Россия в красках
 Россия   Святая Земля   Европа   Русское Зарубежье   История России   Архивы   Журнал   О нас 
  Новости  |  Ссылки  |  Гостевая книга  |  Карта сайта  |     
Главная / Европа / Франция / МИР ПРАВОСЛАВИЯ / Святыни и места паломничества православной Франции / Православная французская весна. Паломничество по святым местам Франции. Татьяна Филипьева

ПАЛОМНИКАМ И ТУРИСТАМ
НАШИ ВИДЕОПРОЕКТЫ
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 2-я
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 1-я
Святая Земля и Библия. Часть 3-я. Формирование образа Святой Земли в Библии
Святая Земля и Библия. Часть 2-я. Переводы Библии и археология
Святая Земля и Библия. Часть 1-я Предисловие
Рекомендуем
Новости сайта:
Новые материалы
Павел Густерин (Россия). Дмитрий Кантемир как союзник Петра I
Павел Густерин (Россия). Царь Петр и королева Анна
Павел Густерин (Россия). Взятие Берлина в 1760 году.
Документальный фильм «Святая Земля и Библия. Исцеления в Новом Завете» Павла и Ларисы Платоновых  принял участие в 3-й Международной конференции «Церковь и медицина: действенные ответы на вызовы времени» (30 сент. - 2 окт. 2020)
Павел Густерин (Россия). Памяти миротворца майора Бударина
Оксана Бабенко (Россия). О судьбе ИНИОН РАН
Павел Густерин (Россия). Советско-иракские отношения в контексте Версальской системы миропорядка
 
 
 
Ксения Кривошеина (Франция). Возвращение матери Марии (Скобцовой) в Крым
 
 
Ксения Лученко (Россия). Никому не нужный царь

Протоиерей Георгий Митрофанов. (Россия). «Мы жили без Христа целый век. Я хочу, чтобы это прекратилось»
 
 
 
 
Кирилл Александров (Россия). Почему белые не спасли царскую семью
 
 
Владимир Кружков (Россия). Русский посол в Вене Д.М. Голицын: дипломат-благотворитель 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). Мы подходим к мощам со страхом шаманиста
Борис Колымагин (Россия). Тепло церковного зарубежья
Нина Кривошеина (Франция). Четыре трети нашей жизни. Воспоминания
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). "Не ищите в кино правды о святых" 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). «Мы упустили созидание нашей Церкви»
Популярная рубрика

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Публикации из архивов:
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.

Мы на Fasebook

Почтовый ящик интернет-портала "Россия в красках"
Наш сайт о паломничестве на Святую Землю
Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность
           
ПРАВОСЛАВНАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ ВЕСНА
Паломничество по святым местам Франции

Содержание
1. Жилище среди вод.
2. Базилика Святого Дионисия епископа Парижского.
3. Церковь Святого Стефана и праведная Геновефа.
4. Свято-Троицкий собор святого великого благоверного князя Александра Невского.
5. Церковь Введения во Храм Пресвятой Богородицы.
6. Рассказ Натальи.
7. На Сергиевском подворье.
8. У закрытых дверей.
9. Зинаида Васильевна Юлем.
10. Литургия у мощей равноапостольной Елены.
11. Сент-Николя-де-Пор.
12. Церковь Трех Святителей.
13. В соборе святой Марии Магдалины.
14. Медон.
15. Хитон Христов.
16. О Франции неправославной.
17. Леснинский монастырь.

Жилище среди вод
 
     Автор у базилики св. Дионисия, еп. ПарижскогоЯ приглашаю вас, дорогой читатель, познакомиться с православной Францией, история которой начинается с апостольских времен и которую мне посчастливилось открыть для себя этой весной. Спустя четверть века я вновь оказалась в Париже, но теперь уже не как турист, а как православный паломник, чтобы посетить места, где молятся христиане и где бережно хранятся православные святыни Франции. Погода в мае стояла замечательная. Цвели каштаны, сирень и цветы. Париж жил своей обычной веселой жизнью, в которой, однако, есть место и для молитвы.

     Мой гид по Парижу - настоящий профессионал своего дела - русская женщина Арина рассказала, что две тысячи лет тому назад современная столица Франции начиналась с небольшого поселения с красивым названием Лютеция, что в переводе с латинского означает "жилище среди вод" по его расположению на острове посреди реки Сены. Сегодня о тех временах напоминают древние остатки римских бань - старые каменные стены. Слово же "Париж" восходит к названию племени "паризе", некогда обитавшему в этих краях.

     Согласно древнему преданию, священномученик Дионисий Ареопагит, обращенный к Богу проповедью апостола Павла в Афинах, уже в конце своей жизни стал первым епископом Парижским. А поскольку христианство было гонимо, а христиане мучимы, то Дионисия Парижского схватили, отрубили ему голову, а он, как гласит церковное предание, поднял ее и еще долго шел, и нес ее на руках, чем многих видевших это чудо обратил ко Христу. Священномученик Дионисий был обезглавлен вместе с пресвитером Рустиком и диаконом Елевферием на высоком холме, называемом ныне Монмартр (гора мучеников), где позже на народные деньги был возведен величественный собор из белого камня Сакре-Кёр, под куполом которого в кругу французских святых изображен первый парижский епископ с его честною главою не на плечах, но в руках. История этого святого человека обросла с тех пор множеством преданий.
 
Базилика Святого Дионисия епископа Парижского
 
     Мой путь лежал к северной окраине города, где я надеялась увидеть базилику Сен-Дени, построенную в нынешнем ее виде в 12 веке на месте галло-римского кладбища, на котором Дионисий Парижский был первоначально похоронен. Вошла в базилику я около шести часов вечера, когда уже уходили последние посетители, а служитель - высокий худой мужчина, громко звеня связкой больших ключей, с шумом запирал одну за другой старинные деревянные и металлические двери. Сама не знаю, почему я обратилась к французу по-русски с просьбой разрешить мне сделать фотографию мощей. Он совершенно неожиданно ответил тоже по-русски, показав, куда мне нужно идти, и добавил, что, как только закроет двери, то покажет мне все святыни собора - усыпальницы французских королей. Когда он вернулся, я объяснила, что должна буду описать увиденное для моего сына-инока, тогда он показал четки на своей руке и сказал, что тоже готовится к монашеству.

     На высоком постаменте прямо в центре престола поставлен готический мини-собор, а в нем - три мощевика. Здесь находятся мощи Дионисия Ареопагита в окружении мощей пресвитера Рустика и диакона Елевферия. И при жизни они вместе бывали, например, в Афинах, и пострадали от гонителей христианства вместе. Приложиться к мощам оказалось очень сложным, но даже просто находиться рядом с древней святыней - мощами священномученика, стоявшего у истоков православия в Париже, было трепетно, тем более, что вокруг в полной тишине в полумраке уже закрытой для посетителей базилики во множестве лежали каменные люди - надгробия захоронений французских королей.

     По каменным ступеням мы спустились под пол собора, где в тусклом свете ламп я увидела частично сохранившиеся стены и окна древней церкви, значительно меньшей по размеру, которая была построена святой Геновефой в 475 году. Искренне поблагодарив моего проводника за необычную экскурсию, я попрощалась, а он, потянув за большое железное кольцо на двери, со скрипом открыл тяжелую дверь, словно разделяющую прошлое и настоящее, и выпустил меня на залитую солнечным светом парижскую площадь.
 
Церковь Святого Стефана
 
     Мой путь лежит от станции парижского метро по Латинскому кварталу, названном так не из любви к латыни, а из любви к наукам и к знаниям, именно здесь расположен университет Сорбонна (кстати, название звучит в русском языке в женском роде, хотя происходит от мужского французского имени Сорбонн). А иду я к старинной площади, на которой расположена одна из красивейших церквей Парижа - церковь Сент-Этьен-дю-Мон. "Храм создан предыдущими поколениями как гимн во славу истинного Бога в лице Сына Его Единородного Иисуса Христа", - так написано в путеводителе по храму. На фасаде церкви - скульптуры, изображающие Рождество и Вознесение Христово. С двух сторон от входа - скульптуры святого Стефана - мученика Христа ради и святой Геновефы - покровительницы Парижа. В храме в мягком свете, проникающем через белые стекла окон, люди чинно движутся по кругу, рассматривая полотна картин и скульптуры святых. Некоторые сидят, погруженные в свои мысли или молитвы. Тихо и прохладно. Наконец я у своей цели. Это - красивая рака, перед которой люди склоняются в молитве ко святой праведной Геновефе. Французские революционеры, как рассказала нам гид в автобусной экскурсии по Парижу, варварски сожгли её мощи в 1790 году, поэтому в раке нет мощей, но это не мешает парижанам приходить сюда, чтобы с любовью попросить свою святую о защите и покровительстве в делах насущных. По-домашнему уютно горят свечи. Их множество. Я видела в коленопреклоненной молитве совсем молодых и совсем старых людей, ультрамодно одетых и бедных, мужчин и женщин, серьезно и сосредоточенно призывающих на помощь святую Целительницу. Неожиданно приятно было видеть здесь православную икону с изображением двух святых: св. Геновефы и св. Симеона Столпника. Почему Симеон Столпник? Да потому что он знал и почитал эту праведницу Христову. Преподобный Симеон, подвизавшийся близ Антиохии, всегда спрашивал приехавших к нему с далекого Запада купцов, нет ли у них вестей от Геновефы, о подвижнической и добродетельной жизни которой было известно далеко за пределами Галлии. Тех же, кто собирался возвращаться, он просил кланяться ей, испрашивая молитв о себе самом.

     Перекрестившись на икону, я принялась читать на английском языке прикрепленную на стене памятку для паломников и туристов, и вот, что я узнала.

      Святая Геновефа родилась около 420 года. В девятилетнем возрасте она получила благословение посвятить свою жизнь Христу Богу. Благословил её епископ Герман. В Париже его именем назван бульвар Сен-Жерман. Позже святой Михаил Лютецкий постриг молодую девушку в монашество. Его имя также увековечено в названии бульвара Сен-Мишель. В монашестве святая Геновефа провела семьдесят лет, молясь и постясь.

     В 451 году варварские племена гуннов под предводительством Аттилы пленили жителей Лютеции. Святая Геновефа помогала людям чудесным образом исцеляться от болезней, спасала их от голода, на кораблике по воде она доставляла продукты, кормила заключенных, буквально спасала их от смерти. Пять лет, не переставая, молилась о спасении Лютеции. Храмовая скульптура символически изображает, кораблик в виде плавающей птицы и святую Геновефу с ключом от города Парижа в правой руке и ангелом за плечом. В Полном православном богословском энциклопедическом словаре (репринтное издание, Москва, 1992) я прочитала: "Святая Женевьева спасла Париж от нашествия гуннов". Умерла святая Геновефа 3 января 502 года (по другим данным в 512 г.).

     Не хотелось мне уходить из этого святого уголка, но нужно было купить открытки на память о храме, и я направилась в церковную лавку, где познакомилась с очень милой пожилой добродушной француженкой по имени Арлетт Барре. Узнав, что я из России, а мой сын служит Богу в русском православном монастыре, она подарила медальон и открытки с изображением св. Геновефы, св. мч. Стефана и с видом церкви, а также особую молитву для женщин ко св.Геновефе, правда, на французском языке, которую надо обязательно перевести на русский, уж больно слова там хорошие. Я тоже подарила ей русские иконки и календарик с видом Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, чем тронула её до слез. На последок растроганная Арлетт достала из особого конверта крошечную фотографию с картины из жития св. Геновефы и подарила, пояснив: "Это для Вас в Россию".

     Почитая свою святую, французы в её честь воздвигли высокий памятник из белого камня у одного из мостов через Сену. Святая Геновефа в монашеском одеянии бережно гладит по голове маленькую девочку, как бы оберегая и защищая её от бурь, невзгод и угроз этого грешного мира. Я увидела этот величественный памятник, когда путешествовала на кораблике по реке Сене, воды которой вот уже 16 веков хранят память о подвигах боголюбивой женщины.

     Да поможет и нам Господь в делах наших и вере нашей по молитвам святой праведной Геновефы.
 
Свято-Троицкий собор святого великого благоверного князя Александра Невского
 
Свято-Троицкий собор Св. кн. Александра Невского

     
     Живет в Париже милая женщина Наталья Марковна Пампулова. До того, как я позвонила ей домой, она не имела представления о моем существовании на земле, однако отреагировала легко, когда я попросила ее сопроводить меня в Александро-Невский собор. Мы встретились на станции в метро и направились в собор, о котором поэтично сказано в иллюстрированном альбоме, посвященном этой православной жемчужине: "Над Парижем еще не возвышалась Эйфелева башня, вершину Монмартра еще не венчала базилика Сакре-Кёр, когда поднялся величественный русский православный храм". В 1861 году было отменено крепостное право в России. В тот же год собор был торжественно освещен, и состоялось первое богослужение при большом стечении народа. Тогда вокруг собора пространство не было застроено, и открывался великолепный вид, о чем теперь можно судить по старинным открыткам или фотографиям. Сейчас здание собора зажато со всех сторон постройками, и, когда идешь по улице Дарю, не сразу увидишь его, словно вторгшегося в пределы парижских городских ансамблей, а лишь, подойдя совсем близко.

     В верхнем и нижнем храме службы идут одновременно, но внизу служат, к сожалению, уже по-французски. Добро бы для коренных французов православных, а то ведь сюда ходят и русские. И служат там уже по новому стилю, что меня особенно огорчило. В этом году празднование православной и католической Пасхи совпало по датам, как и другие праздники, которые отсчитываются от Пасхи. В другие же годы в одном соборе в один день отмечаются разные праздники. Вот беда-то!

     Служили всенощную, народа было мало. Горели свечи, красиво пел мужской приходской хор. Я встала в сторонке и погрузилась в молитву. И только позже, оглядевшись, увидела, что почти все иконы храма - это исторические реликвии. В лаконичных строках надписей у основания икон есть слова: "рассеяние", "чужбина". Надписи взывают к поминовению "тысячей тысяч" русских, чьи могилы разбросаны по континентам всей земли. Сквозь радугу слез я читала: "в память экспедиционного корпуса во Франции", "памяти российского морского флота", "памяти Изюмских гусар" и т.д. Особенно тронул меня киот, установленный в 1955 году памяти чинов русского императорского воздушного флота. Имена русских авиаторов, конструкторов и создателей летательных аппаратов, боевых пилотов и испытателей занесены в книгу под серебряной обложкой с эмблемой российского воздушного флота.

     Привлекает внимание особой формы большой позолоченный крест-памятник, в середине которого - изображение Святителя Николая. Воздвигнут крест, как значится на его обратной стороне, "Союзом ревнителей памяти Государя Императора в лето Господне по Рождестве Христове 1938-ое". Глядя на иконы и уникальные подсвечники, сделанные руками русских православных воинов, невольно проникаешься, состраданием, сопереживанием и их болью, но с другой стороны, это - свидетельство крепости веры и твердости надежды на спасение Святой Руси и народа православного.

     Получив разрешение, я сделала несколько фотографий в соборе и купила на память иллюстрированный альбом за 18 евро. Священник Анатолий благословил использовать фотографии и иллюстрации в моих паломнических заметках. Правда, узнав, что я из России, он предварительно осведомился: "А это не советские штучки?" - "Нет, что Вы, батюшка?" - поспешила заверить его я.
 
Церковь Введения во Храм Пресвятой Богородицы
 
     Приятно встретить русское гостеприимство во Франции. Однажды Наталья Марковна пригласила меня в свою квартиру, удивительно уютную с небольшими комнатами, кухонькой и камином, который раз в год трубочисты обязаны чистить за немалую плату, хотя камином давно уже не пользуются. Наталья любезно показала мне свои иконы, она серьезно занимается иконописью. После угощения вкусным салатом с французским хлебом, по которому я теперь скучаю, и кофе она показывала фотографии, открытки и немного рассказывала историю эмиграции своей семьи. Ее дедушка Иосиф и бабушка София на последнем корабле отправились в Константинополь. Маме ее Александре было тогда семь лет. Семья попала в Бельгию, а в 1940 году - в Париж. Теперь папы ее уже давно нет, а мама скончалась меньше года назад, покинув этот мир в весьма преклонном возрасте.

     В воскресный день в сопровождении Натальи я побывала в церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы, прихожанкой которой она является. На стене за свечным ящиком - портреты замечательных людей, стоявших у основания этой церкви и служивших в ней в разное время. Церковь эта была создана при Русском студенческом христианском движении. Приход организовался в 1927 году, а с 1936 года служат в этом небольшом помещении, где, говорят, летом очень жарко бывает. Здесь, к большой радости для себя, я словно повстречалась с уважаемыми авторами любимых мною книг, которыми я в свое время зачитывалась,- профессором Василием Зеньковским и протоиереем Александром Ельчаниновым. Подумать только, они здесь молились, думали, общались, работали. То, что казалось мне недостижимо далеким, принадлежавшим исключительно истории, оказалось очень близким и реальным. Я даже познакомилась с сыном Александра Ельчанинова Кириллом. История на глазах оживала, я как-то особенно остро почувствовала дух ушедшего времени и еще раз пожалела, что двадцать пять -тридцать лет назад, когда я часто прилетала в столицу Франции по работе, мне не откуда было узнать о православных местах и людях Парижа. Спасибо Наталье, что привела меня в свой храм.
 
Рассказ Натальи
 
     В последнюю нашу встречу мы с Натальей сидели в парижском кафе за столиком прямо на улице, пили крепкий и вкусный кофе под лучами теплого майского солнца и разговаривали. Наталья принесла мне в подарок цветные фотокопии новописанных иконок святых, только что прославленных русской православной церковью, находящейся в подчинении Константинопольского патриархата. Одна иконка изображает мать Марию (Скобцову), стоящую у Креста, а по обеим сторонам от нее - те, кто помогал ей в ее земных делах: мученик Илья (Фондаминский), священник Димитрий (Клепенин) и инок Георгий (22-х летний сын м. Марии). На другой иконке - Алексей Южинский, о котором Наталья поведала мне историю, рассказанную ей её крестной матерью Галиной Александровной Петровой, которая знала о. Алексея будучи ещё десятилетней девочкой.

     Южин - это город в северной части Альпийских гор в местечке Арбельвилль. Туда к 1930 году прибыло до 1700 беженцев разных национальностей. Работали они на заводах и жили в тяжелейших условиях, призывая на помощь Бога. Как и повсюду в мире, создавали эмигранты церкви, открывали приходы. Вот и здесь в Южине выделили им барак для церкви, и выписали они себе священника. Прислали им в 1931 году из г. Ревеля (Таллин) отца Алексея Медведкова. Он до самой смерти служил Богу, живя среди беженцев-простолюдинов и помогая им спасаться.

     Жизнь его была непростая. Был он родом из Кронштадта, отец его был моряком. Жену и детей убили, кроме одной шестнадцатилетней дочки, не совсем здоровой психически, которая осталась с отцом, позднее он выдал её замуж. За религиозные убеждения сидел батюшка в тюрьмах, там его били и мучили. Был о. Алексей человеком высоким с большими руками и ходил большими, широкими шагами, согнувшись под тяжестью лет и болезней. Детям г. Южина он казался сущим страшилищем, и они бегали за ним, бросали в него камни, кричали вслед всякие дразнилки, издеваясь над ним из-за его внешности. А он скромно и смиренно все переносил, никогда никому не жаловался. Маленькой Галине ее отец строго запрещал издеваться над "этим больным человеком". Когда же о. Алексей окончательно заболел, то отвезли его в г. Аннси, так как в Южине госпиталей не было. Там его навещали и видели, как, умирая, он страшно мучился, заживо разлагаясь. Умер о. Алексей в 1934 году от рака кишечника. Любившие его простые люди, как могли, похоронили своего батюшку на местном кладбище. А когда в 1956 году кладбище реставрировали, то потребовалось вскрытие могил. Французские рабочие увидели в могилке о. Алексея нетленные мощи, побежали в полицию, а оттуда уже позвонили в Александро-Невский собор. Теперь мощи - в крипте Успенской церкви на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа. А в будущем их перенесут в женский монастырь Покрова Пресвятой Богородицы в Бюси-ан-От.
 
На Сергиевском подворье
 
     Бог посылает мне удивительные встречи с симпатичными и добрыми людьми. Один из них - серб Милан Радулович. Познакомилась я с ним на Сергиевском подворье, Только что прошел короткий весенний дождик, и осыпались цветы с каштанов. Я поднималась по мокрым ступенькам к скрытому густой зеленью старых высоких деревьев храму, освещенному 18 июля 1924 года в честь Преподобного Сергия Радонежского, и увидела человека, подметающего цветы и листья на дорожках перед церковью. Он показался мне сказочным былинным богатырем. "Вечерняя служба уже закончилась", - сообщил на русском языке Милан, и я стала его расспрашивать про обитателей подворья. Закончив свою работу, которую, как выяснилось, он делал во славу Божию, Милан гостеприимно предложил мне чашку чая и проводил в трапезную подворья, где не только напоил, но и накормил неизвестную ему паломницу. Я пила чай из пиалы и думала о том, в каком историческом месте я нахожусь.

     Свято-Сергиевское подворье было учреждено в Париже эмигрантами - беженцами восемьдесят лет назад на месте бывшего центра немецкой лютеранской миссии с храмовой постройкой на Крымской улице, 93. В тихом живописном уголке, где сама природа создает особый настрой, начали молиться люди за покинутую родину и страдающий русский народ. Хранит подворье память о выдающихся людях прошлого века: философах и богословах, преподававших в Богословском институте, о духовенстве и знаменитых прихожанах церкви Преподобного Сергия, чьи имена мы в России знали по учебной и художественной литературе. Об истории Сергиевского подворья к 75-летию со дня его основания в Санкт-Петербурге в 1999 году вышла тысячным тиражом книга "Свято-Сергиевское подворье в Париже", которую мне удалось купить в библиотеке подворья. В книге есть такие слова, сказанные при освещении храма:

     "… как бы хотелось, чтобы здесь создался светлый и теплый очаг родного Православия, чтобы и сюда притекали православные русские люди, измученные, истерзанные душой, как некогда притекали изнемогавшие под игом татарским наши предки в обитель Преподобного Сергия и получали утешение и запас бодрости душевной, обновляя духовные силы для борьбы с житейскими невзгодами".

     А ведь тогда русская православная церковь еще только стояла у порога теперешних размежеваний. И вот уже в 21 веке по-прежнему истерзанные и измученные русские души с не меньшим усердием ищут своего духовного отца и свой храм, чтобы в общении с истинным Богом обрести душевный мир и покой.

     Сейчас в церкви идет ремонт, восстанавливаются росписи, обновляются поблекшие со временем краски, однако Богу служат ежедневно утром и вечером. Поет мужской хор, спокойно так, духовно, не мешая молящимся в храме, как порой это бывает при академическом пении. На правой от иконостаса стене между окнами - барельеф с трогательной надписью: "Упокой Господи души раб Твоих убиенной великой княгини Елизаветы Федоровны со сродники ея и всех христолюбивых воинов и православных христиан в войне лета 1914-1918 и последующей смуте смерть приявших".
 
У закрытых дверей
 
     Как-то мой новый знакомый Милан повел меня по длинной парижской улице Эколь (Школьная), с неё мы свернули между домами на маленькую улочку Святого Иоанна Бовейского. Моему православному сердцу было приятно, что парижские улицы, площади и бульвары, станции метро и автобусные остановки носят имена святых людей. И вот мы оказались перед фасадом храма, который с 19 века принадлежит румынской православной церкви в честь Святых Архангелов. Над входом в церковь - цветная мозаичная икона замечательной работы с изображением трех Архангелов Михаила, Гавриила и Рафаила. Именно здесь, как пояснил Милан, была отслужена православная литургия, первая в современной церковной истории Парижа. Но железные ворота закрыты, и мы идем дальше по улице Эколь, от неё ответвляется другая крошечная улочка - Святого Виктора. И тут мой спутник обратил моё внимание на скромный деревянный фасад дома темно-бордового цвета с простым деревянным восьмиконечным крестом на нем. Это православная церковь Всех Скорбящих Радосте и Преподобной Геновефы. "Службы здесь идут на французском языке и по новому стилю", - кратко пояснил Милан.
 
Зинаида Васильевна Юлем
 
     С тех пор как десять лет назад не стало со мной моей дорогой мамы, особый интерес я испытываю при общении с пожилыми людьми. И в Париже мне Господь подарил знакомство с удивительной старушкой. Дело было так.

     В очередное воскресенье пришла я на литургию в храм Всех Святых в Земле Российской просиявших. Меня предупредили, что есть в этом храме необычная прихожанка, которая всю свою жизнь ходит только в этот храм. Людей в тот день было довольно много, но я сразу ее узнала, хотя меня никто с нею не знакомил. Этакая маленькая, аккуратненькая, сухонькая в светлом платочке старушонка с палочкой, как видно, в очень преклонных годах. Войдя в храм, она потихоньку обошла почти все иконы, приложилась, поставила свечи. Подольше задержалась в молитвенной позе у иконы - копии Чудотворной иконы Матери Божией Курской-Коренной, расположенной в левом от иконостаса углу, сделала поклон перед царскими вратами и потом бережно так и трепетно дотронулась до ручки высокого посоха темно-коричневого цвета, что прикреплен справа от входа в царские врата. Так она невольно указала мне на две главные святыни храма, который после его освящения 25 декабря 1961 года владыкой Иоанном (Максимовичем), стал в то время кафедральным в Западно-Европейской Епархии РПЦЗ.

     По ходу службы Зинаида Васильевна по-хозяйски следила за подсвечниками. В церкви, конечно, есть люди помоложе неё, чтобы убирать огарки свечей, но рабе Божией Зинаиде важно это делать самой, "пока еще ноги носят", как она сказала. Без слезневозможно было смотреть, как старенькая бабуля слабеющими дрожащими пальчиками тушила догоравшие свечки. Передо мной словно ожила моя мама Нина, - так похожи выражение лица, взгляд и улыбка. Да и лет ей было бы сейчас почти столько же: 28 сентября Зинаиде исполнится восемьдесят девять!

     Закончилась служба. Подойдя к Зинаиде Васильевне, я сказала, что приехала из России, хотела бы с нею познакомиться и попросила немного со мной поговорить. Она охотно согласилась. Люди расходились кто куда, а мы сели на стульчиках прямо в храме и начали тихонько беседовать. Первое, что сказала Зинаида Васильевна, это то, что она "абсолютно неграмотная", что у неё "нет никакого образования", потому, что "у мамы с папой было очень мало денег". А дальше я услышала интересную историю из уст замечательной рассказчицы, хотя говорить ей уже очень непросто. Она устает и голос прерывается. Однако вот эта история в том виде, как я успела записать её и запомнить.

     Настоящая фамилия моего дедушки Максима по линии отца - Фон-Илем. Был он человек состоятельный и имел родовое имение с замком в городе Илем в Швейцарии. Не знаю, может, и сейчас где-то дедушкин замок стоит. Ему понравилась моя тогда молодая бабушка, которую тоже звали Зинаида, и они стали жить в России. Потом их записали в документах как Юлем. У их сына - моего папы Василия, грамотного и талантливого инженера высокой категории, было пять детей: первая Зина (в семь лет она умерла), потом Федя, Тоня (у неё были золотые волосы), Шуренька (он у нас утонул) и самая младшая я. Жили мы в Петербурге. Оказались за границей с первой волной эмиграции. Семью надо было кормить, и как раз в это время из эмигрантов набирали рабочих на самые грязные и тяжелые работы. Отец не погнушался, пошел работать на фабрику. Однажды с ним случилась беда. Он упал в яму на груду колотых кирпичей, и их острыми краями и осколками папа повредил себе легкие, сильно заболел, попал в больницу. А в госпиталях тогда были сестры милосердия, но были они совсем не милосердные, грубые были, кошмарные.

     Когда мы жили в Петербурге, папа всегда ходил в Александро-Невскую Лавру, там он видел епископов, архимандритов, важных таких, куда там! (При этих словах Зинаида подняла голову, расширила глаза, и лицо ее приняло выражение большой важности, и я сразу представила гордую и важную архиерейскую осанку.) А когда папа в больнице лежал, то его проведал один человек. Потом я пришла, а папа мне и говорит: "Зиночка, ко мне монашек приходил, маленький такой, черненький". Я запомнила эти его слова, но тогда я еще не знала владыченьку. Папа мой умер от этой болезни. А я уже познакомилась с владыкой Иоанном (Максимовичем). Замуж я так и не вышла и была всегда рядом с владыкой, прислуживала ему три года. Мы с ним искали, где церковь устроить. Ходили и ездили по объявлениям. Пришли в один дом, вышла женщина и плачет, не хотелось им свой дом с садом продавать, а денег нет и жить не на что. Владыка ее благословил и сказал, что не надо продавать, что все будет хорошо. Так и было. С тех пор та семья каждую Пасху в благодарность приносила к нам в церковь огромный букет сирени из своего сада. В 1960 году мы с владыкой нашли этот дом, и он сразу решил, что будем его покупать. Сначала церковь меньше была, это потом ее расширили. А то очень тесно было и жарко. Люди, как селедки в бочке, стояли, но никто на жару не жаловался. Все молились. А видите, как иконы на иконостасе украшены витыми рамками. Это один серб взял витые деревянные ножки от столиков, которые сюда из Шанхая приехали, распилил их и сделал такие красивые рамки. А однажды владыченька дал мне 10 долларов и сказал, что это на угощение тех, кто приезжает. Пришла я домой, положила на гладильную доску, а один товарищ моего племянника украл. Я переживала, даже плакала и боялась, как же я скажу и где теперь деньги возьму. Прихожу в храм, а владыка снова 10 долларов оставил и именно на угощение, как будто всё уже знал.

     Жил владыка в келье в этом же доме. Моя мама готовила еду, а я приносила владыке. Он огурчики соленые очень любил. Как-то мама приготовила вареники ленивые и положила туда творожок. Владыка же с Украины был, варенички любил. Поставили на стол, а мой дядя подумал, что вот, мол, как вареники с творогом, так всё владыке отдают. Он только так подумал, а владыка Иоанн не притронулся к ним. Ему предлагали, подвигали тарелку, угощали, но он ни одного так и не съел.

     Я очень переживала за папу и один раз сказала владыченьке: "Если бы я раньше Вас знала, то папа мой так рано не помер бы". А он полез в карман и вынимает записную книжечку, листает ее, открывает на одной странице и читает: "Василий Максимович Юлем". Я так и обомлела. Так значит, он знал папу. Это он приходил к нему в госпиталь. Так вот кто был тот маленький черненький монашек, о котором говорил папа.

     Зинаида рассказывает всё это и всякий раз при воспоминании о святителе Иоанне непременно улыбается. Во время нашего разговора кто-то подошёл и дал Зинаиде пакет с тремя батонами длинного французского хлеба. Она благодарно приняла и тут же, обращаясь ко мне, сказала: "Зачем мне так много. Возьмите Вы". И тут же протянула два длинных "богета", так здесь называют этот хлеб. Вот добрая душа. Образ её и сейчас у меня перед глазами: такая милая приятная старушечка, очень обаятельная в свои почти девяносто лет. Она вся светится добротой и лаской. А про посох владыки Иоанна и икону "Знамение" она вот что тогда рассказала.

     Икону эту владыка всегда на груди носил, так и путешествовал всюду. Было это здесь, в церкви не задолго до его кончины. Один раз перед своим отъездом в Америку владыка взял посох и перенес его прямо к иконе, при этом очень выразительно глядя на Зинаиду. А посох даже проволокой привязал и так оставил. Это он посох свой предал в руки Царице Небесной. Больше уж он никогда не вернулся в Париж.

     Рассказ Зинаиды Васильевны можно было слушать бесконечно. Она сообщила, что уже много рассказывала и раньше, и воспоминания с её слов записывали, и даже напечатали, но где, кто и когда, она не помнила. Я предложила проводить её до дома, но она наотрез отказалась, сказав: "Сама дойду, я привычная. Я здесь неподалеку живу". И вдруг добавила: "А однажды я шла, шла, споткнулась да и упала, и прямо лицом на дорогу, у меня все лицо в синяках было". Я спросила Зинаиду, как ей вообще живется, как к ней относятся. И в ответ услышала: "Меня здесь не все любят. Я не знаю, почему. Мало как-то любви у людей. Но меня Бог любит. Он дал мне такую радость знать и быть рядом с владыкой Иоанном и отцом Игнатием. Только батюшка причащаться не даёт". - "Как не дает?" - удивилась я. - "А я ему говорю, что я уже старая. Умереть могу. Мне бы надо каждую литургию причащаться. А он не разрешает. Говорит, только по праздникам. Вот как", - пожала она плечами и печально склонила голову. Я попыталась промямлить что-то утешительное, но у меня ничего не получилось. И видно было, что тётя Зина, как её некоторые здесь называют, хоть и огорчается, но вполне смиряется. И этот эпизод, и все, что я услышала и увидела в тот день, стало для меня настоящим живым уроком. Я почувствовала себя богатой от общения с пожилой скромной женщиной, которая набиралась мудрости у святого человека, памятью о котором она живет и дышит, и этим счастлива. А ещё я подумала: "Какая же она "необразованная"? Как раз она-то образованнее многих нас - умников образованных, неизвестно, чьи образы в голове имеющих". Дорожку от дома до церкви за сорок лет раба Божия Зинаида хорошо выучила. Так она потихоньку и пошла домой одна, опираясь на палочку, и понесла с собой любовь сердечную к Боженьке, Матушке Божией и своему дорогому владыченьке.
 
Литургия у мощей равноапостольной Елены
 
Ковчег с мощами св. равноап. царицы Елены

     Про иерея Николая Никишина, рассказал мне священник Филипп из Трехсвятительского храма и большое ему за это спасибо, ибо знакомство с таким необычным человеком обогатило мое пребывание во Франции и духовно, и душевно. За годы своей жизни за границей отец Николай хорошо выучил французский язык, он легко, открыто и непринужденно общается со всеми людьми, а с французами на личном уровне умеет найти такой контакт, что они открывают ему доступ к редкостным святыням, о существовании которых мало кто знает. А если и слышали, то даже сами французы, не говоря уже об эмигрантах, не представляют, как до них добраться. Отец Николай весь светится искрометной энергией и оптимизмом. Он легок на подъем и много путешествует из города в город, окормляя православных в разных уголках Франции. Зная лучше прочих, где и какие православные святыни находятся, о. Николай часто организует паломнические поездки по святым местам. Не случайно именно он является директором паломнического центра Корсунской епархии.

     И вот я узнала, что у мощей равноапостольной Елены отец Николай будет служить литургию. "Как же это возможно?" - подумала я, - "ведь мощи находятся в католическом соборе". Оказывается, с недавнего времени существует официальное разрешение от церковных властей Франции, и православные могут совершать молитвы у мощей великой святой.

     Церковь Сен-Лё-Сен-Жиль находится на улице Сен-Дени. Тихим солнечным утром, когда только начинали открываться магазины и кафе, я уже стояла у открытых дверей старинной церкви, построенной в готическом стиле. Слова "готический", "готика" восходят к слову "готты" - так называли во Франции самых бедных, презренных людей, относящихся к низшему сословию. Виктор Гюго писал, что и им, самым обычным людям, простым и убогим тоже нужно и можно молиться в храмах Божьих.

     За массивными старыми дверями я увидела другие, уже современные стеклянные двери, через которые каждый мимо проходящий может заглянуть внутрь церкви, а если душа позовет, то и войдет. Я вошла. В правом дальнем углу церкви, рядом с криптой, в маленькой часовне, которая обыкновенно пустует, отец Николай с помощниками готовился к литургии. Увидев меня, незнакомую ему женщину, батюшка сам подошел, спросил имя и благословил. Потом добавил, обращаясь ко всем пришедшим: "Сейчас начнем служить. Встаньте поближе, здесь не концерт, где слушают других. Прошу всех молиться и петь. Как сами споем, как станем молиться, такая и выйдет у нас литургия". Нам никто не мешал: туристов, забредающих в церковь поглазеть на внутреннее убранство церкви, в это время ещё не пускают. Католическая монахиня, отвечающая за порядок в храме, с большим уважением относится к богослужению православных.

     Был обычный рабочий день, но на службу собралось человек двенадцать, молодые женщины, мамы с детками, и это, надо сказать, довольно много в их условиях. И как же хорошо пели! Несколько человек исповедовались и причащались. Во истину, Христос был посреди нас. В конце литургии батюшка сказал проповедь о святой Елене. Он не просто изложил известные факты из жития, но сумел тронуть сердца слушающих, показав трагичность её жизненного пути. Говорил о. Николай очень просто, как в задушевной доверительной беседе, без пафоса и цветистых академических фраз. Я так запомнила его рассказ.

     Родилась святая Елена около 249 года в Вифании. Выросла, да только замуж не вышла, а стала жить с одним римским офицером в гражданском браке. Сейчас это сплошь и рядом. Знатный он был, а она из простой семьи, так что их брак был невозможен, а они любили друг друга. Звали его Констанций Хлор, и родила она ему сына, и назвали его Константином. И случилось так, что стал ее знатный муж правителем всей империи. И больше не могли они жить вместе, вынужден был муж отправить жену - мать своего сына вон со двора. Представляете, каково ей было? Как болело её женское сердце! Сколько слёз она пролила, оплакивая свою несчастную судьбу. Что ей было делать? Можно было собачку завести (это о. Николай намекал на то, что во Франции одинокие люди часто заводят собачку, да не одну, а две-три), можно было в секту какую-нибудь пойти, но она смирилась и пришла к Богу. А потом её сын Константин стал императором. Это он воздвиг первую христианскую базилику. И мать свою он обратно взял ко двору. Было святой Елене тогда где-то 60-65 лет, и её заслуга, что своей святой жизнью, она всю страну через сына сделала православной. Вот ведь как! Великая женщина выбрала великий путь. И стали они с сыном могущественными покровителями христиан. Когда святой Елене было уже около 80-ти лет в 326 году, самым большим их с сыном подвигом стало Обретение Честного и Животворящего Креста Господня.

     А теперь мы стоим здесь, рядом с её мощами. Они греют наши души и сердца. Через них мы получаем огонь веры Христовой. И то, что здесь в пустом и холодном месте вдруг стало возможным совершать Божественную литургию, и сегодня уже было несколько причастников - это лучшее доказательство живой силы и живой веры в живого Бога. Аминь.
Слушая про святую Елену, я плакала, как плачут от радости, когда вновь обретут давно потерянного дорогого, родного и любимого человека. Все приложились к мощам, благо ковчежец стоит не очень высоко, затем ко кресту и в мирном настроении духа стали расходиться.

     По пятницам отец Николай собирает здесь православных на чтение акафиста. Накануне праздника святителя Николая, как раз в пятницу 21 мая тоже читали акафист. Батюшка дал каждому заранее заботливо приготовленный текст акафиста и велел петь всем вместе. Круглая комната под алтарем, где находятся мощи, обычно темна, холодна, пуста и закрыта. Но специально для нас ее открыли, и она наполнилась мягким светом горящих свечей и стала сразу теплой и праздничной. Ещё бы ведь хозяйка этой комнаты - сама равноапостольная Елена.

     У входа в крипту я прочитала следующее. В 848 году французский монах Тёджис в Риме, где была похоронена св. Елена, похитил её мощи и тайно перенес их в свой монастырь в Овинье близ Реймса. За это он подвергся испытанию кипятком, но монах вынес всё и даже остался невредим. Это было воспринято, как знак подлинности мощей. Постепенно Овинье стал известным центром паломничества христиан с 9 века вплоть до революции 1789 года. Известно, что во время революции отец Дом-Гроссар спас мощи от вандализма. В парижской церкви Сен-Лё-Сен-Жиль мощи находятся с 1820 года. Рядом с золотистым ковчежцем - мощевиком, ярко освещенным большими белыми свечами и множеством маленьких свечей в красных и белых стаканчиках, живописная икона равноапостольной Елены и несколько бумажных иконок. Мы, молившиеся вместе, практически не знали друг друга, но о. Николай умеет всех объединить так, что возникает чувство единой семьи, где каждый важен и необходим.

     А через пару часов неугомонный батюшка уже ехал на скоростном поезде на восток в столицу Лотарингии Нанси, чтобы на следующее утро служить литургию у мощей святителя Николая. В этом же поезде ехала с ним и я. Просто чудо.
 
Сент-Николя-де-Пор
 
     Нанси находится в 350 километрах от Парижа, а доехали мы туда со скоростью 170 км/час меньше, чем за три часа, на комфортабельном поезде с мягкими сиденьями.

     Встретил нас молодой человек по имени Этьен (Стефан) - один из четырнадцати детей русского Ивана, который родом из донских казаков. Живут они с женой Анастасией и детьми, носящими ветхозаветные библейские имена, в доме, который первоначально построен еще в 1722 году во французской глубинке посреди холмов и полей, на которых, как и триста лет назад пасется скот. Семья эта уникальная, но, пока не время открывать их опыт миру, и отец семейства просил не рассказывать о них. Ночь мы провели в простом, уютном, надежном и гостеприимном доме. Утром, помолившись в домовой церкви, поехали в базилику потрясающей красоты и величия, построенную в семнадцати километрах от Нанси ради частицы мощей Николая Чудотворца.
 
      В этих местах в конце 11-го века жил-был рыцарь Альбер, земля эта ему принадлежала. И был среди его слуг один человек - лицо, кажется, духовное, который некогда тайным путем приобрел перст от мощей Николая Чудотворца. Раньше это было дело простое: хочешь, тебе нужно - бери. Хранил тот перст он у себя, а перед смертью открыл свою "страшную" тайну и передал мощи хозяину - рыцарю, который поместил святыню у себя дома. Но стал Николай Угодник являться рыцарю и предлагать помощь через свои мощи. И решил тогда Альбер отнести святыню в церковь, чтобы все люди могли прикладываться к персту и молиться. Решил и сделал. И стало то место называться Сент-Николя-де-Пор, и пролегли сюда пути паломников. Конечно, итальянский город Бари, где хранятся мощи Николая Чудотворца, известен в мире больше, но святости и здесь не меньше. Помещен перст святителя Николая в специальный мощевик, вылитый из чистого серебра, который хранится в отдельной маленькой комнате в базилике.

     Утром 22 мая из Германии на автобусе приехала группа русских эмигрантов в сопровождении священника. Пока о. Николай готовился к Божественной литургии в небольшой часовне, расположенной в цокольном этаже за алтарем, мы читали акафист. Затем мощи торжественно вынесли и с благоговейным пением и молитвами сопроводили в часовню. В группе паломников не оказалось певчих, и о. Николай велел мне и молодой православной француженке Ноэми петь на литургии. Ни она, ни я не имели такого опыта, и было страшновато - уж больно большая ответственность, не для себя ведь поём. Но по послушанию и с Божьей помощью мы старательно пели всю литургию. Лично я восприняла это как чудо. Сколько раз я слышала об искушениях, какие бывают на клиросе, разговоры о том, кто и как поёт, а тут самой пришлось.

     Этот день в моей семье особый. Мой муж Николай - полуименинник, и к тому же в этот день ровно год назад ушла из жизни его мама - моя свекровь Людмила. Так что пела я и молилась с особым чувством. Исповедников и причастников было много, а среди них и я грешная. Слава Богу за всё.

     А потом была трапеза вместе с паломниками из Германии, которые привезли с собой еду и вино. За столом рассказывали много интересного. Например, что базилика была построена в XV веке на месте бывшего деревянного храма. По большим праздникам здесь бывает до четырех тысяч человек. Население и сам город вырос вокруг собора благодаря паломничеству к мощам. Когда же древняя каменная базилика пришла в ветхое состояние и начала понемногу разрушаться, то вся Лотарингия не знала, где взять денег на дорогостоящую реставрацию ажурного готического храма. Никто не знал, как спасти положение. И вдруг случилось неожиданное. В Америке умерла очень богатая католичка Камилла Фридман, и к великому огорчению её родственников, которые с нетерпением ожидали наследства, семьдесят миллионов долларов она завещала на реставрацию базилики. Дело в том, что родом она была из этих мест и провела здесь свою молодость. Однажды случилось несчастье: Камилла упала в воду, а плавать совсем не умела и стала тонуть. Спаслась чудом и была уверена, что ей помог Николай Чудотворец, которого она почитала всю свою жизнь. Так нашлись средства на реставрацию - достойного хранилища мощей великого святого - собора, украшающего эти места вот уже шесть веков.
 
Церковь Трех Святителей
 
     О том, что митрополит Антоний Сурожский ушел из этой жизни, я услышала по радио в Москве и сильно огорчилась от того, что теперь уж никогда не смогу выполнить свою давнюю мечту - лично поговорить с удивительным пастырем и мудрым человеком. Слишком долго я собиралась поехать в Англию. Зато в Париже побывала в церкви Трех Святителей, куда семнадцатилетним юношей ходил молиться Антоний Блюм и где 30 ноября 1957 года его рукоположили в епископы. Священник Филипп Парфенов, служащий в этой церкви, рассказал, что приход основали 50 человек, не пожелавшие тогда пойти за митрополитом Евлогием и решившие остаться в подчинении Московского патриархата. Первым настоятелем храма был митрополит Вениамин Федченков. Сначала было арендовано подвальное помещение бывшей велосипедной фабрики, а потом постепенно выкуплено все здание. На Пасху 1931 года отслужили первую литургию. С того самого времени в церкви ежедневно и непрестанно служат Божественную литургию. Это скромный подвиг нескольких поколений священнослужителей. Другой такой православной церкви в Париже нет ещё и потому, как расписаны её стены - это изумительная работа известных иконописцев инока Григория Круга и Леонида Успенского.
 
В соборе святой Марии Магдалины
 
     В центральной части Парижа расположен католический собор святой Марии Магдалины. Туда поехала я, как обычно, на метро. Станция метро Мадлен носит имя этой святой женщины. Собор большой, просторный, людей много, но никто друг другу не мешает. В центре собора белая скульптура Марии Магдалины с ангелами. Я стала искать глазами, где могут находиться мощи, но от волнения и слез ничего не видела и решила спросить кого-нибудь. Мне указали на мощевики, прикрепленные у стен высоко на подставках с двух сторон от центральной скульптуры прямо в алтаре. А как же приложиться? Служитель вел приготовления к дневной мессе. Я обратилась к нему на английском и объяснила, что хотела бы приложиться к мощам Марии Магдалины. Он не понял, тогда я поцеловала свою руку, он понимающе кивнул и жестом попросил подождать. Куда-то отлучился, а затем, открыв металлические врата, провел меня к мощам и оставил. Невозможно описать, что я испытала в тот миг. Мария Магдалина, великая грешница и великая святая, возлюбившая Христа всем своим сердцем, поверившая в Христа раз и навсегда, Мария Магдалина была сейчас передо мной, а я - перед ней, простая и недостойная грешница. Рыдания сотрясали все мое тело, склоненное в земном поклоне. Слезы лились сами собой. Они и сейчас застилают мне глаза при воспоминании о тех минутах сердечного покаяния и острого духовного переживания близости Бога и Его святой. Чтобы приложиться к мощам, нужно подняться на кресло, стоящее тут же. Видно, что им пользовались уже не раз. На стекле ковчежца видны следы губ, значит, прикладываются люди. Вообще же отношение современных католиков к мощам довольно прохладное. Они могут спокойно смотреть или проходить мимо святынь без сердечного трепета и переживания, не стремясь к ним приложиться. А в последнее время вообще даже избавляются от мощей, отдавая или продавая их. Наверное, для тех, кто видел меня, склоненную у мощей Марии Магдалины, картина могла показаться весьма странной, нелепой или просто любопытной, мол, что это с ней?
 
Медон
Медон, Храм Воскресения
 

     Между Парижем и Версалем расположен зеленый город Медон, полюбившийся русским эмигрантам первой волны, охотно его заселявшим. В 1924 году им пришла мысль построить здесь русский православный храм, и только в 1928 году по милости Божией стараниями конкретных людей был заложен храм Воскресения Христова. Сюда приехала я на литургию в двунадесятый праздник Вознесения Господня. Служит в храме русский батюшка, выпускник Свято-Троицкой семинарии в Джорданвилле, отец большого православного семейства протоиерей Михаил Гудков, который сделал для меня ценный подарок - подборку материалов об истории медонского храма и его настоятелях, об иконах и святынях. Составлены эти интересные повествования в прошлые годы, а нынешний настоятель о. Михаил их бережно собирает и хранит. В истории церкви Воскресения Христова, как в зеркале, отражена история миссионерского служения православной церкви, рассеянной по миру. Медонский храм помнит, например, таких святителей, бывавших и служивших в нем, как Митрополит Антоний, митрополит Анастасий, архиепископ Феофан Полтавский, святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский и других. Я стояла в храме и представляла, что, - подумать только! - мне был один годик, и я бегала по подмосковному поселку Жаворонки, когда владыка Иоанн (Максимович) в 1951-1952 годах ежедневно приходил сюда, чтобы совершать уставные службы в храме. Когда мы думаем о прошлом, оно с нами, и мы - в нем. Важно знать о прошлом, ибо без него нет настоящего, а без настоящего нет будущего. Такова связь времен, и это остро ощущаешь в храм Божием в Медоне. Важно только не застревать в прошлом и не жить одним будущим, чтобы не утратить реальное ощущение настоящего момента, который, собственно, и есть жизнь. На службах поют два церковных хора: один чисто мужской, другой - смешанный. И тот, и другой не просто поют замечательно, но молятся, создавая тем самым особый молитвенный настрой и духовную атмосферу для всех стоящих и молящихся православных.

     После литургии отец Михаил и матушка Вера пригласили меня в гости к себе домой на праздничную трапезу. В разговоре выяснилось, что матушка Вера - дочь Алексея Феодосьевича Сердцева. Он был удивительный человек, прожил трудную, но замечательную жизнь. Я познакомилась с ним в Джорданвилле, когда он был уже в весьма почтенном возрасте. Алексей Феодосьевич весь светился любовью к людям, и я полюбила его всей душой за доброту, открытость, общительность и правдивость. При жизни он водил меня на Джорданвилльское кладбище, и мы вместе молились у могилки его супруги Екатерины. А теперь, когда я там бываю, то обязательно иду поклониться кресту на месте захоронения рабов Божиих Алексея и Екатерины, показавших нам грешным, что создание большой и дружной православной семьи вполне возможно и реально достижимо, даже в условиях гонений и вынужденной эмиграции.

     И вот передо мной - одна из их дочерей матушка Вера, давно уже живущая во Франции замужем за отцом Михаилом. Их дом в милом французском городке Аржантёе не далеко от Парижа. Стол накрыли в уютном садике во дворе дома: праздничная скатерть, красивая посуда и прекрасное угощение - это матушка Вера от души постаралась, по-русски вкусно и щедро. Как тут было опять не вспомнить её отца Алексея Феодосьевича. Он ведь тоже оказывал мне и моим близким радушный приём, накрывая к обеду точно по пословице: "что есть в печи, на стол мечи". Здесь в тихом французском дворике почему-то вспомнились слова святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского о том, что "рай начинается в душе человека уже в земной жизни". За столом я прочла такие слова, обращенные к радушным хозяевам.
 
Как много в мире есть людей хороших,
На них и держится земля.
Живет в Париже православная семья,
На Вознесение приехала к ним я.
Дай Бог здоровья, радости, успехов,
И чтобы с детками все было хорошо.
Вы тоже приезжайте к нам в Россию,
Дай Бог, когда-нибудь мы встретимся ещё.
Спаси Бог за любовь и мои слезы,
Во храме плачется и молится легко.
Я стану вспоминать о вас в молитве,
Когда от вас уже я буду далеко.
У Бога нет разлук и в Боге нет печали,
И очень тесен православный мир.
Есть чувство у меня, что мы теперь родные,
Матушка Вера и батюшка Михаил.

Хитон Христов
 
Хитон Христов
 
     После традиционного десерта из французских сыров и чая с вкусным домашним клубничным тортом мы направились прогуляться пешком по тихим улочкам Аржантёя. Отец Михаил привел меня к собору, где хранится главная святыня не только этого города, но, можно смело сказать, всего православного мира, поскольку речь идёт о нешвенном хитоне Христове. Очень приятно было встретить теплое, внимательное и дружеское отношение женщины, служащей в базилике, которая охотно и подробно отвечала на наши вопросы, и рассказала интересную историю древней святыни.

     Византийская императрица Ирина сделала однажды дорогой подарок королю Франции Карлу Великому в знак дружбы с ним. Она подарила ему хитон Христов. Дочь Карла Великого Феодора была игуменией известного женского монастыря, вокруг которого в 665 году вырос город Аржантёй. 12 августа 800 года любящий отец с почестями передал драгоценную святыню дочери своей единородной. Сцена эта запечатлена на одном из огромных полотен, украшающих стены собора. В лихие времена монастырь был разрушен, но святыню хранили и передавали из монастыря в монастырь. Христиане боялись, что революционеры уничтожат святыню, поэтому они по частям хранили хитон в разных местах и даже закапывали, подобно кладу, в землю. С 1864 года уже сто сорок лет хитон Христов находится в той самой базилике, где мне посчастливилось его увидеть. Вот уж по истине чудо из чудес. Господь носил эту одежду на плечах Своих, а мы, спустя две тысячи лет, стоим совсем рядом и созерцаем. Ткань хитона со временем стала совсем ветхая, и для сохранения её как бы наклеили на тонкий белый шелк, как видно на фотографии. Раньше хитон надевали на некое подобие манекена и так помещали в витрину под стеклом.

     Однажды произошел такой случай. Какой-то злоумышленник украл хитон и бросил его в мусорный бак во дворе собора, как простую тряпку в расчете на то, что никто не обратит на неё внимания, тем более, что мусор убирали по ночам в темноте. Однако Бог не попустил надругательства над тем, что свято для христиан. И мусорщик, заглянув в бак и увидев "тряпицу", сам не зная зачем, взял её и не стал выбрасывать. Добрый человек вернул древнюю святыню не только базилике, но и всему люду Христову. Ну, не чудо ли? В этот собор специально приезжают паломники из разных стран и из России. Теперь хитон хранится свернутым в небольшом ларце, через стекло которого мы видим только часть его. Однако изредка хитон выставляют в расправленном виде в стеклянной витрине для поклонения людей. На фотографиях, которые нам подарили в соборе, удивительная древняя святыня хорошо видна.
 
О Франции неправославной
 
     Прогуливаясь по улицам и платановым аллеям, созерцая разнообразие архитектурных стилей и форм домов по преимуществу желтоватых оттенков с монсардами (от имени французского архитектора 17 века Монсара), любуясь красотой и изяществом чугунных решеток на крошечных оконных балкончиках, пышно украшенных яркими цветами и создающих особое настроение в городе, заходя в магазины и музеи, я невольно окуналась в Париж неправославный. Хорошо виден город с трехсотметровой высоты Эйфелевой башни, против строительства которой был Мопассан, при этом он говорил, что с башни открывается самый лучший вид на Париж. "Тогда почему же вы её не любите?", - спрашивали его. - "Но ведь оттуда её не видно", - отвечал писатель. Благодаря доброму отношению русского экскурсовода Арины удалось мне увидеть хорошо сохранившиеся старинные замки на реке Луаре, в которых в 14-17 веках жили короли, их дамы и придворные. Побывала я в Версале, что в буквальном переводе означает "земля, очищенная от сорняков". Там любовалась ухоженным парковым ансамблем с цветниками и каскадом прудов, воды которых уже сотни лет отражают голубое небо Франции. Осматривая Париж из окна экскурсионного автобуса, услышала замечательные рассказы из богатой истории Франции. Постояла на недавно отреставрированном, игриво сверкающем золотом на солнце мосту Александра III, на закладку которого в 1898 году в Париж приезжали наши царственные мученики царь Николай II и царица Александра. Прошлась по Нью-Йоркской набережной реки Сены, на которой доселе стоит здание консерватории, основанное эмигрантом Шереметьевым. Кстати, там находится русская столовая, где и сегодня можно отведать вкусное экзотическое для Парижа блюдо под названием "каша?", которое есть ничто иное, как обычная гречневая каша. Посетила я Собор Парижской Богоматери, где на Пасху в первую пятницу каждого месяца можно лицезреть величайшую христианскую святыню - терновый венец Христа. Только один из тринадцати священников собора знает код сейфа, где хранится венец терновый. Много часов провела во всемирно известной сокровищнице художественных картин Лувре. И везде, где я рассматривала произведения искусства - полотна картин, гобелены, росписи стен и потолков, скульптуры и т.д. - везде меня занимали вопросы: как Господь попустил такое падение христианской нравственности и морали у людей? Как могла случиться такая безвозвратная утрата христианских ценностей в стране, где люди не только знали, но любили Христа, не только называли себя христианами, но породили целые сонмы святых мучеников за Христа и веру христианскую?
 
Православная психология и ренесанс

     Скромный христианин не выставляет нарочито себя напоказ, он не гордится собой, не демонстрирует своё "Я" всему миру, а держится смиренно и сдержанно, зная своё несовершенство и свою падшую греховную сущность. Он всегда помнит, что его таланты и одаренность, и что в нем есть хорошего - всё это дар Божий. И если христианин в произведениях искусства отображает явления природы и жизни, то старается видеть во всём, прежде всего, дела рук Божиих, а человека изображает как образ и подобие Бога. Но однажды случилось так, что в обществе людей перестали преобладать духовные ценности, и личность человека стала привлекать внимание людей больше, чем личность Христа. Тогда, в частности, и появилась портретная живопись. Человек стал красоваться и любоваться собой и другими. Художники, жившие в христианской стране в эпоху ренесанса, который я понимаю, как возврат к язычеству, не только оправдывали, но и воспевали красоту природы и человеческого тела, изображая на своих полотнах обнаженных и полуобнаженных женщин, к тому же в виде языческих богов и богинь, например, богини Дианы. В тот период в представлениях художников, скульпторов, писателей и поэтов в триаде "дух, душа, тело" верх берет не "дух и душа", а "тело и душа". Художник , как правило, воспевает то, что занимает его мысли и чувства. Какие образы живут в его представлениях, то и воплощает его рука, будь то ноты, буквы, линии, краски или формы. Вот и глядят на нас с потолков и стен старинных замков и картинных галерей неприлично обнаженные люди, едва прикрывающие свою "срамоту", как говорила моя православная бабушка Наташа. Нет, я не ханжа, отнюдь, но такие картины уже не радуют мое православное око.

Человекородное или бесовдохновенное.
     В недавно увидевшей свет книге "Охранительство" (Москва, Паломник, 2004 г.) автор, инок Всеволод (Филипьев), описывает три типа искусства. Приведу его слова. "С духовной точки зрения искусство не может быть нейтральным, оно всегда несет в себе ту или иную духовность. Всякое искусство является боговдохновенным, бесовдохновенным или человекородным". В действительности существует реальная опасность, что творящий "человекородное" искусство начнет подпитываться и вдохновляться бесовскими помыслами и искушениями, ведущими к прославлению плотских радостей и утех, телесных удовольствий и материальных благ. В духовной жизни, как известно, мелочей не бывает. И вот тому пример.
     Версаль расписывал талантливый художник Лемуан, творчеством которого король Франции восхищался и дивился. На стенах и потолках королевского дворца изображены любовные и исторические сценки с полураздетыми дамами и кавалерами, приводившие в восторг хозяев дворца. При дворе к Лемуану благоволили и одаривали его всяческими милостями. Ему бы жить да творить, да на лаврах почивать, а он, возьми, да помри, да еще совсем молодой, да не просто так, а покончил жизнь самоубийством. Вот ведь куда заводит опасное лавирование между "человекородным" и "бесовдохновенным".

На улице.
     А в наше время это привело к тому, что нам приходится наблюдать на улицах Парижа и Москвы, да и в других "культурных центрах" так называемого цивилизованного мира. Зачастую рекламные плакаты, картинки в журналах, росписи уличных художников, внешний вид людей от детей до стариков - это просто разгул бесовщины. А люди слушают и не слышат, смотрят и не видят, ибо уши и глаза их привыкли к дурному.

     Иду я по улице Святого Дионисия, а навстречу мне молодые парни с взлохмаченными дыбом стоящими разноцветными волосами в нарочито спущенных штанах; неприлично обнаженные тела девушек в немыслимых украшениях, которые, отнюдь, не красят, а безобразят; одни едут на роликах, другие на скейт-бордах (по-русски - катающихся досках); молодые люди без тени смущения и стеснения обнимаются и целуются, без конца жуют длинные бутерброды и пьют прямо из горлышка. И думают, наверное, что так и надо и что это естественно. Мода такая современная. Может быть и естественно, но в соответствии с нашим падшим естеством. Бедные молодые люди, искусство ренесанса - это "красота" по сравнению с тем, что вы с собой вытворяете.

     Меня не удивила информация о том, что зеркало впервые появилось во Франции. Зеркало ведь нужно для самолюбования. В 1601 году король французский Генрих IV подарил диковинный подарок своей жене итальянке Екатерине Медичи в благодарность за рождение первого сына. А всего она родила ему 11 детей.

     Вообще мне кажется, Париж - неслучайно является мировой столицей моды и законодателем её не только в одежде, но в парфюмерии и косметике. Ведь и одежды, и одеколонов требует и жаждет тело, но не дух Божий и не душа - христианка. В русском слове "духи?", при смене ударения легко получается "ду?хи". Древние мудрецы говорили, что "речь дана человеку, чтобы прятать мысли", и если внимательно вслушиваться в слова, то можно многое постичь. Случайных совпадений не бывает. Так какие это духи, не злобы ли?

Боговдохновенное.
     Но, слава Богу, есть в Париже замечательные образцы боговдохновенного искусства. В Лувре, к примеру, невозможно равнодушно пройти мимо картины "Распятие" работы художника Майтрэ из Сан-Францисско (1265-1270). Картина "Меланхолия" Доминико Фетти (1618-1623) наводит на глубокие размышления. На картине - молодая женщина склонилась над толстой книгой, уронив голову на руку, а рядом на столе - череп. О чем молчит, о чем думает она? О том ли, что душа ее обречена жить вечно? Или о том, в чём смысл ее теперешней жизни?

     С другой картины на нас смотрит Христос такой, каким Его изобразил художник 500 лет назад ("Esse Homo"(1500-1507), Bartalomeo Cincani Montagna 1450-1523). Спокойный взгляд умного лица притягивает к себе и не отпускает. Кажется, вот так бы смотрел и не насмотрелся. Во взгляде - покой, глубина, тайна бытия, которую мыслящие люди всегда стремились постичь, что без Бога невозможно.

На ярмарке.
     Ярким пятном в моей памяти осталось посещение ежегодной международной Парижской ярмарки. В больших и малых павильонах расположились торговые ряды гостей из разных ближних и дальних стран мира. Здесь говорили и пели на разных языках, предлагали заморские товары, угощали диковинными блюдами национальной кухни. На ярмарке можно было купить самые невероятные сувениры, одеться и обуться, приобрести, что угодно, для своего жилища. Был последний день работы ярмарки, поэтому посетителей было особенно много. Впечатление было такое, будто весь мир уместился на территории одной ярмарки. В один день я словно побывала на Кубе и во Вьетнаме, в Индии и Колумбии, в Бразилии и Зимбабве, в Португалии и Перу… Люди все такие внешне разные, но по божественной своей сути одинаковые. Во истину, у Бога нет наций, и в каждом человеке есть искра Божия.
 
Леснинский монастырь
 
     Одной из важных целей моего паломничества по святым местам Франции было побывать в Леснинском монастыре. Разузнав туда дорогу, я пригласила поехать со мной священника Филиппа из храма Трех Святителей, он давно собирался посетить эту известную женскую обитель. Солнечным воскресным утром мы поехали на ранней электричке, чтобы успеть к литургии. С нами еще была Лариса, паломница из Москвы. За разговорами о духовной жизни современного человека быстро прошел час времени в пути, и вот мы на конечной станции Жизор. Городок маленький, и каждый таксист знает, куда ехать, стоит только сказать "русский монастырь" или "русские сестры". Садимся в такси и по приятной сельской местности довольно быстро преодолеваем 15 километров до монастыря. Пока батюшка вел разговор с водителем на французском, а мы с Ларисой созерцали мирные европейские пейзажи с фермерскими угодьями, разномастными коровками и кудрявыми овцами. Придорожные маки и ромашки приветливо кланялись нам по пути. А надо всей этой земной красотой голубело огромное небо с редкими легкими облачками на нём. Священник Николай, служащий в обители, сказал мне, что однажды кто-то справедливо заметил: "Здесь неба больше, чем земли". А когда я прожила в обители четыре дня, то убедилась, что в тех местах не только неба, но и Неба больше, чем земли.

     В келейном корпусе нас приветливо встретила мать Ефросинья в рабочем фартуке, мы оторвали ее от послушания: она с другими сестрами спешила приготовить воскресный обед.

     Людей на литургии в храме было порядочно для такого отдаленного места, но сестры говорят, что в праздники бывает гораздо больше. Во французскую деревню Провемон обитель переселилась из Фуркё, куда в свою очередь приехала после 2-й мировой войны из Хопово (Югославия). "Затерянный среди католического населения, всегда материально нуждающийся, ничем и никем не обеспеченный, - богат этот монастырь любовью и верою. Поэтому неудивительно, что Леснинская обитель привлекает исключительное внимание и любовь русских людей, которым суждено жить и молиться на чужой земле. Кто желает уйти от суеты мирской, кто жаждет сосредоточиться на молитве, - тот да приходит под кров Богоматери, в Леснинскую обитель и здесь, наверно, обрящет желанный покой, совершенное отдохновение и полную отраду для души", - так красиво написано в книге "Свято-Богородицкий Леснинский монастырь" (Мадрид,1973).

     Главная святыня монастыря - чудотворная икона Матери Божией Леснинская, познакомиться с интересной историей которой, как и самой обители, можно в книге В. Черкасова-Георгиевского "Русский храм на чужбине" (Москва "Паломник", 2003 г). Но книги книгами, а тут - сам чудотворный образ, явившийся русским пастухам 320 лет назад в листве грушевого дерева! Ах, как легко молится и как легко плачется, и какая благодать! И не только в самом храме, но и в лесу, и на кладбище, и у прудов. Обитель просыпается и засыпает под чудное пение птиц, Здесь я вновь пережила воспоминания далекого беззаботного детства, когда на душе легко и радостно, и ничто не страшно под защитой заботливой мамы. Только здесь у насельниц и паломников иная Мама, Защитница и Заступница - Матерь Божия, под покровом Которой ни гордиться, ни тщеславиться, ни считать себя взрослым и умным уже совсем нет охоты.

     В половине пятого утра сестры начинают день молитвой в зимнем храме пред своей чудотворной иконой у алтаря, который частично расписан братом Иосифом Муньос, так любившим бывать в этом тихом уголке Земли. В семь утра - начало ежедневной литургии уже в летнем храме, построенном 200 лет назад бывшими владельцами этих земель. Легкий завтрак, и все отправляются на послушания. Ровно в полдень - обед, и снова обитель словно вымирает. Тишину нарушает только многоголосое пение лесных птичек, да стрекотание кузнечиков в траве. А в пять часов вечера начинается вечерняя служба, которая заканчивается благоговейным перенесением Леснинской иконы в храм келейного корпуса на ночь. Сразу после ужина - вечернее молитвенное правило, после чего, взяв благословение у матушки Макрины, сестры, келейно помолившись перед сном, отправляются на короткий ночной отдых, чтобы в 4.30 утра вновь собраться на полуночницу. И так каждый Божий день, в тишине, труде и молитве. Слава Тебе Господи.

     На кладбище меня сопровождала сестра Татьяна, с которой я познакомилась еще в Джорданвилле. Дорогою я слушала её рассказ об истории монастыря. Но вот и кладбище. Оно небольшое, местное, деревенское. Сестры обители пользуются такой любовью и уважением местных жителей, что, когда начали уходить один за другим наши люди, то провемонцы не возражали против захоронения на их кладбище благочестивых людей. Приложилась я к деревянному кресту на могилке владыки Серафима, которого я лично, увы, не знала, но о котором много хорошего слышала от людей. А когда мой муж Николай вспоминает владыку Серафима, то лицо его начинает светиться и излучать тепло, которым и сам владыка щедро делился со всеми, кого Бог к нему присылал. Много уже русских крестов поставлено на кладбище почти за сорок лет, и на всех прикреплена иконка Леснинской Матери Божией. Поклониться могилке валаамского старца - духовника обители Никодима просил меня мой сын, инок Всеволод, у которого с отцом Никодимом одна общая духовная родина - Священный остров Валаам. Указала мне его могилку послушница Екатерина, которая заслуживает особого рассказа о ней. Постояла я у могилки, поклонилась, помолилась, ко кресту приложилась, попросила и его молитв ко Господу о детях моих, о муже моем и о себе грешной. Да услышит Господь молитвы старца Никодима. "Удивительно, право, как разбросало по миру валаамских монахов в их миссионерском служении Богу. Дай-то Господи моему сыну собрать их житийные поучительные и душеполезные истории в одну книгу", - так подумалось мне у места упокоения отца Никодима. А еще я вспомнила, что на Сергиевском подворье мне говорили, что у них была то ли книжка, то ли дневник с записями мыслей отца Никодима, который кому-то отдали в Москву. Вот бы интересно почитать. Хоть бы совсем не затерялся.
 
С игуменией Макриной в Лесне

Сестра Катя

     За порядком на кладбище следит сестра Катя, как ее ласково здесь называют. Она знает, кто и где похоронен и охотно рассказывает их историю. Говорит сестра Екатерина выразительно, живо, эмоционально. Мы идем между могилок, а она рассказывает о тех, кто покоится под крестами православными: "Эта умерла от рака, эту тоже рак убрал, этот - от старости, а эта маком отравилась. Я ей говорила, чтобы не вздумала печь пироги с маком. Ты что, совсем что ли? Нельзя ведь тебе, вредно, заболеешь, а она своё. Напекла, наелась, и так ей было лихо, в больницу попала, но так и не поправилась. Приехал священник, причастил, уехал, а тут уж звонят, мол, ваша монахиня умерла. Ведь я ж ей говорила, что нельзя, а она не послушалась. А хоро-о-ошая экономка была. Ну, что тут сделаешь?". Идем мы дальше. - "А это были хорошие люди, муж с женой. Любили наш монастырь, всегда ездили и помогали всегда. Сначала он помер, а потом она. Их дочка тут похоронила". Сестра Катя одета в серое простое платье, подпоясанное пояском, на голове - незамысловатый платок, из-под которого выбиваются пряди седых волос, руки все в земле перепачканы. "Представляешь? - запросто обращается она ко мне, - землю-то у меня украли. Я привезла ее на тележке и оставила вот тут. Не возить же туда - сюда. Ну, кому она нужна? А они украли!" Тут она совершенно по-детски подняла плечи и развела в стороны руки, выражая не только лицом, и всем телом полное свое недоумение. Я предложила сестре Кате свою помощь, вспомнив, как на Валааме лет десять назад мы с дочкой поднимали и пропалывали старые заброшенные могилки насельников монастыря, но она решительно отказалась: "Не-е-ет, не надо. Я землю знаю, а она меня, потому я ее никому не доверю. Всё попортят". Она отказалась даже от помощи отвезти с кладбища тачку, нагруженную всяким рабочим инвентарем. Маленькая, сухонькая, она привычным жестом схватила большую тачку и ловко так покатила ее по дорожке.

     Сестре Екатерине 67 лет, и уже много лет она ходит в послушницах. Вот что она мне поведала о себе в задушевном разговоре: "Фамилия моя трудная. Слушай. Гла-то-лен-ко-ва", сказала она нараспев, четко выговаривая каждый слог. - "Отец мой был итальянец, а мать наполовину русская, наполовину итальянка. А родилась я в Шанхае". - "А у Вас нет братьев и сестер? - спросила я. - "Слава Богу! Я ведь болела. Меня владыка Иоанн (Максимович) в детский приют устроил. У меня эпилепсия была, приступы по двенадцать-пятнадцать раз в день. Мучилась я-а-а-а!", - сестра Катя даже зажмурилась, вспоминая об этом. - "А как стали прославлять Ксению Блаженную, так - трах! и все и кончилось, и больше не было ни разу". Вдруг, увидев кошку, бегущую по монастырскому двору, она резко поменяла тему разговора: "Кошка может цапнуть. Не гладь ее. Черная она. Я не люблю кошек". - И добавила: "Я собачек люблю".- "А как Вы молитесь?" - спросила я. - "Молюсь. Всегда молюсь. И когда с другими разговариваю, тоже молюсь. Сердцем молюсь. Меня владыка Иоанн научил, а больше никто. Он ведь меня крестил и прислуживать учил. Я очень хорошо архиерейскую службу знала. Я когда ногу сломала, в больницу попала, так владыка Серафим приехал. - "Хватит лежать, пошли. Ты нам нужна на службу". А если не буду прислуживать, будет всё вот так", - при этом она описывала в воздухе круги, изображая беспорядок и хаос. Разговаривать с сестрой Екатериной легко и весело. Я сказала ей, что была в Шанхае, в том самом храме, который владыка Иоанн строил и где они молились. "А как там сейчас? Что там?" Я стала рассказывать то, что в свое время описала в статье "Русский Шанхай без русских" для читателей "Православной Руси". Сестра Катя очень внимательно, не мигая, и как-то строго смотрела мне прямо в лицо своими серьезными ясно-голубыми глазами, словно проверяя, не придумываю ли я все это. Наверное, в тот момент она попыталась мысленным взором увидеть то, о чем рассказывала я. И вдруг опять она заговорила совсем о другом, показывая на окна дома, затянутые местами потемневшей сеткой: "Тараканов тут было видимо-невидимо. Я им говорю: "Надо мыло развести и полить. И не будет тараканов. Они мыло не любят". Я не нашлась, что сказать на такое ее замечание, и просто промолчала. Мы вместе помолчали, думая каждый о своём. - "А ты пришлёшь мне фотографию собора Иоанна Шанхайского", - неожиданно возвращаясь к прошлой теме, попросила сестра Катя. Я пообещала. Ведь в этой ее скромной просьбе - всё: и память сердца, и любовь к владыке Иоанну, и воспоминания о детских годах, и связь далекого прошлого с близким будущим. Я обязательно пришлю фотографию дорогой сестре Екатерине, к которой я успела привязаться всей душой. Да и не я одна. Мне говорили, что специально к ней едут люди. Приезжают издалека и спрашивают: "Где здесь блаженная Екатерина?"
 
Келья брата Иосифа

     Леснинский монастырь подарил мне еще одну удивительную встречу. Я знала, конечно, что брат Иосиф (Муньос) любил приезжать сюда, работал и жил здесь по несколько месяцев, привозил Иверскую Мироточивую икону на духовную радость и утешение сестрам обители. Мне было легко представить, как брат Иосиф стоит в храме на молитве или обедает в трапезной, а матушка Макрина, как добрая хозяйка, ухаживает за ним, предлагая угощения; как гуляет он по тихим лесным тропинкам, отдыхая душой под звуки песен птиц. И вот одним утром после завтрака раба Божия Раиса, искренняя душевная женщина - швея, подвизающаяся в монастыре, пригласила меня к себе в келью, расположенную на втором этаже угловой части дома, что стоит справа от монастырских ворот. Мы поднялись по узкой деревянной лестнице, миновали пару дверей, и я очутилась … в келье брата Иосифа, который встретил меня радостной улыбкой, глядя с большой фотографии, снятой здесь же, в этой комнате в один из его приездов. Как же забилось мое сердце! Дорогой брат Иосиф, так вот где ты жил. Вот и стол у окна, на котором ты работал. Вот полки, на которых были твои книги, твои краски и кисти. Эти стены, конечно, помнят тебя и твои иконы. Здесь ты молился и трудился, а порой уходил в затвор, когда особенно одолевали вопросами неугомонные посетители, которые из ворот обители прямиком направлялись к тебе, даже не заходя в храм. Раиса бережно и свято относится к месту, где при жизни находил покой и уединение мученик конца 20-го столетия брат Иосиф. Господи, я благодарю Тебя за милость Твою ко мне, что привел меня сюда. Мы садимся и ведем с Раисой тихий и долгий разговор. И сейчас неважно даже о чем, важно где.

     В Леснинском монастыре у меня такие строчки сложились.
 
В тиши лесов, в полях просторных,
где неба больше, чем земли,
Невесты молятся Христовы,
спасаться учат нас они.
Сестры обители святой
икону Девы Пресвятой
Леснинскую почитают
и Матерь Божью прославляют.
В трудах, молитвах дни проводят,
водимы матушкой Макриной.
Всех обогреют, кто приходит.
Здесь все желанны и любимы.
Здесь всяк: и странник, и больной
у Богородицы родной
под пенье птиц и шум дубравы
уму и сердцу даст покой.
Если ты хочешь помолиться
и залечить раны души,
тебе поможет Матерь Божья,
Она здесь - в Леснинской тиши.
 
     Во всех православных храмах Франции слова, призывающие молиться "о создателях храма сего" звучали для меня по-особому, не так, как в России, где история строительства церквей уходит в глубь веков и молятся люди, чаще всего, о неизвестных им создателях, коих имена знает Сам Господь. Здесь же каждый прихожанин сможет назвать имена людей, чьими усилиями, стараниями и трудами приобретались, перестраивались и благоукрашались церкви русские, история которых исчисляется всего лишь десятками лет. По моим психологическим наблюдениям в эмиграции отношение людей к фактам современной истории их родины иное, чем у тех, кто остается жить в стране. Сказано: "Что имеем, то не ценим, потеряем - плачем". Срабатывает эффект утраты родной питательной среды, но, как следствие, ценность того, что утрачено, приобретает большую значимость, становится дороже, а внимание ко всему, что с этим связано, усиливается. Порой меня поражает живой интерес эмигрантов к событиям в России, их небезразличное отношение и хорошая информированность. Конечно, это не распространяется на случаи, когда "бывший русский" предает анафеме своё былое, отрекаясь от родины и от всего, что было в его прошлой жизни.

     Посещением Леснинской обители заканчивалось мое паломничество по французской земле. Глядя на мелькающие за окнами электропоезда пейзажи весенних полей и лесов, я написала:
 
Я уезжаю из Жизора
и завтра буду спать в Москве.
Мои во Франции молитвы,
как память станут жить во мне.
Те православные святыни
былых и нынешних времен,
каким успела поклониться,
какими ум был поражен.
Мощи Марии Магдалины,
Храм Геновефы, Сен-Дени,
Равноапостольной Елены,
Хитон Христов, - теперь они
всегда со мною в моем сердце,
во все оставшиеся дни!
 
     В церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы перед причастием священник Владислав вышел с чашей и торжественно произнес: "Со страхом Божиим, верою и любовью приступите". Этот возглас тронул струны моей души, тоскующей по любви. Как красиво и как верно! Именно с любовью будем относиться ко всему, что мы делаем, ко всем, кого нам Бог посылает. Я полюбила православную Францию, и меня переполняет чувство глубокой признательности сыну, благодаря которому такое замечательное паломничество стало возможным. Я благодарна моим новым знакомым, бескорыстно приютившим меня и с любовью помогавшим мне во всем.

     Запомнились слова из проповеди о. Владислава: "Встреча с человеком - христианином, это как встреча с Самим Христом". Теплое сердечное чувство я увезла с собой в православную Россию, а воспоминания будут согревать мне душу до конца жизни. Дай Бог и Вам, дорогой читатель, когда-нибудь побывать в Париже.
 
Татьяна Филипьева, 2004 г.
 
Журнал "Русский инок"  №37 (200) Сентябрь, 2005 г.
 
По материалам сайта "Русский инок"
 
 

[версия для печати]
 
  © 2004 – 2015 Educational Orthodox Society «Russia in colors» in Jerusalem
Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: ricolor1@gmail.com