Положение о создании "Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, состоящей при главнокомандующем вооруженными силами на Юге России" было подписано в Екатеринодаре генерал-лейтенантом А. И. Деникиным 4 апреля 1919 года. Ровно через год, с уходом Деникина, Комиссией стал руководить новый главнокомандующий белой армией барон П. Н. Врангель. Согласно Положению, Комиссия была создана "для выявления перед лицом всего культурного мира разрушительной деятельности организованного большевизма". Руководствовалась Комиссия Уставом уголовного судопроизводства 1914 года и имела право вызывать и допрашивать потерпевших и свидетелей, производить осмотры, обыски, выемки, освидетельствования и другие следственные действия", а протоколы, составленные Комиссией, имели силу следственных актов.

 

     Задача "Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков" состояла в сборе сведений о мероприятиях большевиков, направленных "к уничтожению демократических, общественных организаций и к водворению на их место, насильственным путем, советских организаций, основанных на диктатуре меньшинства"; к уничтожению "органов судебной власти, регулируемых законом" и замене их "безответственными трибуналами", руководствующимися "революционной совестью", "выяснение порядка” той замены и результатов ее", "уничтожение организованной, юридически подготовленной защиты". Советскому правительству вменялись также в вину ликвидация "принципа свободы совести и наряду с этим гонение против Церкви и ее служителей (поругание храмов, глумление над мощами, иконами, священными предметами, разгон и расстрел крестных ходов, массовое уничтожение духовенства", "уничтожение свободы слова", "свободы союзов и собраний", "уничтожение неприкосновенности личности", "национализации, конфискации, реквизиции, контрибуции", "деморализация рабочего класса", "сокращение производительности труда", "принудительные способы проведения коммунистических начал вообще и диктатуры пролетариата в частности", "массовое уничтожение своих идейных врагов из числа мирного населения — интеллигенции, буржуазии, казачества", "принуждение к унизительным и не в меру тяжелым работам, лишение продовольственного пайка", "общий террор", "индивидуальный террор как способ возмездия и устрашения"; "противоречие между программными обещаниями коммунистов и действительным их осуществлением", привлечение к управлению страной людей с уголовным прошлым, без образования, зачастую наркоманов и алкоголиков.

 

     Особая комиссия была создана белыми для расследования земельного вопроса и крестьянской политики советской власти, в частности — деятельность созданных большевиками комитетов бедноты, результаты насильственной коллективизации, конфискаций, изъятий, реквизиций урожая и скота и так далее.

 

     Результатом работы Комиссии явились обвинительные акты, а также фотографии, большая часть которых была сделана военным следователем Добровольческой армии в присутствии членов союзных военных миссий летом 1919 года, после оставления большевиками Харькова. Жертвы на фотографиях — это прежде всего так называемые заложники. К ним относились лица, до октября 1917 г. занимавшие в России хоть сколько-нибудь заметные посты, и их семьи; семьи офицеров-добровольцев (причем зарегистрированы случаи расстрелов пятилетних детей); священнослужители, рабочие и крестьяне из районов, подозреваемых в нелояльности к советской власти; все те, чье имущество, движимое или недвижимое, оценивалось свыше 10 тысяч рублей.

 

     На большинстве извлеченных трупов остались следы пыток над половыми органами. Харьковские хирурги, проводившие экспертизу трупов, высказали предположение, что к жертвам была применена одна из китайских пыток, по своей болезненности превышающая все доступное человеческому воображению. При расследовании были также найдены (и засняты) содранные с рук куски кожи, перебитый шомполами крестец, отрезанные нос и губы, надрезанные женские груди...

 

     Фотографии поражают бессмысленной жестокостью, заставляют прочувствовать те мучения, которые испытали перед смертью жертвы террора. За сухой фразой "расстрел заложников" стояла много более болезненная смерть, чем нам хотелось бы думать. Вероятно, и документы, и фотографии говорят сами за себя и не требуют разъяснений. Однако нельзя не подчеркнуть, что жестокость, отраженная этими документами и фотографиями, не вынужденная жестокость, свойственная войне вообще. Это была жестокость, граничащая с садизмом, бесцельная и бесконтрольная. Наверное, все мы должны испытывать понятное неудобство из-за того, что наша история последних семидесяти с лишним лет начиналась именно так: отрубленными руками, проломанными черепами, вылущенными половыми органами. С таким началом к чему же мы могли прийти?

 

     Мне хочется отвести здесь знакомое указание на жестокость обеих сторон. Белой армии как раз и была присуща жестокость, свойственная войне вообще. Но на освобожденных от большевиков территориях никогда не создавались белыми организации, аналогичные советским ЧК, ревтрибуналам и реввоенсоветам. И никогда руководители белым движением не призывали к расстрелам, к гражданской войне, к террору, к взятию заложников. Белые не видели в терроре идеологической необходимости, поскольку воевали не с народом, а с большевиками. Советская власть, напротив, воевала именно с народом (в этом нет ни тени преувеличения, поскольку гражданская война была объявлена всему крестьянству, всей буржуазии, т. е. интеллигенции, всем рабочим, не поддерживавшим большевиков). За вычетом этих групп кто же оставался, кроме голого слова "пролетариат"?

 

     Осмысление революции и гражданской войны необходимо для осознания всей нашей последующей истории. Хранящиеся на Западе архивные материалы оказывают нам в том большую помощь. Публикуемые материалы заимствованы из архива НТС во Франкфурте. Ряд машинописных оригиналов следственных актов хранится в архиве Гуверовского института при Стенфордском университете в Калифорнии (коллекции Б. И. Николаевского и П. Н. Врангеля). В разделе "Приложения" помещены документы, относящиеся к теме террора в советской России, но не являющиеся частью материалов "Особой следственной комиссии по расследования злодеяний большевиков" и хронологически выходящие за рамки гражданской войны. За одним единственным исключением, оговоренным в тексте, эти документы заимствованы из архива Гуверовского института Стенфордского университета (коллекция Б. И. Николаевского, ящик 19, папка 2; ящ. 128, п. 4; ящ. 198, п. 18; ящ. 212, п. 1; ящ. 12, п. 24; ящ. 217, п. 6; ящ. 782, п. 6). Материалы публикуются с любезного разрешения администрации архивов.