученное им от И.В.Сталина. Никаких судебных решений по ее делу не было"⁴⁸.

Мужу, заявившему об исчезновении своей жены, было заявлено, что будет объявлен всесоюзный розыск - он и продолжался с 8 мая 1940 г. до января 1952 г. - даже спустя полтора года после расстрела самого Г.И.Кулика.

Второй раз смертельная угроза над начальником Артиллерийского управления Красной армии маршалом Куликом нависла в первые месяцы войны, и не от противника, а от НКГБ. Генерал-лейтенант М.М.Каюков, первый заместитель начальника Артиллерийского управления, арестованный в начале войны, под пытками оговорил своего начальника, заявив, что в антисоветскую организацию его привлек маршал Кулик. Вскоре он отказался от своих показаний, заявив, что "заговорщиком никогда не был и в антисоветскую организацию меня никто не вовлекал"⁴⁹. Каюкова расстреляли, но Кулика на этот раз оставили. Кулик был сурово наказан за неудачи на фронте в 1942 г., разжалован до генерал-майора, лишен всех наград.

 
44. АП РФ, ф.3, оп.58, д.312, л.78-79  
45. Там же, л.80. См. также: Г.К.Жуков: Неизвестные страницы биографии //Военные архивы России, М.,1993, вып.1, с.176-183  
46. АП РФ, ф.3, оп.58, д.312, лл.80-81  
47. Документ без комментария. (Публикация В.А.Лебедева) //Военно-исторический журнал, 1993, 5, с.27  
48. Архив главной военной прокуратуры, архивное уголовное дело 0029, ОП,л.187-188,221,223  
49. Архив главной военной прокуратуры, архивно-следственное дело Р-664, л.75  
50. Г.К.Жуков. Неизвестные страницы биографии, с.181

Дело этих генералов до известной степени уникально. Уникально тем, что сохранились не только "допросные речи", вымученные палачами и отредактированные "на кухне Бровермана" - как на языке чекистов именовался секретариат Абакумова, где окончательно редактировались протоколы допросов перед отправкой "в инстанцию", - но и записи разговоров, которые эти люди вели у себя дома, встречаясь с теми, кому они доверяли. Эти записи - своего рода "срез" политического сознания части высшего генералитета, меняющий во многом наши сформировавшиеся представления о советских генералах. Записи, сделанные сотрудниками МГБ, стали основанием для их ареста, суда и смертельного приговора. Предоставим слово документам.

Декабрь 1946 г., квартира В. Гордова, беседы с женой и со своим заместителем генерал-майором Ф. Рыбальченко. Генерал-полковник Гордов называет причину, заставившую его другими глазами посмотреть на жизнь: "Что меня погубило - то, что меня избрали депутатом. Вот в чем моя погибель. Я поехал по районам, и когда я все увидел, все это страшное - тут я совершенно переродился. Не мог я смотреть на это... Я сейчас говорю, у меня такие убеждения, что если сегодня снимут колхозы, завтра будет порядок, будет рынок, будет все. Дайте людям жить, они имеют право на жизнь, они завоевали себе жизнь, отстаивали ее!". Генералы говорили о положении в деревне, о голоде, о том, что люди с голода вынуждены есть кошек, собак, крыс. Ф. Рыбальченко рассказывал своему собеседнику, что "в колхозах подбирают хлеб под метелку. Ничего не оставят, даже посадочный материал... Надо прямо сказать, что колхозники ненавидят Сталина и ждут его конца... Думают, Сталин кончится, и колхозы кончатся"⁵¹.

Оба генерала жаловались на взяточничество, на подхалимство. Для генералов важнейшей темой в разговорах было отношение к Сталину. Когда жена В. Гордова советовала ему обратиться с просьбой к Сталину, генерал-полковник стал взволнованно возражать: "Ну да, сказать, что хочу служить твоему делу? Для этого ты меня посылаешь? Не могу я, не могу. Значит, я должен себя кончить политически. Я не хочу выглядеть нечестным перед тобой. Значит, я должен где-то там все за ширмой делать, чтобы у тебя был кусок хлеба? Не могу, этого у меня в крови нет. Что сделал этот человек - разорил Россию, ведь России больше нет! А я никогда ничего не воровал. Я бесчестным не могу быть. Ты все время говоришь - иди к Сталину. Значит, пойти к нему и сказать: "Виноват, ошибся, я буду честно вам служить, преданно". Кому? Подлости буду честно служить, дикости?! Инквизиция сплошная, люди же просто гибнут!"⁵².

В разговорах постоянно вспоминали о маршале Жукове. "...А вот Жуков смирился, несет службу, - говорил генерал Рыбальченко.

- Формально службу несет, а душевно ему не нравится", - уточнял и возражал Гордов.

"Вот сломили такой дух, как Жуков, - обращалась к мужу жена Гордова.

- Да, и духа нет.

- И он сказал - извините, больше не буду, и пошел работать. Другой бы, если бы был с такими убеждениями, как ты, он бы попросился в отставку и ушел бы от всего этого.

- Ему нельзя, политически нельзя. Его все равно не уволят. Сейчас только расчищают тех, кто у Жукова был мало-мальски в доверии, их убирают. А Жукова год-два подержат, а потом тоже - в кружку и все!

Я очень многое недоучел. На чем я сломил голову свою? На том, на чем сломили такие люди - Уборевич, Тухачевский и даже Шапошников".

Поражает попытка генералов сформулировать альтернативу власти: Гордов и Рыбальченко убеждают друг друга: "Нам нужно иметь настоящую демократию (Гордов).

- Именно чистую, настоящую демократию (Рыбальченко)"⁵³.

МГБ предъявило следующие обвинения:

Гордову Василию Николаевичу - "Обвиняется в измене родины. Являясь врагом советской власти, стремился к реставрации капитализма в СССР и вместе со своими сообщниками ...Рыбальченко и ...Куликом в 1946 г. высказывал угрозы по адресу руководителей ВКП(б) и Советского государства, заявлял о необходимости свержения Советского правительства. На протяжении ряда лет группировал вокруг себя враждебные элементы, в беседах с которыми возводил гнусную клевету на ВКП(б) и Советское правительство и делал злобные выпаду против Главы Советского государства..."

Кулику Григорию Ивановичу - "Обвиняется в измене родины. Являясь активным врагом советской власти, группировался с враждебным элементом, был сторонником реставрации капитализма в СССР и вместе со своими сообщниками Гордовым и Рыбальченко высказывал угрозы по адресу руководителей ВКП(б) и Советского правительства... Показаниями осужденных ... изобличается как участник антисоветского военного заговора".

Рыбальченко Филиппу Трофимовичу - "Обвиняется в измене родины. Вместе со своими сообщниками ...Гордовым и ...Куликом возводил злобную клевету на советский строй, руководителей ВКП(б) и правительства. Будучи сторонником реставрации капитализма в СССР, заявлял о необходимости свержения советской власти, делал вражеские выпады против Главы Советского государства и совместно со своими единомышленниками во вражеских целях стремился упразднить политический аппарат в Советской Армии..."⁵⁴

По представлению Абакумова, утвержденном лично Сталиным, эти генералы были приговорены к смертной казни⁵⁵.

 
51. Максимова Э. Подслушали и расстреляли//Известия, 16 июля 1992.  
52. Там же.  
53. Суд над В. Гордовым, Ф. Рыбальченко и Г. Куликом состоялся в августе 1950. Генералы были обвинены в намерениях изменить Родине, в подготовке террористических актов, антисоветской деятельности. Вины своей не признали. Приговорены к расстрелу и расстреляны. Спустя 6 лет реабилитированы , так как "дело сфальсифицировано". - Максимова Э. Подслушали и расстреляли//Известия, 16 июля 1992.  
54. АП РФ, ф.3, оп.58, д.306, лл.164-165  
55. Там же, л.157

На Пленуме ЦК ВКП(б) в феврале 1947 г. маршал Жуков был выведен из числа кандидатов в члены ЦК ВКП(б). После очередной проверки чиновниками из ЦК Одесского военного округа, которым командовал ссыльный маршал, ЦК ВКП(б) своим постановлением от 20 января 1948 г. "вынес т. Жукову последнее предупреждение, предоставив ему в последний раз возможность исправиться и стать честным членом партии, достойным командирского звания (Курсив наш.- Авт.). Одновременно ЦК ВКП(б) освободил т. Жукова с поста командующего войсками Одесского военного округа для назначения одним из меньших военных округов"⁵⁶.

Такие решения нередко предшествовали аресту. Но арест Жукова не последовал. Продолжали арестовывать близких ему людей. Пожалуй, самое удивительное, что и в этих условиях среди генералитета находились люди, пытавшиеся защищать Жукова. Одним из этих людей был генерал-лейтенант К.Ф.Телегин, служивший в 1945 - начале 1946 г. членом Военного совета советских оккупационных войск в Германии и пытавшийся в мае-июне 1947 г. заступиться за Жукова⁵⁷.

Результатом этого стал перевод Телегина из членов ВКП(б) - в кандидаты, а затем и арест.

В тактике следователей стали происходить изменения. "Коронный аргумент" сотрудников МГБ для большинства дел против генералитета - доказать, что подследственный "делал вражеские выпады против Главы Советского государства" - для Жукова оказывался мало применимым, если не просто опасным для руководителя партии и правительства, так как следовало бы признать, что Жуков - против Сталина. Поэтому была устроена беспримерная по цинизму попытка доказать, что Жуков - попросту уголовный преступник. Его пытались обвинить в грабеже, мародерстве на территории Германии. Для получения необходимых показаний против него в начале 1948 г. были арестованы генерал-майор А.М.Сиднев, бывший начальник оперативного сектора МВД в Берлине, ряд офицеров аппарата МВД в Германии.

Реальная угроза ареста нависла над заместителем министра МВД, в 1945-начале 1946 г. сослуживцем и близким к Жукову человеком - И.А.Серовым. В ход следствия был посвящен очень узкий круг людей - сам Сталин, министр госбезопасности Абакумов, секретарь ЦК ВКП(б) Кузнецов⁵⁸. В доме Жукова проводились негласные обыски. Были арестованы и подвергнуты пыткам близкие к Жукову люди - генерал-лейтенант В.В.Крюков и генерал-лейтенант В.К.Телегин.

В.В.Крюков представлял для следствия выгодную фигуру. Отвоевав почти всю войну командиром гвардейского кавалерийского корпуса, кавалерист, как и Жуков, он был связан с ним личной дружбой, некоторое время был его порученцем. С Жуковым и его женой была дружна его жена - Л.Русланова. Л.Русланова была награждена орденом Отечественной войны 1 степени по представлению Военного Совета группы Советских войск в Германии. Само по себе это не было удивительным - Русланова в годы войны была, пожалуй, одной из известнейших и любимых певиц, к тому же много выступавшей во фронтовых концертах. Это не помешало Центральному Комитету ВКП(б) на своем специальном заседании в июне 1947 г. лишить Русланову ордена. Позже Русланова была арестована. Ее коллекция картин, фарфора, личные вещи были конфискованы. Ее мужу были предъявлены обвинения в злоупотреблениях в приобретении ценностей во время службы в Германии.

Крюков, как и другие арестованные, оказавшись в Лефортовской тюрьме, сначала был подвергнут многочасовым дневным и ночным допросам; отказавшись дать показания о существовании заговора во главе с маршалом Жуковым, он сначала был лишен права пользоваться тюремным ларьком, ему угрожали пытками, а затем начались систематические избиения. Следователи - полковник Лихачев и капитан Самарин и их сотрудники по очереди избивали его резиновыми палками, били четыре дня днем и ночью. Требовали: "Почему ты боишься давать показания? Всем известно, что Жуков предатель, ты должен дать показания, и этим самым ты облегчишь свою участь. Ведь ты только пешка в этой игре"⁵⁹.

Был арестован и упоминавшийся выше генерал-лейтенант Телегин, и к сентябрю 1948 г. он дал важные для следователей показания. Там были данные о критическом отношении Жукова к Сталину, содержались сведения о высоких оценках материальной части и снабжения американской армии, о широкой поддержке Жукова в армии⁶⁰.

Пришла очередь давать объяснения самому Жукову. Сохранилась его объяснительная записка, адресованная А.А.Жданову в январе 1948 г.

Пожалуй, суть этого документа - в том, что маршал не имел собственного имущества, так как его дача и квартира были собственностью МГБ и, как и все имущество, которое на них находилось, было в ведении МГБ⁶¹. Таким образом рухнули все обвинения в присвоении имущества.

Два письма на имя Сталина написал и И.А.Серов - тогда - первый замминистра МВД СССР. Эти письма датировались - первое - 31 января 1948 г.⁶², второе - 8 февраля того же года⁶³. Между письмами, которые разделяет неделя, есть и сходство, есть и различия. Общее - это резкая критика Абакумова. В первом письме Серов утверждал, что Абакумов из личной ненависти к нему, из-за опасения, что именно его, Серова, могли назначить на должность министра госбезопасности, приказал сотрудникам МГБ собирать на своего возможного соперника компроментирующий материал. Он отказывался признавать какие-либо злоупотребления, совершенные во время совместной с Жуковым работы в Германии. Во втором письме критика Абакумова принимает характер обвинения-доноса. Серов припоминал, что не успели еще войска закончить освобождение Крыма, как там появился порученец Абакумова, чтобы на боевом самолете вывести оттуда большое количество трофейного имущества. Не забыл Серов и о том, что осенью 1941 г. Абакумов заказал себе болотные сапоги, "чтобы удирать из Москвы", что тот плохо организовал работу МГБ, да и сам небезгрешен в похвалах Жукову времени войны.

В конце 1948 г. интерес к делу Жукова, как представляется, внезапно ослабевает. Это не значит, что перестали фабриковаться дела на генералов, что среди них не было недовольных - были недовольные, были и критики советской системы, но из допросов исчезло стандартное стремление связать любое недовольство в армии с именем маршала Жукова.

Причины этому нуждаются в объяснении. Конечно, можно считать, что услав Жукова командовать Уральским военным округом, пересажав и напугав значительную часть офицерства, удалось подорвать позиции Жукова в армии. Вместе с тем, авторитет Жукова как советского военачальника "работал" в конце-концов на авторитет Верховного Главнокомандующего - И.В.Сталина.

 
56. Чернев А. Личные дела трех маршалов.//Известия, 8 мая 1992.  
57. АП РФ, ф.3, оп.58, д.306, л.132  
58. Г.К.Жуков: неизвестные страницы биографии, с.196  
59. Там же, с.217  
60. АП РФ, ф.3, оп.58, д.306,лл.99-139  
61. Г.К.Жуков: неизвестные страницы биографии, с.239-241  
62. АП РФ, ф.3, оп.58, д.308, лл.32-39  
63. Г.К.Жуков: неизвестные страницы биографии, с.208-213