Царица, поэт и композитор

(Отрывок из книги П.Каццолы и М.Моретти «Русские в Сан-Ремо в период XIX–XX веков», Санремо, Comune di Sanremo, 2005 г.)

Кажется, что именно благодаря прогрессу, так воспеваемому нашими предками, жившими во время «Belle Epoque», стали приезжать и останавливаться на Итальянской Ривьере, а именно в Сан-Ремо и Бордигере, иностранцы из разных государств. На самом деле, железная дорога, соединившая Ниццу и Геную, была проведена в Сан-Ремо уже в 1872 году. С того момента началась, говоря современным языком, «рекламная туристическая кампания», которую проводили врачи и местные деятели, размещая статьи и материалы в итальянских и зарубежных журналах. Врачи: Дж.Б.Паницци и Ф.Онетти, писатель-патриот Джованни Руфини (автор произведений «Доктор Антонио» и «Возвращаясь в Сан-Ремо»), Аделия Роверицио ди Роккастероне, жена мэра Сан-Ремо – все они воспевали целебный климат Ривьеры, очаровательные пейзажи, пышную растительность и обещали гостям теплый прием и приятное пребывание в только что открытых гостиницах. Их построили предприимчивые братья Бодже (отель «Лондра»), г-н Гросси (отель «Виктория»), г-н Деферрари (отель «Англетер»), г-н Бертолини (отель «Роял»).

Уже с середины XIX века знатные русские путешественники часто бывали на Лазурном Берегу: в Ницце, Монте-Карло и Ментоне. Один из них, великий писатель и политический деятель Александр Герцен, ненадолго заезжал в Сан-Ремо. (…)

Если красоты нашей Ривьеры так сильно поражали русских путешественников уже в середине XIX века, то настоящий наплыв туристов в Сан-Ремо начался через двадцать лет, с приезда высочайшей гости.

Светская хроника повествует о том, как императрица России Мария Александровна, урожденная принцесса Гессен-Дармштадтская, супруга императора Александра II, в декабре 1874 года совершила свою первую поездку в Сан-Ремо по приглашению Аделии Роверицио ди Роккастероне и банкира Антония Рубино, назначенного впоследствии российским вице-консулом. На вокзале императрицу, приехавшую из Ниццы, встречал герцог Амедео ди Савоя-Аоста, бывший король Испании, сын итальянского короля Виктора-Эммануила II. Герцог в то время жил на вилле «Дуфур» со своей тяжело больной женой Марией Викторией дела Чистерна.

Вместе с представителем королевской семьи Италии императрицу встречал балтийский барон Борис д’Укскюль, сын бывшего посла России в Риме. Он был одним из первых иностранных гостей в Сан-Ремо. Он приехал в этот город еще в 1858 году по приглашению жены мэра Аделии Роверицио ди Роккастероне и остановился на ее вилле на холме Бериго. Борис д’Укскюль понял, что Сан-Ремо может стать курортом, и обратился к доктору Густаву Проэль, директору санатория на целебных водах в Бад Гаштайне, и к другим врачам немецких курортов, рассказав им о полезном для здоровья климате и пышной растительности этого места. Таким образом он способствовал значительному росту популярности Сан-Ремо. Назначенный вице-консулом России, он заботился о первых соотечественниках, которые с 70-х годов начали приезжать на Ривьеру.

Мария Александровна остановилась в «Отель де Нис», и из-за того, что гостиница не смогла вместить всю ее свиту, для ее домочадцев были арендованы близлежащие виллы. Императрицу сопровождали: дети, великие князья, приехавшие к ней позже, в январе 1875 года, племянник, секретарь, статский советник Мережковский и писатель, драматург и поэт Алексей Константинович Толстой (родственник Льва Николаевича Толстого), который был в близких отношениях с царской семьей.

О пребывании здесь императрицы нам известно мало. Есть свидетельства, что ей нанес визит вежливости король Италии Виктор-Эммануил II в ответ на ее визит в королевский дворец в Риме (Квиринале), совершенный за несколько лет до этого.

Чтобы пополнить недостаток сведений из официальных источников, может быть интересным текст письма того времени, написанного жителем Сан-Ремо Альбертом Амельо отцу Джузеппе – судье в Генуе и бывшему депутату Парламента. Оно передает то впечатление, которое оказывало на жителей Сан-Ремо присутствие столь важной гостьи.

«Дорогой отец,

Из журналов, которые я тебе посылаю, ты можешь узнать все о приезде наших августейших гостей, как их здесь называют отцы отечества – члены городского совета. Что же касается меня, то несмотря на то, что уже прошло несколько дней, я до сих пор изумлен. Мне постоянно кажется, что это сон, когда говорят об императрице всея Руси, а я вижу ее почти каждый день, прогуливающейся по улицам Сан-Ремо в собственной или наемной карете.

Она просто отвечает на все приветствия, таким свободным и естественным образом, как будто находится в своей санкт-петербургской оранжерее. Ей немногим более пятидесяти, стройная, с худым лицом, но при этом на вид в бодром здравии. Она делает все возможное, чтобы на зиму уехать из России, всегда предпочитая Италию, язык которой она хорошо знает. Она заходит в магазины за покупками, торгуясь до последнего сантима. Все придворные тоже знают итальянский язык: кто больше, кто меньше, поэтому они в состоянии общаться с простым народом, расспрашивать о климате, о горных дорогах, о ценах и о других мелочах, о которых они не смогли бы узнать так непосредственно и открыто, обратись они только по-французски к тем, кто их окружает…»

Далее он пишет о том, как царица наслаждалась климатом и природой:

«Окна императрицы открыты с раннего утра, и она уже на ложе наслаждается видом моря и окружающих зеленых садов. Ей нравится этот климат, и она постоянно в движении. Вчера она ездила в Поджо и расстроилась, что там, в сельской местности, так мало дорог. Говорят, что скорей всего она останется здесь дольше запланированных шести недель своего путешествия».

Другим любопытным свидетельством, уже с русской стороны, служат письма А.К.Толстого (1817 – 1875 гг.) родным во время его пребывания на Итальянской Ривьере. Он с юных лет много раз приезжал в Италию, любил озера Ломбардии, Венецию, Рим, Флоренцию, Неаполь и Сорренто. На уже знакомой ему Ривьере он проводил спокойные дни вплоть до своей преждевременной кончины. Он умер от приступов астмы в конце сентября 1875 года на родной и любимой им Украине. Приведенные здесь письма от января, февраля и одно от июля 1875 года кажутся напутствием одного из благородных представителей русской интеллигенции, которые считали Италию своей «второй родиной». Даже если в них описываются повседневные мелочи из жизни высшего света, они интересны как свидетельства зарождения туризма, который позже будет развиваться.

Вот некоторые отрывки из письма от 21 января 1875 года:

«…Все здесь проходит также, как и всегда. Императрица кажется здорова на вид (…) я завтракаю, обедаю и пью чай у Нее. Вечером мадам М. читает вслух, и я ее прерываю замечаниями, которые имеют самый большой успех и которые портят чтение надолго, то есть я притворяюсь, что не понимаю и прошу самые невозможные объяснения.

Третьего дня я сам пробовал читать вслух, но голоса не хватало, и я передал опять книгу мадам М. Вчера играли в шараду в костюмах, и я принял маленькое участие в обыкновенном платье. У Озерова настоящий талант к импровизации, играли один акт греческой трагедии, и учитель географии Великого Князя Павла Александровича, маленький, безбородый, толстый человек, представлял хор в простыни и в венках из настоящих лавровых листьев. Очень было хорошо!»

В следующем письме от 25 января А.К.Толстой снова пишет родным:

«…Я останусь еще на два дня здесь вследствие приглашения Императрицы, которой я сказал, что во Флоренции холодно. В то время, как я тебе пишу, около 5 часов, настоящий ураган. Крики раздаются, шляпы летают по улице – до самых моих окошек долетают, и дом дрожит, но тепло и сирокко дует. Вчера читал Попова. Никогда еще он не имел такого успеха: лица, играющие в карты, прервали игру и повернули стулья, мадам М. визжала, а Императрица смеялась до слез. Она меня упрекала, что я Ее раньше не познакомил с этим стихотворением, которое Она называет chef d’oeuvre. Она просила копию его, и все прочие также изъявили это желание, и двум писцам поручено умножить рукопись. (…)

Сегодня я был с Михаилом Петровичем Боткиным и Барятинским у какого-то маркиза, у которого есть Рафаэль, очень красивый, повторение того, который в Эрмитаже в овальной рамке, – только тот, который у маркиза, очень сильно ретушован. Его носили к Императрице, но Она не захотела его купить. Мы тоже побывали в публичном саду, в котором дамы и девицы продавали разные маленькие гадости в пользу бедных. Барятинский по приказанию Императрицы выпил и съел на 500 франков, впрочем без дурных последствий.

Я продолжаю чувствовать себя отлично.

М.П.Боткин был у меня сегодня утром и признался мне, после многих предисловий, что он ставит Джотто (Giotto) гораздо выше Рафаэля, и сказал мне: «Вы будете надо мной смеяться, я почти не смею сказать» и прочее и прочее. На что я бросился ему на шею и сказал ему, что он – единственный настоящий художник, какого только я встречал».

Снова в письме от 27 января:

«Оба Великих Князя уезжают сегодня в Россию через Париж, и Императрица их провожает до границы и пригласила меня с ней ехать. Вообще она ужасно добра ко мне, и все это замечают».

Далее идет описание серебряных карандашей, полученных из Англии, которые можно было носить на поясе и вместе с часами. Один из них императрица подарила А.К.Толстому для его жены. И вот одно из последних писем из Санремо от 2 февраля:

«Я выезжаю завтра и надеюсь с тобой быть в четверг в 10 часов утра. Императрица посылает со мной какую-то вещь Великой Княгине. Я Ей рассказал, что видел крысу в овраге, у которой на левом плече был маленький кусочек пластыря. Это – сущая правда, но я прибавил, что я видел другую крысу, у которой была вата в ушах – этому Она не поверила. Я тоже Ей рассказывал историю про рыжего херувима. Она смеялась до слез, так что закрыла себе лицо обеими руками. Я придал рассказу характер правдивости…»

И, наконец, снова из Сан-Ремо письмо от 15 июля 1875 года:

«Мой дорогой друг, вот уже восемь дней, как я здесь задержан добротой и любезностью нашей Императрицы. Я очень горд, что могу Вам сказать, что уже много лет, как я себя не чувствовал так хорошо, таким свежим, таким бодрым…»

Однако не прошло и двух месяцев, как его настигла смерть. О его кончине писал Анджело де Губернатис в основанном им во Флоренции литературном журнале «Ривиста Еуропеа» («Европейский журнал»). Де Губернатис был одним из первых исследователей и распространителей русской литературы. Он вел переписку с А.К.Толстым, в 1874 году выступил на конференции с анализом многостороннего творчества Толстого и через год написал о нем в своем журнале. Кроме того, Де Губернатис в декабрьском номере 1985 года опубликовал в переводе своей жены, прекрасного славяноведа Софии Безобразовой, последнее поэтическое произведение А.К.Толстого «Дракон», написанное на сюжет итальянского средневековья о борьбе между Гуэльфами и Гибеллинами (Гуэльфы – сторонники Папы Римского, Гибеллины – сторонники императора Священной Римской Империи).

О том, что императрице понравилось пребывание в Сан-Ремо, свидетельствует тот факт, что по возвращении в Ниццу после своего первого посещения Сан-Ремо, куда она в том же году возвращалась несколько раз, она захотела выразить свою признательность мэру и населению города. Она подарила для только что построенной (в 1867 – 71 гг.) набережной Сан-Ремо красивые пальмы, которые до сих пор ее украшают. Решением городской администрации от 6 марта 1875 года эта набережная была названа в честь императрицы «Корсо Императриче» и носит это имя по сей день.