Умная молитва или «хфилософия»

 

Мысли во время молитвы, любые, даже «по существу», – это образы, это как яркая реклама у дороги, отвлекающая внимание от пути. Но сложно человеку  избавиться от помыслов. Движение мысли – это естественная часть нашей природы. Но этой естественностью пользуется и враг рода человеческого. Даже монаху, посвятившему умному деланию всю жизнь, бывает не под силу одолеть те бесовские сущности, которые используют «фильмы» в голове для рассеивания внимания. А без внимания молитва не имеет плода. Человек может направить в эту сторону свое произволение, пытаться и трудится для того, чтобы стяжать чистую молитву, но одолеть силы «бездны», засоряющие сознание, ему под силу, только если Бог поможет. А Дух Божий дышит где хочет… Его можно просить, но Ему не укажешь.

 

Личное произволение для богопознания является важнейшей составляющей. В произволении определяющим становится мотив. Например, я желаю стяжать чистую молитву, для того чтобы достигнуть святости (читай: «Станете как Боги»). Или я желаю достигнуть без образной молитвы для особых духовных впечатлений… Или я, сирота, ищу Родителя своего, теплоту дыхания Которого, заботливого и нежного, душа моя еще помнит. Это уже совсем иной мотив. И если человек имеет такой мотив безусловной (пускай и неразвитой до поры) любви и предпринимает труды (даже малые, с точки зрения истинных церковных законников), у него больше шансов, чем у них, стяжать усыновляющую благодать Духа. Только любовь является пропуском в Горний мир. В свое время пламенеющего такой любовью к Богу иерея Иоанна Сергиева посетила благодать Духа Святого, и мир узнал этого священника как великого пастыря Святого и Праведного Иоанна Кронштадского. И в то время многие из священства,  смотрели на Святого как на блуждающего в прелести.

 

Мне посчастливилось быть знакомым с Ниной Романовной Козловской. Прекрасная и светлая женщина, прожившая удивительную жизнь. Она была слепорожденной и росла, постигая жизнь на ощупь. Однажды в их доме остановились монашки из Санкт-Петербурга, которые ездили по России, собирая пожертвования для Свято-Иоаннового монастыря. Обратив внимание на девочку лет семи, идущую по дому и ощупывающую встречающиеся на пути предметы, они расспросили родителей об их беде и предложили написать отцу Иоанну письмо с просьбой помолиться о маленькой Нине. Эти монашенки взялись доставить письмо прямо к батюшке. Спустя некоторое время, когда они уже пробирались в Свято-Андреевском соборе Кронштадта с этим письмом к амвону храма, чтобы передать его отцу Иоанну, праведный пастырь издалека крикнул им: «Знаю, знаю! Ниночка уже видит!». А в это время в приграничном городе Гродно, в маленькой квартирке как гром с ясного неба раздался тоненький и радостный голосочек семилетней девочки: «Мама, я тебя вижу!». Опуская прочие подробности чуда, хочу рассказать вот о чем. Однажды в дом, где жила Нина Романовна, пришел местный священник с богоявленским освящением. Окропив квартиру Крещенской водой, он подошел к семейному молитвенному уголку и, тыкнув пальцем в стоящую среди икон фотографию тогда еще непрославленного в лике святых отца Иоанна Сергиева и спросил: «А этот что здесь делает?». Мама Нины Романовны ответила ему смиренно и с достоинством: «Если Вы, отец N, столько сделаете для нашей семьи, сколько батюшка Кронштадский, я и Вашу фотографию поставлю здесь».

 

Отец Василий Ермаков таких ревнителей из духовенства называл «страдающие светобоязнью».

 

Так к чему это я развил «хфилософию» на страницах повествования об Афоне? Все к тому же: и четки тянул, и мысли гонял, и слушал умилительное чтение-пение на вечерней службе в Григориате, а получалась сплошная «хфилософия». Кого я только не вспомнил и о чем я только не подумал! Негоден к Боговедению. Вот так.