Время рождения патриарха Иова историки относят ко второй половине ХVI века. До вступления в монашество мирское имя патриарха было Иоанн. Еще в молодых летах Иоанн был отдан в мужской Старицкий Успенский монастырь, где он и получил первоначальное образование и религиозно-нравственное воспитание. Его современники отзывается о нем, что он в монастыре был “добре обучен”. 51)

 

В прекрасно настроенном юноше рано созрела мысль оставить мир. Исполняя просьбу Иоанна, архимандрит Герман постригает его в монахи с именем Иова. 15 лет провел Иов в Старицком монастыре, начав свое служение простым иноком и достигнув сана архимандрита.

 

Старицкий Успенский монастырь часто посещал Иоанн Грозный. Молясь в святой обители, он видел архимандрита Иова, который своими личными качествами заслужил внимание Грозного. По его повелению в 1571 году Старицкий архимандрит переводится на ту же должность в Московский Ставропигиальный Симонов монастырь, а в 1575 г. – в Новоспасский.

 

Кротость, мягкость характера, какими отличался архи­мандрит Иов, его церковная начитанность и красноречие – все это легло в основу дружественных отношений между царем и Иовом.

 

1581 год был знаменателен для Иова тем, что он назначается на епископскую кафедру в Коломну.

 

Вот как описывают современные ему летописные памятники о его епископской деятельности в Коломне. “Егда убо епископ быстъ в Коломне, и тогда за многое изуст памятное учение явлено в церкви Божии бысть: понеже убо всю Псалтирь, и Апостол, и Евангелие без книги толкование сказуя и чтяше, и на всех молениих церковных и предание по уставу сказоваше: и егда же исхождаше на Богоявлениев день и на Происхождение Честнаго Креста, и в ходех, и во всех установленных вокруг града большаго, и не токмо еже Евангелие чести ему изуст с прилогаемыми святыми, но и молитвы различных потреб изуст прочитая, и на воде, и во всяких действиях священных. Паче же всю службу Великого Василия всегда без книги Господеви Богу возсылаше”. 52)

 

Таким образом, Коломенский епископ обладал необычайной памятью, так, что он мог “без книги” толковать Св. Писание Ветхого и Нового Завета, совершать литургию Василия Великого и на память читать положенные молитвы на Богоявление и на Происхождение Честнаго Креста и при различных требах.

 

Обладая хорошей памятью, Иов имел и прекрасный голос: “прекрасен бо бяще в пении и во чтении и во умерении, яко труба дивна, всех веселяя и услаждая слухи сердца слушателей”. 53)

 

В своем жизненном обиходе он был прост и доступен для всех приходящих к нему, любил молиться, сам совер­шал ежедневно Богослужения.

 

Прослужив на коломенской кафедре до 1586 г., Иов переводится при царе Феодоре Ивановиче на Ростовскую архиепископию, а в следующем, 1587 г. он был возведен на Московский митрополичий престол, вместо низверженного Дионисия. Недолго протекала деятельность последнего митрополита древней Руси, и в 1589 г. митрополит Иов стал первым всероссийским патриархом.

 

Учреждение патриаршества в России было одним из выдающихся событий в Русской церковной истории. Русские историки высказывают разнообразные взгляды на причины учреждения патриаршества. Так, одни из них – Карамзин, Соловьев, Костомаров, говорят, что патриаршество введено в России по личному честолюбивому желанию Бориса Годунова; другие – митрополиты Платон и Макарий, в этом видят личное желание благочестивого царя Феодора возвы­сить Русскую церковь и Московское государство.

 

С этими односторонними взглядами историков мы не можем согласиться, так как в деле учреждения патриарше­ства они видят одно случайное явление, которое не име­ет крепкой исторической основы.

 

Совсем иные взгляды на учреждение у нас патриаршества высказывают позднейшие писатели, Зернин, Знаменский, А. Николаевский, специально занимавшиеся исследованием этого вопроса. Как говорит Никольский, – “Причины учреждения патриаршества они видят как во внутреннем росте нашей церковно-исторической жизни, в частности, в истории развития и усиления нашей церковной иерархии, в отношениях к ней русской светской власти, так и во внешнем положении нашей церкви в общей судьбе христиан­ского мира, в состоянии церквей востока и запада, обу­словливавшем собою появление у нас патриаршества”. 54)

 

Таким образом, вековое желание русского народа иметь своего первосвятителя в Москве осуществилось при царе Феодоре Ивановиче.

 

В 1588 г. с Востока в Москву прибыл Константинопольский патриарх Иеремия II, которому и суждено было возвести русского митрополита в патриарший сан. Русское правительство, еще до его прибытия в Россию, вело пере­говоры с восточными патриархами об учреждении у нас патриаршества. Восточные святители прислали свое разрешение иметь Русской церкви своего патриарха, и в 1589 году Московскому митрополиту Иову суждено было закон­чить счет русских митрополитов и самому украсить рус­скую церковь патриаршим саном.

 

Став во главе Русской Церкви, патриарх Иов обратил свое внимание на внутреннюю жизнь церкви. Так им была изменена система русского епархиального управления, ко­торое состояло из следующих лиц: первое место принадлежало патриарху; второе – Новгородскому митрополиту; третье, четвертое и пятое – митрополитам Казанскому, Ростовскому и Сарскому, далее шли архиепископы и епископы.

 

Вслед за изменением епархиального управления, первосвятитель русской земли обратил свое внимание на быт низшего русского духовенства, в котором было много недо­статков. Им было утверждено восемь, вместо семи, назна­ченных стоглавым собором, поповских старост, которым было поручено наблюдать “за церковным благочинием и нравственностью духовенства”. 55)

 

В тесной связи с улучшением церковного благочиния патриарх Иов заботился об издании богослужебных книг. В новозавоеванных областях первосвятитель всецело заботился о просвещении иноверцев светом истинного Христова учения. Так, в Казанском крае, в Сибири, в Корельской области его заботами и старанием были устроены церкви и монастыри. Стремясь поднять религиозно-нравственный дух русского народа, он установил дни празднования Московским святителям – Петру, Алексию и Ионе; Казанским святителям – Гурию, Варсенофию и Герману.

 

Заботясь о процветании своей национальной церкви, патриарх Иов также принимал деятельное участие в поли­тических событиях своей страны. Так, в 1591 г. он участвовал в соборном рассмотрении дела о смерти царевича Димитрия. Мы не будем вновь описывать это горестное событие, так как оно изложено в начале нашей работы. Нам важно разобрать приговор, сделанный патриархом Иовом, после рассмотрения им следственного дела, которое представил на собор Шуйский. Приговор этот гласит так: “смерть царевича Димитрия учинилась судом Божиим”. 56) В этом приговоре святителей и боярской думы историк Карамзин “обвиняет патриарха Иова, подписавшего упомянутый приговор, в человекоугодничестве и притворстве, недостойных сана патриарха”. 57)

 

Для того чтобы понять всю сущность этого события, необходимо разрешить следующие вопросы: 1) почему патриарх с соборным решением составил вышеизложенный, а не другой приговор; 2) можно ли было на основании имевшегося у собора следственного показания произнести совсем иной приговор?

 

Известно, для расследования преступления в Углич была послана из Москвы следственная комиссия во главе с Василием Шуйским, а по желанию патриарха был назначен и митрополит Геласий Сарский и Подонский. Следственная комиссия в Угличе пробыла около двух недель. По своем возвращении в Москву, результаты следствия были прочитаны царю, который, выслушав дело, отослал его на соборное рассмотрение, чтобы там было вынесено окон­чательное решение.

 

Таким образом, единственным материалом об убийстве царевича и было следственное показание, которое в лож­ном виде Шуйский представил царю, в таком же виде оно и было представлено на собор.

 

Было бы странно, если соборное присутствие стало искать новые данные об Угличском событии, не доверяя следственной комиссии, царскому утверждению и показаниям свидетелей. Надо было бы знать всем присутствую­щим на соборе, как производилось следствие на месте про­исшествия, чтобы не доверять тем сведениям, которые были переданы на соборное рассмотрение.

 

Далее, как мог знать патриарх Иов со всеми присут­ствующими, как производил допрос свидетелей Шуйский, он заставлял свидетелей делать угодные ему показания, а не другие. Без такого знания события, всякое сомнение в достоверности следствия скорее обнаружило бы больше подозрения, неосновательной недоверчивости, чем истинного правосудия.

 

По юридическому положению, патриарх Иов со всем собором должен был основательно рассмотреть следственное дело; собрать вновь показания очевидцев события, опросить свидетелей и на основании таких новейших данных надо было и вынести приговор. Но так ли поступили все присутствовавшие на соборе?

 

Внимательно рассматривая следственное дело мы видим, что из всех свидетельских показаний Шуйского, толь­ко трое – Михаил Нагой, архимандрит Феодорит и Савватий, игумен Алексеевского монастыря показывали, что Димитрия зарезали Осип Волохов, Никита Качалов и Данила Витяговский. Остальные же свидетели, около 30 человек, говори­ли, что царевич сам зарезался в припадке падучей болезни.

 

Из приведенных двух показаний собор принял за до­стоверное последнее свидетельство. Первое показание не имело авторитета, так как оно было малочисленно, и из трех приведенных свидетелей ни один не был очевидцем события. Феодорит и Савватий передавали только слух об убийстве царевича указанными лицами, а Михаил Нагой прибежал на место преступления по колокольному звону Спас­ской церкви. Следовательно, их показание было не авто­ритетно. Второе показание свидетелей было многочислен­но и авторитетно и это ясно говорит за то, почему патриарх Иов и все, присутствовавшие на соборе, вынесли вышеуказанный, а не другой приговор.

 

Изложив мнения относительно Угличского события и разобрав приговор, который произнес патриарх Иов на основании следственного показания, можно сделать следующий вывод: “во всем этом нет ничего такого, что давало бы заподозрить искренность и правдивость патри­арха, что указывало бы в нем сторонника Борисова, действующего по его влиянию. Приговор несправедлив, но не потому, что основания, по которым он сделан, ложны, и чем вернее и крепче держался их судья, тем суд его был дальше от истины. Надлежало или не верить следст­венному делу, показаниям митрополита и искать других источников для дознания (доказательства) истины, или, приняв их за основания суждения, необходимо было придти к ложному решению”. 58)

 

Но можно спросить, почему же патриарх не мог найти достоверные данные об угличском происшествии? Но ка­кими данными мог воспользоваться русский первосвятитель? Единственным источником недоверия могла быть народная молва, но известно, что она не всегда бывает достоверна и на нее не всегда можно положиться. Было бы странно видеть, если патриарх, отвергнув свидетельства Шуйско­го, не поверив митрополиту Геласию, всецело положился на народную молву. Эту народную молву первосвятитель считал новой боярской сплетней, которую они распустили из ненависти к Борису. Поэтому, “когда все духовные и светские члены собора согласились с составленным при­говором, когда сам царь, который имел особенное побуждение быть более всех внимательным к делу, не выразил ни­какого сомнения в следствии и утвердил соборный приговор, тогда патриарх, конечно, еще более мог успокоиться насчет несправедливости суда и следствия”. 59)

 

Из всего изложенного можно сказать, что “судил патриарх искренно, хотя несправедливо; но последнее происходило оттого, что он основывался на ложных данных. И замечательно то, что в XVII веке никто за этот приговор Иова не “обвинял”. 60) Поэтому мы и не можем согласиться с мнением Карамзина, что патриарх Иов был человекоугодник и слабый пастырь.

 

После смерти Феодора Ивановича, патриарх вместе с народом участвовал в избрании на царство Бориса Годунова, но не как его ярый приверженец, а как выразитель воли всего русского народа – земского собора, о чем было выше сказано (С. 30-32).

 

Особые заслуги пред Отечеством принадлежат патриарху Иову в его борьбе против Лжедимитрия I. Как только до Москвы стали доходить известия о появлении самозванца, российский первосвятитель принял самые энергичные меры, чтобы обличить авантюриста и удержать народ от измены законному царю. Стараясь новопоявившееся движение уничтожить в корне, патриарх от лица всего русского ду­ховенства с Андреем Бунаковым послал грамоту польскому духовенству. “Духовенство российское, – пишет Бутурлин, – со своей стороны всячески старалось предостеречь от обмана духовенство польское. Патриарх, митрополиты и архиепископы и епископы послали к оному гонца Бунакова с грамотою, где все они священным словом своим изобличали Отрепьева в самозванстве”. 61) В конце грамоты святитель пишет “мира ради” не верить Лжедимитрию 1; но его грамота не дошла по назначению, пото­му что Бунаков был задержан в Орше.

 

Первосвятитель русской земли также посылал грамоту Киевскому воеводе Константину Острожскому и литовским панам, в которой он описывал, что Лжедимитрий I есть самозванец, надругавшийся над диаконским саном. Во имя мира между двумя государствами патриарх Иов просил вы­шеуказанных лиц поймать самозванца и прислать в Россию для наказания. 62) Эта патриаршая грамота также не имела успеха, и стремление первосвятителя в корне пре­дотвратить надвигающееся бедствие не дало никаких положительных результатов.

 

В 1604 г. Лжедимитрий I со своим войском оставляет пределы польского государства и вторгается в Россию, всемирно в грамотах извещая о том, что он есть “истинный царевич Димитрий”, сохраненный Господом от смерти, и идет на законный наследственный престол своих прародителей. В грамотах он призывает народ оставить царя Бориса и идти к нему на службу, “обещая всем счастье и благополучие”. 63) Грамоты Лжедимитрия I разрушительно влияли на народное самосознание. Северские украинные города – Моравск, Чернигов –  быстро перешли на его сторону, только Новгород-Северский, под умелым командованием Петра Федоровича Басманова, первый оказал сопротивление авантюристу. Мужественное сопротивление Новгород-Северского гарнизона навело панику в войсках Лжедимитрия I. Поляки намеревались оставить “искателя трона”, но гнусная измена путивльского воеводы Мосальского спасла его положение. Переход на сторону самозванца крупного оборонительного центра, каким был Путивль в Северской земле, принесло положительные результаты интервентам. Вслед за Путивлем ряд северских украинных городов:  Рыльск, Курск, Севск, Болхов – признали Лжедимитрия I законным царевичем, так что по свидетельству С. М. Соловьева, “на протяжении 600 верст от запада к востоку Лжедимитрий уже признавался истинным царевичем”. 64)

 

Переживая вместе с Отечеством горестное событие, – предательство Путивля, “патриарх Иов, желая образумить мятежников, послал в Путивль троих “монахов, убеждая на­род оставить самозванца. Несчастные монахи были схва­чены приверженцами самозванца и подверглись жестокой пытке. Двое молодых вытерпели жестокие мучения и оста­лись верными законному государю; третий, дряхлый старик, уступил жестокой боли и изменил”. 65)

 

Все вышеуказанные действия первосвятителя не приносили положительных результатов; народ продолжал волноваться.

 

Патриарх Иов понимал, какое зло несут с собой польские интервенты и их наемник для всего русского государства и для православия. С патриотической настроен­ностью патриарх Иов вновь в Москве с Василием Шуйским призывает народ не верить самозванцу. Помимо своего вы­ступления, он вновь пишет грамоту всем церквам, призывая духовенство совершать молебны. В грамоте патриарх Иов говорит, что “Литовский король Жигимонт преступил крест­ное целование и, умысля с панами радными, назвал страдника, вора, беглого чернеца расстригу, Гришку Отрепьева, князем Димитрием Углицким для того, чтобы им, бесовским умышлением своим, в Российском государстве церкви Божии разорить, костелы латинские и люторские поставить, веру христианскую попрать и православных христиан в латинскую люторскую ересь привести и погубить”. 66)

 

Далее первосвятитель в своей грамоте излагает всю историю Угличского события и говорит, “что невозможно, чтобы царевич Димитрий воскрес прежде всеобщего воскресения и Страшного суда. И что это невозможно до всеобщего воскресения – как верует и исповедует св. Церковь. Все это дело польского короля Сигизмунда и панов, который и для того выдвинул беглеца, чтобы тем самым завладеть северскими городами”. 67)

 

Указав цель похода польских интервентов, понимая страшную опасность для православия от торжества самозванца, первосвятитель в своей грамоте призывает восточные города России сохранить свою верность Борису, а “государевых изменников, которые государю изменили, а тому вору и богоотступнику последствуют и именуют его князем Димитрием, а вперед кто начнет на то прельщатися и ему верить, а государю похочет (пожелает) изменити, соборне и всенародно прокляли и вперед проклинать велели, да будут они все прокляты в сем веце и в будущем”.68)

 

В этой грамоте ясно выражена вся патриотическая деятельность патриарха Иова. В ней он ясно освещает во­прос о целях польских интервентов, – под именем Димитрия захватить Русскую землю, тем самым уничтожить националь­ную самобытность и государственность родного отечества и русский народ привести к апостольскому престолу рим­ского папы.

 

По поводу рассмотренной грамоты, историк Костомаров так отзывается о ней: “первопрестольник церкви взялся объяснить запутанное дело русской земли; по его словам, все это дело происходило из крамолы врага и поругателя христианской церкви Жигимонта Литовского короля.

 

Грамота оповещала, что патриарху и всему освященному собору и всему миру известно, что Димитрия царевича не стало еще в 1591 г., 14 лет тому назад. Святейший первосвятитель русской Церкви счел уместным покрыть бла­горазумным молчанием вопрос о том, как не стало этого дитяти; довольно, казалось, припомнить отпевание его”. 69)

 

Объясняя в своей грамоте смерть и погребение царе­вича, патриарх не счел нужным объяснять это темное дело русской земли в такое тяжелое время для русского государства. В своем труде мы выше изложили, в каком поло­жении находился патриарх Иов по отношению к Угличскому событию и нам становится ясным, почему он и обошел “благоразумным молчанием вопрос о том, как не стало это­го дитяти”. Патриарх Иов не знал во всех подробностях это событие, а следственное дело было запутано ловкой рукой Василия Шуйского. Поэтому и святитель не стал под­робно раскрывать это запутанное трагическое событие, тем самым не возбудить народную толпу, которая каждый момент готова была признать Лжедимитрия I истинным царевичем. Российский первосвятитель имел одну цель – спасти Отечест­во от тех бед, которые нес ей самозванец.

 

Не вдаваясь в глубокий анализ этого вопроса, мы приведем взгляд на патриаршую грамоту священника Иванова, который так говорит: “очевидно, патриарх имел в виду не объяснить запутанное дело смерти царевича и оправдать Бориса, но показать народу, что повиновение законной вла­сти и противодействие самозванцу охранит землю русскую от нестроений и бед, между которыми могла представляться опасность и для веры православной, так как самозванец двигался с помощью Польши, готовой воспользоваться этим моментом для окатоличивания схизматиков-русских”. 70)

 

Политические события на северо-западе Русского государства продолжали развиваться в худшую сторону для самозванца. В январе 1604 г. под Добрыничами произошло сражение, которое принесло поражение Лжедимитрию I.

 

Избегая плена, он отступил к Путивлю, теснимый войсками Годунова. Видя свое положение безвыходным, он хотел было уехать в Польшу, но из создавшегося тяжелого положе­ния ему помогли выбраться воевода Годунова, которые под Путивлем не вели активных военных действий против интер­вентов. Вместо того чтобы одним объединенным ударом добить разбитое войско, они разбросали свои силы на борь­бу с восставшими городами и селами. Недовольные правлени­ем Годунова, воеводы сами не прочь были присягнуть Лжедимитрию 1, но на открытую измену они пока не решались, выжидая удобный случай.

 

Среди такой напряженной обстановки новое несчастье постигло Русское государство. 13 апреля 1605 г. скончался Борис Годунов, приняв пред смертью монашество.

 

После смерти Бориса преемником на царство был избран его сын Феодор Борисович, и боярская знать вместе с московским народом присягнули новому царю.

 

В целях сохранения спокойствия в войсках, патриарх, вместе с Басмановым отправил под Кромы Новгородского митрополита Исидора, чтобы он привел к присяге войска. Но счастье недолго служило юному царю. Басманов с братьями Голицыными и Салтыковым изменили царю Феодору, признав царем самозванца. Вслед за изменой войска, города, стоявшие на пути к Москве, также перешли на сторону Лжедимитрия, тем самым открыв ему свободный доступ к Москве. Вслед за изменой войска юному царевичу изменили и бояре, и 1 июня 1605 г. на Красной площади в Москве была прочи­тана грамота агентами самозванца и “народные массы склонились на сторону нового царя”. 71)

 

Среди такого всеобщего беспорядка остался верным своему долгу патриарх Иов, который “именем Бога заклина­ет бояр спасти православие, которому грозит явная опас­ность с воцарением самозванца, со слезами умоляет спасти жизнь и честь законного русского царя, которому присягнули они на верность и повиновение”. 72) Но эта послед­няя попытка святителя не имела успеха. Москва волновалась и ожидала въезда “потомка Грозного”.

 

Самозванец писал, что он не явится в Москву, пока не будут истреблены его враги. В числе его главных вра­гов были Годуновы и патриарх, с которыми заговорщики по­старались расправиться. Годуновы – мать и сын, были убиты, а патриарх, под впечатлением тяжелых событий последнего врмени, искал утешения в молитве. Он мало заботился о том, что его ждет впереди. Всероссийский первосвятитель совершал Литургию в Успенском соборе, когда вооруженная толпа приверженцев Лжедимитрия I ворвалась в алтарь. Мятежники не дали ему окончить Божественной Литургии и здесь же в алтаре стали срывать с него святительские облачения. В эту тяжелую минуту своей жизни святитель нашел в себе твердость и мужество. Подойдя к чудотворному образу Владимирской Божией Матери он “начат со слезами у образа глаголати: Милостивая Владычица Богородица, сия панагия и сан святительский возложен на мя недостойного в храме Твоем у Честнаго образа Твоего чудотворные иконы. Сию же аз, грешний, исправлял в хвалу Сына Твоего Христа Бога нашего 19 лет. Сия праведная христианская вера нерушима была; ныне же грех наших ради мы видим на сию православную христианскую веру находяща еретика. Мы же, грешные, молим, умоли Пречистая Богородица Сына Твоего Христа Бога нашего, утвердити сию православную христианскую веру непоколебиму. И плакався на мног час, ту панагию положи у образа Пречистыя Богородицы”. 73)

 

Искренняя святительская молитва не подействовала на мятежников, они его одели в простую черную монашескую рясу и отвезли в Успенский Старицкий монастырь, откуда он был призван к обширной деятельности на пользу родного Отечества. В это время обителью управлял архимандрит Дионисий, впоследствии знаменитый настоятель Троице-Сергиевой Лавры.

 

Находясь в Старице, патриарх Иов более не участвовал в политических событиях своего времени. Но незадолго до своей смерти, по приглашению царя Василия Шуйского и патриарха Гермогена, он приезжает в Москву и здесь, в Успенском соборе, при многочисленном стечении народа снимает с народа клятвопреступления. На закате своих дней всероссийский патриарх Иов давал последнее святительское благословение своему бедствующему Отечеству, призывая народ честно хранить крестное целование.

 

Заканчивая свой обзор о взаимоотношениях между патриархом Иовом и Лжедимитрием 1, можно оказать, что в начальную эпоху польской интервенции патриарх Иов стойко охранял интересы своего Отечества. В своих грамотах первосвятитель русской земли безбоязненно и твердо защищал правительство своего времени, православную веру и национальные достоинства своего государства. За свою патриотическую деятельность патриарх Иов терпел оскорбления от самозванца. Ближайшее поколение русских людей высоко оценило всю деятельность патриарха Иова, и это видно из слов патриарха Иосифа, который сказал царю при перенесении останков Иова из Старицы в Москву. “Вот, смотри государь, как хорошо за правду стоять! И по смерти слава”. 74)

 

 Вся политическая деятельность патриарха Иова была направлена на восстановление государственного порядка и мира в своем Отечестве