Русская культура связана с греческой, как дитя с матерью. Питаясь от греческого источника, зародились русское церковное искусство, философская и богословская мысль. Крещение Руси при князе Владимире совершалось по греческим обрядам: величественная византийская служба пришлась по душе русскому князю и его послам. Имена многих греческих деятелей, трудившихся на нашей земле, стали неотъемлемой частью отечественной культуры. Феофан Грек – русский иконописец, Максим Грек – русский святой, мыслитель и ученый.

 

     Но не только церковная служба и искусство крепко соединены с византийской культурой. Русский язык, абсолютно не похожий на греческий и в классификациях лингвистов никак с ним не связанный, впитал в себя строй эллинской мысли. И это не фигура речи и не художественное преувеличение. Дело в том, что многие века письменным языком Руси являлся церковнославянский язык. Подобно средневековой латыни, он был языком богослужения, науки и художественной литературы. А ведь сам этот язык создали славянские первоучители, греки Кирилл и Мефодий. Греческое Евангелие и богослужебные тексты слово в слово переводились на славянский язык, при этом там, где в греческом был глагол, и в славянском стоял глагол, прилагательное соответствовало прилагательному, существительное – существительному. Греческое слово, византийская мысль, православное искусство – все это органично влилось в русскую культуру, стало ее фундаментом и основой. Но не только культура, восходящая к греческому образцу, процветала на Руси. Сами греки много потрудились на благо нашего отечества: ведь на этой земле они поселились задолго до Рождества Христова.

ИЗ АНТИЧНОСТИ В РОССИЙСКУЮ ИМПЕРИЮ
     В Северном Причерноморье греки появились еще в V–VI веках до Рождества Христова. Современные города, стоящие на месте тех первых поселений, до сих пор носят греческие названия: Одесса, Херсонес, Феодосия, Евпатория, Севастополь. Можно сказать, что греки – одна из старейших народностей Российской Федерации. И вплоть до наших дней жители многих греческих селений называют себя «ромеюс», то есть ромеи, граждане Восточной Римской империи – Византии.

 

     Но российским грекам было не суждено оставаться на одном месте. Опасаясь межрелигиозных конфликтов, Екатерина II переселила проживавших в Крыму христиан. Так греки очутились в Приазовье, где их административным центром стал Мариенполь, с течением времени превратившийся в Мариуполь. Где бы греки ни жили, везде они выращивали пшеницу, занимались овцеводством. После того как в Мариуполь была проведена железная дорога, греческую пшеницу стали продавать за рубеж.

 

     В России оставались не только потомки греков, обосновавшихся здесь с античных времен. Греческое население России увеличивалось и за счет новых переселенцев. Собственно иммиграция началась в XV веке, после того как Византию захватили турки. О масштабе переселения свидетельствует тот факт, что уже через несколько десятилетий после падения Константинополя в Москве существовала греческая слобода. В середине XVII века греческим монахам, привезшим в Москву копию чудотворной Иверской иконы Божией Матери, был навечно передан Никольский монастырь в Китай-городе.

 

     В XVII – середине XVIII века самая крупная греческая община была на Черниговщине – в Нежине. «Нежинское греческое купеческое братство» вело торговлю по всей Центральной и Юго-Восточной Европе, и лишь к концу XIX века из-за перемещений торговых путей и роста морских перевозок Нежин утратил свое экономическое значение.

ЕХАЛ ГРЕКА...
     В конце XVIII – начале XIX века греки чувствовали себя в России очень комфортно. Будучи православными, они обладали теми же правами, что и русское население. Один из популярных греческих публицистов начала XIX века с удивлением писал о той свободе, которой греки пользуются в России: «В европейских странах грек не только не имел каких-либо политических привилегий, но к нему относились с ненавистью и презрением, и его не считали достойным даже могилы после смерти. Люди же севера обращались с ним как с братом. Бессильный, он находил у них убежище и утешение в своих несчастьях, получал от них военные и государственные чины и с ними связывал серьезные надежды на будущее». Греческий писатель Александр Стурдза говорит о себе: «Сын эмигрантов, я совершенно не знаю своей родины и связан с нею лишь памятью о родителях. Моя истинная страна – Россия; все притягивает меня к ней: религия, чувство долга, привычки и само мое сердце». Так думали многие изгнанники, для которых Россия стала вторым домом.

 

     Обладая российским паспортом и состоя на государственной службе, греки не только могли трудиться на благо своей новой родины, они могли помогать и своим соотечественникам. Греки поддерживали переселенцев из Османской империи, поощряли черноморскую и средиземноморскую торговлю, способствовали развитию национального искусства и просвещению. Год от года число переселенцев возрастало. Например, после заключения Кючук-Кайнарджийского мира в Россию перебралось несколько тысяч военных, которые поселились в Керчи, Херсоне, Таганроге, Еникале. В составе российской армии появилась греческая дивизия, охранявшая южные границы.

 

     В результате русско-турецких войн к Российской империи присоединялись новые территории, где издавна проживали греки. Сюда охотно устремлялись переселенцы из Османской империи. Особое значение имела община Одессы, которая стала центром греческого национального просветительского и патриотического движения.

 

     Провозглашение независимого греческого государства сняло причину для иммиграции в Россию. В XIX и XX веках наблюдается постепенный распад греческих общин Северного Причерноморья. Греки подверглись ассимиляции русскими и украинцами.

ЧИНОВНИКИ И БУНТАРИ
     Для греков не было препятствий при поступлении на государственную службу. Среди российских дипломатов и военачальников было немало греков, мечтающих о том, что с помощью России их родина в конце концов обретет независимость. Весьма показательна в этом отношении судьба Иоанна Каподистрии.

 

     Он родился на Ионических островах, тех самых, где в 1800 году адмирал Федор Ушаков основал независимую республику Семи соединенных островов. Каподистрия занимал здесь пост государственного секретаря, а после того, как Ионические острова отошли Франции, молодой политик поступил на российскую службу. Это был 1812 год, и знание европейских реалий было необходимо российским дипломатам, которым предстояло отстаивать интересы державы, победившей Наполеона. Отправляя Иоанна Каподистрию в Швейцарию, Александр I так охарактеризовал своего представителя: «Каподистрия человек весьма достойный по своей честности, мягкости обращения, по своим познаниям и либеральным взглядам. Он родом из Корфу, следовательно, республиканец, и выбор мой остановился на нем именно потому, что мне известны принципы, которыми он руководствуется». Дипломатическая деятельность находящегося на русской службе греческого аристократа была весьма успешной. К тому же, считая Россию своей «приемной родиной», Каподистрия очень любил русскую культуру, переписывался с учеными и литераторами. Именно он смог убедить Александра I напечатать за государственный счет собранные Н. Н. Бантыш-Каменским исторические документы. Благодаря хлопотам Иоанна Каподистрии мечтающий об Италии Константин Батюшков оказался в Русской миссии в Неаполе. А Александр Пушкин из-за ходатайства этого крупного чиновника перед императором вместо Сибири был сослан на Кавказ.

 

     В течение многих лет Каподистрия переписывался с Н. М. Карамзиным, который называл своего друга «умнейшим человеком нынешнего двора». Карамзин не льстил сильным мира сего, и похвала его многого стоит. Сын сибирского помещика и потомок ионического аристократа во многом были единомышленниками. Оба воспитывались на идеях просвещения, оба были знатоками французской философии и литературы, оба преклонялись перед Монтескье. И Каподистрия, и Карамзин стали свидетелями последствий Французской революции. Оба были напуганы. Они считали монархию наиболее разумной системой государственного устройства, правда, Карамзин был приверженцем просвещенного абсолютизма, а Каподистрия склонялся к конституционной монархии.

 

     Дипломатическая карьера Каподистрии прервалась, когда он начал убеждать российского императора объявить войну Османской империи и освободить Грецию. Получив отставку, он поселился в Швейцарии, где вел уединенную жизнь и занимался литературным и научным творчеством. В одном из писем он писал о греческой драме: «Часто думаю о греках: начался процесс страшный, решение впереди. Легче желать, нежели надеяться. Отчаяние есть сила для потомков древнего племени героев».

 

     Россия была связана международными договорами и не могла активно поддерживать греков в борьбе за независимость. Если Иоанну Каподистрии это стоило карьеры, то судьба его друга Александра Ипсиланти – блестящего офицера, участника наполеоновских войн – сложилась еще более драматично. В 1821 году генерал Ипсиланти нелегально перешел реку Прут и призвал греков к всеобщему восстанию против турок. Призыв Ипсиланти всколыхнул не только Грецию. В 1823 году лорд Байрон снарядил на свои деньги корабль и, приплыв в порт Миссолунги, где были сосредоточены основные силы повстанцев, принял участие в военных действиях. Здесь он смертельно заболел. Умирая, великий английский поэт думал о Греции. «Я ей отдал мое время, – сказал он перед смертью, – деньги, здоровье. Что я могу ей еще дать? Теперь отдаю жизнь...» В глазах европейских романтиков воюющая за независимость Греция стала символом борьбы за свободу. Мечтал присоединиться к Ипсиланти и Пушкин, однако осуществить эту мечту ему не удалось.

 

     Официально Россия не могла поддержать восставших, но сражаться за независимость Греции отправились многие. Когда греческие повстанцы были разбиты, Николай I сделал единственное, что тогда было возможно: добился освобождения Александра Ипсиланти из австрийской тюрьмы.

ПРОСВЕТИТЕЛИ
     В Российской империи существовали греческие типографии, книжные магазины и, конечно же, школы. Самым знаменитым греческим учебным заведением была школа в Нежине, возникшая еще в начале XVIII века. Здесь учились не только греки. Это учебное заведение чем-то напоминало современные престижные спецшколы: сюда стремились отдать детей и многие русские. Среди выпускников был, например, знаменитый российский историк Н. Н. Бантыш-Каменский.

 

     Греческая община здесь была очень большая. Создание нового училища стало насущной проблемой, и бургомистр греческого магистрата Степан Буба (Стефанос Бубас) занялся его устройством. «Грек, родившийся в Нежине, – говорил Степан Буба, – иногда не может писать и объясняться правильно на греческом языке... Возросший таким образом сочлен нашего общества остается только с одним именем нежинского грека. Ваши дети... или дети ваших детей, то есть третье поколение, не имея средств поддержать язык предков своих, а с тем купно и дух деятельности... не будут в силах поддержать имени греческого нежинского общества, и тем самым лишатся выгод, коими имеем счастье наслаждаться по щедротам всемилостивейших монархов всероссийских». Учредителям удалось собрать значительные суммы, а затем образовательный греческий проект был поддержан государством. 3 ноября 1811 года Александр I подписал указ об учреждении в Нежине греческого училища и даже включил свое имя в его название: «В ознаменование благоволения моего к ревностному подвигу упомянутого общества, составившего добровольными приношениями знатный капитал на устроение и содержание училища, наименовать училище сие Александровским».

 

     Греческое Александровское училище было не только учебным заведением, но и научным центром. Здесь действовала прекрасно оснащенная метеостанция, регулярно передающая результаты своих наблюдений Харьковскому университету. Гордостью училища была библиотека, где находились книги по богословию, философии, истории, словесности: философские сочинения Платона, медицинские труды Галена, поэмы Гомера, трагедии Софокла, книги на греческом, итальянском, немецком, латыни.

 

     Училище расширялось, но количество греков среди учащихся постепенно уменьшалось: в течение XIX века Нежин утрачивал роль торгового центра, и греки, занимавшиеся преимущественно торговлей, перебирались на новые места. Если в марте 1825 года в училище было 46 учеников, из которых 34 были греками, то к апрелю 1852-го из 85 учеников греками являлись лишь 18. Сохранив в названии слово «греческое», училище лишалось своего национального характера. В августе 1904 года в Александровском греческом училище числилось 227 учащихся. Греков среди них было всего трое.

«СОВЕТСКОЕ ГРЕЧЕСКОЕ САМОСОЗНАНИЕ»
     В начале XX века российские греки ощущали себя единым народом. В первые послереволюционные годы были даже попытки создать Понтийскую республику, но после падения независимой Грузии и образования СССР от этих планов пришлось отказаться.

 

     В 30-е годы еще существовали греческие автономные области на Украине, в Абхазии, на Северном Кавказе. Там имелись греческие школы и педагогические училища, издавались газеты и журналы. Однако все больший размах приобретала политика, направленная на формирование «советского греческого самосознания», предполагающая отрыв советских греков от их исторической родины. В 1927 году была упрощена графика греческого языка, а затем по приказу сверху письменность и вовсе перевели на русский алфавит, что серьезно мешало грекам-понтийцам читать книги, напечатанные в Греции.

К концу 30-х годов греческое национальное развитие было насильственным образом прервано: обучение шло на русском языке, из библиотек изъяли греческие книги, а типографские шрифты отправили на переплавку.

ДЕПОРТАЦИЯ
     Отец национальной политики Сталин рассматривал советских греков (так же, как поляков, евреев и немцев) как «текучую национальную группу», то есть группу, не имеющую определенной территории. А раз своей территории нет, то людей можно легко переселить на новое место. В военное и послевоенное время массовое переселение было не просто средством разгрузки межэтнической напряженности. Предполагалось, что таким образом удастся раз и навсегда разрешить все межнациональные конфликты. И никого не волновало, что насильственные методы решения национального вопроса противоречили советской Конституции, которая провозглашала равноправие граждан всех национальностей. Но конституционные права тогда мало кого волновали.

 

     В мае 1944 года в докладной записке Сталину Лаврентий Берия обосновывает одну из крупнейших операций на территории Крыма по депортации крымских татар, болгар, греков и армян. Если татары были виноваты в поддержке оккупационного режима, то греков обвинили в том, что при немцах они вместо подпольной деятельности занялись торговлей. «Значительная часть греков, – писал Берия, – особенно в приморских городах, с приходом оккупантов занялась торговлей и мелкой промышленностью». За такое «непростительное» поведение греков необходимо было выселить с Крымского полуострова.

 

     Понтийских греков высылали в Казахстан (около 40 тыс. человек), Узбекистан (около 3 тыс.), Башкирию (около 1,5 тыс.). Отдельные группы отправились в Татарию, Чувашию и Мордовию. Вынужденные переселенцы умудрились сохранить многие черты традиционного уклада. Но и утрачено было немало: одежда, утварь, дом, обстановка – все это подверглось влиянию восточных культур. И лишь виноград начинал расти везде, где бы ни оказывались ссыльные греки.

 

     Греки, как и другие репрессированные народы, были официально реабилитированы лишь в 1989 году, а 26 апреля 1991 года был принят закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов». Однако разрушить легче, чем возродить, и сейчас трудно сказать, смогут ли греки занять в современной России то положение, которое они занимали в Российской империи.

НЕМНОГО СТАТИСТИКИ
     В настоящее время в России греки компактно проживают в Ставропольском и Краснодарском краях, в Северной Осетии, Адыгее, а также в местах бывших принудительных поселений: в Коми, Мари-Эл, Мордовии, Удмуртии, Туве, Хакасии, Якутии, Ханты-Мансийском округе.

 

     Всего в сельской местности насчитывается свыше 30 тыс. греков, в городах – около 61 тыс. (в том числе в Москве 35 тыс. человек). Греческий язык признают родным около половины проживающих в России греков. Диалекты языка российских греков сильно отличаются друг от друга, поэтому два говорящих на одном языке грека далеко не всегда могут понять друг друга.