Cергей Петрович Мельгунов родился на праздник Рождества Христова, 25 декабря 1879 г. (по новому стилю – 7 января 1880 г.), в Москве, в старинной дворянской семье. Его отец, Пётр Петрович Мельгунов, учился на историко-филологическом факультете Московского университета у известного медиевиста В. И. Герье, на одном курсе с В. О. Ключевским и Н. П. Кондаковым. Он был талантливым человеком, но не сумел реализовать себя как учёный и всю жизнь преподавал в частных гимназиях. Объяснений тому много: слишком разбрасывался, занимаясь то историей, то филологией, то естественными науками, играл в карты и пил вино. Наверное, чрезмерное пристрастие к вину, свойственное многим из рода Мельгуновых, стало причиной распада семьи. Когда родители разошлись, Сергея, младшего ребёнка, забрала мать.

 

Мальчик, родившийся в великий и радостный день, не стал счастливым. Отец не любил его, называл "маминым лазутчиком", а однажды так схватил за вихры, что на всю жизнь на голове Мельгунова осталась маленькая незаметная плешь. Мать, женщина истеричная и раздражительная, в гневе бранила Серёжу "мельгуновским отродьем". Её можно понять – ей приходилось заботиться и о сыне, и о двух старших дочерях, учившихся в Николаевском институте. Семья жила только на скудный заработок матери, и всё же Сергей поступил в гимназию.

 

Именно в гимназические годы сложился характер Мельгунова, казавшийся многим тяжёлым, сформировались его взгляды и интересы. В восьмом классе он впервые обратился к истории старообрядчества ("раскола"), впоследствии ставшей одной из важнейших тем его исследований. Учитель русского языка Н. Н. Покровский предложил гимназистам написать домашнее сочинение на свободную тему. Сергей выбрал такую: "Был ли раскол движением прогрессивным или регрессивным?" Впоследствии он рассказывал: "Я с пылом доказывал, что раскол был явлением идейным и как протест – явлением прогрессивным. Покровский был человек консервативный по убеждениям и вообще шаблонный. Ему мои доводы не понравились. И на моём сочинении он мелким почерком написал восемь страниц критики, доказывая необоснованность моих утверждений". Критика и незаслуженная тройка, поставленная учителем, раззадорили гимназиста, задели его "авторское самолюбие". Он стал много читать по истории старообрядчества и постепенно сделался специалистом по этой теме.

 

В ту пору Мельгунов пережил, по его признанию, "религиозный перелом". Его мать не отличалась набожностью, но свято верила в особую благодать протоиерея Валентина Амфитеатрова, отца писателя А. В. Амфитеатрова. Священник, служивший в Кремле, в маленькой церкви Нечаянной Радости, почитался на Москве пророком и чудотворцем. Мать заставляла Сергея исповедоваться именно у него. Как-то, придя к духовнику, гимназист шестого класса Мельгунов отстоял многочасовую очередь, был утомлён и раздражён. Настал его черёд идти в исповедальню, но тут прибежал дьячок и объявил: "Алексеева!" Это была жена или мать городского головы Н. А. Алексеева, которую тотчас провели без очереди. Когда же Сергей вошёл наконец к священнику, его губы дрожали от обиды. Амфитеатрову показалось, что юнец смеется. Протоиерей гневно обрушился на него: "Вы, молодой человек, приходите на исповедь и смеетесь! Это показывает вашу недалёкость. У меня сейчас был ваш начальник Зверев и валялся в ногах, а вы себя так вызывающе держите!" Мельгунов вспылил, и духовник выгнал его, отворив дверь и громко крикнув: "Идите!" Сергей шёл через всю церковь, сопровождаемый неодобрительными взглядами толпы: чем же согрешил гимназист, что батюшка прогнал его?

 

Так Мельгунов навсегда стал нерелигиозным человеком. Всю жизнь он весьма прохладно относился к господствующей Синодальной Церкви и писал о ней: "Церковь сделалась одной из отраслей бюрократического управления, одним из многочисленных департаментов сложного государственного механизма. Она впитала в себя идеи старого режима и сделалась консервативной силой, охраняющей своим духовным авторитетом одряхлевшие устои общественной жизни. Она являлась врагом свободы и защитницей бесправия".

 

А к старообрядчеству Сергей Петрович испытывал не только учёный интерес, но и глубокое уважение: "Во всём подчиняясь гражданской власти, неся повинности государственные, отдавая себя на служение благу родины, не щадя жизни своей, старообрядцы, однако, свою совесть и душу ревниво оберегали и хранили от посягательства на них гражданских и чуждых им духовных властей. "Кесарево – кесарю, а Божие – Богови". Вот тот евангельский фундамент, на котором построены отношения старообрядчества к государственной власти".

 

В 1899 г. Мельгунов поступил на историко-филологический факультет Московского университета и был благожелательно встречен ведущими профессорами В. И. Герье и В. О. Ключевским. Он активно участвовал в деятельности студенческих научных кружков. В 1902 г. Мельгунов выступил в Центральном студенческом обществе с чтением реферата "О значении раскола и сектантства в русской жизни", лёгшим в основу его будущей кандидатской работы. Впоследствии он вспоминал: "В своём университетском сочинении в большом предисловии я пытался обосновать значение этого явления в России и связать русское современное сектантство с теми общественно-религиозными течениями, которые были в прошлом... Разве консервативный Аввакум не делался для своего времени крайним революционером в области политической? Посему расколоучителей и казнили за государственные преступления – за хулы на имя государево и на царский дом". В 1904 г. Сергей Петрович закончил университет с дипломом 2-й степени.

 

Ещё студентом-первокурсником он начал сотрудничать с либеральной газетой "Русские ведомости", и это сотрудничество продолжалось до 1916 г. В редакции он был единственным специалистом по религиозной тематике, поэтому его собственная точка зрения становилась точкой зрения газеты. Мельгунов основал кооперативное издательство "Задруга", затем – журнал "Голос минувшего", выходивший до 1923 г. Он печатал историко-публицистические материалы в газете "Русские ведомости", журналах "Русское богатство", "Вестник Европы", "Русская мысль" и др. Многие из его книг были посвящены религиозным проблемам, старообрядчеству и сектантству: "Москва и старая вера", "Из истории религиозно-общественных движений в России XIX в.", "Церковь и государство в России", "Старообрядцы и вопросы совести".

 

В 1906 г. Мельгунов вступил в Партию конституционных демократов, но вскоре перешёл на позиции Народно-социалистической партии. Убеждённый демократ и противник полицейского государства, Сергей Петрович смело критиковал ту несовершенную свободу, которая была дарована России после революции 1905 г. Он выступал за равноправие всех религиозных объединений и против того привилегированного положения, в котором находилась Синодальная Церковь: "Ныне господствующая Церковь должна быть немедленно освобождена от прежней государственной опеки. Она должна быть Церковью автономной, самоопределяющейся и самоуправляющейся. Наряду с уничтожением государственной опеки уничтожаются и монополии господствующей Церкви – монополии пропаганды и уголовной охраны. Организованная на таких началах, господствующая Церковь в правовом государстве не будет воплощать в себе идеи насилия над религиозною совестью, как это было за всё истекшее время. По отношению ко всем вероисповеданиям будет признана идея равноправия, и истина будет торжествовать внутреннею своею силою".

 

Личные связи Сергея Петровича со староверами были установлены через известного антиквара С. Т. Большакова, торговавшего древними иконами и книгами в лавочке на углу Новой площади и Варварских ворот. Возможно, молодого историка привёл сюда интерес к старообрядческой книжности. Большаков, старовер-поповец, прихожанин храмов Рогожского кладбища, богатый купец 2-й гильдии, отличался необычайной простотой. Мельгунов рассказывал: "Хозяин вечно юркий, вечно в каких-то хлопотах, неизменно приветливый, нисколько не смущаясь, при входе почётного гостя брал с грязной полки свою вставную челюсть и пристраивал её на глазах у посетителя. После этого начинались уже разговоры. Но никогда и здесь он не забывал своих коммерческих расчётов: всякую безделицу книжную продаст по цене хорошей".

 

Такой же простотой отличался и домашний быт Большакова. Мельгунов часто бывал в гостях у купца, где знакомился с интересными ему людьми. "Раз даже я попал на какой-то семейный торжественный обед с пирогом, винами и наливками. Впрочем, угощения я старался избегать. У хозяина всё делалось с откровенной простотой. Так, на моих глазах все опивки из рюмок и стаканов сливались вновь в бутылку. Представляю себе, какие напитки должны были получаться в этих бутылках! Обиход Большакова был обиход зажиточного мещанства".

 

Сергей Петрович познакомил с Большаковым писателя П. Д. Боборыкина, также публиковавшегося в "Русских ведомостях". Боборыкин писал "Обмирщение" – роман из быта староверов, где изобразил и Мельгунова в виде студента-историка, репетитора в богатом старообрядческом доме, ухаживающего за дочерью хозяев. Но молодому публицисту доводилось встречаться со староверами-миллионщиками не только на страницах романов. В 1909–1910 гг. Боборыкин решил создать специальное общество для пропаганды "положительных идей" в противовес мистической философии, модной в эпоху декаданса. Некоторое время заседания общества проходили на квартире Д. П. Рябушинского, представителя знаменитой старообрядческой династии промышленников и банкиров. Здесь Мельгунов увидел быт, совершенно отличный от обихода Большакова: "хороший кабинет, мягкие кресла, чай со всякими аксессуарами".

 

В то же время Сергей Петрович познакомился с Л. Н. Толстым и 10 июля 1905 г. посетил писателя в Ясной Поляне: "Наши мировоззрения, конечно, слишком радикально расходились между собою, чтобы найти точки соприкосновения... Толстой попытался было меня направить на путь истинный и советовал заняться исключительно изучением религиозных движений в России – может быть, единственное положительное и самое важное в современной общественной жизни".

 

Занятия Сергея Петровича старообрядчеством вызвали неожиданный интерес со стороны Католической Церкви. В 1906 г. он получил из Львова несколько книг от греко-католического митрополита Антония Шептицкого "с довольно уважительною подписью-автографом". А вскоре историка посетил "папский эмиссар" – священник Алексей Зерчанинов (в воспоминаниях Мельгунова он ошибочно назван Зяркевичем), один из основателей греко-католической общины в Петербурге. Зерчанинов родился в Нижегородской губернии, где традиционно жило множество староверов. Будучи священником Синодальной Церкви, он вёл миссионерскую деятельность среди "раскольников", но общение со старообрядцами разубедило его в истинности "казённого православия". Духовные поиски Зерчанинова закончились переходом в католичество. И вот он приехал в Москву "со специальною целью прозондировать почву о возможности привлечь притесняемых русских старообрядцев к признанию папского приматства".

 

Мельгунов вспоминает: "Зяркевич развил подробно теорию о воссоединении Церквей, мечты некоторых деятелей Ватикана, перед которыми рисуется всесветное владычество над религиозными душами мира, о воссоединении, первым этапом которого было бы признание Папы русским старообрядчеством в форме, как это признаёт униатское вероисповедание... Мне, однако, пришлось только разочаровать папского эмиссара ХХ века, указав утопичность подобного начинания по отношению к старообрядчеству".

 

Мельгунов приветствовал Февральскую революцию 1917 г. Временное правительство назначило его ответственным за обследование и приём архивов охранного и жандармского управлений, а также документов Министерства внутренних дел. Получив доступ к секретным бумагам, Мельгунов решил опубликовать их. Для этого при издательстве "Задруга" была основана серия "Материалы по истории освободительного движения в России", в которой вышел только один сборник, посвящённый большевикам. К нему был приложен послужной список секретных сотрудников департамента полиции и охранного отделения, работавших среди большевиков.

 

Естественно, такая книга не могла понравиться тем, кто захватил власть в октябре 1917-го. К диктатуре пролетариата Сергей Петрович, противник любой диктатуры, отнёсся враждебно. Он занял непримиримую антибольшевистскую позицию, которая должна была рано или поздно привести его к открытому конфликту с новой властью. Обвиняемый в "контрреволюционной деятельности", Мельгунов пережил 23 обыска и 5 арестов, 6 месяцев провёл в подполье, скрываясь от чекистов, полтора года просидел в тюрьме. В 1920 г. он был приговорён к расстрелу, заменённому потом 10 годами тюремного заключения, но был освобождён благодаря настойчивым ходатайствам научной общественности. В октябре 1922 г. Мельгунова с женой выслали из Советской России в Германию.

 

В эмиграции Сергей Петрович сразу же активно включился в жизнь русского зарубежья. Он издаёт и редактирует журналы, пишет исторические книги, одним из первых пытаясь проанализировать события 1917 г. и периода Гражданской войны. Одновременно он не прекращает антисоветскую деятельность, призывая русскую эмиграцию сплотиться в единый антикоммунистический фронт. Из Германии чета Мельгуновых переехала во Францию, в предместье Парижа Шампиньи-сюр-Марн. Здесь Сергей Петрович скончался от тяжёлой формы рака горла 26 мая 1956 г.

 

По прошествии полувека многое из исторического и публицистического наследия Мельгунова по-прежнему актуально. Например, статьи, посвящённые религиозным вопросам. Написанные сто лет назад, они не утратили своей значимости: проблемы свободы совести и равноправия религиозных объединений остаются в России насущными и злободневными. Современно звучат слова Мельгунова: "За истекшее прошлое религия насильственно привязывалась к политике, религией пользовались как орудием властвования, а потому полицейская рука так охотно копошилась в тайниках души у русских граждан. К той же цели она по старой традиции всё ещё стремится и теперь: казённое тавро благонадёжности должно лежать на каждом вероисповедовании".

 

Правовое государство, описанное Сергеем Петровичем Мельгуновым, пока остаётся идеалом для России: "Ни одна Церковь не пользуется никакими прерогативами и особой поддержкой со стороны государственной власти. Равно охраняя религиозную свободу представителей всех без исключения вероисповедных групп, признавая и атеизм, государство совершенно отделяет себя от вероисповедных интересов и окончательно сбрасывает с себя старую оболочку теократической опеки". †

 

По материалам сайта журнала "Истина и жизнь" № 11, 2006 г.