Когда мы вышли из трапезной, ко мне подошел Андрей и спросил:

 

– Знаете, кто сидел напротив Вас?

 

– Не знаю. Кто?

 

– Это отец Панарет, игумен Григориата.

 

– Да? – с недоверием переспросил я.

 

– А отчего он не на игуменском месте располагался?

 

– Потому что подвижник настоящий.

 

– Мы понятливо закивали. Моего духовного опыта не хватает, чтобы различать Афонских подвижников. По сравнению со мной даже трудники в уделе Богоматери – все святые.

 

– Андрей, а ты не знаешь, во сколько сегодня ночью будет служба? – спросил Игорь.

 

– А зачем? – удивился Андрей.

 

– Все равно монахи разбудят.

 

– И все-таки, – это уже я пристал с расспросами, – на сколько будильник ставить?

 

– Я не ставлю. К чему волноваться. Било застучало – я и поднимаюсь.  

 

Наш новый спутник – человек опытный, сразу видно, и я впервые не включил будильник. Мы пошли в архондарик. После трапезы хорошо бы погулять по берегу, ведя сократические беседы. Некогда философ и мудрец Сократ обучал своих учеников, прогуливаясь с ними по саду, оттого и беседы стали называться соответствующе... Но я не Сократ, учеников не имею (учить нечему), берег – не разгонишься, метров сто, не больше.

 

Мы взошли по трапу на наш корабль-архондарик и устроились на средней палубе (на балконе второго этажа), на скамеечке с видом на море и на виднеющийся вдали, словно призрак, полуостров Ситония.

 

– Ну, что? Куда дальше? – спросил Игорь, опираясь на перила балкона. Было похоже, будто он стоит у руля и, стоит мне указать курс, что-то типа «20 румбов вправо, полный вперед», крутанет штурвал, и мы вместе со скамейкой, балконом и всем архондариком накренимся, ложась на курс.

 

Море сливалось с космосом. Полный штиль. Где-то высоко чертил небо самолет. На душе было хорошо. Тихо, спокойно, беспечно – внутренний штиль. Вполне можно было описать это состояние такими словами: «море было продолжением души, которая сливалась с космосом».

 

– Ты про завтра? – на всякий случай уточнил я.

 

– Ну, да.

 

– Мне думается, что вариантов у нас не так уж и много. Сегодня мы заночуем здесь в Григориате, и у нас остается еще одна ночь. А там необходимо добираться до Уранополиса, если, конечно, мы хотим успеть на свой самолет. Последняя ночевка должна быть на этой стороне полуострова. Так что, вероятнее всего, мы завтра будем в монастыре Святого Великомученика Пантелеимона. Если, конечно, нас там примут. Последняя оговорка была результатом и предыдущего опыта, и услышанных нами рассказов. В начале нашего паломничества мы еще что-то планировали, но все время получалось вразрез с нашими планами.

 

– Валера, наверно, всех старцев на вершине переловил и набрал благословений на всю оставшуюся жизнь.

 

– Ага, или его взяли учеником какому-нибудь пещернику. – Не взяли, он съест их скудные запасы пропитания, и пещерникам придется выйти из затвора.

 

– Остряки наши ребята. Игорь с Георгиевичем соревновались в острословии. Нет человека с нами – ему можно перемыть косточки. Сегодня вечером, наконец, с Валерой состоялась связь, вот ребята и расходились.

 

– Что-то вы наверху так не шутили, – я попробовал остановить этот фейерверк юмора. Шутки плохо различают границы дозволенного, а в духовной сфере становятся предметом сожаления. Хотя веселость – это не порок.

 

– Наверху было не до юмора, – согласился со мной Владимир Георгиевич.

 

– Когда мы лезли через колючки на Ставроникиту, я думал, не дойду. Реально. Зацепился за лиану и ни туда, ни сюда. На спине полз, на четвереньках лез. Рюкзак огромный, за все цепляется. И когда мы вышли на берег моря, на тропу, вес рюкзака для меня перестал иметь какое-либо значение. Мне стало так хорошо, что я мог бы понести еще чьи-нибудь вещи.

 

– А я смотрю, отец Николай уверенно продирается через заросли, ну, думаю, знает, куда идти. Я и ползу за ним, стараюсь не потерять из вида.

 

Мы еще какое-то время наперебой делились впечатлениями от пережитого, но нашу идиллию нарушил табачный дым. Рядом с нами на балконе расположились им-пузантные греки с кофе и цигарками. Они по-своему были счастливы, а мы, спустившись с небес на землю, спешно ретировались в свою каюту. Конечно, если бы это были наши соотечественники, мы бы не удержались, чтобы поучить их здоровому образу жизни. Но греки... что с них возьмешь?