Основными проблемами данного исследования являются:

1) социальное положение русской эмиграции в Англии, ее численности, культурных особенностей;

2) международно-правовые организации и правовые акты регулирующие положение русских беженцев;

3) основные права беженцев в их эволюции: натурализация, право на перемещение и выбор места жительства, право на труд, образование юридическую защиту.

     Комплексная характеристика этих вопросов позволяет раскрыть специфику правового положения русской эмиграции в Англии в сравнении с другими русскими диаспорами.

Социальное положение русской эмиграции в Англии

     Русская пореволюционная эмиграция в Англии во многом была похожа на русские диаспоры в Западной Европе и славянских странах. Причинами ее возникновения были Октябрьская революция и гражданская война, превратившие сотни тысяч русских граждан в беженцев. Состав русской колонии в Англии в миниатюре повторял социальную, политическую и культурную структуры других более крупных русских диаспор. В Англию, прежде всего, иммигрировали военные соединения белых армий, сражавшиеся вместе с англичанами в Архангельске и Мурманске, а также в Ростове и Новороссийске и эвакуированные на английских военных судах. Их социальный состав был неоднороден - от призванных в период мировой и гражданской войн крестьян и рабочих до кадровых офицеров и старших командных чинов. Помимо военных в Англию иммигрировали представители различных политических партий оппозиционных большевистскому режиму, аристократических родов, имевшие связи и некоторую поддержку в различных кругах английского общества, ученые, литераторы и другие представители дореволюционного российского общества. В Англии в эмиграции оказались члены Третьей думы - барон А.Ф. Мейендорф и трудовик А. Ф. Аладьин, министр образования П. Н. Игнатьев, министры Временного правительства М. И. Терещенко и П. Л. Барк.

     Наиболее заметную роль, по своему значению, в политической и культурной жизни русской колонии в Англии играли кадеты, на которых английские политические круги, в первые годы эмиграции делали свою ставку как на возможных представителей будущей политической системы России. Сюда эмигрировали лидеры кадетской партии - П. Н. Милюков, В. Д. Набоков, М. И. Ростовцев, А. В. Тыркова-Вильямс. В 20-е гг. в Англию часто приезжал А. Ф. Керенский, стремясь заручиться военной и политической поддержкой английского правительства в организации новой военной интервенции против большевиков. Среди политических и идеологических течений в английской колонии были представлены меньшевики и эсеры, которые входили в наиболее многочисленную из русских организаций в Англии - Общество северян и сибиряков. Их идейным вдохновителем был эсер А. В. Байкалов. Политическая палитра была бы неполной без влияния сменовеховцев, младороссов и евразийцев, деятельность которых не была столь заметной как в Чехословакии или Франции.

     Согласно архивным данным и воспоминаниям отдельных членов русского сообщества в Англии, оно представляло собой достаточно централизованную структуру, в составе которой действовали многочисленные политические, общественные, образовательные, культурные и коммерческие организации, издавались газеты и журналы, велась активная работа за сохранение русского духовного наследия. В Англии действовали такие эмигрантские организации как Комитет Освобождения России, Русский национальный комитет, Русско-Британское 1917 г. Братство, Союз Народоправства, Общество Северян и Сибиряков, академическая группа. Большую общественную и культурно-просветительскую работу проводил Русский Дом, созданный на основе прежнего русского посольства.

     Общее положение русской колонии в Британии в значительной степени зависело, также как и в других странах русского рассеяния, от политической и экономической ситуации внутри самой страны и в международных отношениях. В 1921 г. Англия возобновила торговые отношения с Советской Россией, тем самым фактически признав советскую власть, что сразу же ухудшило положение эмигрантов. В 1924 г. премьер министром Великобритании стал Р. Макдональд, и к управлению страной пришла Лейбористской партия, ставящая своей целью дальнейшее сближение с Советским Союзом. 7 августа было подписано официальное соглашение с СССР, в результате чего положение русской антибольшевистской эмиграции стало еще более шатким. В 1926 -1927 гг. наступило некоторое охлаждение в дипломатических отношениях между двумя странами, что было связано с обвинением лейбористов в распространении коммунистической пропаганды и организации всеобщей рабочей забастовки в Англии, что привело в дальнейшем к смене правительства. Политическое влияние русской эмиграции в этот период несколько возрастает, однако, в 1930-х гг., после восстановления дипломатических отношений между Великобританией и СССР, совсем сходит на нет.

     Несмотря на определенное сходство русской эмиграции в Англии с другими русскими диаспорами в Европе, необходимо отметить существенные отличия, которые не позволяют говорить о русской колонии в Великобритании как, о своего рода Зарубежной России, как, например, во Франции, Германии или славянских странах. Эти отличия проявились, прежде всего, в отсутствии замкнутости русской колонии, ее изолированности от окружающей культурной среды, что было характерно для других центров русской эмиграции. Если в Париже, Берлине, Праге или Белграде русский эмигрант мог жить почти не соприкасаясь с внешней средой: ходить в русские школы, учиться в русских вузах, посещать русские клубы, рестораны, состоять в русских обществах и читать русскую прессу и литературу, даже не знать языка страны, в которой живет, то в Англии это было невозможно.

 

     Англия, будучи мировой колониальной державой, оказывала ассимилирующее воздействие на русскую эмиграцию. Это приводило к тому, что русский эмигрант, чтобы реализовать свой творческий потенциал, должен был либо влиться в английскую культуру, т.е. в значительной степени отказаться от своей русскости, что прежде всего означало отказ от русского языка, не только в смысле языкового общения, но и в широком, культурном плане, либо вторично иммигрировать в Европу, что и делали многие русские, стремясь избежать денационализации.

 

     Хотя русская эмиграция в Англии значительно быстрее, чем в других странах подверглась культурной ассимиляции и миссия русской эмиграции в этой стране не состоялась в той степени как в других странах Европы, тем не менее, русская эмиграция сыграла определенную роль, став связующим звеном между русской и английской культурой.

     Привести какие-либо точные данные о количестве русских эмигрантов в Великобритании не представляется возможным, поскольку статистика русской эмиграции в этой стране либо не производилась вообще, либо производилась хаотично. М. Раев в своем исследовании Россия за рубежом приводит данные о численности иммиграции из Архангельска - 15 тысяч русских. М. Гленни и Н. Стоун говорят о 3 тысячах русских эмигрантов, В. Чапин-Хантингдон в книге «Измученные ностальгией миллионы» приводит цифру 10 тысяч. Архивы Русско-Британского 1917 г. Братства предлагают данные о 100 тысячах русских эмигрантов в первые годы после гражданской войны, более половины которых жило в Лондоне.

     Интересной и, в своем роде, единственной в русской эмиграции организацией было Русско-Британское 1917 г. Братство, которое было создано сразу после февральской революции в России и просуществовало до 31 декабря 1921 г. Организация носила характер элитарного клуба, куда входили представители английского парламента и русских правительственных организаций в Лондоне. Организация была зарегистрирована как непартийная, ставившая своей целью стать посредником между старейшей и самой молодой европейскими демократиями - Британией и Россией, а после победы Октября борьбы с большевизмом. Почетным президентом Братства был избран Ллойд Джордж. В июле 1919 г. был создан Временный комитет Братства под председательством Г. П. Виноградова, которого в декабре того же года сменил член Парламента Герш Стюарт. В состав комитета входили Д. Д. Гарднер (поверенный в делах при русском посольстве), барон А.Ф. Мейендорф (товарищ председателя Третьей Думы), В. Д. Набоков (лидер кадетской партии), А. С. Остроградский (председатель Русского Правительственного комитета), проф. М. И. Ростовцев (проф. Древней истории, преподававший в Оксфорде, инициатор создания Комитета Освобождения России в Лондоне), С. П. Тюрин (проф. Экономики, представитель Земгора в Русском правительственном комитете, председатель союза Народоправство в Англии), И. В. Шкловский и в качестве кандидата П. Н. Милюков.

     К концу 1919 г. число членов Братства составляло 150 человек, из них 20 англичан. Братство выступало за объединение русских эмигрантских организаций в Лондоне, таких как Народоправство, Общество освобождения России, Русский Национальный Комитет, Русский кружок в Лондоне. С этой целью был подготовлен Проект Совета русских обществ. На территории Великобритании Братство работало в тесном контакте с Земгором с целью изучения потребностей русских эмигрантов в стране, организации им материальной помощи и возможного трудоустройства.

 

     В том же направлении работал и созданный на основе Братства Русско-Британский комитет помощи беженцам (British - Russian Relief Commitee), занимавшийся как проблемами русских эмигрантов и британцев, вернувшихся из России, так и осуществлением помощи известным русским политикам и членам их семей в выезде из Советской России. При Братстве работал Комитет по образованию, возглавляемый проф. П. Г. Виноградовым.

     Среди других русских эмигрантских организаций можно назвать Русский Национальный комитет, основанный в 1919 г. на базе русского посольства в Великобритании с целью объединения антибольшевистских сил. Земгор под председательством Н. В. Макеева, Русский Красный Крест (В. Муравьев-Апостол), Общество помощи русским беженцам в Англии, Комитет трудовой помощи русским беженцам, различные профессиональные организации, Русская академическая группа. Наиболее значительной из всех русских эмигрантских организаций в Великобритании был Комитет Освобождения России основанный в 1919 г. в Лондоне по инициативе проф. М. И. Ростовцева, П. Н. Милюкова и А. В. Тырковой-Вильямс. Главной задачей комитета была деятельность в поддержку белого движения и его координации.

Международно-правовые организации и правовые акты регулирующие положение русских беженцев

     Правовое положение русской эмиграции в целом в послевоенной Европе было сложным, что объяснялось, прежде всего, отсутствием общепринятых норм международного права относительно беженцев, которые бы регулировали их правовое положение, гарантировали необходимую экономическую, юридическую и медицинскую помощь.

     Согласно официально принятым Международным Комитетом дефинициям, беженцем считалось лицо, которое по тем или иным причинам не пользовалось покровительством правительства страны из которой оно происходило и чье гражданство прежде имело. В международных конвенциях и соглашениях, имеющих дело с беженцами, мы находим следующие определение русских беженцев: любое лицо русского происхождения, которое не имеет, или не так давно потеряло покровительство правительства Советского Союза и которое не приобрело другое гражданство. Дефиниции русских беженцев были зафиксированы положением от 12 мая 1926 г. и формально ограничивались лицами, которые потеряли русское гражданство до 1 января 1923 г. и не приобрели другого.

 

     Главными характеристиками, согласно которым Лига принимала на себя заботу о беженцах, были потеря ими гражданства и имущества. Первым основополагающим фактом во всяком законе о беженцах, является определение беженца как апатрида.

     До 1 мировой войны вопрос о предоставлении въездных виз или разрешения на работу не стоял. Паспорта у иностранцев, въезжающих в другую страну, требовались лишь в немногих государствах. Политика ограничений беженцев (которые как правило являются иностранцами) началась после 1 мировой войны.

     Русские беженцы покидали Россию или с паспортами прежнего царского правительства или с идентификационными документами местных военных властей, которые очень скоро были признаны негодными в западных странах. Поэтому русские беженцы, оказавшиеся после 1917 г. за границей, были лишены юридического статуса. В связи с этим у международного сообщества возникла необходимость определить их правовое положение.

     Эта причина легла в основу созыва доктором Ф. Нансеном межправительственной конференции 1922 г. с целью прийти к соглашению о принятии международного документа для денационализированных беженцев из России. Данный документ должен был облегчить им свободное передвижение, и предоставить некоторые меры правовой защиты, которыми обычно пользуются граждане большинства государств. Конференция приняла текст единого сертификата для беженцев, который был в последствии одобрен Советом Лиги Наций. Действие этого документа, известного как нансеновский паспорт, было ограничено одним годом. Он представлял собой низший гражданский (национальный) паспорт и его использование, которое в значительной степени определялось властями государства, приютившего беженцев. Паспорт мог возобновляться властями в течение того времени, пока беженец постоянно проживал на территории этого государства. Его действие прекращалось, если его владелец возвращался на советскую территорию. Принятие нансеновского сертификата сопровождалось некоторыми оговорками со стороны ряда стран. Например, в Германии он был действителен только для русских беженцев прибывших в страну до 6 мая 1921 г., дата впоследствии замененная январем 1923 г. Даты прибытия беженцев, для которых вводился нансеновский сертификат варьировались в различных странах.

     В большинстве стран: Бельгии, Болгарии, Дании, Финляндии, Франции, Германии, Голландии, Польше - действовал нансеновский паспорт, или другой идентификационный документ выданный полицейскими властями. В некоторых государствах - Великобритании, Эстонии, Швеции и Швейцарии эти документы выдавались другими правительственными департаментами: в Великобритании Министерством внутренних дел.

Основные права беженцев в их эволюции

     Введение нансеновского паспорта значительно улучшило положение русских беженцев в вопросе их  передвижения, получения транзитных и въездных виз. Однако, в течение определенного времени, продолжали сохраняться для русских эмигрантов сложности, связанные с использованием нансеновского паспорта многими европейскими странами с целью легального избавления от беженцев. Выехав однажды из страны своего пребывания, беженец часто не мог получить въездную визу и вернуться назад. Эти проблемы были частично ликвидированы Международным Соглашением от 12 мая 1926 г., которое подписали 23 страны. Соглашение в принципе подтвердило, что нансеновский сертификат дает право вернуться в страну изгнания; свободное получение виз на выезд, въезд и транзит для беженцев.

     Если вопрос о предоставлении беженцам необходимых документов для их передвижения решался мировой общественностью относительно успешно, то положение осложнилось, когда возникала проблема их постоянного местожительства. Документы, облегчающие беженцам возможность их передвижения, не предоставляли им легального статуса и для многих стран служили возможностью избавиться от апатридов. Легальная и политическая защита беженцев, которую взяла на себя Лига Наций, проходила по трем основным направлениям: гарантия местожительства, меры по установлению идентичности и признание легального статуса. Эти три направления были закреплены в серии международных документов, наиболее важными из которых стали - Соглашение от 30 июня 1928 г. и Конвенция от 1933 г., которые рассматривали нансеновских беженцев, а также Временное соглашение от 4 июля 1936 г. и Конвенция 1938 г. о беженцах из Германии.

     Сложности в получении гарантий постоянного местожительства для беженцев проявились уже в нежелании правительств внести в беженский сертификат формулу, гарантирующую ее владельцу право вернуться в страну выезда. Хотя данная процедура была рекомендована Соглашением 1926 г., некоторые страны как, например, Греция продолжали отказываться выполнять ее. Великобритания приняла формулу для нанасеновского сертификата, также как и для идентификационного сертификата других категорий беженцев не позднее 1937 г.

     Попытка снабдить апатридов некоторыми другими атрибутами национальности была успешно сделана на Международной Конференции 1928 г. Соглашение, заключенное на Конференции рекомендовало, чтобы представители Верховного комиссара по нансеновским беженцам, действовали в согласии с заинтересованными правительствами, поскольку эти службы не имели национальных полномочий: а) удостоверяли идентичность и гражданский статус беженцев; в) подтверждали регулярность и легальность документов, выданных в стране их происхождения, подтверждали их подписи и документы, написанные на их языке; с) удостоверяли характер и предыдущую запись службы и профессиональной или академической квалификации; d) рекомендовали их для визы, разрешения на местожительство, допущения к занятиям и т.д. Согласно этому решению такие представительства для беженцев были введены во многих странах. Как правило, они пользовались правами консульств и создавались на базе прежних российских посольств.

 

     Так в Великобритании после Октябрьской революции 1917 г. Русское посольство в Лондоне продолжало функционировать вплоть до 1921 г., оставаясь основным представительством прежней России и центром русской эмиграции в Англии. До сентября 1919 г. русским послом был К. Д. Набоков, который представлял поочередно царское, Временное, а затем Сибирское правительство Колчака. В 1919 г. его сменил советник посольства Е.В. Саблин, считавшийся поверенным в делах России до 1921 г., т.е. до признания Англией Советского государства де-факто. После своей официальной отставки Е. В. Саблин возглавил русскую колонию в Англии и стал ее представителем в Верховном комиссариате Нансена. Саблину удалось сохранить свое положение в английских правительственных кругах, что он активно использовал для помощи соотечественникам. Благодаря ему, русское посольство, утратив дипломатические права, продолжало выполнять функции консульства для русской колонии в Англии. Здесь можно было получить необходимые справки, рекомендации для поступления в вузы или на работу, визу и необходимую правовую поддержку. В 1924 г. здание посольства было занято советским представительством, поэтому прежний состав посольства переехал в особняк, купленный Саблиным и получившее название Русский дом. В этом здании помещались основные эмигрантские организации: Русский Красный Крест, Комитет помощи русским беженцам, располагался своеобразный музей русского искусства и быта, производились встречи с приезжающими из других мест русского рассеяния писателями, учеными, музыкантами, политическими деятелями. Русское консульство в Лондоне после революции также приобрело новые функции. В его помещении располагались Русский Совет при Центральном Российском Комитете под председательством К. Д. Набокова, который помогал обустройству русских беженцев. С консульством был связан Русский Комитет Пропаганды при Министерстве Информации.

     Важность функционирования такого рода совместных представительств была велика, что подтверждается фактом многочисленных обращений русских беженцев к их помощи. Только в Париже 1936-1937 гг. они подтверждали около 10 000 документов ежегодно, поступающих от людей со статусом беженцев.

     Соглашение 1928 г. содержало в себе также постановления, относящиеся как к законам, которые будут определять личные права русских беженцев, так и защиту полученных прав. В нем были предусмотрены как матримониальные права, так и развод. Статья 4 рекомендовала, чтобы права и привилегии, которые имеют иностранцы, были продлены для беженцев, подпадающих под соглашение и чтобы постановления, ограничивающие иностранный труд, не применялись бы строго в вопросе о беженцах.

     Осенью 1933 г. в Женеве состоялась межправительственная конференция и 28 октября 1933 г. была заключена Конвенция, в которой высказывались требования гарантии беженцам гражданских прав, свобод и юридической защиты, права на работу при возможности выбора профессии в промышленности и коммерции и в отношении передвижения лиц, поступления в школы и университеты.

     Конвенция реально вошла в силу в 1935 г., после ратификации ее Болгарией, Чехословакией и Норвегией. В дальнейшем она была ратифицирована Бельгией, Францией, Данией, Великобританией, Италией.

     Одним из наиболее болезненных вопросов для русских беженцев было получение виз. В Великобритании, нансеновские беженцы и беженцы из Германии должны были обращаться за визами в паспортные службы местных британских консульств или дипломатических представительств, которые передавали их заявления в Министерство внутренних дел. Даже если виза предоставлялась, иммигрантские службы имели право, по закону 1920 г. (Aliens Order) запретить беженцу проживание на территории Великобритании. Политические беженцы, бежавшие из страны, где они преследовались, могли допускаться в некоторые страны без визы.

     Другим наиболее важным вопросом было получение вида на жительство. В Великобритании этот процесс был достаточно сложен. Помимо регистрации иностранный резидент должен был получить у начальника полиции того округа, где он проживал, сертификат регистрации. Для того, чтобы получить разрешение на жительство беженец должен был обратиться в иностранный отдел МИДа Великобритании. Период, на который это разрешение выдавалось, зависел от обстоятельств (например, нуждался ли проситель в предоставлении работы). После проживания в стране нескольких лет, условия получения разрешения упрощались. Разрешение на жительство вносилось в паспорт иностранца министерством внутренних дел и в сертификат регистрации полицейскими властями.

     Определенные затруднения в определении вопросов личных прав и личного статуса беженцев создавали муниципальные суды. В вопросах, связанных с беженцами суды использовали Международное частное право. С признанием Советского правительства de facto и de jure в странах чьи законы основывались на определении гражданства (nationality test), появилась тенденция к замене постоянного вида на жительство на временное для иностранцев, находящихся в положении апатридов.

     Много сложностей и запретов существовало в позиции апатрида в стране, где он находился в качестве беженца, среди них наиболее серьезные - высылка или изгнание. Хотя в большинстве стран этот акт производится в соответствии с юридическими нормами, он осуществляется полицейскими мерами от имени исполнителя. Приказ об изгнании не является сам по себе законным наказанием, хотя он мог вытекать из такого наказания. Высылка, согласно Конвенции 1933 г. (Ст. 3) и Конвенции 1938 г. (Ст. 5), могла производиться только по причинам угрозы национальной безопасности или правопорядку. Если беженец выдворялся из страны, он, как правило, не мог найти государство, согласное его принять. Беженец лишен дипломатической и консульской защиты и de facto и de jure. Беженец лишен привилегий, предоставляемых иностранцам на основе обмена: разрешения въезда в иностранное государство, разрешения на работу и, временно, помощи социальных служб. Для беженца существовал лишь один способ получения легального статуса - принять гражданство страны, где он проживал (для женщины существовала еще возможность выйти замуж). В связи с этим, положение беженцев, которые стремились сохранить свою национальность, становилось очень неустойчивым, но различалось в зависимости от страны.

     В Великобритании вопрос об изгнании решался ст. 12 и 13 Aliens Order от 1920 г. Министр внутренних дел (Home Secretary) имел, согласно этому закону, право принимать решение о депортации по своей собственной инициативе, если он считал, что это будет способствовать общественному благополучию. Апелляции на решение министра не существовало. С другой стороны, министр внутренних дел был уполномочен принимать другие меры в замещении приказа о депортации, как-то ограничение места проживания, предписание места нахождения и условий, а также полицейского контроля. По решению суда или на основании приказа о высылке иностранец мог быть задержан или помещен на корабль, покидающий Объединенное Королевство. На практике, однако, министр внутренних дел никогда не прибегал к депортации апатридов, постоянно проживающих в Объединенном Королевстве. Фактически суды были первой инстанцией, рекомендовавшей апатридов к высылке с целью внушить министру внутренних дел необходимость использования полицейских мер.

     Беженцы в индивидуальном порядке редко обращались за помощью в международные организации, созданные для защиты их прав, располагающиеся в Женеве. Их права и обязанности каждодневно определялись муниципальными законами страны, где они находились, которые постепенно проводили линию, отражающую положения Женевских соглашений и Конвенций, в странах которые им следовали. В отношении основных вопросов, определяющих их правовое положение (получение или отказ в визе, получение работы, вида на жительство, проездных документов) беженцы имели дело с муниципальными властями. Поэтому, с целью оценки правовых условий жизни и работы беженцев, необходимо проанализировать основные правовые положения центральных европейских стран, где проживало наибольшее число беженцев.

 

     Практически все страны, так или иначе, ограничивали для беженцев возможность работать, за исключением Китая, где беженцы и иностранцы вообще были ограничены естественным образом за счет своего общего бессилия. Легко охватить взглядом механизм наблюдения за использованием иностранного труда в каждом государстве. Этот механизм связан, прежде всего, с выдачей разрешения на въезд и вида на жительство для иностранцев. Помимо официального существовал еще невидимый контроль за нелегально въехавшими иностранцами, а также теми, кому было отказано в виде на жительство. Формы, в которых этот контроль осуществлялся, различались в разных странах. В большинстве случаев беженец должен был иметь разрешение на работу, которое выдавалось либо ему самому, либо его работодателю и которое, обычно, время от времени возобновлялось. В дополнение к разрешению на право работать для самого иностранца, некоторые государства требовали еще разрешение на использование труда иностранцев, выдаваемое только самому работодателю. Разрешение национальных властей на предоставление беженцам разрешения на работу, зависело, главным образом, от национального рынка труда. В некоторых странах от работодателя требовали, чтобы он в своих попытках найти замещение для вакансии руководствовался стремлением нанять национального рабочего, а не иностранца. Некоторые страны дополнительно требовали от полиции фиксировать процентное отношение категорий иностранцев, которые могли быть заняты в особенности в торговле. В некоторых странах национальные администрации проводили консультации с профсоюзами и ассоциациями работодателей.

     Государство старалось также ограничить стремление иностранных ремесленников, число которых постоянно возрастало, в создании ремесленных организаций на корпоративной основе. В коммерции и индустрии позиции беженцев, стремящихся выступать в качестве независимых рабочих или бизнесменов, были более удачными, чем у иностранных наемных рабочих и ремесленников. Во многих странах существовали даже некоторые юридические нормы, определявшие преимущественное положение беженцев. На практике такое положение имело место и в некоторых случаях основывалось или на расовом сходстве, или долгом пребывании в стране, или на гуманитарных размышлениях. Признание права на приют не могло быть отделено от права на труд. Хотя Конвенция 1933 и 1938 гг. не была принята многими странами, число стран, которые не придерживались ее правил и не выполняли на практике ее положения, как -то трудовые соглашения было невелико.

     В Великобритании, согласно ст. 1, части 3в Aliens Order 1920 г., иностранец, желающий получить работу в Великобритании, не допускается на территорию страны до тех пор, пока он не получит разрешение от Министерства труда, подтверждающее его перспективы в получении работы. На практике, до 1931 г., не смотря на сложности, связанные с экономическим кризисом, иностранцы находили работу. Несколько позже, с появлением немецких беженцев после 1933 г. вопрос занятости стал серьезной проблемой. Общим правилом стала выдача иностранцам разрешения на въезд в страну только при условии, что он не будет наниматься на работу. Разрешение на работу выдавалось Министерством внутренних дел по рекомендации Министерства труда тому работодателю, который может доказать, что он принимает на работу британских подданных или иностранцев с большим сроком проживания в стране. Разрешения выдавались на определенную должность и на определенный период. Эти принципы касались новых иммигрантов.

 

     Сходные принципы применялись к иностранцам, желающим наняться в коммерческие или промышленные предприятия. Разрешение должно было выдаваться МИД Великобритании, которое консультировалось с Департаментом торговли и, в случае необходимости, с Министерством труда. Разрешение вносилось в нумерованное дело. Доктора не могли практиковать не имея британской квалификации. Несколько русских докторов из послевоенных беженцев, около 20-и, имели квалификацию и практику. В связи с большим притоком докторов из Германии после 1933 г. (137 докторов практиковало в стране до этого момента), британские практикующие врачи предприняли энергичные усилия, результатом которых было разрешение иностранным врачам работать исключительно в госпиталях и только в том случае, если они подпишут соглашения подтверждающее их отказ от частной практики в Великобритании или колониях.

     Не менее важным был для эмигрантов из России вопрос натурализации, который решался неодинаково в различных странах. Необходимо рассмотреть положения, касающиеся натурализации, в различных национальных законодательствах европейских стран. Эти положения представляют удивительное разнообразие, когда они соединены с муниципальным правом, имеющим дело с другими аспектами проблем беженцев, прежде всего русских беженцев.

 

     Условия натурализации, которые повторяются в большинстве законодательств, могут быть суммированы следующим образом:

      Некоторые национальные законодательства учитывали реальное снижение этого срока или совсем от него отказывались. В таких случаях срок постоянного проживания в стране учитывался только в определенных случаях. Наиболее важные из них следующие: брак с гражданкой страны, в которой он хочет натурализоваться, например, Болгарии, Франции, Италии, Румынии; оказание особой услуги стране (в Болгарии, Италии, Франции, Румынии, Югославии); нахождение на службе государства (Великобритании и Италии) или военной службе (национальной или союзной армии во Франции). Большое значение имели также такие факторы как доход просителя (В Болгарии и Франции); рождение и образование в стране (во Франции, Румынии, Великобритании); получение ученой степени в национальном университете (во Франции и Югославии). Решающее значение имела заинтересованность государства в натурализации просителя (в Голландии).

     Обязательным требованием для натурализации были: 1) наличие необходимых средств для поддержания себя и своей семьи. 2) благонадежность. Соответствие этим условиям, как правило, удостоверялось справкой из полиции. Сфера действия этой справки определяется инстанциями в соответствиями с инструкциями Министерства внутренних дел. Сюда же относились исследования о возможности культурной и социальной ассимиляции лица, желающего пройти натурализацию. 3) Знание языка страны. 4) Поддержка поручителем. В некоторых странах, например в Великобритании, поручитель должен быть британцем по рождению. В ряде случаев от лица, желающего натурализоваться, требовали отказа от своей прежней национальности. Некоторые страны, однако, требуют согласия с этим положением только в том случае, если проситель мужчина, а в стране существует обязательная воинская повинность. Проситель должен был принести также клятву верности.

     За исключением временных мер в Болгарии, Греции, Югославии, государствах Леванта, не было специальных льгот в законодательствах, касающихся натурализации беженцев. Процедура натурализации включала три стадии: 1) Справка от местных полицейских или коммунальных властей о личных обстоятельствах беженца. 2) Рассмотрение Министерством прошения о натурализации на основании собранных свидетельских показаний и рекомендаций, сделанных местными властями. 3) Окончательное решение - согласие или отказ в натурализации. Вторая и третья стадии объединялись в одну во многих странах. В Великобритании натурализация была в ведении министра внутренних дел. Во Франции министра юстиции, в Эстонии, Греции и Польше - министра внутренних дел. В Финляндии, Италии, Латвии, Румынии окончательное решение выносил Совет министров по рекомендации министра юстиции. В Бельгии и Голландии оно принималось ежегодным решением Парламента, который обсуждал только основную политику натурализации, в то время как достоинства каждого отдельного просителя определялись министром внутренних дел в Бельгии и министром юстиции в Голландии.

     Натурализация считалась административным актом исполнительной власти. Он не предусматривал права иностранца на натурализацию или апелляции по поводу отказа в разрешении на нее.
Согласно национальным законодательствам, несовершеннолетние дети просителей включались в акт о натурализации. Жена просителя приобретала тоже гражданство по натурализации или автоматически, как в Голландии, или по специальному заявлению, сделанному ею в связи с этим, как в Великобритании. После натурализации беженцы приобретали тот же статус гражданина страны, как и те, кто имел этот статус по рождению. Во Франции, в течение от пяти до десяти лет, этот статус ограничивался. В Литве такой гражданин не мог избираться в представительные органы, в Бельгии так же не имел политических прав. В Великобритании некоторые правительственные должности могли занимать только британцы по рождению.

     Другим способом изменения национальности был брак. В случае мужчины он имел второстепенную важность. Брак способствовал натурализации только а некоторых странах (таких как Франция и Италия), где продолжительность необходимого срока постоянного проживания в стране сокращалась в связи с этим фактом. В случае женщин существовало различие между апатридами и беженцами, сохранившими свое прежнее гражданство. Почти все национальные законодательства основывались на том факте, что жена должна иметь то же гражданство, что и муж. Британские женщины, вышедшие замуж за немецких беженцев, сохранивших свое гражданство, теряли британское гражданство и становились немецкими подданными. Этот принцип, однако, смягчался в случае брака с апатридом, когда жена могла потерять всякое гражданство. Британские женщины сохраняли свое гражданство после брака с русскими беженцами, также как и югославские, вступившие в брак с русскими или немецкими беженцами.

     Большое значение в случае брака женщины-беженки имела ее национальность. Не было большого различия в этом случае, была ли она апатридом или нет. Действовали старые принципы, что женщина приобретает то же гражданство, что и ее муж. Такое положение было в Болгарии, Великобритании, Венгрии, Дании, Германии, Голландии, Италии, Норвегии, Польше, Румынии, Швеции, Эстонии, Финляндии.

     Дети беженцев, родившиеся в стране, из которой эти беженцы происходят, были объектом обычного закона по натурализации. Специальные положения существовали в Болгарии и Греции. В Великобритании несовершеннолетние освобождались от строго определенного срока проживания в стране, необходимого для натурализации.

     В случае, если ребенок родился в стране, где постоянно проживали беженцы, необходимо различать три варианта: 1) когда оба родителя натурализованы в этой стране; 2) когда один из родителей имеет гражданство этой страны и 3) когда ни один из родителей не имеет гражданства в этой стране. В первом случае ребенок получает гражданство страны, в которой он родился или потому, что он, как несовершеннолетний включается в акт по натурализации, или, если он родился после принятия такого акта - по рождению. Ребенок в случае смешенного брака, как правило, получал гражданство страны, в которой проживал. В большинстве стран использовался принцип ius soli в отношении ребенка, родившегося на территории страны. Исключение составляли Великобритания и Ирландия: любой ребенок, родившийся в пределах страны, приобретал и сохранял ее национальность. Если ребенок родился в Англии от двух русских родителей, он становился британским подданным.

      Таким образом, мы видим как постепенно, очень медленно, складывалась та отрасль международного права, которая определяла правовое положение беженцев. Русские эмигранты, оказавшиеся в послевоенной Европе, столкнулись не с единой системой норм международного права, а с разрозненными законодательствами отдельных стран, где не был даже определен статус беженца. Массовый характер русской эмиграции сделал проблему регулирования положения русских беженцев одной из центральных в международном праве межвоенной Европе. С этим связано создание первых интернациональных организаций, занимающихся положением русских беженцев и принятием международных конвенций.

 

      Проблема определения прав мигрантов в международных конвенциях вступала в противоречие с национальным правом государств принимающих русских беженцев. В центре дискуссии находился вопрос о предоставлении эмигрантам гражданских прав, которыми пользовалось коренное население этих стран. Эта проблема прошла несколько стадий в своем решении: от бесправного положения эмигрантов к его первоначальному регулированию - первичной фиксации (принятие нансеновского сертификата) и от него к распространению на эмигрантов определенной части гражданских прав. Великобритания не была исключением. Проведенное исследование позволило установить специфику правового положения в Великобритании. Эти этапы характеризовались здесь определенной смещеностью во времени: общая правовая неурегулированость в положении эмиграции продолжалась значительно дольше, чем в странах континентальной Европы; нансеновский паспорт, принятый большинством стран в 20-е гг. был принят в Великобритании лишь к 1937 г. Наконец, номенклатура прав, установленная Лигой Наций в Англии была значительно сужена (гражданские права предоставлялись не в полном объеме в вопросах права на труд, натурализации.

 

     Таким образом, положение русской эмиграции в Англии существенно отличалось от положения русских диаспор в странах континентальной Европы и характеризовалось незначительной финансовой помощью русским эмигрантам, с этим связано размывание этой диаспоры и ее перераспределение в другие страны. В частности русская либеральная интеллигенция переместилась во Францию и Америку. Положение русской эмиграции межвоенного периода было чрезвычайно сложным, поскольку она была лишена всякого правового статуса, отсутствовали международные организации способные оказать ей материальную и юридическую поддержку, международное сообщество было разделено 1 мировой войной.