Я узнал об отце Василии от друзей, еще когда был студентом Консерватории. Стал иногда бывать в Серафимовском храме, позже приходил к батюшке с вопросами. А начиная с 2000-х годов понял, что Серафимовский храм — это мой храм, а батюшка — мой духовник. К отцу Василию приходят по-настоящему, когда дорастут — когда начинают слышать, понимать его. Это происходит постепенно.

 

Меня поразил огонь духовный, в котором жил батюшка. Это удивительно! За долгие годы служения ничто его не сломило, не появилось привычки, равнодушия. Он через все скорби пронес огонь веры! Вот этот его пример и вдохновил меня. Неизвестно, стал бы я диаконом, если бы не видел его служения. Он заражал стремлением жить подлинной христианской жизнью.

 

В отце Василии всегда была радость, радость от пребывания с Господом. Он был радостный батюшка! И это при очень строгом отношении к духовной жизни, большой требовательности — но и эта строгость была для радости, вела к ней — к полноте жизни с Богом.

 

Батюшка учил нас, что мы — воины Христовы. И у нас тоже должна быть дисциплина — церковная дисциплина, она обязательна: правило ежедневное, посещение храма, исповедь, причастие. Мы должны подчиняться духовной дисциплине, побеждая лень, расхлябанность. Он очень не любил, когда опаздывали на службу, на исповедь — надо приходить в назначенное время и никаких оправданий!

 

Когда он выходил на проповедь на амвон — он напоминал полководца перед войском — сосредоточенный, полный силы! И так до последнего дня! Я часто просматриваю или слушаю батюшкины проповеди — мне это очень много дает. Так важны все его интонации, каждое слово! Ведь батюшка проделывал ради нас титанический труд. Его служение необъяснимо по человеческим меркам — оно вообще не прекращалось. Первым приходил в храм и последним уходил, служение не заканчивалось с окончанием литургии. Пока не поговорит с каждым, кто искал совета, молитвы, — не уйдет из храма. Для меня это главный его «совет» — не на словах, через его личный пример: великая искренность духовнического служения, открытость, доступность людям.

 

Батюшка сам называл себя практическим священником. Он помогал человеку во всем — и в устроении духовной жизни, и в повседневных делах, понимая, что от этого зависит внутренний мир человека. Никогда не пренебрегал мелочами — помогал, советовал, молился. Он ведь, по сути, устраивал наши жизни — сколько браков благословил, венчал, потом помогал людям и с трудоустройством, и с жильем — входил во все дела. Наша семья сложилась благодаря батюшке, уже трое деток растут. Чудом решилась проблема с жильем — батюшкиными молитвами!

 

Отец Василий приучил нас к строгости в отношении церковной жизни. Здесь он был требователен — потому что отвечал за каждого перед Богом.

Приучил благоговейно относиться к Таинству Причастия. Батюшка учил что подходить к Чаше следует только после подготовки: правило прочитать, исповедь продумать — человек должен отнестись к этому ответственно.

 

Отец Василий противостоял многим появляющимся новшествам. Вот был период, когда стали всех запугивать ИНН, концом света — он разоблачал все эти «пустые басни», часто говорил об этом на проповедях, чтобы люди не смущались, не ломали свою жизнь. Он четко тогда сказал, что это не имеет никакого отношения к духовной жизни. Вообще, он реагировал на все происходящие события, анализировал, давал оценку, потому что людям без церковного, духовного опыта очень легко сейчас запутаться в том, что происходит, много лжедуховных явлений, секты — отец Василий считал своим долгом уберечь людей от этого.

 

Рядом с батюшкой всегда была свобода и радость. При всей строгости, о которой я говорил, требовательности он был очень чутким, снисходительным к грешному человеку. Когда касалось человеческой души — он относился очень бережно, никогда не «поливал», не шпынял человека за его грехи, понимая, что нужно время, чтобы осознать, переродиться, измениться. Вот тут он был по-настоящему заботливым, любящим отцом.

 

Батюшка знал, что в духовной жизни есть своя постепенность. Я долго пел на клиросе, затем, после кончины батюшки, стал алтарником. Для меня великой радостью было начать служение в алтаре. Теперь я служу в нашем храме в сане диакона — со страхом и трепетом принял это служение. Надеюсь следовать примеру батюшки — служить от души, каждую литургию совершать с благоговением, предстоя Господу. Этому он меня и учил собственным примером. Главное сохранить, пронести то, что он дал мне за эти годы, когда я мог постоянно видеть его на богослужении.

 

Батюшка все умел делать от души — служить, радоваться, горевать с людьми. Он не был никогда «угрюмым», не было в нем «напускной» строгости, серьезности. Никогда не забудем мы все, его духовные чада, как он умел веселиться, ощущать праздник — эти застолья, когда через него лился поток радости, настоящего веселья. Даже когда ему было под 80, в последние годы, его никогда нельзя было назвать стариком, это слово к нему совсем не относилось! Он всегда источал бодрость, молодость, силу.

Как он любил русскую музыку! Всегда за праздничным столом пел хор нашего храма — духовную музыку, народные песни, батюшка так искренне это воспринимал — смеялся, плакал, просил петь еще и еще. Любил и романсы слушать, звучало фортепиано — вокруг него всегда было много талантливых людей.

 

Конечно, когда батюшка ушел, это было очень тяжело, болезненно, трудно было привыкать жить без него. Но все же нет чувства покинутости. Мы ходим на могилку к батюшке — я там бываю практически каждый день, обращаемся к нему с молитвой и чувствуем его поддержку, помощь. Постоянно чувствуем! Есть люди, которые перестали ходить в храм, отошли от Церкви после батюшкиной смерти. Но это значит, что они, приходя к отцу Василию, искали только человеческого, не хотели строить жизнь, молиться, сами трудиться…

 

Теперь многое открывается о жизни батюшки такого, о чем мы не знали или не догадывались, не замечали. Ведь видели его все время на людях, это было так привычно. А теперь приоткрывается тайна его духовной жизни, глубины его молитвы, появляются свидетельства об этом. Ведь при жизни он все делал прикровенно — шуткой-прибауткой, намеком, всегда такой доступный, ласковый. А он ведь был настоящим подвижником — почти не спал, столько молился за своих духовных чад, за Россию, он был человеком великой любви к России. Как он болел за нее, за все ее раны, и молился «до крови»! Вот каков этот «сокровенный сердца человек», жизнь батюшки с Господом останется тайной, но мы понемногу начинаем понимать, каким молитвенником он был. А с Богом он был всегда — и на людях, и в уединении.

 

Я уверен, что наш приход, наш храм сейчас живет под покровом преподобного Серафима и батюшки отца Василия, он не оставляет нас!