Диакон Николай родом из Сарова. Так сложилось, что в 1977 году он женился на француженке и вот уже более 20 лет живет в Париже. Служит в православной церкви Трёх Святителей Московского Патриархата и преподает математику в Парижском университете. Последние годы отец Николай – частый гость в Сарове. Без него уже трудно представить церковную жизнь в городе. Своей кипучей энергией он заряжает всех вокруг. Постоянно знакомится и общается с людьми. Организует их то на чтение псалтыри на камушке преподобного Серафима, то в поход на святые источники. Устраивает молебны, читает лекции, генерирует идеи. Сфера его общения охватывает не только православных прихожан, но также работников отдела культуры и многих других учреждений города... Некоторые люди воспринимают Православие как систему запретов, делающих жизнь тоскливой. Но познакомившись с этим деятельным человеком, понимаешь, что именно Православие делает его жизнь наполненной и радостной.

     Надеемся, что беседа с диаконом Николаем о жизни во Франции (и о религиозной жизни в частности) поможет вам по-новому взглянуть на эту страну.

    – Исторически сложилось так, что к Франции, к французам в нашей стране относятся с гораздо большей симпатией, чем, например, к немцам или американцам. Как вы думаете, почему?

     – Я думаю, во-первых, потому, что Франция по своей природе и французы по своему характеру гораздо более открыты, чем все другие европейские страны и населяющие их народы. Сама Франция традиционно считает себя страной, которая принимает беженцев, несчастных независимо от их национальности и вероисповедания. Не случайно именно во Франции находится самая большая по численности и самая разнообразная по составу русская эмиграция в Европе. Только там широко представлены все ее течения, и политические, и культурные, и церковные. В Париже на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа лежит самое большое число знаменитых русских людей, похороненных в Европе. Кроме того, во французской культуре и менталитете много симпатичных нам черт. С французами нам легче общаться, чем с другими иностранцами.

     – Россияне о жизни за границей судят, в основном, по телепередачам. Наверное, мы имеем об этом в корне неверные представления?

     – Да, это так. В России многие считают, что на Западе люди живут в среднем легче. Однако в Библии написано, что человек после грехопадения приговорен трудиться в поте лица, где бы он ни жил. Так вот, если внимательно присмотреться, то увидим, что в любых западных странах человек, который трудится как и у нас, действительно трудится тяжело. При этом большинство людей страдает от того, что им хватает средств только на то, чтобы держаться на плаву. Они не могут дать своим детям то, что хотели бы, не могут есть то, что хотели бы. Некоторые импортные продукты питания бывают такого низкого качества, что вызывают отторжение у россиян. Но не надо думать, что их привезли в Россию потому, что на Западе их не съедят. Нет, это те же самые продукты, что лежат на полках западных супермаркетов... для людей с невысокими доходами. Конечно, есть и магазины с хорошими продуктами, но хорошие стоят в 3-4 раза дороже, и большинство населения покупает их нечасто.

     Также большинство французов среднего достатка не могут куда-то далеко поехать в отпуск всей семьей. Транспорт, гостиница – все это очень дорого. Если же человек не работает, ему действительно не дают умереть с голоду. Но и шиковать на пособие по безработице он не может.

     – Отец Николай, вы полюбили свою вторую родину, прижились там? Много ли у вас друзей?

     – Нет, я бы не сказал, что прижился. Наоборот, все больше сознаю, что слово "чужеземец" для меня и многих других русских так и будет характеризовать наше состояние. Я сформировался в России. Впитал в себя культуру русского народа, определенные стереотипы отношений между людьми, какое-то знание, которое мне было дано в детстве. А там все эти основы другие. Поэтому я, хоть и живу там 20 лет, и хорошо говорю по-французски, почти не имею французских друзей. Общаюсь, в основном, на поверхностном уровне. Почти нет французских домов, куда бы я мог прийти просто так, как здесь. В России мне довелось пожить в Сарове, Москве и в Санкт-Петербурге, и я везде, в силу своей общительности, обрастал кругом знакомых, друзей. А во Франции если и оброс, то кругом русских. Единственное, что меня объединяет с некоторыми французами, – это общность веры.

     – Последнее время вы часто приезжаете в Саров. Что вас тянет сюда?

     – Главная причина – болезнь мамы. Но хочу сказать, что езжу сюда не без удовольствия. На Западе у меня произошла переоценка России, в том числе и переоценка Сарова. Раньше я воспринимал его исключительно как научный или военный объект. А сейчас все больше обнаруживаю, что для внешнего мира Саров известен прежде всего как мощный духовный центр в прошлом. А более всего известен преподобный Серафим Саровский. И осмысливая житие Преподобного, изучая историю Саровского монастыря, я понимаю, что мои поездки в Саров, вызванные обычными человеческими обстоятельствами, для меня некий шанс приобщиться к святым местам, к этой благодатной земле.

     – Расскажите о почитании батюшки Серафима во Франции.

     – Это стало для меня одним из откровений последних лет. Когда в моей жизни вдруг появился преподобный Серафим в совершенно новом качестве, со стороны западных людей. Некоторые из них мне рассказали, что преподобный Серафим им являлся. Другие поведали, что стали его почитать, так как его жизнь, учение и чудеса непосредственно им помогли и даже заставили изменить свою жизнь. Тогда я заинтересовался, почему преподобный Серафим, никогда не говоривший на иностранных языках, сумел проникнуть в сердца этих людей. Почему я тут живу, и у меня мало друзей, а у батюшки Серафима, как оказалось, много друзей.

     А потом я увидел как бы материально воплощенные свидетельства такого почитания. Книги о Серафиме Саровском сейчас есть, наверное, на всех европейских языках. В музее "Саровская пустынь" уже есть некоторые из них на английском, немецком и финском языках. Многие саровчане даже не догадываются, насколько известен и велик наш земляк. В Париже стоит храм Серафима Саровского, во всех без исключения эмигрантских церквах имеется икона Преподобного. В Бургундии есть женский православный монастырь, в котором сестры, по происхождению чистокровные француженки и англичанки, настолько почитают батюшку Серафима, что они у себя в саду воспроизвели келью Преподобного. Вначале такие детали просто озадачивают, а потом умиляют. Серафим по своему, как сейчас говорят, рейтингу далеко обогнал и преподобного Сергия, и святых равноапостольных князя Владимира и княгиню Ольгу. Эти святые известны в русской среде, а преподобный Серафим известен всем.

     – Франция – традиционно католическая страна. Вообще, насколько современные французы религиозны?

      – Подавляющая часть французов совершенно равнодушна к религии. Католические церкви посещает совсем мало людей. В самых известных монастырях в среднем не более 30 монахов или монахинь (а чаще всего – 10-15). Когда общаешься с французом, утверждающим, что он – католик, обычно сталкиваешься с тем, что он ничего не знает о католичестве и уж тем более о разнице между Католичеством и Православием. Большинство из них думает, что это одно и то же.

     – Тогда, получается, Католическая Церковь должна скорей проповедовать на своей канонической территории, чем на чужой.

     – Это – одно из главных возражений Русской Православной Церкви теперешним устремлениям католиков, реакция на смуту умов, которую порождает их грубое вторжение в Россию. Действительно, те, кто бывал на Западе, удивляются, почему Католическая Церковь не проповедует там. Думаю, это можно объяснить тем, что своим-то проповедовать гораздо сложнее. Там сердца менее духовно восприимчивы, чем в России. Поэтому те эффекты, которых любой миссионер хотел бы ожидать, в России достигаются намного легче.

     – Чем отличается православная жизнь во Франции от таковой в России?

     – Мне повезло, потому что я попал в самую православную столицу западного мира. В самом Париже около 20 православных приходов. Среди них есть греческие, сербские, румынские, болгарские. А 10 приходов – русские. Причем с нашей, российской точки зрения это не приходы, а приходики. На воскресных службах там бывает 30-40 человек, 5-10 причастников. Материальная жизнь приходов очень скудная. Как одно из проявлений этого – ни один из них не содержит своих батюшек и, тем более, диаконов. Все священники в возрасте до 50 лет служат в церкви и работают на светской работе. Либо, в лучшем случае, жена священника зарабатывает деньги на светской работе, а батюшка служит в свободное от домашних обязанностей время.

     Такое оскудение во многом объясняется тем, что православная вера для многих из потомков русских эмигрантов превратилась в простое следование одной из семейных традиций. Некоторые церкви превратились из мест, где молятся и спасаются, в нечто вроде клубов общения по национальным интересам. Когда из России приезжает новый человек, ему очень трудно влиться в такую церковную общину. Потому-то я и попал в один из трех православных приходов Парижа, которые подчиняются Московской Патриархии. По своей численности и материальному положению они самые бедные, зато там меня приняли и помогли просто как человеку, не интересуясь, кто я такой, кто мои папа-мама, что я здесь делаю и как отношусь к советской власти.

     – Как французы относятся к Православию? Много ли среди них православных?

     – Сейчас идет удивительный процесс, который можно сравнить с тем, что был в России в 19-м веке, только наоборот. Тогда русская знать отходила от православной веры, считая ее слишком мужицкой и простой. Общаясь с высокообразованными католическими патерами, она очаровывалась и становилась католической. Сейчас возникает обратный процесс. Французская элита, глядя на кризис Католической Церкви и честно изучая его причины, приходит к Православию. Не случайно из 100 православных священников Франции и Бельгии около 70 – французы и бельгийцы.

     – Церковная служба ведется на французском языке?

    – Во многих приходах, особенно расположенных в провинции, как раз наоборот, на церковно-славянском. Ведь прихожанами могут быть не только русские или французы, но также греки, сербы, болгары. Поэтому часто "общим знаменателем" является именно церковно-славянский язык. В некоторых приходах реагируют на национальность большинства прихожан, в других – батюшка служит на том языке, какой знает. А у нас на приходе использование церковно-славянского языка является принципиальным. Мы считаем, что в Париже при любых обстоятельствах должен быть храм, куда могли бы прийти молиться оказавшиеся во Франции русские люди, не владеющие французским языком.

     – Отец Николай, какие христианские святыни находятся во Франции?

     – Так получилось, что Франция пришла ко Христу уже в первые века нашей эры, поэтому на ее территории оказались величайшие христианские святыни. Назову некоторые из них:

     2) место погребения первого епископа Парижа – Дионисия Ареопагита, ученика апостола Павла. Оно впоследствии стало усыпальницей французских королей в предместье Парижа Сен-Дени. По преданию, Дионисий, будучи уже в преклонном возрасте, покинул Афины и пришел просвещать древнюю Галлию;

     3) честная глава Иоанна Предтечи, которая тоже была перенесена из Византии во Францию во время крестовых походов. Она покоится в громадном готическом соборе г. Амьена в 100 км от Парижа;

     4) плат (покров) Божией Матери в 9 веке был передан в Шартрский собор;

    5) риза Господня (хитон Иисуса Христа, в котором он был приведен на распятие и о котором метали жребий римские солдаты) находится в 15 км от Парижа в местечке Аржантёй;

     6) мощи святой царицы Елены покоятся в самом Париже;

    7) мощи основателя монашества преподобного Антония Великого в 10 веке были перенесены во Францию и теперь находятся в одной из церквей близ г. Гренобля;

     8) главной святыней собора г. Лиона является одна из древнейших русских икон "Спаса Нерукотворного"…

     Как видите, во Франции есть много такого, о чем мы и не подозревали. Есть на что посмотреть и помимо Эйфелевой башни.