С чего мне начать свой рассказ о паломническом путешествии в Сербию и Черногорию? Может быть, с описания восхитительно свежего, прохладного утра в монастыре Раковица, когда солнце еще было за горой, а под ногами, на зеленой траве, словно драгоценные жемчужины, блестели капельки росы; а может быть, с сербских мальчиков и девочек, которые играли в мяч на горе Фрушка, и их звонкий смех разносился далеко вокруг; а может быть, с чудесного густого вишневого варенья, которым нас угощала молодая монахиня в монастыре Градац и которое мы запивали глотком холодной воды?    

 

       Нет, не буду забегать вперед, а лучше начну с действующих лиц. Нас было много - семнадцать человек, так что и перечислить всех весьма затруднительно. Возглавлял нашу группу настоятель московского храма Трех святителей протоиерей Владислав Свешников, его ближайшими помощниками были священник Михаил Дудко и монах Киприан (Ященко). В самый последний момент к нам присоединились школьники из православной гимназии в Ховрине (их опекали директор гимназии Игорь Алексеевич Бузин, преподаватель Илья Михайлович Числов и завуч Марина Владимировна Истратова). В путешествии нас сопровождали два человека - сначала клирик Русского подворья в Белграде священник Виталий Тарасьев, а затем профессор Богословского факультета Белградского университета Предраг Миодраг.

       Нашу поездку благословил Святейший Патриарх Сербский Павел. Встреча с ним была заранее оговорена и мы с нетерпением ее ожидали. И вот однажды утром мы приехали в Белград и пришли в Сербскую Патриархию. Нас провели в зал приемов. Не прошло, наверное, и минуты, как из левой боковой двери вышел Патриарх. Он был невысокого, а если точнее, то маленького роста, худой, щуплый, с аскетическими чертами лица, в простой, непарадной рясе, на голове у него был монашеский клобук. В нем не чувствовалось никакого величия, и нам показалось, будто мы знакомы с ним давным-давно; остатки нашего волнения исчезли совершенно.

 

       - Я очень рад, что вы к нам приехали, - сказал Патриарх, обращаясь к нам; голос у него был негромкий, но отчетливый. - Мы должны знать друг друга лично, а не понаслышке. Нас объединяет православная вера, и ничто и никто нас не разъединит. Мне приятно видеть здесь детей. Если наши дети будут верующими, то будущее наших стран будет хорошим.

       На пятый или на шестой день нашего путешествия, когда мы совершали долгий переезд из одного монастыря в другой, я попросил сопровождавшего нас Предрага Миодрага рассказать что-нибудь о Патриархе.

       - Он очень доступен, - сказал мой собеседник. - Когда была жива его сестра, он часто ходил к ней домой пешком. Он вообще любит ходить пешком, без охраны, без сопровождающих лиц. К нему может подойти любой человек и поговорить с ним. Каждый день в своей резиденции он принимает посетителей. Люди идут к нему со своими нуждами, наболевшими вопросами и для каждого у него находится ласковое слово утешения.

       Он встает очень рано и, когда все еще спят, служит Божественную литургию, молясь обо всем сербском народе. В его сердце вмещается вся Сербия. Он мал ростом, но он великан духа, у него хрупкие плечи, но на этих плечах он несет тяготы всей нации, у него тонкие пальцы, но этими пальцами, сложенными в троеперстие, он поражает легионы демонов, у него легкое нитяное облачение, но под этим облачением скрыта душа отважного воина. Народ говорит: "Это наш Ангел, который покрывает и защищает нас".

       Знакомство с Сербией началось с храма в честь Пресвятой Троицы, который является подворьем Русской Православной Церкви в Белграде. Он расположен в самом центре столицы Югославии, рядом с гигантским сербским собором святого Марка. Однако, несмотря на свои скромные размеры, Русская церковь, как ее здесь называют, нисколько не теряется в насыщенном городском ландшафте. Подворье является центром религиозной жизни для русских эмигрантов, которых и по сей день довольно много в Сербии.

       Церковь была освящена в 1924 году. Получив разрешение правительства Королевства сербов, хорватов и словенцев (прежнее название Югославии), по благословению Сербского Патриарха Димитрия русские люди построили ее на старом белградском кладбище. Сейчас об этом кладбище ничто не напоминает, потому что на его месте раскинулся живописный парк Тажмайдан.

       Каждый русский человек, прибывающий в Сербию (и в прежние времена, и сейчас), прежде всего стремится посетить Русскую церковь. Не перечесть диаконов, священников, монахов и архиереев, которые служили здесь. Стены храма помнят сердечные воздыхания русских людей, их слезы и горячие молитвы Богу о том, чтобы Он помиловал Русскую землю, освободил ее из плена безбожников, вразумил русский народ и обратил его к покаянию, как покаялись жители города Ниневии во времена пророка Ионы. Много раз совершал Бескровную Жертву в этой церкви митрополит Антоний (Храповицкий), первенствующий иерарх русской эмиграции, в своих проповедях он утешал соотечественников, призывал смиренно и мужественно нести свой жизненный крест, благословлял невозбранно нести слово Божие народам Европы и Америки.

       Часто заходил в этот храм великий русский патриот генерал Петр Врангель. В 1928 году он скоропостижно скончался в Брюсселе. Его останки - так он завещал сам - были привезены в Сербию и похоронены в Русской церкви, которую он очень любил.
      

Подворье Московской Патриархии в Белграде

       Посещая Русское подворье, мы познакомились со священником Виталием Тарасьевым. Вернее сказать, мы познакомились с ним еще раньше - по телефону, когда готовились к поездке. Он хлопотал о нас в Синоде Сербской Православной Церкви, разработал подробный маршрут нашего паломнического путешествия, входил в наши повседневные нужды - одним словом, гостеприимство его было на редкость радушным и без его помощи у нас вообще бы ничего не получилось. Отец Виталий темноволос, выше среднего роста, одет в простую будничную рясу, говорит с едва заметным акцентом - ведь он родился и вырос вне родины. Его матушка - сербка, ее зовут Иоланта, она очень хорошо говорит по-русски, и то, что не успел или не смог из-за своей занятости сделать для нас отец Виталий, очень мягко и неназойливо восполнила она.

       Отец Виталий Тарасьев сменил на этой должности своего отца. Протоиерей Василий Тарасьев умер два года назад, в дни светлой Пасхальной седмицы. Его отпевали Святейший Патриарх Сербский Павел и архиепископ Берлинский и Германский Феофан (Московский Патриархат). Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий прислал телеграмму с соболезнованиями.

       Вся жизнь отца Василия была посвящена возлюбленному Отечеству - России, хотя он и жил вне ее. Он каждый день молился о ней, духовно окормлял русских людей, которые жили в столице Югославии, благоустраивал подворье. По отзывам людей, знавших его (а знали его очень многие), это был ревностный подвижник благочестия, пастырь, душу свою полагающий за овец (Ин. 10, 11). Ему придверник отворяет двери, и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его (Ин. 10, 3-4).

       Настоятельскую "эстафету" протоиерей Василий принял от своего отца - Виталия Тарасьева, который (единственный из них троих) родился в России и эмигрировал на чужбину, спасаясь от большевиков. Как видим, на Сербской земле, в Белграде, существует целая священническая династия - явление не такое уж частое и в самой России.

       - Мы можем вам только позавидовать, - сказал отцу Виталию руководитель нашей группы, когда мы беседовали в тесном кругу.

       - Отчего же?
       - Да оттого, что вы жили и воспитывались в нормальной, естественной христианской среде, в которой сохранились и преемственность традиций, и уклад церковной жизни, и знание святоотеческих преданий. Мы были всего этого лишены, так как церковная жизнь в России была беспощадно изуродована.

       Знакомя нас с подворьем, отец Виталий остановился около двух надгробий, установленных у северной стены храма, под окном.

       - Это могилы моего отца и деда, - сказал он. - Местные власти любезно разрешили похоронить их внутри храма.

       Была совершена панихида по усопшим. Мы, русские люди, молились о других русских людях, о наших братьях во Христе, чья жизнь прошла вдали от родины, но они являлись (и являются!) ее частичкой, ее кровинкой, о людях, сердцем болевших о ней каждый час, каждое мгновение своей жизни, делавших все, что было в их силах, для ее скорейшего возрождения.

       Из церкви мы прошли в музей, который расположен в небольшом домике на территории подворья, посвященный истории русской эмиграции в Югославии.

       Идея создания этого музея принадлежит отцу Василию. Первые экспонаты появились в нем около пятидесяти лет назад. Что они из себя представляли? Например, умер монах или монахиня, архиерей или священник. По просьбе отца Василия родственники приносили их облачения, нагрудные кресты, митры, камилавки, иконы, богослужебные книги, предметы личного туалета. Многие русские люди до Второй мировой войны служили в Вооруженных Силах Югославии. Их парадные мундиры, ордена, медали, погоны, личное оружие и другие вещи заняли в музее почетное место.

       В Сербии жили (да и сейчас живут) немало русских художников. Каждый из них подарил музею одну из своих картин. Вот, например, портрет митрополита Антония (Храповицкого), вот - протоиерея Василия Тарасьева, а вот - сербский пейзаж. Из подаренных картин можно было бы составить отдельную экспозицию и показывать ее не только в Белграде, но и за его пределами.

       - Обратите внимание на эти изящные броши, - сказал настоятель, остановившись около одной из витрин. - Они интересны тем, что сделаны из... пуль. Скажем, во время сражения русский офицер или солдат получал ранение, его доставляли в госпиталь, и из пули, извлеченной во время хирургической операции, делали брошь. Эта брошь являлась изысканным украшением для его жены или невесты.

       - А сейчас экспозиция музея пополняется? - поинтересовался я.

       - Да, конечно. Все русские люди, которые живут в Белграде, знают о нашем музее и постоянно приносят нам что-нибудь интересное. Жалко, что помещение, где мы находимся, уже стало тесным и не вмещает всех экспонатов, которыми мы располагаем.

       В какой бы храм или монастырь мы ни вошли (и не только в Белграде, но и далеко за его пределами), всюду встречали икону святой Параскевы. "Как любят сербы эту святую, - подумал я. - Даже в России нет такого ее почитания".

       В Сербии очень много храмов, посвященных святой Параскеве. Самый древний из них находится в Калемегдане - Старой крепости, построенной в том месте, где река Сава впадает в Дунай. Здесь всегда много народа, а особенно в выходные и праздничные дни: приходят и молодые, и пожилые люди, и мужчины, и женщины, гражданские и военные, жители Белграда и провинциалы. Каждый может поставить свечку перед иконой святой Петки (так ее тут зовут) и помолиться перед ней.

       - В чем причина такой сильной любви сербов к святой великомученице Параскеве? - спросил я настоятеля этого храма Радомира Поповича.

       - Она вовсе не великомученица.
       - А кто же?
       - Преподобная.
       - Значит, она сербская святая?
       - Да.

       Ларчик открывался просто.

       Излишне говорить о том, что в каждом сербском доме имеется икона святой Параскевы, а теперь и в Москве она есть у многих.

       Света Петка (святая Параскева) родилась в Сербии, в селении Епиват. Родители ее были благочестивые люди, они всегда исполняли заповеди Божии и щедро раздавали милостыню. Девочка очень любила посещать храм Божий. Однажды за Божественной литургией она услышала евангельские слова: Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною (Мф. 16, 24). Как стрела, пронзили эти священные глаголы сердце юной Петки. Выйдя из храма, она отдала свое красивое нарядное платье первой же нищенке, а сама оделась в ее лохмотья.

       Родители Петки пожурили дочку за такой поступок и снова одели ее в чистую и хорошую одежду. Через некоторое время девочка опять явилась домой в нищенских лохмотьях.

       - Чадо, отчего ты поступаешь таким образом? - спросили родители.

       - Я хочу жить так, как учит Христос, - ответила святая Петка. После смерти родителей Параскева продала свое имение, а деньги раздала нищим. Затем она отправилась в Царьград и поклонилась его святыням. По совету духовных людей она поселилась при уединенном храме Покрова Пресвятой Богородицы, где в молитве, посте и слезах провела пять лет. Здесь Петка приняла постриг в ангельский чин.

       Потом, исполняя свое давнее желание, она посетила Святую Землю, освященную пречистыми стопами Господа нашего Иисуса Христа. Облобызав святые места, Параскева осталась жить в Иорданской пустыне. По примеру пророка Илии и Иоанна Крестителя она питалась только пустынными злаками, употребляя их в очень малом количестве и то только после заката солнца. Лукавый враг, завидуя ее добродетельной жизни, пытался устрашить ее разными призраками и мечтаниями. Приняв вид лютого зверя, он устремлялся на святую, желая изгнать ее из пустыни. Однако угодница Божия, осенив себя крестным знамением, как паутину, отстраняла все козни диавола.

       Однажды ночью Параскева как обычно стояла на молитве. Внезапно в образе прекрасного юноши пред нею предстал Ангел Божий.

       - Оставь пустыню и возвратись в свое отечество, - сказал он, - ибо там тебе подобает отойти ко Господу.

       Святая Петка вернулась в свое родное село Епиват и через два года мирно отошла ко Господу. Это произошло в первой половине одиннадцатого столетия.

       Прошло много лет. И вот случилось так, что близ того места, где была погребена святая Параскева, волны выбросили на берег тело утонувшего неизвестного моряка. От него стал исходить такой удушливый смрад, что мимо невозможно было пройти. Благочестивый столпник, подвизавшийся в этом месте, спустился вниз и попросил рабочих предать тело земле. Когда рабочие стали копать могилу, то обнаружили чьи-то нетленные мощи. Будучи людьми неопытными и несведушими, они не придали этому никакого значения и снова засыпали их землей, бросив в могилу и смрадный труп.

       Один из этих рабочих (его звали Георгий) ночью увидел во сне светлую царицу, сидящую на престоле, а вокруг нее множество красивых воинов в белоснежных одеждах. Георгий в страхе упал на землю. Тогда один из воинов поднял его и сказал:

       - Зачем ты со своими друзьями надругался над святыми мощами преподобной Параскевы? Немедленно исправь свою ошибку. А светлая царица добавила:

       - Побыстрее перенеси мои мощи в достойное место, потому что я не могу больше терпеть удушливого смрада.

       Утром Георгий рассказал о своем сновидении людям. Жители Епивата, возжегши свечи, с благоговением обрели мощи святой Параскевы и торжественно перенесли их в храм. Около великой святыни произошло много чудес: слепые прозревали, прокаженные очищались, согбенные выпрямлялись.

       Слух об этих удивительных чудесах дошел до благочестивейшего Иоанна Асена, короля Болгарского и Сербского. По его приказу мощи святой Петки в 1238 году были перенесены в престольный град Болгарской земли Тырнов. Через некоторое время турецкий султан Баязет покорил Сербию и Болгарию; храмы он разрушал, церковные драгоценности и украшения раздавал воинам. Православные христиане успели тайно перенести мощи святой Параскевы в Валахию. Однако нога нечестивого завоевателя вскоре ступила и сюда. Тогда сербская царица Милица попросила турецкого султана отдать ей мощи святой Петки. Тот неожиданно согласился, и святыня была доставлены в столицу Сербского королевства Белград.

       Прошло еще сто двадцать лет. Началась новая полоса грабительских войн. Турецкий султан Сулейман Второй, взяв Белград и разграбив его, увез с собой в Константинополь несметные богатства. Среди них находились и честные мощи преподобной Параскевы. Слух о многочисленных чудесах, которые происходили около великой святыни (исцелялись не только христиане, но и мусульмане), с быстротой молнии разнесся по всему Константинополю. Турки, убоявшись, что эти чудеса нанесут немалый вред магометанству, передали святые мощи константинопольским христианам, а те с честью положили их в Патриаршем соборе.

       Кроткий и богобоязненный Василий Лупул, воевода и господарь Молдавский, узнав о великой святыне, пожелал, чтобы она прибыла в его владения для упрочения веры и благочестия среди его подданных. Константинопольский Патриарх Парфений, рассмотрев этот вопрос и внимательно выслушав мнения своих иерархов и пресвитеров, счел возможным удовлетворить смиренную просьбу Молдавского господаря. В 1641 году мощи святой Параскевы прибыли в Яссы, первопрестольный град Молдавии, где они находятся и по сию пору.

       - Не хотели бы вы, - спросил я у отца Радомира Поповича, - чтобы мощи святой Петки снова прибыли в Сербию?

       - Одного нашего желания мало, - ответил священник, - надо, чтобы этого захотела и сама преподобная.

       - Как вы считаете, почему святая Петка покинула родную землю пять веков назад?

       - По грехам нашим. С тех пор сербский народ мало в чем изменился. Если бы вера нашего народа окрепла и он вернулся в Церковь, то, думаю, и преподобная Параскева тоже вернулась бы в свое отечество.

       - Будем молиться об этом вместе.

       Кого из сербских святых мы хорошо знали до нашей поездки? Конечно, святителя Савву. Мы читали его подробное, прекрасно написанное житие, у нас есть акафист этому угоднику Божию, который мы пели самое малое один раз в год, в день его памяти. И еще мы знали, что в святцах Сербской Православной Церкви есть святой Владислав, король Сербский, это имя мы помнили благодаря протоиерею Владиславу Свешникову, с которым связаны давними духовными узами. Мы догадывались, что в Сербской земле просияло еще много угодников Божиих, но кто они, где именно подвизались, какими чудесами прославились в своей стране и за ее пределами - об этом мы знали очень мало или совсем ничего не знали...
      

       И вот в один из первых дней нашего пребывания в Белграде мы поехали знакомиться с местами, связанными с именем святителя Саввы.

       Сначала отец Виталий показал нам малый храм. Он очень красивый - как снаружи, так и внутри. Красивые иконы, красивый иконостас, красивая церковная утварь. У левой, северной стены - гробница Сербского Патриарха Варнавы, который был искренним и горячим другом России. На южной стене сверху большая красочная роспись - она изображает то историческое событие, о котором знает каждый православный серб, - сожжение турками мощей святителя Саввы. Это произошло в 1595 году.
      

Собор святителя Саввы в Белграде 

       Рядом с малым храмом находится большой. Как озеро отличается от океана, так и первый собор отличается от второго. Через северные двери входим внутрь. Величественные размеры собора поражают воображение еще больше, чем снаружи (подобное впечатление у меня было в соборе Святой Софии в Константинополе - самом большом храме Вселенского Православия). Закидываю голову и смотрю вверх - купол находится так высоко, что даже не верится, что его можно туда поднять (высота храма, включая крест, восемьдесят два метра). Вот здесь, в восточной части, должен быть алтарь - пока его нет, одно гулкое пространство да узкие прямоугольные окна, пока вообще ничего нет в соборе, даже пол не вымощен каменными плитами, под ногами у нас что-то вроде темного мелкого шлака.

       - В этом месте и были сожжены мощи святого Саввы, - говорит серб-священник, сопровождавший нас во время осмотра. - Сначала этот клочок земли был помечен просто камнями. Но и без камней верующие сербы знали, где произошло святотатство, и приходили сюда, чтобы поклониться праху великого сербского святого.

       Уже после того, как был построен малый храм, в котором вы только что были, возникла идея возвести большой собор. Почему именно большой? Почему нельзя было ограничиться храмом хотя бы средних размеров? На мой взгляд, дело здесь только в благочестии. Слишком велик духовный вклад святителя Саввы в становлении самостоятельного Сербского государства и Сербской Православной Церкви.

       Святитель Савва - Небесный покровитель всей Сербской земли. Любовь не выражается частичками, она изливается сразу вся - как мощный горный поток. Так вот, этот собор и есть могучий свободный горный поток.

       Безбожные власти долго, в течение многих десятилетий, не позволяли строить собор, хотя Синод Сербской Православной Церкви и хлопотал об этом. Разрешение было получено только в 1985 году. Собор строится исключительно на пожертвования сербского народа, государство не вложило в это дело ни одного гроша. С 1991 года строительство пошло очень быстрыми темпами, и мы думали, что скоро в соборе состоится первое богослужение. Но... все круто переменилось: началась война в Боснии, возникли экономические трудности и стройка замерла.

       - Как будут развиваться события дальше? - скорее себе, чем нам, задал вопрос сербский священник и, немного помолчав, углубившись в себя, ответил: - Мы смотрим в будущее оптимистично: по молитвам святителя Саввы, его племянника, святого короля Владислава, и других сербских святых Господь все устроит премудро: собор будет благополучно завершен и в нем начнутся торжественные богослужения. Здесь могут молиться одновременно пятнадцать тысяч человек. На четырех колокольнях будут установлены пятьдесят два колокола, и когда они все разом зазвучат... это будет для всех... это станет... а лучше всего приезжайте к нам еще и тогда сами услышите, что это такое будет...

       Добавлю, что под храмом предполагается построить большой зал для Поместных Соборов и других важных церковных мероприятий. На улице, за алтарем, выделено место для захоронения Сербских Патриархов. Останки Патриарха Варнавы будут перенесены сюда же - согласно его последней воле.

       После завершения строительства собор святого Саввы станет одним из самых больших православных храмов в Европе.

       Вторник 23 сентября был для нас днем особенным, он останется в нашей жизни как великое духовное событие. В этот день мы посетили Русское кладбище в Белграде. На этом кладбище находится частичка России, России ушедшей, давней, но навсегда оставшейся с нами - в нашей памяти, в наших мыслях, в наших сердцах. Под сенью высоких раскидистых лиственных деревьев, вдали от шума и суеты большого города стоит Иверская часовня, небольшая, светлая, с легкими изящными колоннами и с двумя высокими наружными иконами - на южной и северной сторонах. В крипте часовни похоронен выдающийся иерарх Русской Православной Церкви митрополит Антоний (Храповицкий; † 1936).
      

Иверская часовня на Русском кладбище в Белграде 

       Напротив часовни, в каких-нибудь двадцати шагах - памятник Императору Николаю II и двум миллионам русских воинов, сложивших головы во время Великой войны, среди них - отряд военнопленных, которые отказались грузить снаряды, отправлявшиеся на русский фронт. Памятник представляет из себя артиллерийский снаряд, на вершине которого находится крылатый Ангел с мечом в руках, чуть ниже - герб Российской Империи, а еще ниже, у подножия, - фигура русского офицера с обнаженной шашкой, защищающего боевое знамя.

       - Часовня и памятник неразделимы, - сказал отец Виталий Тарасьев, - это единое целое. Идея создания этого комплекса принадлежит русскому полковнику М. Ф. Скородумову, автором проекта является архитектор Р. Н. Верховский, а строил его военный инженер В. В. Сташевский. Комплекс открылся в 1935 году. Под этими крестами, которые вы видите вокруг, - наш собеседник провел рукой сначала влево, а потом вправо, - деревянными и железными, каменными и алебастровыми, маленькими и большими, покоятся русские люди. Это целый город. Город вечности и покоя. Тут погребены священнослужители, монахи и монахини, писатели, художники, актеры - всех не перечислишь.
      

       Приложившись к Иверской иконе Божией Матери, которая находится в часовне, мы отслужили панихиду по всем русским людям, нашедшим на этом кладбище свое последнее пристанище. После богослужения к нам подошли несколько пожилых людей. Это были потомки русских эмигрантов, которые живут сейчас в Швейцарии и Америке. Они приехали сюда, в Белград, чтобы поклониться праху своих родителей и родственников. Сухой высокий старик, узнав, что мы из России, сказал: "Счастлив тот человек, который умирает на родине".

       Только увидев своими глазами могилы наших соотечественников и перебирая в уме многие и многие века, сквозь которые текла бурная история Сербии и России, очень хорошо начинаешь понимать глубинные, сокровенные духовные узы, которые соединяют наши народы-братья. Начнем с того, что автором жития Игумена Святой Руси, великого молитвенника и собирателя Русских земель, Преподобного и богоносного отца нашего Сергия Радонежского был серб Пахомий. Он написал, кроме того, жития святителя Алексия, митрополита Московского, и преподобного Кирилла Белозерского. Его перу принадлежит тридцать пять духовных произведений (церковных служб, канонов и житий).

       В конце двенадцатого века в русском Пантелеимоновом монастыре на Святой Горе Афон принял монашество с именем Савва младший из сыновей основателя Сербского государства Стефана Немана царевич Растко. Он был первым Предстоятелем Сербской Православной Церкви, которая позже прославила его в лике святых.

       Россия издавна покровительствовала славянским народам-братьям, в том числе и сербам. Она давала приют тем из них, кто искал спасения от бедствий и притеснений на родине. В царствование Елизаветы Петровны, например, в Россию переселились несколько тысяч сербов, образовав в Южном крае военную колонию с именем "Новая Сербия"; при Екатерине II число переселенцев в этой колонии еще более увеличилось, достигнув ста пятидесяти тысяч человек.

       Сербская Православная Церковь во все времена пользовалась духовной, дипломатической и материальной поддержкой России и своей сестры - Русской Православной Церкви. Сербские приходы получали из России иконы, богослужебные книги, облачения, церковную утварь, сербы учились в наших Духовных семинариях и академиях, некоторые из них рукополагались в России и возвращались на родину в священном сане.

       В городе Призрене мы посетили Духовную семинарию, ректор которой рассказал много интересного о русском консуле Иване Степановиче Ястребове.

       - Если бы не помощь Ивана Степановича, то наша школа вряд ли выстояла бы, - сказал он. - Ястребов помогал нам всем - и советом, и деньгами, а самое главное, своими дипломатическими связями. Его имя знает каждый православный житель Призрена. Мы поставили ему памятник. Своему единственному сыну он дал имя Растко - в честь святителя Саввы. Наша школа не закрывалась даже во времена турецкого ига - благодаря поистине героическим усилиям русского консула. Перед кончиной все свое имущество и большую личную библиотеку он завещал нашей школе.

       В 1914 году было поставлено на карту само существование Сербии как государства. Австрия предъявила сербскому правительству ультиматум, совершенно неприемлемый для независимого государства. В тот же день, 11 июля 1914 года, Государь Император Николай II получил от сербского королевича-регента Александра телеграмму. В ней говорилось: "Мы не можем защищаться. Посему молим Ваше Величество оказать нам помощь возможно скорее... Мы твердо надеемся, что этот призыв найдет отклик в Вашем славянском благородном сердце".

       Через три дня русский Император отправил в Сербию ответ. "Пока есть малейшая надежда избежать кровопролития, - писал он, - все наши усилия должны быть направлены к этой цели. Если же вопреки нашим искренним желаниям мы в этом не успеем, Ваше Высочество может быть уверенным в том, что ни в коем случае Россия не останется равнодушной к участи Сербии".

       В ответной телеграмме королевич Александр писал: "Тяжкие времена не могут не скрепить уз глубокой привязанности, которыми Сербия связана со святой славянской Русью, и чувства вечной благодарности за помощь и защиту Вашего Величества будут свято храниться в сердцах всех сербов".

       15 июля 1914 года Австрия объявила Сербии войну. Белград был подвергнут артиллерийскому обстрелу, в результате которого погибли мирные жители. В ответ на это Россия объявила частичную мобилизацию, а через несколько дней - и всеобщую. Австрии пришлось большую часть своих войск перебросить на Восточный фронт, и таким образом Сербия была спасена. Сербский народ называет нашего Государя Императора Николая Александровича своим спасителем.

       Минуло всего несколько лет - и пришла очередь Сербии оказать помощь русским братьям. Спасаясь от большевиков, сотни и сотни тысяч русских людей покинули родину и стали беженцами. Сербия первой из европейских стран проявила к ним милосердие. Архиереи и рядовые священнослужители, великие князья и офицеры, казаки и графы, солдаты и юнкера - все нашли приют на гостеприимной земле Сербии. Король Сербии Александр I сам лично покровительствовал русским беженцам.

       У подножия памятника русскому Государю - живые цветы. Их приносят не только наши соотечественники, но и сербы, которые свято почитают Царя-мученика.

       В 1925 году в сербской печати появилась необычная статья. В ней говорилось о видении одной пожилой сербки, которая потеряла на войне троих своих сыновей. Однажды после горячей молитвы за всех воинов, погибших в последней войне, женщина заснула и увидела во сне Императора Николая II.

       - Не горюй, - сказал он, - один твой сын жив. Он находится в России, где вместе со своими двумя братьями боролся за славянское дело. Ты не умрешь, - продолжал Царь-мученик, - пока не увидишь своего сына.

       Прошло всего несколько месяцев и счастливая мать обняла своего любимого сына, который вернулся из России. Об этом событии узнала вся страна. В Синод Сербской Православной Церкви потоком хлынули письма, в которых люди, чаще всего простые, сообщали о том, как горячо они любят русского Государя Императора.

       Через некоторое время лик Царя-мученика снова чудесным образом явился в этой стране. Произошло это так. Русского художника, академика живописи С. Колесникова, который жил в Сербии, пригласили в древний монастырь святого Наума, что на Охридском озере. Ему поручили расписать купол и стены храма, предоставив полную свободу в творчестве. Художник решил, в частности, написать лики пятнадцати святых, разместив их в пятнадцати овалах. Четырнадцать ликов были написаны сразу же, место для пятнадцатого долго оставалось пустым - какое-то необъяснимое чувство заставляло Колесникова повременить. Однажды в сумерки он вошел в храм. Внизу было темно и только купол освещали лучи заходящего солнца. Кругом была дивная игра света и теней, все казалось каким-то неземным и особенным. В этот момент художник увидел, что чистый овал ожил: из него глядел скорбный лик Императора Николая II. Пораженный этим чудесным видением, Колесников некоторое время стоял в оцепенении. Затем, охваченный молитвенным порывом, он начал, не нанося углем контуров чудного лика, писать сразу кистью. Наступившая ночь прервала работу. Художник не мог спать и, едва забрезжил рассвет, был уже в храме и работал с таким вдохновением, какого у него давно не было. "Я писал без фотографии, - рассказывал позже Колесников. - В свое время я несколько раз близко видел Государя, давая ему объяснения на выставках. Образ его запечатлелся в моей памяти. Портрет-икону я снабдил надписью: "Всероссийский Император Николай II, принявший мученический венец за благоденствие и счастье славянства".

       Вскоре в монастырь приехал командующий войсками Битольского военного округа генерал Ристич. Он долго смотрел на написанный русским художником лик Царя-мученика, и по щекам его текли слезы. Обратившись к Колесникову, он тихо молвил: "Для нас, сербов, он есть и будет самый великий, самый почитаемый из всех святых".

       Глядя на памятник Николаю II и на цветы у его подножия, думая о святой жизни нашего Государя, я вспомнил о поэте Сергее Бехтееве, который прожил в Сербии девять лет. Это был совершенно особенный поэт. Святая Русь, Царь-мученик, вера православная - вот круг тем, которым он остался верен до конца жизни. У него был негромкий голос, но этот голос, взяв верный тон, уже никогда не ошибался. Красной нитью через все творчество поэта проходит жгучая боль о нашем Государе Императоре Николае II.

                        Он мне грезится всюду,
                        Венчанный изгнанник,
                        Осененный терновым венцом,
                        Неповинный страдалец,
                        Небесный избранник,
                        С величавым и кротким лицом.
      
       Поэт скорбит о русском народе, так легко предавшем своего Царя, воспевает Голгофу, на которую он взошел со своей Августейшей Семьей, восхищается его кротостью и смирением на всем протяжении его крестного пути.

       "Видение дивеевской старицы" - без сомнения, лучшее стихотворение поэта. В нем описывается реальное событие - явление Царя-мученика насельнице Дивеевского монастыря Ксении. Стихотворение несет в себе заряд величайшего духовного торжества.

       Падают слезы из стареньких, слепеньких глаз:
       "Батюшка Царь, помолись Ты, кормилец, за нас!" -
       Шепчет старушка, и тихо разверзлись уста.
       Слышится слово, заветное слово Христа:
       "Дщерь, не печалься; Царя твоего, возлюбя,
       Первым поставлю Я в Царстве святых у Себя!"

       Половину своей жизни Сергей Бехтеев провел в изгнании, на чужбине, однако сердце и душа его остались на родине, обездоленной, обманутой и несчастной, и ей и только ей он посвящал свои пронзительные строки, полные скорби и слез. Лишь один раз он изменил себе, написав стихотворение "Благородной Сербии". Эти строки вылились из сердца, которое умело быть благодарным. Свое произведение поэт посвятил сербскому королю Александру I.

             Кому поверить нашу муку
             И боль бесчисленных обид,
             Кто нам пожмет с любовью руку,
             Кто нас в изгнаньи приютит!
             Кто с кроткой радостью обнимет
             Героев-нищих после сеч,
             Кто с честью рыцарской поднимет
             За нас священный, славный меч!
             Увы, где те, кто к нам стремились,
             Где наши прежние друзья?
             От нас с презреньем отстранились
             Цари, народы и князья.
             Одна лишь Сербия родная,
             Храня преданье о добре,
             Не изменила, нас спасая,
             Своей беспомощной сестре.
             Одна она в толпе безбогой,
             У терний русского венца,
             Сестре бездомной и убогой
             Осталась верной до конца.

       Православная гимназия в Ховрине - единственное православное учебное заведение в Москве, где дети изучают сербский язык. И скорее всего, не только в Москве, но и во всей России. А может быть, и во всем мире.

       - Мы сделали ставку на славянские языки, - говорит директор гимназии Игорь Алексеевич Бузин. - Если везде и всюду изучают романо-германские и восточные языки, то мы - славянские. Как же мы будем общаться со своими славянами-братьями, как мы будем крепить с ними единство, если не будем знать их языки? Сербский язык у нас преподает Илья Михайлович Числов, славист и переводчик. Он очень любит Сербию и ее народ, знает ее культуру, переводит на русский сербских прозаиков и поэтов.
      

       - Я провожу уроки только на сербском языке, - добавляет Илья Михайлович. - Мы полностью погружаемся в языковую среду. О чем мы говорим в первую очередь? Конечно, о Сербии: о ее истории, культуре, обычаях, традициях. Ну и конечно об истории Сербской Православной Церкви и ее святых. Неудивительно поэтому, что дети знают сербский язык, прежде всего разговорный, достаточно хорошо. В Сербии они чувствовали себя прекрасно - для них не существовало языкового барьера. Именно им, детям, лучше и быстрее удавалось коснуться сердечных струн сербов.

       В городе Новый Сад мы были в гостях у епископа Бачского Иринея (он, кстати, возглавляет отдел зарубежных связей Сербской Православной Церкви). После богослужения в кафедральном соборе епископ представил нас своей пастве и отдельно сказал несколько слов о детях. В ответ Наташа Егорочева, Юля Утенкова и Миша Катышев прочитали (конечно, на языке оригинала) гимн святителю Савве Сербскому, произведение, которое знает каждый серб, начиная с детей младшего школьного возраста и кончая глубокими стариками. Надо было видеть, какое умилительное впечатление произвело это на присутствующих. Кое-кто прослезился. Мужчины и женщины обнимали наших детей и дарили им подарки.

       В Сремских Карловцах мы посетили Духовную семинарию. Ее воспитанники дали нам прекрасный духовный концерт, поразив нас слаженным и гармоничным пением. Игорь Алексеевич, подойдя к нашим детям, стал с ними о чем-то совещаться. После этого они, выйдя на сцену, рассказали собравшимся (разумеется, это был экспромт) житие святителя Саввы Сербского. Семинаристы наградили юных гостей дружными и громкими аплодисментами.

       Это случилось в 1711 году в одном из уединенных уголков обширной плодородной Бачской низменности. Один крестьянин пас в поле овец. Был жаркий день, и он присел под деревом отдохнуть. Вдруг всю округу осиял необыкновенный ослепительный свет, который был ярче солнечного, и мягкий женский голос произнес:

       - Отныне этот луг будет местом исцеления Моего народа. Вода, которая здесь потечет, станет водой жизни.

       Крестьянин пришел в священный ужас и долго не мог прийти в себя. Он забыл про овец и думал о том, что все это значит. На другой день скотовод, отправляясь в поле, взял с собой заступ; в том месте, где было видение, он стал копать землю. В ту же минуту появилась вода, она все прибывала и прибывала и вскоре потекла маленьким ручейком. В течение нескольких дней крестьянин вырыл колодец, сделал для него сруб, а рядом поставил скамеечку.

       Однажды сюда пришел слепой, когда он умылся этой водой, то прозрел. Весть о святом цельбоносном источнике разнеслась далеко вокруг. К нему стало притекать множество людей. Глухие и немые, прокаженные и бесноватые, согбенные и хромые, испив воды, становились здоровыми.

       Прошло три века. По благословению Святейшего Патриарха Сербского Павла на месте явления Божией Матери было решено основать монастырь в честь Ее имени. Епископ Бачский Ириней пригласил нашу группу посетить эту великую святыню.

       Бачская низменность - гладкая и ровная, как паперть. Автобус катится и катится по дороге, а глазу не за что зацепиться. Одно село осталось позади, второе, третье - все они похожи одно на другое как две капли воды. Поворот, еще один поворот, остановка.

       Легкие железные ворота. Дорожка, выложенная каменными квадратными плитками. Маленький храм в честь Успения Божией Матери. Неподалеку, в каких-нибудь пятидесяти шагах, еще один храм - летний. Он открытый, у него нет ни одной двери; это, по сути дела, только алтарь - для священнослужителей, а сам храм - там, где молятся люди, - под открытым небом.

       Ну а где же знаменитый источник? Где святая целебная вода, ради которой люди оставляют все свои дела и преодолевают десятки и сотни километров? Она здесь, в монастыре, на том же месте, что и три века назад. Тут, среди цветов и фруктовых деревьев, возвышается большое мозаичное панно, изображающее национального героя сербского народа старого Юга и девять юговичей, о которых я расскажу чуть позже; у подножия панно - несколько кранов, и здесь можно утолить жажду.
      

Старый Юг и девять юговичей. Фреска из монастыря в Бачской епархии

       "В том, что обитель открывается именно в наши дни, - говорил нам Владыка Ириней, - есть глубокий духовный смысл. Божия Матерь как бы призывает к Себе сербский народ, который уклонился к земным, материальным делам, забыв о своем Небесном Отечестве. Власть, слава, деньги, увеселения - вот что предпочел сербский народ, и потому стали разрушаться храмы, и крапива с чертополохом в изобилии покрыла те места, где раньше возносилась к Небу молитва, потрескивая, горели восковые свечи, звучали дивные песнопения. И как расплата за отступление от Бога - война, голод, беженцы, слезы. Все как у вас! Сходство судеб поразительное! Даже в нечестии. Но Божия Матерь может и зло превратить в добро. Она ждет и надеется, что сербский народ, ужаснувшись содеянному, очнется, придет в себя и возопит велиим гласом:

       - Прости меня, Царица Небесная! Согрешил против Неба и пред Тобою. Покрый меня Своим омофором и не лиши Своих милостей".

       Монастырь, открывшийся на том месте, где было явление Божией Матери, молитвами своих насельников приблизит сей вожделенный час.

       Сремские Карловцы - город, который вошел в историю Русского зарубежья, он упоминается в каждой книге, посвященной этой теме. Там мы посетили Духовную семинарию. После теплой встречи с ее воспитанниками и их наставниками у нас выдалось немного свободного времени. Был чудесный солнечный осенний день, и я вышел на улицу. Под деревом стояла скамеечка, я присел отдохнуть. Через несколько минут ко мне подошел семинарист.

       - Не помешаю?
       - Нет, нисколько.

       Он присел рядом.

       - Меня зовут Александр, - заговорил он. - Мы, сербы, очень любим русских. Эта любовь настоящая, она проверена веками. Я часто вспоминаю слова Апостола Павла: Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8, 38-39). Так вот, перефразируя Апостола, я могу сказать, что ничто, решительно ничто не может нас отлучить от любви к нашим русским братьям.

       - Это любовь взаимная...

       - Она поможет нам выстоять и одолеть нашего исконного врага здесь, на земле, и достичь вожделенного Небесного Отечества. И там, в райских обителях, она, наша взаимная любовь, расцветет, как весенний сад, и достигнет своей наибольшей полноты.

       - Спаси вас Господь.
       - Можно, я сделаю вам маленький подарок?

       Я кивнул. Семинарист встал и, перепрыгивая через несколько ступенек, скрылся в доме. Вскоре он вернулся и протянул мне выполненный карандашом рисунок.

       - Это ваша работа?
       - Да.
       - А на каком курсе вы учитесь?
       - На пятом.
       - У вас уже уверенная рука...
       - А знаете, почему я вам подарил изображение Архангела Михаила? - спросил мой собеседник и, не дожидаясь ответа, быстро взволнованно заговорил:

       - Мы, люди, относимся к Церкви воинствующей, которая каждую минуту, каждую секунду ведет брань с мироправителями века сего. Архангел Михаил и прочие Небесные Силы бесплотные относятся к Церкви торжествующей. И они, и мы - это единое целое, это одна Церковь Христова. Архангел Михаил и все Небесные Силы - наши самые первые помощники и покровители, они помогают нам - Сербии и России - в борьбе с врагами как видимыми, так и невидимыми. "Кто как Бог" - вот что означает имя Михаил. А если он за нас, то кто против нас?! Все хитросплетенные сети мировой закулисы превращаются в прах от одного дыхания Архангела Михаила; все козни диавола и его клевретов превращаются в дым от одного взгляда Небесных Сил бесплотных...

       - До конца нам ждать совсем немного...

       - Да, совсем немножко, - подхватил мою мысль собеседник. - И тогда, по милости Божией, будут уже не две Церкви, а одна - торжествующая, и все верные будут там, где сейчас пребывают Архангел Михаил и все Небесные Силы бесплотные.

       Очень скоро, уже через несколько дней, общаясь с нашими братьями-сербами, мы поняли, что наша поездка переросла паломнические рамки. Единство славянских народов - вот главная тема, которая выросла из наших диалогов и которая руководила нашими мыслями и чувствами до конца путешествия. Впервые эта мысль прозвучала из уст настоятеля Белградского храма святого Александра Невского протоиерея Любодрага Петровича.

       - Когда мы одиноки, когда мы каждый сам по себе, тогда враг может нас легко одолеть, положить на лопатки, - сказал он, - но когда мы объединимся, когда мы будем чувствовать плечо друг друга, когда мы будем остро переживать наши общие боли и раны, тогда враг окажется бессильным.

       Идея, высказанная нашим собратом, не нова, она волновала умы лучших представителей славянских народов и в прошлые времена. Например, известный русский мыслитель Николай Данилевский активно ратовал за создание Всеславянского союза. "Такой союз по большей части родственных по духу и крови народов, получивших в Царьграде естественный центр своего нравственного и материального единства, дал бы единственно полное, разумное, а потому и единственно возможное решение Восточного вопроса, - писал он. - Владея только тем, что ему по праву принадлежит, никому не угрожая и не боясь никаких угроз, он мог бы противостоять всем бурям и невзгодам и спокойно идти путем самобытного развития, в полноте своих народных сил и при самом счастливом взаимодействии разнообразных родственных стихий, его составляющих, образуя соответственно своему этнографическому составу, религиозному просвещению и историческому воспитанию особый культурно-исторический тип, укрепленный долголетнею борьбою против враждебных внешних сил... Если присоединить к этому ту блистательную, величавую, миродержавную историческую роль, которую обещает такой союз всему славянству, то казалось бы, что он должен составлять если не непосредственную цель стремлений всех славян, сознающих себя славянами, то, по крайней мере, предмет их желаний - их политический идеал".

       Трудно крепить единство народов, не видя друг друга, не встречаясь друг с другом, не обмениваясь мнениями по животрепещущим вопросам. И мы решили, если, конечно, Бог даст и если будем живы, совершить в самое ближайшее время паломнические поездки, во-первых, в Чехию и Словакию, во-вторых, в Болгарию, и, в-третьих, в Польшу.

       В городе Новый Сад произошла одна из самых неожиданных и удивительных встреч за все время нашего путешествия. В храме Трех святителей ко мне подошел священник. У него было типично русское открытое лицо, небольшая аккуратная бородка, аккуратные усы, чистый красивый лоб, умные глаза смотрели остро и проницательно.

       - Вы тоже из Москвы? - спросил я, увидев на нем нагрудный крест (сербские священники таких крестов не носят).

       - Нет, я из Америки.
       - А где служите?
       - В одном из приходов Русской Православной Церкви.
       - Патриархийной?
       - Нет, Заграничной.

       Наше знакомство продолжилось в Бачском Епархиальном управлении, куда нас любезно пригласил епископ Ириней. В старинном добротном здании на втором этаже находится часовня Василия Великого. Это, конечно, храм, только небольшой величины - такие есть и у нас. На северной стене, образуя законченное единство, семь икон: Святителя Николая, святой царицы Александры, святителя Алексия, Митрополита Московского, равноапостольной Ольги, великой княгини Российской, мученицы Татианы, преподобной Марии Египетской и великомученицы Анастасии-узорешительницы - это Небесные покровители и заступники всех членов Царской Семьи.

       В этой маленькой церковке служили и молились десятки, а может, и сотни русских людей, которые волею судеб оказались в свое время в Сербии. Они молились прежде всего о своей поруганной несчастной Отчизне и о том, чтобы милость Божия не оставила ее. Они молились также о том, чтобы Господь помог им вынести бесконечные тяготы изгнания, нестерпимые муки ностальгии, не ожесточиться сердцем и остаться верными Христу. Мы приложились к святыням, которые находятся в храме, вознесли молитву Богу, собравшему нас так неожиданно и счастливо всех вместе, и как-то так само собой получилось, что у нас завязалась оживленная беседа.

       - Мои возлюбленные братья и сестры, - сказал отец Феодор, - я никак не ожидал, что встречу вас в Сербии. Я расцениваю это как милость Божию ко мне. - Внешне он был спокоен, и лишь голос выдавал его внутреннее волнение. - Я ни разу не был в России и поэтому мне вдвойне приятно видеть русских людей. Я родился в Сербии и учился в русской православной классической гимназии в Новом Саде. У нас был прекрасный преподавательский состав - замечательные русские люди, блестяще образованные, эрудиты и, что самое главное, верующие. Закон Божий вел отец Владимир. Он был замечательным рассказчиком и мы ожидали его уроков с большим нетерпением. В том, что я стал священником, есть большая заслуга этого чудесного батюшки.

       Отец Феодор чуть помедлил, собираясь с мыслями, а потом продолжил:

       - Когда мне исполнилось семь лет, я стал приходить в этот храм и помогать батюшке в алтаре. Мне это очень нравилось, и я старался не пропустить ни одной службы. Так продолжалось семь или восемь лет. А потом я с родителями уехал в Америку и вот уже почти пятьдесят лет там живу. В Америке я окончил университет (специальность - полимерный химик), прекрасно знаю английский язык. В этой заокеанской стране много хорошего: мы, русские, можем свободно исповедовать здесь свою веру, строить православные храмы, преподавать Закон Божий. Но в Америке нет и не может быть той духовной культуры, которую дает Святое Православие. Американцы построили вавилонскую башню цивилизации, а чем заканчивается такое строительство, мы прекрасно знаем из Священного Писания.

       Мои юные друзья, сейчас я обращаюсь к вам: не увлекайтесь материальной культурой Запада. Это - троянский конь. Внешне он красивый, привлекательный, но, если вы введете его в свою ограду, он погубит вас. И у сербского, и у русского народа есть богатство, которому нет цены, - Святое Православие, есть замечательная духовная культура - не променяйте этот слиток золота на западные побрякушки.

       Рассказчик вздохнул и переступил с ноги на ногу:

       - У меня сегодня особенный день, я буду вспоминать о нем до конца моей жизни... Вернувшись в Сербию через полвека, я вернулся, можно сказать, что я вернулся на родину. Жаль, что я не могу так сказать о России. Все мои мысли там, в России, с русским народом, я ловлю каждую весточку оттуда, я переживаю все, что там происходит, и молюсь, молюсь, молюсь о России, стране, где я мог бы родиться, но не родился, где мог бы жить, но не живу, где мог бы собирать цветы на берегу тихого ручья, но не собираю, где мог бы полюбить единственную ненаглядную невесту, но не полюбил, где мог бы служить в храме, но не служу, где мог бы радоваться со своими друзьями, но не радуюсь, где мог бы печалиться с ними, но не печалюсь, где мог бы умереть и быть похороненным в родной земле, но я умру совсем в другом месте и меня погребут в чужой земле...

       Отец Феодор замолчал, опустив голову, а мы стояли рядом и никто не проронил ни слова, боясь нарушить тишину и то особое состояние души, которое овладело в эти минуты нашим собеседником... Наконец священник поднял голову и... улыбнулся:

       - Я вспомнил сейчас одну маленькую интересную деталь: когда я прислуживал в алтаре, то всегда открывал южную дверь, чтобы диакон или священник вошел в алтарь. Но уловить этот момент было всегда затруднительно. Тогда я соскоблил краску на стекле, почти у самой дверной ручки, совсем небольшой кусочек, и в это маленькое "окошечко" наблюдал за диаконом или за священником и всегда вовремя открывал алтарную дверь. Посмотрите сюда: это "окошечко" сохранилось до сих пор, как бы дожидаясь моего возвращения.

       Невозможно написать историю России без упоминания Сербии, так же как невозможно написать историю Сербии без упоминания России, подумал я, когда мы вышли из храма. Наши судьбы переплетены настолько, что каждая из наших стран не сама по себе, а единый организм. И нам, русским, совсем не безразлично, что происходит с Сербией, так же как и сербам совсем не безразлично, что происходит с Россией. Посему, как сказал Апостол Павел, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены (1 Кор. 12, 26).

       Монастырь Милешево, расположенный в южной части Сербии, на берегу горной речки Милешевки, наверняка знает каждый житель Югославии. Это один из самых древних монастырей страны - он сооружен в тринадцатом веке. Люди приезжают сюда не только из Боснии и Черногории, не только из городов и сел Балканского полуострова, но и со всего мира. И есть из-за чего.

       Когда с благоговением переступишь порог храма и, осторожно пройдя вперед, поднимешь голову, то на правой стене, над гробницей святого короля Владислава, увидишь изумительную по красоте фреску. Она изображает Ангела в белом одеянии. Тут мы должны вспомнить то евангельское событие, когда по прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб. И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег; устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые.

       Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь: Он воскрес, как сказал; подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам (Мф. 28, 1-7).
      

Белый Ангел

       Чем больше смотришь на Белого Ангела (так зовут его в Югославии), тем больше им восхищаешься. Без сомнения, это шедевр средневековой фресковой живописи. Здесь все совершенно: и поворот головы Ангела, и его глаза, и асимметричный размах крыльев, и движение руки, и его легкая, изящная, как бы невесомая фигура. Вид Ангела радостен, сияющ, трепетен - да и как же может быть иначе: ведь он возвестил людям самую восхитительную, самую жгучую, самую невероятную весть из всех вестей на свете, - что Христос воскрес из мертвых и Его нет больше во Гробе!!!

       Отойдешь немножко назад - взгляд Ангела с тобой, приблизишься к гробнице - он властно держит тебя, этот взгляд, и ты никак не можешь освободиться от него, ты во власти сообщенной Ангелом потрясающей, неземной вести.

       Таким увидел Божиего посланника средневековый безымянный мастер - и оставил его нам: для восхищения и благоговейного созерцания, чтобы мы остановились, пораженные, и простояли на одном месте и час, и другой, и третий, не замечая ни времени, ни пространства, ни самих себя...

       Белый Ангел стал духовным символом Югославии. Его изображение встречаешь везде: и в гостинице, и в салоне междугородного автобуса, и в студенческой аудитории, и в келлии монаха, и в кабинете министра. Югославская авиакомпания "ЮАТ" летает как бы на крыльях Белого Ангела, - взяв в руки авиабилет, каждый пассажир встречается с завораживающим взглядом Небесного посланника.

       Почему это произошло? Почему Белый Ангел начертан в книгах и журналах, а точнее, в сердце каждого серба? Потому что он возвещает Воскресение Иисуса Христа, а значит, и воскресение каждого верующего серба, каждого верного последователя Христа, воскресение всей прекрасной Сербии.

       На лобовом стекле нашего автобуса было написано "Слободна вожня" - свободный маршрут. Это значило, что наш маршрут был намечен лишь в общих чертах, а в деталях мы были свободны: захотели - свернули в сторону от основной трассы, чтобы познакомиться с очередной святыней Сербии, захотели - остановились ночевать в полюбившемся монастыре, захотели - сделали краткую остановку в тенистом ущелье, чтобы сфотографировать шумный сверкающий водопад.

       Очень часто нас поджидали сюрпризы: например, когда мы приехали в монастырь Святителя Николая в селе Хопово, то обнаружили здесь мощи... великомученика Феодора Тирона, к которым мы благоговейно приложились, испрашивая его святых молитв и всегдашнего заступничества; а в окрестностях города Нови Пазар мы познакомились с самым древним храмом на территории Сербии (он назван именем первоверховного Апостола Петра) и самым древним монастырем святого великомученика и Победоносца Георгия. Он, этот монастырь, находится в восхитительном месте, на вершине пологого холма; на все четыре стороны света открывается захватывающая панорама. Долго мы переходили с места на место, любуясь горными предзакатными далями, тихими патриархальными селениями, приютившимися в зеленых долинах, пунцовой грядой облаков, как бы застывшей над древними стенами монастыря, - такое ощущение, что отсюда мы увидели сразу всю Сербию...

       Автобус бежит и бежит на юг. Однообразная плоская равнина постепенно переходит в холмистую местность. Маленькая страна Сербия, но все увидеть и со всем познакомиться совершенно невозможно, и мы выбираем самое главное.

       Вот монастырь Жича, расположенный в самом центре страны. И в стародавние времена, и в нынешнее его несколько раз разрушали; например, в 1941 году фашистская авиация превратила монастырский собор и другие постройки в руины. Сейчас в обители спасаются около пятидесяти монахинь.

       - Жича - это факел Православия, - сказал духовник монастыря архимандрит Герасим. - Свет этого духовного факела освещает всю страну, душу каждого православного серба.
      

Маленький храм в монастыре Студеница

       А вот монастырь Студеница. Он расположен в горах. Прямо из автобуса мы прошли в храм. Совершалось всенощное бдение под двунадесятый праздник Воздвижения Честного Животворящего Креста Господня; служба шла на церковнославянском языке, все было понятно, лишь в некоторых словах ударение было не на том слоге, как у нас, но это нисколько не портило картины - нам казалось, что мы находимся дома, в одном из русских монастырей.
      

Храм святого Апостола Петра - самый древний храм на территории Сербии

      

Главный храм монастыря Студеница 

       Через некоторое время, уже на утрени, мы освоились настолько, что приняли участие в богослужении. Иеромонах Антоний, который вел службу (кстати, он окончил Московскую Духовную академию), узнав, что мы из России, благословил нас стать на клирос. Одно из достоинств нашей группы заключалось в том, что среди нас был профессиональный регент - Людмила. Мы - и взрослые, и дети - собрались вокруг нее, и служба потекла по-иному (монастырский хор, состоявший из двух-трех монахов, был весьма жиденький). Обитель по праву гордится своими редчайшими святынями: при входе в храм, по правую руку, гробница преподобного Симеона мироточивого, отца святителя Саввы; она очень высокая и строгая на вид; внизу, у основания гробницы, широкий каменный желоб, в который собиралось миро от мощей святого; но это было давно, в лучшие времена православной Сербии, а потом излияние мира прекратилось. Слева от царских врат - рака с мощами преподобной Анастасии, матери святителя Саввы, а справа - рака с мощами преподобного Симеона, брата святителя Саввы. Мы приложились, кроме того, к ковчегу, в котором собраны частички мощей многих святых, в том числе Святителя Николая и священномученика Харалампия.

       Назавтра, за Божественной литургией, мы почти все причастились Святых Христовых Таин.

       Ну а разве можно было проехать мимо монастыря "Печская Патриархия"?! В нем находится чудотворная Печская икона Божией Матери. История ее на редкость интересна и поучительна. Она была написана семнадцать лет спустя после Воскресения Господа нашего Иисуса Христа. До пятого века святыня находилась в Иерусалиме, а затем византийский император Лев Великий перенес ее в Царьград. Опасаясь, что икона попадет в руки воинственных турок, христиане доставили ее в Херсон. Отсюда равноапостольный князь Владимир привез святыню в Киев. Осчастливив своим пребыванием и новгородцев, чудотворная икона вернулась в Иерусалим. Святитель Савва, прибыв в Святую Землю и получив в подарок святыню, принес ее в Сербию. Круг замкнулся - Сама Божия Матерь, взяв русский и сербский народы под Свой честной омофор, повелела нам хранить святое неразрывное единство перед лицом наглеющего сатанинского зла - тайна беззакония по-прежнему в действии, и противопоставить ей мы можем только наши совместные молитвы и тесные, сплоченные ряды.
      

Монастырь "Печская Патриархия"

       В обители три больших храма, которые находятся под одной крышей (четвертый - совсем маленький - расположен отдельно). В них так много святынь, что перечислить их просто невозможно; назову в первую очередь гробницы с мощами сербских святителей Саввы II, Саввы III, Саввы IV, Никодима, Арсения, Патриархов Сербских Иоанникия и Ефрема, а также ковчег с главами святых мучеников Евстратия, Евгения, Мардария и Ореста.

       Особо хочу остановиться на монастыре "Црна река" (Черная речка) который приютился в тесном горном распадке. Здесь подвизался святой Петр Корежский. Это было давно, и трудно было найти более дикое и неприступное место. Но то, что отталкивает людей мирских, привлекает монахов. Высоко над обрывом, в скале, угодник Божий нашел небольшую пещеру и стал в ней жить. Со временем тут образовалась обитель.
      

       - Судьба наших монастырей очень схожа с судьбой русских монастырей, - сказал настоятель обители игумен Николай. - В безбожные титовские времена наша обитель была разорена и закрыта, а монахи рассеялись кто куда мог. Нормальная жизнь возобновилась совсем недавно. Устав у нас весьма строгий, и это идет всем на пользу. Приведу один пример: настоятели таких известных сербских монастырей, как Высокие Дечаны и Сопочаны, - бывшие наши насельники.
      

       Те, кто подвизаются в нашей обители, ну и конечно наши гости, находятся под незримым покровом преподобного Петра Корежского, - продолжал настоятель. - Однажды к нам прибыла группа паломников. Дело было поздним вечером, погода стояла пасмурная, дождливая; молодые люди долго блуждали по лесу, промокли, устали, настроение у них было неважное. Более всех был недоволен Гвозден.

       - Глупец я, больше никто! Самый настоящий глупец! - ворчал он, ходя взад и вперед по веранде. - И зачем, спрашивается, согласился идти сюда?! Время только напрасно загубил! Сидел бы себе дома, в тепле и уюте, телик бы смотрел. Никогда себе этого не прощу!..

       Молодой человек спрыгнул с веранды и скрылся в темноте. Через минуту послышался отчаянный крик и... все смолкло. Почуяв неладное, мы бросились на поиски. Гвоздена мы нашли в самом неожиданном месте - на дне глубокого каменистого оврага. В темноте он не заметил ни самого оврага, ни мостика, который был через него перекинут.

       - Гвозден, ты жив? - обратились мы к нему.
       - Да, жив.
       - Руку или ногу не сломал?
       - Нет.
       - А что ты делаешь?
       - Я кушаю бутерброд и жду, пока вы вытащите меня наверх.

       - Посмотрите, какая высота, - сказал отец настоятель, показывая на дно оврага, - восемь метров, не меньше. А камни какие! Падая вниз, Гвозден был неверующим человеком, а когда поднялся наверх, стал верующим... Вот этот симпатичный деревянный мостик ведет в наш храм, и я хочу показать его вам.

       В маленьком скальном храме было полутемно, теплилось лишь несколько свечек. Чувствовалось, что он очень благодатный, в нем хотелось остаться подольше.

       Многие паломники приезжают к нам специально для того, чтобы исцелиться, - сказал игумен. - Они остаются на всю ночь в храме - на ложе, которое находится под ракой преподобного. Во сне они и получают исцеление.

       Слободна вожня (ну как не сказать об этом) привела нас в один из самых старинных и самобытных сербских монастырей - Грачаницу.

       - Грачаница - это задужбина сербского короля Милутина, - пояснил Предраг. - Он был очень благочестивым правителем.

       - Сколько лет я буду царствовать, столько храмов я построю, - заявил он при вступлении на престол.

       - Ну и сколько же он построил?

       - Сорок храмов! Мы на несколько минут замолчали, осмысливая эту цифру.
       - А что такое задужбина?
       - Задужбина - это храм или монастырь, построенный кем-либо во спасение своей души. За-дуж-бина - за ду-шу.
       - Значит, у короля Милутина было сорок задужбин?
       - Выходит, так.
       - Воистину он был человек Божий.

       Слободна вожня. Она одарила нас незабываемыми впечатлениями, совершенно неожиданными встречами, обогатила духовно, дала возможность вкусить аромат сербской жизни, узнать, как один народ может по-настоящему любить другой.

       Покидая монастырь и прощаясь с нашими братьями или сестрами во Христе, мы обычно говорили:

       - Хвала! И слышали в ответ:
       - Богу хвала!

       Однажды, остановившись в маленьком сербском городке, мы шли по неширокой малолюдной улице. Кто-то заметил магазин церковной утвари, и мы решили посмотреть, что он из себя представляет. Магазинчик был маленький и тут было все как у нас: церковные книги, журналы, иконы, цепочки для крестиков, ладан.

       - Это образок святителя Саввы? - спросил Митя Туркин.
       - Да, именно он, - ответила молодая приветливая продавщица.
       - Сколько он стоит?

       Продавщица, поняв, что перед ней русские люди да еще и верующие, сказала:

       - Денег не надо, я вам дарю эту иконочку. Она вышла из-за прилавка в зал и вручила каждому из нас по образку святителя Саввы. Причем она не согласовывала свой поступок с директором магазина, так как была уверена, что он ее полностью одобрит и поддержит.

       Так, кстати говоря, к нам относились везде. А возможна подобная сцена у нас, в Москве, или в любом другом русском городе? Как ни жаль, но придется ответить отрицательно.

       На шестой день нашего путешествия мы прибыли на Косово поле. Оно простиралось направо и налево, насколько хватало глаз, а уже там, вдали, ближе к горизонту, проступали контуры невысокого плоскогорья. Перед нами стояла высокая башня, сложенная из грубо отесанных камней, а вокруг нее - довольно большая площадка, выложенная гладкими плитами и окаймленная низеньким парапетом. Обойдя башню, мы обнаружили вход в нее, а внутри - ступеньки, ведущие наверх.

       - Кто хочет увидеть сразу все Косово поле, за мной! - сказал Илья Михайлович, обращаясь к своим воспитанникам, и первым стал подниматься по ступенькам. Мы последовали за ним.

 

     

Русские паломники у башни-памятника на Косовом поле

       Четыре лестничных марша - по четырем сторонам башни. Один круг, другой, третий, пятый... скоро я сбился со счета. Дети убежали далеко вперед. Я уже запыхался и поднимался не так скоро, как вначале. Да, башня оказалась гораздо выше, чем я ожидал. Но вот, кажется, последний круг и последняя ступенька.

       Отсюда, с вершины башни, видно все: и неровности Косова поля, и большой город с дымящимися трубами заводов, который все ближе и ближе подступает к историческому месту, и ресторан для туристов почти у самого подножия башни, построенный в виде старинного сельского дома, и стоянку для транспорта около него. Косово поле для сербов - это то же самое, что Куликово поле для русских.

       Вид учителя настраивал на серьезный разговор.

       - В конце четырнадцатого века турки-османы напали на Сербию, на каждом шагу сея смерть и разрушение. За короткое время они захватили значительную территорию. Этому способствовало то, что Сербия была раздроблена на отдельные феодальные владения и князья враждовали между собой. Главное сражение произошло на Косовом поле. Там, где мы сейчас находимся, решалась судьба сербской нации.

       Сербское войско возглавил отважный князь Лазарь (кстати, Сербская Православная Церковь прославила его в лике святых). Широко известно заклятие вождя сербов, в котором говорится, что пусть будет проклят тот, кто не выйдет на битву с турками, пусть не будет у него потомства - ни мужского, ни женского, и ничего не родится в поле его. Слова этого заклятия вы только что видели внизу, они начертаны на лицевой стороне башни.

       Народ Сербии создал красивую и суровую легенду, в которой повествуется о том, как старый серб (его звали Богдан Юг) отправился на битву с турками вместе со своими девятью сыновьями, и все они в грозной сече сложили свои головы.

       - А как протекала сама битва? - спросил Митя Туркин.

       - Ход сражения нам поможет восстановить простая и доходчивая схема, которая находится прямо перед вами на парапете (спасибо авторам памятника, которые придумали ее). Битва началась ранним утром 28 июня 1389 года. Словно сама земля и воздух помогали сербам, и в первые часы сражения успех был явно на их стороне. Этому способствовало одно важное обстоятельство. Молодой сербский воин Милош Обилич, говорится в сербских народных песнях, горя сердцем и душой и желая скорейшей победы, проник в турецкий лагерь, выдавая себя за перебежчика.

       - Ведите меня к султану, - сказал он туркам, - и я расскажу ему важные военные секреты.

       Обрадованные турки поспешили выполнить его просьбу.

       - Я принес тебе победу, султан! - воскликнул Милош, войдя в шатер. Он наклонился к правителю, как будто желая ему что-то сказать, и, неожиданно выхватив кинжал, поразил его в самое сердце.

       В стане турок возникло замешательство. Казалось, чаша весов военного успеха окончательно склонилась в сторону сербов. Однако турки (надо отдать им должное) быстро пришли в себя. Сын султана Баязид, взяв на себя командование, бросил в бой стоявшую в резерве отборную гвардию (это произошло вон в том месте) и та значительно потеснила сербов.

       Интересная деталь: верные люди Баязида сначала убили его брата, который тоже мог занять в будущем турецкий престол, а потом уже ринулись на противника.

       Наступил критический момент битвы. Сербы сражались как львы, а турки дрались как пантеры. Первые призывали на помощь Бога, а вторые надеялись на свою храбрость и острые мечи. Трудно сказать, чем бы закончился этот исторический поединок (скорей всего православные сербы с Божией помощью одолели бы проклятых басурман), если бы...

       - ???
       - Если бы не Вуко Бранкович.
       - Кто он? - спросил Ваня Бузин.
       - Предатель.
       - И среди сербов есть предатели?
       - Увы, мой мальчик, люди везде одинаковы.
       - Что же он сделал?
       - Он увел с поля боя двенадцать тысяч (!) латников и полностью оголил один из флангов сербского войска.

       - Негодяй!
       - После этого исход битвы был предрешен. Сербское войско было полностью разгромлено, а многие воеводы, в том числе и князь Лазарь, взяты в плен и казнены. Сербия на несколько веков попала под иго мусульман.

       Мы стояли молча, глядя на Косово поле, вновь и вновь перебирая в уме перипетии давней битвы, и легкий ветерок, прилетев с той стороны, где храбро рубился князь Лазарь и его дружина, освежал наши лица, шевелил мальчишеские вихры и косынки на плечах девочек.

       - Ну а теперь кто мне скажет, почему это произошло? Где корни этой трагедии? - Илья Михайлович переводил взгляд с одного детского лица на другое. - С ответом не спешите, подумайте хорошенько. Задам наводящий вопрос: почему Господь попустил это бедствие для сербов?

       - Потому что они отказались от Христа, - сказал Митя.

       - Совершенно верно. Это единственно правильное духовное объяснение происшедшей трагедии. Беды для народа (для любого народа - русского, сербского, болгарского) начинаются только тогда, когда он забывает Бога. Вот мы только что пересекли исконно сербские земли - Косово и Метохию. Кто там живет?

       - Сербы.
       - Еще кто?
       - Албанцы.
       - А кого больше?
       - Албанцев.
       - Да сербов тут почти и нет.
       - Вот видите: мусульмане вытеснили православных... А как вы считаете - почему мы потеряли Прибалтику, Украину, Кавказ, Среднюю Азию?
       - Причина та же.

       - Правильно! Но русский народ до сих пор этого не понял. Он мучается, страдает, а почему мучается и почему страдает - не ведает. Вот что значит жить без веры. Если так будет продолжаться и дальше, то через какой-нибудь десяток-другой лет на исконно русских землях - в Ярославле, Владимире, Костроме, Ростове Великом - будут жить уже не русские, а мусульмане. Те же чеченцы, или азербайджанцы, или турки... Без веры, нашей истинной православной веры, все мы - и взрослые, и дети, и старики - пропадем, исчезнем, сгинем с лица земли, превратимся в рабов, в скот, в пыль, которую будет попирать сапог наглого завоевателя. Запомним это крепко-накрепко и навсегда...

       Мы постояли еще некоторое время на вершине башни, взволнованные увиденным и услышанным, многое как бы заново понявшие и уяснившие, повзрослевшие, кажется, сразу на много лет и ставшие гораздо лучше видеть и свое прошлое, и свое настоящее, а главное, свое будущее, а потом начали медленно спускаться вниз.

       Много на свете есть красивых мест и красивых стран, но Черногория среди них стоит на особом месте. Это горная страна, и чтобы описать ее, нужно трепетное, недюжинное перо. Ее горы покоряют своей величавостью и задумчиво-созерцательным видом.

       Дорога вьется по склонам, одетым буком, грабом, а кое-где и зелено-палевой сосной, упорно взбирается все выше и выше, и вот, наконец, мы достигаем перевала. Дух захватывает от высоты, на которой мы оказались, а еще более - от поистине потрясающей панорамы: перед нами высятся неповторимо прекрасные, первозданные, как бы библейские хребты, они круто падают вниз, образуя глубокие отвесные ущелья, на дне которых серебрятся тонкие ниточки хрустальных потоков, а там, еще дальше, возникают другие серые скалистые гряды, за ними еще и еще, и кажется, что этим горным валам нет ни конца, ни края.

       В этих неприступных горах нет места для дорог, но дороги все же существуют: с гигантским трудом, метр за метром, люди отвоевали их у скал и горных пород. Дороги поэтому очень узкие - две машины, особенно грузовики, еле-еле могут разъехаться. Едва покинув один тоннель, дорога ныряет в другой - и так без конца.

       - Это единственный наземный путь сообщения между Сербией и Черногорией? - спросил я Предрага.
       - Нет, есть еще и железная дорога, - ответил наш гид.
       - Где же она, я что-то ни разу ее не видел.
       - Она идет в скалах, лишь изредка вырываясь на белый свет. Она строилась много десятков лет и введена в строй совсем недавно.

       Проехав почти всю Черногорию и почти достигнув Адриатики, мы прибыли в город Цетинье, где находится еще одна Духовная семинария. У входа в нее нас встретила группа учащихся.

       - Ну, что вы нам споете? - спросил отец Владислав.
       - Об этом вы легко догадаетесь сами, - ответили ребята. И верно: мы без особого труда догадались, что семинаристы спели тропарь святителю Петру Цетинскому. А через несколько минут войдя в храм семинарии, мы уже прикладывались к его честным цельбоносным мощам.

       Затем началось вечернее богослужение, за которым протоиерей Владислав Свешников прочитал Акафист святому Иоанну Предтече (его десница покоится в раке святителя Петра Цетинского). Заключительный стих каждого икоса: "Радуйся, великий Иоанне, Пророче и Крестителю Господень" - мы пели все вместе, и гости и хозяева. Это была глубокая соборная молитва, которая наверняка запомнилась всем присутствующим.

       А потом любезные хозяева познакомили нас с ризницей - это довольно большой музей, в котором собрано немало церковных экспонатов.

       В Цетинье у нас осталось много друзей, и мы конечно же будем часто вспоминать о них. Наш визит лишь укрепил давние дружеские узы, которые связывают Россию и Черногорию. В прошлом веке две черногорские княжны - Анастасия и Милица, прибыв в Россию, стали супругами Великих князей - Николая Николаевича младшего и Петра Николаевича. Напомню, что княжны были дочерями князя Негоша, впоследствии Черногорского короля Николая. Здесь уместно рассказать об одном историческом факте, который несправедливо забыт, но который должен знать каждый русский человек.

       На одной из встреч с послами европейских стран (это произошло в середине восьмидесятых годов девятнадцатого века) Государь Император Александр III произнес свой знаменитый тост:

       - Я пью за здоровье моего единственного друга князя Николая Черногорского!

       На другой день эти слова стали известны всему миру. В этой истории хочется отметить очень важный момент. Свой замечательный тост Русский Царь произнес не в кругу семьи, не в кругу близких друзей и единомышленников, а на встрече с известными дипломатами европейских стран, и нашего Государя мало беспокоил тот резонанс, который вызовет этот тост - Россия в то время была столь велика и могущественна, что Царь мог не обращать внимания на подобные пустяки.

       Мы вышли во двор семинарии и нестройный шум (гвалт, крики, голоса, усиленные современной аппаратурой), который фоном проникал в здание, обрушился на нас шквалом.

       - Что это? - поинтересовались мы.
       - Политический митинг.
       - Предвыборный?
       - Да.
       - Все, как у нас.
       - Балаганы везде одинаковы.
       - Может, нам остаться у вас на ночь? - спросили мы у хозяев.
       - Нет, нет, - ответили они, - вам лучше уехать: во-первых, здесь могут быть разного рода беспорядки, а во-вторых, вас уже ждут в монастыре Острог.

       Уже стемнело. Мы долго петляли по узким улочкам, пока выбрались за город. Была освещена только неширокая полоска шоссе, а кругом царила темнота, и в небе одна за другой зажигались звезды. Дорога стала подниматься в горы, она была пустынна. Освещения тут не было никакого и фары выхватывали лишь небольшой кусочек дорожного полотна. Мы ехали таким образом довольно долго, и вдруг автобус остановился: одна дорога вела прямо, другая уходила влево.

       - В чем дело, Миле? - спросили мы у водителя.
       - Не знаю, куда ехать, - ответил он.

       Невдалеке виднелись огоньки, там, скорее всего, находилась крестьянская усадьба. Предраг быстрым шагом направился в ту сторону. Мы вышли из автобуса. Южная теплая ночь полностью вступила в свои права: звезды полыхали так, как полыхают факелы в самый разгар карнавала, воздух был недвижим и ничто не нарушало тишины. Появился Предраг, он шумно дышал.

       - Ну как?
       - Дом на замке, никого нет.
       - Пойдем прямо, - предложил Игорь Анатольевич, - кого-нибудь встретим и все узнаем.

       Они ушли, а мы снова стали созерцать ночь. Прошло минут пять, а может, и больше, наши разведчики вернулись и сказали, что все в порядке и нужно ехать именно по этой дороге.

       Мы проехали всего несколько километров, когда перед нами возник тоннель. Медленно, очень медленно наш автобус стал не въезжать, а скорее вползать в него: один метр, другой, третий... Стоп! Дальше нельзя! Как обычная рубашка бывает тесна для геркулеса, так и этот горный тоннель был явно тесен для нашего красивого городского автобуса. Миле осторожно открыл дверцу и, стоя одной ногой в автобусе, а другой опершись о скалу, внимательно осмотрел тоннель впереди себя, после этого - позади, обратив особое внимание на верхний свод и на зазор между ним и крышей машины.

       - Дети, - сказал он, - если вы будете сидеть очень тихо, затаив дыхание, и не пророните ни одного слова и ни одного звука, то я попробую миновать этот тоннель. Согласны?

       - Да, конечно!

       Затаили дыхание не только дети, но и мы, взрослые, потому что никто не знал, пройдет ли здесь наш автобус, не застрянет ли он в скале, словно пробка в бутылке шампанского, не станем ли мы пленниками этих гор? Автобус двигался уже не метр за метром, а скорее сантиметр за сантиметром. Шофер смотрел то в левое боковое зеркало, то в правое, шевеля рулем лишь чуть-чуть, но от этого "чуть-чуть" и зависела сейчас наша судьба. Наш Миле был похож в эту минуту на морского капитана, который с помощью чуткого руля ведет свой корабль.

       Еще сантиметр, еще. Миле все чаще и чаше поворачивает голову, смотря в зеркала. Господи, помоги! Вот уже конец тоннеля виден; ну, еще немножечко, еще! Кажется, получается: вот уже нос автобуса вышел из тоннеля - так лиса, нюхая воздух и глядя, не грозит ли ей опасность, вылезает из норы; вот уже треть автобуса миновала тоннель, половина, две трети - мы все еще сидим, затаив дыхание; вот Миле уже дал газ - это значит - тоннель позади, и в ту же секунду салон автобуса наполнился рукоплесканиями - мы благодарили нашего непревзойденного, нашего чудесного Миле за то чудо, которое он совершил на наших глазах.

       Узкая дорога вела нас все выше и выше; мы продвигались очень медленно, почти ощупью; в автобусе царила напряженная тишина. Вот дорога круто ушла влево; Миле, часто перебирая руками рулевое колесо, попытался преодолеть этот поворот, но у него ничего не вышло - автобус уперся лбом в каменную стену. Нет, эта дорога явно не для нашей машины!

       Миле, проворно работая руками, стал сдавать назад - мы в один голос ахнули: ведь там же пропасть! Автобус качнулся - это Миле нажал на тормоз. Вовремя! Еще бы немножко и... Наш водитель, опять быстро работая руками, двинулся вперед - еще, еще круче! - и слава Богу! - миновал поворот, мы - почти все одновременно - выдохнули: пронесло!

       Ко второму серпантинному повороту, который вскоре последовал за первым, мы отнеслись более спокойно - ко всему привыкаешь в пути.

       Неожиданно подъем кончился, впереди блеснул свет. Миле прибавил скорость.

       - Монастырь! - радостно воскликнул Предраг.

       Наверно, с такой же радостью впередсмотрящий после многомесячного скитания по бескрайним просторам океана произносит слово "земля!"
      

Монастырь Острог 

       Мы поблагодарили святителя Василия Острожского за то, что он помог нам приехать сюда, и отправились в гостиницу. Это было большое двухэтажное здание (позже мы узнали, что здесь раньше располагалась школа).

       - Вас долго не было, и мы очень волновались, - сказала дежурная по гостинице. - Устраивайтесь на отдых и чувствуйте себя как дома.

       Мы чувствовали себя тут действительно как дома, а спали так крепко, как нигде. Рано утром мы начали подъем в гору, к тому месту, где подвизался святой Василия Острожский. Дорога идет "галсами", как бывает всегда, когда нужно преодолеть крутизну. Асфальт новый - значит, дорога проложена совсем недавно. Один галс, девятый, семнадцатый... скоро мы сбились со счета. В самом начале пути нас обогнала легковая машина. "Надо было проголосовать", - пришла запоздалая мысль. А впрочем, нет, пешком лучше - мы идем к великой святыне, значит, нужно потрудиться.

       Скоро идти по бесконечной асфальтовой ленте надоело и мы свернули на старую тропинку - более крутую, более трудную, но зато и более краткую; тропинка вьется между соснами, когда-то в отдельных, особенно крутых местах она была выложена камнями, но сейчас их осталось уже мало, и, сдвинутые со своих насиженных мест, они только затрудняют путь. Выйдя на асфальтовую дорогу, мы смотрим, где же продолжение старой тропинки, и, найдя ее, снова углубляемся в лес.

       Еще одно усилие, лес расступился, и мы увидели гигантскую отвесную скалу серого цвета. Здесь святитель Василий отыскал глухую пещеру, чтобы в уединении, вдали от людей предаваться аскетическим подвигам и возносить свои молитвы Господу Богу обо всем грешном мире. Поднимаемся по ступенькам, нас встречает высокий почтенный старец, его зовут отец Иоиль: у него мудрые глаза, высокий лоб, движения его неторопливы, размеренны, от него веет тишиной и спокойствием. "Вот человек, который не умеет суетиться", - подумал я.

       Он приглашает нас в пещеру; она небольшая, всем нам здесь не поместиться; у дальней стены стоит рака с мощами святителя; старец открывает ее, и мы, один за другим, прикладываемся к великой святыне.

       - Святитель Василий для нас - то же самое, что Серафим Саровский для Русской земли, - говорит отец Иоиль. - Каждый день сюда прибывают сотни и сотни паломников и все они получают духовное утешение... А теперь идем дальше, - приглашает нас хозяин. - Вот церковь Святого Креста, где я служу. А вот крест, который для нас дороже всех сокровищ мира, - в нем заключена частичка Животворящего Креста Господня. А вот еще одна великая святыня, которую даровал нам Спаситель, - в этом ковчеге находятся обе десницы мученика Станка, он пострадал от турок.

       - А что это за цепи? - спросил монах Киприан.
       - С этими цепями связана очень интересная история. - ответил собеседник. - Как-то сюда привели одного бесноватого мужчину. Он сам, а также его родственники слезно просили мученика Станка об исцелении, и тот изгнал беса. Цепи, которыми был связан мужчина, стали не нужны, и он оставил их здесь.
       - Можно мне их примерить?
       - Конечно.

       Цепи были тяжелые и массивные, и, когда монах Киприан надел их, они стали похожи на почетные вериги.

       - Если женщина мечтает об ожерелье, - сказал он, - то монах - о цепях, так как цепи для него - наилучшее украшение.

       - Каждому из нас нужны какие-то цепи, чтобы укротить наши страсти, - ни к кому не обращаясь, добавил отец Иоиль.

       Продолжая знакомство с монастырем, мы вышли на просторную площадку, очень похожую на балкон, а точнее, на лоджию в современной городской квартире. Отсюда открывался чудесный вид на далекие хребты, покрытые смешанным лесом, на их склоны уже лег первый нежный багрянец осени.

       - Вот чудо из чудес, - сказал хозяин, показывая на виноградную лозу, росшую на небольшом возвышении. - На этом месте, стоя на коленях и творя молитву, отошел ко Господу святой Василий. Его кончина как две капли воды похожа на кончину преподобного Серафима Саровского. Тут выросла виноградная лоза, хотя на такой высоте (девятьсот метров над уровнем моря) виноград нигде не выращивают.

       - Поведайте нам еще о каком-нибудь чуде.
       - Сделать это очень легко, так как чудеса в нашей обители происходят очень часто. Однажды к нам приехала девушка, она была слепая; кроме того, она страдала тяжким неизлечимым недугом и врачи от нее отказались. Она помолилась святому Василию, приложилась к его мощам и исцелилась.

       При спуске с горы подтвердилась старая истина - подниматься всегда легче, чем спускаться. Мы шли по старому пути, где ступенек уже не существовало, а камни лежали как попало, чаше всего острыми гранями вверх, и только по молитва святителя Василия никто из нас не упал и не вывихнул ногу.

       Ну а теперь еще дальше вниз, только уже вместе с Миле. Мы все, конечно, волновались - как пройдет спуск с этой крутизны? Эти головокружительные повороты, эти бездонные пропасти в полуметре от колес: а если встречная машина попадется, как мы разъедемся? Поэтому мы, как только тронулись с места, запели молебен; мы просили святителя Василия Острожского, Николая Угодника и других святых помочь нам благополучно миновать опасный отрезок пути. И они, конечно, не посрамили нашей веры. Тихонько, метр за метром, не спеша, мы возвращались обратно: и повороты миновали успешно, и узкий-преузкий тоннель, и со встречной машиной разминулись каким-то чудесным образом - и вот мы снова внизу, на равнине.

       Автобус мчится на восток; снова хорошая гладкая дорога; слева - зеленая живописная долина, а за ней стеной встает угрюмый горный кряж.

       - Вон - обитель Василия Острожского! - говорит Предраг, указывая на белое пятно где-то посредине кряжа.

       Ого! Даже не верится, что мы там были и что наши ноги ступали по священным камням этого монастыря.

       Душой всей нашей паломнической группы был протоиерей Владислав Свешников, душой и камертоном. Поездка была долгая (тринадцать дней), и он не позволял нам расслабляться, забывать о главном. Он был рупором нашей группы: куда бы мы ни приехали, он говорил от имени всех семнадцати человек. Кроме того, он несколько раз исповедовал и причащал нас.

       Отец Владислав был среди нас самое заинтересованное лицо - он ехал не просто в паломническое путешествие, он ехал к своему Небесному заступнику и покровителю - благоверному Владиславу, королю Сербскому, мощи которого покоятся в монастыре Милешево. В этот монастырь мы приехали только на десятый день нашего паломничества, и все эти дни батюшка как мог скрывал свое нетерпение. Ничего, ничего, подбадривали мы его, уже скоро, только хребет перевалим. Чтобы попасть, например, к святой великомученице Екатерине, нужно пересечь весь Синайский полуостров, а тут совсем недалеко, рукой подать...

       И он терпел, то шуткой, то прибауткой маскируя свое волнение.

       - Мне не нужно показывать место, где покоятся мощи моего Небесного покровителя, - говорил отец Владислав. - Я почувствую его своим сердцем.

       Так оно и получилось. Едва мы вошли в древний гулкий прохладный храм, как священник повернул направо и преклонил колена перед высоким строгим надгробием, на котором не было написано не только ни одного слова, но даже ни одной буквы. Сердце не обмануло седовласого пастыря: именно здесь, в этом месте, под спудом и было погребено тело угодника Божия. Это произошло в тринадцатом веке.

       - На какой глубине покоятся мощи святого? - спросил отец Владислав монаха, который сопровождал нас. - Наверно, ниже фундамента храма?

       Монах покачал головой.
       - Выше?
       Монах снова покачал головой.
       - Они тут, в самой гробнице?
       - Нет, - сказал монах, - тут их тоже нет.
       - Где же они? - нетерпеливо спросил протоиерей.
       - Их... нет в нашем храме.
       - Как так?

       Волнение отразилась уже не только во взоре священника, но и в его жестах.

       - Пять веков назад, когда турки покорили Сербию, монахи монастыря, боясь, как бы варвары не осквернили нашу святыню, извлекли мощи святого короля из-под спуда и спрятали в потаенном месте.

       - Где же именно? - живо поинтересовался пастырь, в его глазах затеплилась надежда.
       - Увы, этого никто не знает.
       - Но... вы же не теряете надежды?

       Монах понял, о чем спрашивал собеседник.

       - Конечно, нет. Святыня, если есть на то воля Божия, явится, Но когда... этого мы не знаем...

       Мы проехали по дорогам Сербии и Черногории тысячу четыреста километров, посетили восемнадцать монастырей, познакомились с их святынями. Непрерывная смена ландшафтов, смена впечатлений, разные лица, разные города и села, но была и одна постоянная, верная, надежная, теплая, как июльское море, и неизменная, как восход солнца, величина, которая сопровождала нас от начала и до конца, - радушие и любовь сербов к нам, русским людям, а через нас - ко всей России.

       Протоиерей Владислав Свешников на одной из встреч с нашими сербскими братьями, между прочим, сказал:

       - Если бы меня выгнали из России и спросили, где я хочу жить, то я бы без раздумья ответил: "Только в Сербии!"

       Тут в самый раз вспомнить об одном сербе, который любил нас, русских, любовью особенно трепетной. Серб этот - святитель Николай (Велемирович), епископ Жичский (память 5/18 марта, скончался в 1956 году). Его называли новым Златоустом за его проповеди и поучения, а также за духовные писания. Во время Второй мировой войны он был заключен в концлагерь Дахау, где духовно укреплял страдальцев. В послевоенной "титовской" Югославии святитель боролся за сохранение монастырей, но вынужден был эмигрировать в Америку, где и скончался в русском Свято-Тихоновском монастыре. В 1991 году его мощи были перенесены в Сербию, в его родную деревню.

       В 1930-х годах угодник Божий жил в городе Битоле, на юге Македонии, и был ректором Духовной семинарии. Именно здесь он составил молитву о русском народе, которую мне хочется привести. Эта молитва излилась из сердца сострадающего и любящего, чуткого и неравнодушного:

       "О Всемудрый Боже, Чьи суды неиспытуемы и пути неизследимы, милостиво внемли и услыши молитву нашу за Твой русский православный народ. Ты попустил, чтобы вернейший слуга Твой подвергся тяжким мучениям, как попустил мучения для первых Апостол Твоих, пророков и праведников. Веси обнажен и изранен, брошен слуга Твой на гноище, как некогда праведный Иов, на посмеяние сатаны и поругание соседям. Мучения лютые, а человек слаб, - Господи, помози! Воздвигни раба Твоего и уврачуй раны его. Знаем, Господи Боже наш, что Ты по Всемудрому Промыслу Своему попускаешь страдания избранным Твоим, дабы как злато на огне, через огнь страданий, очистились и еще ярче засияли. Но не попусти, Боже, по милости и любви Своей, чтобы сатана долго посмевался и лицемеры долго издевались над Твоим крестоносным народом.

       Знаем, что Ты попускаешь испытания на самые светлые души для велией славы их и на страх и трепет неправедным и злым. Знаем, что и Твое славное Воскресение, Христе, совершилось после поруганий, Крестных мук и смерти. Посему мы в свете Твоего страдания восприемлем страдание русского народа и чаем воскресной его славы. Как для расслабленного при Вифезде не нашлось человека, дабы помог, дондеже Ты не пришел, так и сегодня для великого русского народа нет никого в мире, кто бы помог ему без Тебя, Боже наш и Спаситель наш!

       Не отложи, Господи Благий, Твою милость. Ты, скоропоспешный на помощь, не отложи и не откажи, но, как милосердный самарянин, призри на народ русский, подвергнувшийся нападению от разбойников, весь изъязвленный, и подай ему руку и уврачуй ему раны, и возврати ему здравие и сияние славы, да самый верный слуга Твой прославит Тя в грядущем еще более, чем славил в минувшем, - Тебя, Спасителя своего, со Отцем и Духом Святым во веки веков. Аминь".

       С сербским народом нас, русских, объединяет очень многое. Нас объединяет живая вера во Христа, молитва друг о друге и общность судеб. Россия и Сербия - это единое целое. Можно сказать так: Сербия - это маленькая Россия, а Россия - это большая Сербия.

       В последние годы силы тьмы ополчились сначала на сербов, а потом - на нас. Почему? Мировое зло всеми силами стремится - осознанно или нет - приблизить приход антихриста. Он уже, можно сказать, у дверей, ему осталось только переступить порог. Однако он не сделает этого до тех пор, пока сияет Православие, пока жива активная, действенная вера у наших двух народов; острие всех атак врага поэтому и направлено против Русской и Сербской Православных Церквей, а еще точнее - против Христа.

 
       Сербия - маленький орешек, но диаволу он не по зубам. Пытаясь разгрызть его, он уже лишился многих зубов. Россия - орех посерьезней и побольше, на нем супостат обломал остальные зубы. В бессильной ярости враг рода человеческого раскрывает огнедышащую, зловонную, омерзительную пасть, стремясь поглотить нас. Однако ярость его напрасна, и усилия его обречены. Мы со Христом и во Христе, а это значит, что смерть не имеет над нами никакой власти.