Греческое православие в Пасху захлебывается в петардах, а в будни почти незаметно. А вот сегодня я воочию убедился, что такое православие в Греции.

Когда я ехал туда утром, еще километрах в тридцати до Прокопи стали попадаться пешеходы. Куда они идут в этой не особенно населенной местности, недоумевал я. Идущих становилось все больше, больше, и скоро уже не осталось сомнений - они идут к Ивану Русскому. Через горное шоссе, которое почти все тридцать километров идет вверх.

Это соль паломничества - нужно приложить труд. Среди идущих огромное большинство были молодые люди, много пар. Попадались, впрочем, и пятидесятилетние. Как они проходят такую дистанцию - и, вероятно, в оба конца, я не представляю.

Их маршрут - обычное горное шоссе, в нескольких местах которого расположились закусочные, а за пять километров до Ивана Русского разбил лагерь греческий Красный Крест - на всякий пожарный.

За перевалом открылась деревня Прокопи. Машин здесь было сколько угодно, но больше народу приходило пешком. В субботу народу будет много, но столпотворение начнется завтра.

Люди идут поклоняться св. Ивану, который лежит в саркофаге с золотой маской на лице. А потом в часовенке все примеряют скуфейку и пояс, вроде того, что носил Иван Русский.

Где-то половина всех паломников (а их многие тысячи) - цыгане, которые и в Греции цыгане: такие же пестрые и шумные. Они пешком не приходят, а приезжают по двадцать человек в раздолбанных пикапах. Зато многие цыгане ползут последние сто метров до Ивана Русского на четвереньках. Такая традиция. Еще они тащат на веревках отчаянно блеющих баранов - освящать, наверное.

Фото: Алексей Богдановский

Я провел в Прокопи по работе часов шесть, время от времени отсиживаясь в прохладном автомобиле. Поехал обратно уже почти на закате.

По горному перевалу навстречу мне непрерывно шли люди, одолевая подъем за подъемом. Я машинально считал километры - пять, семь, десять. Количество паломников только увеличивалось. Пятнадцать, двадцать километров. Скоро уже должно было начать темнеть. Люди были усталые, но никто машины не ловил, хотя попуток было сколько угодно.

Двадцать пять километров. Ребята, кончитесь уже, взмолился я, вы же будете всю ночь идти по перевалу. Но они все шли. За перевалом открылась Халкида, а за ней - пролив и равнины Беотии. Паломники все шли.

Их поток иссяк после тридцатого километра, а последних я встретил на тридцать девятом.