Архимандрит Вильнюсского Свято-Духова монастыря Предислав (в миру Петр Петрович Каменяка) тихо отошел ко Господу Великим Постом 24 марта 2006 года, в своей келье, всего полгода не дожив до своего столетнего юбилея. Несмотря на столь почтенный возраст старец до последнего исполнял молитвенное правило, любил храм, и заслышав призыв колокола, медленно шествовал в клобуке через монастырский двор, занимая привычное место на клиросе.

По отзывам собратий, это был молчаливый и замкнутый человек, выражался скупыми парадоксами. Но иногда перед мирянами он оживлялся, делался словоохотливым, видимо вдохновляясь их наивными вопросами и религиозным невежеством. Помню, лет 15 назад я записывала за о.Предиславом его рассказ о том, как он стал монахом, решив отказаться от семейной жизни и мирских удовольствий. Главным для него стало богослужение, келейная молитва, молитвенное общение. «Богом мы собраны здесь служить, подвизаться ради Христа, – записывала я за о.Предиславом летом 1989 года. – Монах отсекает свою волю и в смирении, терпении исполняет волю Пославшего нас. Это тяжелый путь – молиться и Бога доглядывать».

Село Дермань

В речи о.Предислава то и дело проскальзывали украинские слова: он был родом с Западной Украины. Согласно выписке из «Метрической книги» за 1906 год, Петр Каменяка, сын крестьянина Петра Васильевича и законной жены его Марфы Трофимовны, был крещен в Православие священником Клавдием в Троицкой церкви старинного села Дермани Дубенского уезда, Волынской губернии.

Свято-Троицкий Дерманский женский монастырь

Не случайно в домонгольский период село Дермань называлось Райгородок. Оно раскинулось под зеленым крылом Верховского леса у подножья отрогов Карпатских гор. В конце ХIV века это село принадлежало князю Федору Острожскому, бившемуся со своими волынскими полками под Грюнвальдом. Князь закончил свои дни схимником Киево-Печерского монастыря Феодосием и причислен к лику святых. Сын его, Василий Федорович устроил в Дермани свою резиденцию – неприступный каменный замок, обнесенный высокой стеной, с подъемными воротами и рвом, наполнявшимся водой. Когда здесь поднялась трехэтажная колокольня, замок превратился в Дерманский монастырь. С тех пор в селе всегда были монахи, невольно воздействуя на представление молодежи об идеале христианской жизни. Потомки скончавшегося в 1453 году князя Василия Федоровича заботились о благосостоянии обители. Князь Константин Иванович Острожский в 1499 году подарил ей рукописную книгу «Поучения» с дарственной надписью, а в 1507 – рукописное Евангелие в серебряной оправе.

Вскоре в помощь делу православного просвещения князь Константин Константинович Острожский, правнук благочестивого основателя Свято-Троицкой церкви, оборудовал две типографии – в Остроге и Дермани. Трудился здесь и первопечатник Иван Федоров, издавший в 1606 году «Октоих, сиречь Осмогласник», в 326 страниц. Ученики Дерманской сельской школы, где учились три брата Каменяки, наверняка видели эту объемистую книгу, отпечатанную в 1606 году на украинском и церковно-славянском языках, с черными и красными заставками, в тисненом кожаном переплете. Не удивительно, что из Дерманского гнезда вылетали птенцы, проникнутые глубоким уважением к монашеству, его духовной мощи.

Почаев

Вид Почаевской Успенской Лавры с юго-восточной стороны. Фото 1900 г.

По большим праздникам Каменяки вместе с односельчанами Дермани отправлялись – кто на телегах, а кто и Крестным ходом – на богомолье в Почаевскую Лавру. Старые люди сказывали, что первые монахи там поселились еще во времена татарского нашествия – бежали из Киева от Батыя. Издревле стояла на Почаевской горе церковь «светлостью чудес многих сияющая», а в ней – какие святыни! Чудотворная икона Божьей Матери Почаевская, а еще – отпечаток правой стопы являвшейся здесь самой Царицы Небесной. Петр и его братья вместе со взрослыми паломниками прикладывались к священному следу в известковом туфе, омываемом источником прозрачной воды. Все тут пленяло: красота благолепного храма, чинное служение, стройное монашеское пение. Но самое большое впечатление на сельских подростков производил извилистый узкий лаз в пещеру, где в серебряной раке почивали святые мощи преподобного Иова, нетленные с XVII века. Туда надо было спускаться в темноте, согнувшись и вытянув вперед руки.

Наверное, по молитве преп.Иова Петр Каменяка стал иноком Почаевской Лавры. Такой жизненный выбор, по его убеждению, был предопределен свыше. В подтверждение этого о.Предислав поведал следующее:

Петр Каменяка – летчик Польской армии

После всех смерчей, пронесшихся над Европой, Западная часть Волыни вместе с Почаевым и Здолбуновской губернией, где стояла Дермань, в результате Первой Мировой войны отошла в 1920 году по договору Польше. Молодых парней забирали служить в Польскую армию. Крепкий здоровьем Петр Каменяка в 1929 году попал в авиацию. В его эскадрильи из 22-х служивых двое были украинцами, а с остальными приходилось говорить по-польски. По-польски в армии обращались к пастве и капелланы. После полугодовой подготовки Петра допустили к тренировочным полетам вторым стрелком. Хоть и тренировочный, ночной полет на крылатой машине был сопряжен с определенным риском. «В ту ночь, – рассказывал о.Предислав, – машина загорелась в воздухе, и первый пилот выскочил из своего седла, катапультировал. А я выскакивать побоялся. Вцепился в “кныпки”, чтобы удержать равновесие – и самолет “грякнул” с высоты на лесную вырубку. Нос его сломался, крыло погнулось… Поляки вытащили меня из кабины, а сам не знаю – жив я или нет… И тут дал обет: спасусь – пойду в монастырь, Бога благодарить и славить»…

Став в 1933 году послушником Почаевской Успенской Лавры, Петр снова сел за парту.

Обучение в начальной Дерманской школе было поставлено так, что Петр Каменяка до конца жизни писал почти без ошибок, красивой твердой прописью. Был он прилежен и в 6-летней богословской иноческой школе при Почаевской Лавре, возглавлявшейся архимандритом Пантелеимоном. Прилежно выписывал Петр Каменяка Евангельские цитаты по темам: «О вере», «О любви», «О молитве», «О Церкви», «Об ангельском мире»…Записывал особо понравившиеся выдержки из Притчей Соломоновых. Например: «Кроткий ответ отвращает гнев, а оскорбительное слово возбуждает ярость» (Прит. 15:1), «Путь ленивого – как терновый плетень, а путь праведных – гладкий» (Прит. 15:19). Нравилось послушнику Петру и высказывание Дж.Рескина: «Твердо знайте и глубоко чувствуйте, что вы должны каждый день вашей жизни посвящать благу ближних, делая для них все, что можете».

Восточные Святые ворота в Почаевскую Лавру. Фото 1900 г.

В 30-е годы на Украине действовала униатская миссия, усилиями которой православные приходы превращались в парафии Католической Церкви восточно-славянского обряда. На Украине иезуиты опирались на украинофильство, которое незаметно подводило к полонизации населения. Став в 1933 году послушником Почаевской Лавры, Каменяка невольно стал соучастником национального украинского политического движения. Он находился в Лавре 28 августа (10 сентября) 1934 года, в день памяти обретения мощей преподобного Иова Почаевского. В тот день многотысячный Крестный ход богомольцев, прибывших на праздник обители со всей Волыни, вдруг уподобилась демонстрации: откуда ни возьмись появились «жовто-блакитные» флаги, плакаты с угрозами в адрес «москалей» и лозунги, призывающие к созданию Украинской Церкви. В «Истории Русской церкви 1917–1997» (М.,1997, стр.237) прот.Владислав Цыпин приводит примеры того, как при объезде епархии архиепископом Алексием (Громадским)[1] удалялись за штат или переводились на дальние приходы те настоятели, которые при встрече преосвященного приветствовали его на русском, а не на украинском языке.[2]

В 1935 году в Почаевской Лавре послушник Петр Каменяка был пострижен в монашество с именем Предислав, а через год епископом Симоном рукоположен в иеродиакона. Вскоре его назначили помощником благочинного Лавры. Однако хозяйство древнего монастыря вскоре было сильно урезано.

На Волыни в это время вообще было неспокойно: православный народ Западной Украины находился в положении этнического и религиозного меньшинства. Католики отнимали православные храмы и земли, приходские строения, принадлежавшие некогда им. При этом совершенно забывалось, как во времена Унии то же имущество отнималось у православных и передавалось униатам. Помимо униатской экспансии на долю православного народа края выпали тяжкие испытания: полонизация, украинизация, аресты священнослужителей и мирян…

Свято-Успенский собор Почаевской Лавры

В 1937 году в Волынской епархии разрешили проводить богослужения на украинской «мове». Однако и простой народ вслед за духовенством политизировался, и это не могло не повлечь за собой духовного помрачения. Как писал церковный публицист А.Попов, в селах Волыни нарушился привычный строй церковной жизни: «в каждой семье существуют 2–3 различных убеждения по церковному вопросу. Мирное трудовое сельское население превратилось в политические партии, а церковный погост – в место для митингов, рукопашных схваток и издевательств над религией вообще… Преступления, пожары, демонстрации безбожников, сектантские выступления множатся с каждым днем».[3]

Мир опалял огнем катаклизмов и предавших себя Господу затворников монастыря. «По словам очевидцев, старых монахов, еще живших в Лавре в 1939 году, после прихода советских войск у Лавры были отняты все сельскохозяйственные машины, весь инвентарь, весь скот, запасы зерна и т.д. Перестали существовать детские приюты, приходская школа и вообще вся жизнь на территории монастыря, за исключением богослужебной. Всех послушников и молодых монахов выгнали из Лавры, оставили только пожилых и стариков».[4]

Дубенский монастырь

Архиепископ Пантелеимон. Надпись на тыльной стороне фотографии: "Всечестному о.Игумену Предиславу на память и благословение. Архиепископ Пантелеимон. 30.IX.1959".

Осенью 1941 года о.Предислав вместе с другими изгнанниками-иноками был вынужден покинуть Почаев и отправиться в Киево-Печерскую Лавру с бывшим ректором богословской школы, а ныне епископом Пантелеимоном, который рукоположил его в иеромонахи и направил для исполнения пастырских обязанностей в село Глибаки. Осенью 1944 года распоряжением Экзарха Украины молодого иеромонаха назначили служить в Дубенский монастырь, тот самый, где некогда тайно подвизался преподобный Иов Почаевский. И здесь тесно сходились судьбы Украины и Литвы.

Дубенский Крестный монастырь построил князь Константин Константинович Острожский, защитник Православия не только на Волыни, но и в Литовском крае. Князь выбрал для монастыря живописное место: остров, образуемый изгибом реки Иквы: он и сам любил здесь уединяться для молитвы. Здесь переживал и трагическое событие – провозглашение на исконно православных землях Церковной Унии. Благодаря устроенной князем типографии отсюда, из Дубенского монастыря, разносилась по соседним странам весть о добродетельной жизни преподобного Иова, о его деятельности по устроению обители и подвигах в защиту Православия.

В беспокойное время Второй Мировой войны до тихого Дубенского монастыря едва доносились отголоски борьбы православных, сохранявших молитвенную и каноническую связь с Московской Патриархией, с автокефалистами. Достигали сюда отзвуки выстрелов партизан-бендеровцев, одним из которых был убит архиепископ Алексий (Громадский). Они же в 1942 году расправились с епископом Владимиро-Волынский Мануилом (Тарнавским) за то, что он перешел из неканонической автокефалии в Автономную Украинскую Церковь, верную Московскому Патриархату. Большинство епископов и священнослужителей желало размежеваться с автокефалистами, которые ставили политику выше интересов Церкви: они пренебрегали православными канонами, рукополагали женатых священников в епископы…

Мало кто из современников оставался равнодушными к нарушителям чистоты церковных установлений. Но для многих и тогда важны были слова «самостийность», «незалежность», которые нынче снова на слуху…

Колокольня Кременецкого Богоявленского монастыря

Война принесла много горя жителям оккупированных областей: расстрелы, аресты, репрессии, угон людей в Германию. В Дубенский монастырь попадали очевидцы, которые рассказывали о воплях казнимых немцами мужчин, женщин и детей, о сожженных селах и деревнях. «Церковная жизнь совершенно замерла. Люди боялись посещать церковь, священники боялись служить, ибо немцы часто окружали церкви, ловили людей и увозили их Германию, а больше расстреливали. Были случаи, когда немцы сами сгоняли людей в церкви и сжигали»[5].

На послушании в Дубенском монастыре о.Предиславу довелось послужить всего два года: в ноябре 1946 г. Указом архиепископа Макария он назначается регентом братского хора в Кременецкий Богоявленский монастырь. Однако после занятия Волыни Красной Армией, в Западной ее части произошли территориальные изменения. Кременецкую область упразднили, включив ее в Львовско-Тернопольскую епархию, туда же вошла и Почаевская Лавра. Кременецкий монастырь и его братию постигла та же участь,что и почти все обители «дармоедов в рясах». Согласно Послужному списку иеромонаха Предислава, заведенного уже в Вильнюсском Свято-Духовом монастыре, 1952 год стал последним годом служения его в Богоявленском Кременецком монастыре. Начался новый – Литовский – этап жизни Волынского иеромонаха, уже в ограде древнего Свято-Духова мужского монастыря.

Литва. Свято-Духов монастыь

Колокольня Вильнюсского Свято-Духова монастыря. Фото 1943-44 гг.

…Вильнюс еще не вполне оправился от авиационных налетов и артобстрелов, дома лежали в развалинах, среди которых мальчишки играли в войну. По воспоминаниям о.Предислава, в 1952 г. в монастыре бедствовали. Братий было всего шесть человек, еда скудная, средств – никаких, продукты выдавались по карточкам. Колокола сняли немцы перед отступлением, и на службу созывало самодельное билό. Не на что было заделать в куполе собора две дыры от прямого попадания снаряда. «Как-то на богослужении при выносе Чаши сверху упал кирпич, – рассказывал о Предислав, – слава Богу, никого не задело. Зимой окна собора закладывались фанерой и жестью, чтобы в зияющие пустые проемы не намело снегу». Новичку-иеромонаху приходилось выполнять разные послушания: и печки топить, и за свечным ящиком стоять, и ризы чинить, и в хоре петь…

В послевоенной Литве устанавливалась советская власть. Церковь оказалась под присмотром государственных органов. Ей приходилось считаться с новой властью, чтобы выжить в новых, тяжких и совсем непростых условиях. Как пример лояльности к властям можно привести представление 16 мая 1945 года архиепископом Виленским и Литовским Корнилием (Поповым) уполномоченному по делам религий при Совете Министров ЛССР Устава Свято-Духова монастыря, где говорилось:«Во время богослужений иноки и послушники обители молятся как за Патриарха и Архиепископа, так и за советскую власть».[6]

В 1947 году Литовская Духовная Семинария была переведена в Жировицы (Белоруссия). Многих из православной молодежи Литвы начали посылать учиться в Ленинград. Поступил на заочное отделение Ленинградской Духовной Семинарии и о.Предислав. Как более опытному и старшему среди учащихся из Литвы епископ Виленский и Литовский Алексий (Дехтерев) поручил о.Предиславу исполнять обязанности старосты, помогать соученикам находить в епархиальной библиотеке необходимую литературу. Иеромонах Предислав отнесся к поручению со всей ответственностью, даже приобрел трофейную пишущую машинку – писать семестровые сочинения в заочный сектор Ленинградской Духовной Акажемии, а также свои проповеди и отчетные ведомости по монастырской ризнице.

Ворота Свято-Духова монастыря (до войны)

В 1956 году о.Предислава назначили ризничим Свято-Духова монастыря – чтоб следил за порядком и чистотой в храме, выдавал служащим облачения, ремонтировал их. Доводилось ему также быть портным, мастерить кропила, переплетать богослужебные книги, шить митры и клобуки…

Несмотря на то, что после войны многие православные храмы Литовской епархии оставались закрытыми, вера не истребилась в народе. Из районов просили прислать священников – отслужить, отпеть, обвенчать. Отец Предислав, получая согласно требованию Уполномоченного по делам религии командировочные удостоверения на приходы, не имевших постоянного священника, часто был направляем служить то в Аникщяй, то в Кибартай, то в Рокишкис, Зарасай, Лебенишки, Гегабрасты… Люди были благодарны священнику, не раз упрашивали его стать настоятелем их церкви. Но о.Предислав, как правило, отказывался со словами: «Монаху лучше в плохом монастыре, чем на хорошем приходе…» Епархиальное начальство им было вполне довольно: «Поведения отличного, аккуратно проводит свою седмицу служения, не ленится и в проповеди Слова Божия. Досуги свои посвящает изучению богословия», – гласит характеристика от 11 марта 1958 года преосвященного владыки на иеромонаха Предислава.

Скорби

Игумен Предислав

Проповедь Слова Божия в советское время требовала особой осмотрительности, и в этом о.Предиславу вскоре пришлось убедиться на собственном опыте.

14 января 1960 года, в день памяти святителя Василия Великого, произведенный в игумены о.Предислав (Каменяка) произнес проповедь о жизни и деятельности великого святого, о значении и силе молитвы. В частности, он сказал: «Вы, молящиеся, подвергаетесь гонениям, вас оскорбляют, унижают. Но вы помните заповедь Христа: “Молитесь за обижающих вас и гонящих вас” (Мф. 5:44). Такая молитва будет угодна Богу». На следующий день к правящему архиерею Роману (Тангу) прибыл Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по Литовской ССР А.М.Ефремов с требованием письменного объяснения о.Предислава: кого он имел в виду, говоря о гонящих, оскорбляющих и унижающих религиозную церковную веру?

Игумен Предислав незамедлительно представил начальству письмо, где он объяснял, что только цитировал Нагорную проповедь из Евангелия. Однако объяснение было признано неудовлетворительным. Тут же 22 января 1960 года архиепископ Роман издает Указ №2, в котором опальному игумену «во избежание дальнейших недоразумений», «запрещается произношение в церкви проповедей». Наказание для пастыря тяжкое, но роптать монах не должен: ведь одна только кротость отвращает гнев…

Через полтора года игумен Предислав направляет владыке Роману прошение, в котором изливает свою боль: «скорблю и жалею о том, что лишен права духовного собеседования с верующими в нашем храме, и приношу смиренное раскаяние, и прошу прощения за содеянные мною ошибки и разрешения на право произношения проповеди в нашем храме».[7] Однако Уполномоченный по делам Православной Церкви, с которым правящему архиерею следовало согласовать прошение священника, нашел, что «игумену все еще следует воздержаться от произношения проповедей».

Храм в честь святого благоверного князя Александра Невского. Вильнюсский Марие-Магдалинский женский монастырь

Комментируя сей исторический документ, остается пожалеть, что советским органам не было дано вникнуть в содержание цитировавшейся игуменом Нагорной проповеди, где Иисус Христос призывает: «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного» (Мф. 5:44,45) Не исключено, что гонители Христианства заподозрили в проповеди о.Предислава намек на недавнее закрытие в Новом Свете женского Мариинского монастыря, построенного монахинями рядом с Александро-Невской церковью, что за Вильнюсским вокзалом? А может быть, проповедь игумена Предислава с амвона показалась властям вызывающей на фоне повальных арестов и высылок – католического и православного духовенства? Ведь в 1944 г. был взят под стражу и сослан иерей Александр Соколов (настоятель церкви в Укмярге); в 1946 году в подвалах МВД оказался о.Федор Калиничук (Каролишки). В 1948 г. последовали в северные лагеря ГУЛАГа священники Вениамин Неоронов и Петр Соколов. В том же году та же участь постигла долголетнего насельника монастыря, инвалида, иеромонаха Давида (Грушина), погибшего в лагере, и года не выдержав нечеловеческих условий жизни. Арестовали по доносу и монастырского иеромонаха Евстафия (Андрейчука), – за одно с ним «преступление», за чтение книги философа Н.Бердяева, (а в действительности – за нежелание соглядатайствовать и оговаривать собратий) – отправили на лесоповал в Коми и секретаря епархии, настоятеля Романовской церкви о.Александра Нестеровича…

Отец Предислав

Боязнь расправы – за неосторожное слово, косой взгляд, чтение запрещенной литературы, – держала в адском напряжении. Этот липкий, унизительный страх оставил свой след на всем поколении сталинской эпохи. Не мог он не отразиться и на характере о.Предислава с его замкнутой молчаливостью и непредсказуемой реакцией: «Отче, научите меня митры делать!» - обращается к старцу молодой монах. «А что тут учиться? – отвечает. – Бери, да делай!» А то в трапезной возьмет да кинет вареной картошкой в насмешника: памятный всем урок. Человеческая психика – субстанция тонкая…

Кто – герой? Кто – жертва? Кто – предатель? В анналах Особого архива КГБ есть секретная «Справка» от 24 февраля 1954 года. В ней оперуполномоченным 2-го отделения 5 отдела МГБ ЛССР перечисляются лица, которые «являются нашими секретными сотрудниками». Среди трех названных иереев Свято-Духова монастыря П.П.Каменяка (о.Предислав) отсутствует…[8]

В более позднем отчете местного Уполномоченного товарищу Фурову В.Г., заместителю председателя Совета по делам религии в Москве, «cовершенно секретно» сообщается, что в монастыре, который «является крупнейшим религиозным центром и рассадником религиозной пропаганды», «влиятельным лицом является игумен Каменяка П.П., 1906 года рождения». Тут же краткая характеристика: «Это сторонник украинских националистов, в прошлом с ними поддерживал тесную связь. Братья его также священники»…[9]

На закате земной жизни

У могилы брата иеромонаха Иова

В 1983 году о.Предиславу было поручено послушание эконома Виленского монастыря. Но последние годы ХХ века и начало следующего столетия старцу пришлось тяжко страдать, терпеть и бороться с немощами и недугами. Когда после очередной операции ему самому невмоготу было выйти на свежий воздух, братья переносили его на носилках в усаженный цветами монастырский садик.

Издавна преданная отцу Предиславу душа, раба Божия Аграфена, до последнего своего вздоха опекала больного духовника, затем ее сменил Алексий Коровко, попечительный работник монастыря. Под диктовку архимандрита им приходилось отвечать на письма чад о.Предислава из Лебенишек, Биржай, Санкт-Петербурга и, конечно, с Украины. Монахиня Иоанна из Трускавца слала поклон всем насельникам св.обители виленской, и делилась впечатлениями от прочитанного дневника митрополита Мануила (Лемешевского). Сестры Кременецкого монастыря, желая приободрить болящего старца, сообщали ему о том, что в Японии живет 23 тысячи человек, которым перевалило за 100. Конечно, болящему архимандриту было приятно, когда его поздравляли с Пасхой сестры-монахини из родной Дермани, когда приветственное послание приходило из Сибири от духовного сына архиепископа Красноярского и Енисейского Антония (Черемисова), а также из заграницы, от служившего некогда в Литве архиепископа Керченского, викария Сурожской епархии Анатолия (Кузнецова).

Радовали старца весточки и от родных племянников-иереев и племянниц-монахинь, с детства напитанных иноческим духом Дермани. Талантливая сестра Серафима, подвизающаяся на Подворье Свято-Троицкого Стефано-Махрищского монастыря, прислала духовному отцу прочувствованное стихотворение «Страстная седмица»:

Близкой Пасхе вербочкой пушистой

Путь устлала Вербная неделя.

Стынет сок в стволах берез безлистных

На ветру холодного апреля.

Настает Великая седмица,

Многоскорбных дней воспоминанье.

Ныне плакать и молиться –

Божий Сын исходит на страданье.

Заплелись венцом терновым строфы,

Не рыдай о мертвом Сыне, Мати…

К Воскресенью путь через Голгофу

Указует древнее Распятье.

Архимандрит Предислав. Свято-Духов монастырь. Полгода до кончины

Многое в жилище архимандрита было связано с родной Украиной. Вечерами келью о.Предислава освещала настольная лампа с изображением основателей Киева братьев Кия, Щека и Хорива и сестры их Лыбиди. Над этажеркой с богослужебными книгами – любительская картина маслом «Всевидящее Око»: сквозь рассеивающуюся пелену облаков предстает, точно в центре Вселенной, белая церковка на зеленом холме, так похожая на Дерманскую Свято-Троицкую. Ныне сестры-монахини молятся об упокоении души усопшего старца.

Бьют настенные «куранты» – их богатый, сочный звук очень любил старец. Врожденный музыкальный слух позволял ему подбирать на гармони любую мелодию, любую песню – польскую, украинскую, русскую. Через о.Предислава тянется «Украинский след» и в богослужение в древнем Свято-Духовом монастыре: Великим Постом на повечерии братский хор поет «С нами Бог!» на мелодию, привезенную им из Почаевской Лавры. А на всенощных, если нет полиелея, на Почаевский лад звучит вечерняя песнь Богородице «Под Твою милость…».

…За окном бывшей монастырской келье архимандрита Предислава высится пышный кедр. Местные путают его с сосной, и никто кроме старца уже не помнил, что посадили это экзотическое для здешних мест дерево геологи, приезжавшие в паломничество в Вильнюсский монастырь. У них в Сибири атеисты все церкви позакрывали, а тут – молись сколько душе угодно! Не удалось врагу веру пресечь, сгноить, выкорчевать: воскресает она в бессмертной душе христианской и озонирует пространство, как вот этот вечнозеленый таежный кедр... После того давнего интервью о.Предислав протянул мне шишку. До сих пор цела.

[1] 21 апреля 1922 г. хиротонисан во епископа Луцкого, вик. Волынской епархии. С 20 апреля 1923 г. – епископ Гродненский. 3 июня 1928 г. возведен в сан архиепископа. 15 апреля 1934 г. – архиепископ Волынский. Принадлежал к Польской автокефальной Церкви. В 1940 году перешел в юрисдикцию Московской Патриархии. Оставлен управлять Волынской епархией.

[2] Владислав Цыпин, прот. «Истории Русской церкви 1917–1997». М., 1997, стр. 237

[3] Попов А. Пора проснуться! СПб., 1993, стр 20

[4] Зелинский Владимир, священник. «Объятия отча…» Очерки по истории Почаевской Лавры. Св.-Успенская Почаевская Лавра. 2000 г.

[5] Питирим, епископ. «По освобожденным районам». ЖМП. 1944. №6, с. 36

[6] Особый архив Литвы, фонд R-238-3-4

[7] Епархиальный архив

[8] Особый архив Литвы. Дело П-12162-ЛИ

[9] Центральный Государственный архив. Фонд R-181-3-77