Мы сидели на лавочке у кафоликона, когда вернулся Кирилл. Он думал остаться на ночлег в Иверском монастыре, но, как оказалось, мест в архондарике нет. Хотя, если честно, там такие широкие отполированные скамьи, что можно было бы устроиться ночевать и на этих скамьях. Но ему монахи сказали с чувством: "Охи! Охи!? и отправили. Как говорится, "от ворот поворот".

 

А "охи" – это не сочувствие или сокрушение, это по-гречески "нет".

 

Ребята, с которыми я паломничал, о ночлеге не думали и не переживали, весь день был еще впереди, и, возможно, наш ночлег будет в месте не менее благодатном. Не спеша упаковали уже освященные иконы, маслице, которое нам выдал очень добрый, старенький и светлый монах. А в лоскуты израненного сердца я бережно завернул теплоту от встречи с еще одной удивительной иконой, будто чудотворное снадобье. Я почувствовал: все будет хорошо!

 

Поклонившись в сторону возвышающегося над миром монастыря, провожавшего нас, уходящих в направлении бурного житейского моря взглядом своих окон, мы спустились к морю Эгейскому, растревоженному и очаровательному. Присели на доски у монастырской "столярки" и долго смотрели на набегающие белопенные волны. Неровный причал, переломленный неизвестными строителями наподобие перевернутой буквы "Г", подбрасывал морскую воду высоко, рассыпая её на мириады чистых сапфиров и изумрудов. Мы любовались стихией молча. Я не выдержал и, влекомый каким-то юношеским азартом, забежал на старинный пирс, дождавшись большой волны, отскакивал, играя с морем в салки. Волна, промахнувшись, с досадой облизывала камни и снова набирала силу, повторяя раз за разом попытки меня "засалить". Есть еще порох в пороховницах! Я ликовал. Ликовал и пока не догадывался, что порох-то есть, да уже сыроватый слегка. Усевшись рядом со своим отрядом на доске и немного отдышавшись, опять превратился в духовное лицо. Кирилл обратился ко мне как к священнику.

 

- Отец Николай, а я могу причаститься? – Я был благодарен этому молодому человеку за то, что он направил мои мысли горѐ (к Богу).

 

- У тебя духовник есть?

 

- Нет пока.

 

- Понимаешь, у меня духовником был протоирей Василий Ермаков из Санкт-Петербурга. Может, слышал? – Кирилл пожал неопределенно плечами.

 

- Он не рекомендовал в паломнических поездках причащаться. В дороге бывает сложно подготовиться. А как быть с постом? Оправдываться тем, что ты путешествующий? Батюшка говорил, что в дороге нужно кушать нормально, набираться впечатлений. Опять же искушения всякие... А приступать к Таинству лучше еще дома, перед дорогой, исповедовавшись у своего духовника, человека, который тебя знает. Вот ты мне скажи, разве Причастие в Москве чем-нибудь отличается от Причастия в Иерусалиме или на Афоне?

 

- Нет.

 

- Конечно, нет. И там и здесь Тело Христово и Его Пречестная Кровь. Я с батюшкой согласен и своих прихожан таким образом и настраиваю. Здесь есть еще одна "неправильная" сторона: причаститься на святом месте для некоторых становится в своем роде азартом: " Я был "там-то.." и причастился!!!". Есть еще один недуг, когда Великое Таинство превращается в таблетку. Люди привыкают. Теряют благоговение. Даже ученики Христовы, непрестанно видя перед собой вочеловечившегося Бога, привыкали: он с ними ел, спал, смеялся, учил. И тогда Спаситель время от времени являл свою божественную сущность в чудесах исцелений, преображения, воскрешения мертвых, хождения по воде и многих других.

 

- Я, кажется, понял,- Кирилл задумался. И, как мне показалось, опечалился.

 

- Ты знаешь, то, о чем я тебе сейчас говорю, небесспорно. Найдется целая армия священников, которые с негодованием меня заклеймят. Мне думается, что, если есть ЖАЖДА Причащения, благословись в каком-нибудь монастыре и вперед. Но лучше вести духовную жизнь по послушанию духовнику, он, зная твое устроение, выпишет тебе правильный рецепт в нужной дозировке.

 

- А давайте пообедаем! – меняя тему, предложил наш новый спутник. Из своего рюкзака, не дожидаясь ответа, Кирилл стал доставать рыбные консервы и фасоль в большой банке. Впрочем, возражать никто не собирался. Помолились и навалились на еду. Хлеба не было, его заменяла сдобная булочка. Когда голоден – сойдет. Хорошо!

 

- Мм-м-ммумау! –я с полным ртом попробовал поговорить о дальнейшем маршруте. Но, несмотря на важность информации, никто не отвлекся от процесса – мужчины! Мужчина, когда ест, беззащитен и сосредоточен, как младенец, который сунет в рот найденную на полу игрушку.

 

- А добавка будет? – это Валера спросил, обмакивая щепоть с остатками булочки в пустую консервную банку. Молодец! Да нет, все молодцы и красавцы! Я, когда покушаю – все люди вдруг вокруг становятся прекрасными.

 

Закончив трапезу обсудили незамысловатый план дальнейшего паломничества.

 

- Вот сколько мы уже здесь сидим? И никакого транспорта! Что будем делать? – В вопросе Игоря проскальзывала тревога. Ноги еще болели после вчерашнегоÉ – Там, что за монастырь? - Игорь указал на горизонт.

 

Достали карту.

 

- Это Ставроникита. – Я стал прикидывать расстояние: - Судя по всему, недалеко, часа за полтора-два можем дойти. Вот тут тропа обозначена, идет берегом моря. - Пока я это говорил, мой указательный палец уже несколько раз сбегал туда и обратно.

 

- СтавроÉКто? – не понял Владимир Георгиевич. Пришлось объяснять.

 

- На месте этого монастыря в Х веке жил отшельник Никита. Он занимался изготовлением крестов, и название монастыря нам об этом рассказывает, т.к. переводится с греческого языка "крест, изготовленный Никитой", если я не ошибаюсь. Сначала обитель была посвящена Иоанну Предтече, но латиняне с их верой в крестовые походы разрушили обитель до основания. А в ХIII или XIV веках, когда здесь обрели чудотворную икону Святителя Николая, т.н. "Устричную", возвели обитель и посвятили её этому Божьему угоднику. В справочниках говорится о том, что среди святынь монастыря – частица животворящего креста Господня и частицы мощей Василия Великого, архидьякона Стефана, 40-ка Севастийских мучеников и еще чьи-то, я уже не помню. Ага, там, кажется, еще знаменитые фрески. – Мои знания на этом исчерпывались и я замолчал.

 

-О! Отец Николай! Так это нам знак! – Валера, был похож на Архимеда, крикнувшего "Эврика", его осенило, и он захотел осенить нас.

 

- Какой знак?

 

- Ну как же?! Вот Вы – Николай и служите в храме Святителя Николая...

 

- Друзья, вперед! – Наполеоновским жестом я показал направление. – Мы сегодня будем ночевать там, где делал кресты отшельник Никита! (Как я ошибался)!