- Я устроился в позолотную  мастерскую  Собора Владимирской иконы Божией матери  реставратором в 1993 году. И когда там звонарь ушел на покой,  нас с коллегой попросили  звонить. Мы сначала поднимались на звонницу и  просто бездумно дергали за веревки. Потом познакомились с Сергеем Алексеевичем  Старостенковым, вице-президентом Ассоциации колокольного искусства России. Он стал приглашать нас на мероприятия ассоциации, которые проходили в разных городах  России в 90-ые годы. Мы ездили,  звонили  сами и учились у более опытных звонарей. Никогда не существовало звонарских школ на Руси, мастерство передавалось из рук в руки прямо  на колокольне. И поэтому самое сложное испытание   наступило в советское время:  колокола сброшены, технологии литья потеряны,  звонарская преемственность утрачена,  никаких трудов не сохранилось. Ведь  Русь всегда звучала, никому в голову даже не приходило все это записывать, исследовать…

 

 

А  в сегодняшней ситуации, когда есть и колокола, и талантливые звонари, очень важно в основу звонов заложить фундамент сохранившейся традиции.  Чтобы звоны, которые раздаются во все новых и новых строящихся храмах, не были оторванными от нее. Тогда эти звоны будут для слуха горожан не экзотическими звуками, но полноценным голосом тысячелетней Церкви.

 

 

Мы организуем мастер-класс в Санкт-Петербурге, он пройдет  в сентябре  2009 года, это будет первый  мастер-класс такого уровня. Приедет Игорь Васильевич Коновалов,  художественный руководитель  ансамбля звонарей Московского Кремля и храма Христа Спасителя, председатель Общества церковных звонарей, знаток  русской колокольной истории. Сам он учился у старых звонарей: Владимира Ивановича  Машкова, одного из немногих представителей этого искусства в советское время, у игумена Михея из Троице-Сергиевой Лавры, недавно почившего, последнего звонаря  той старой школы. И эта преемственность очень важна. Ведь это церковное искусство должно быть соборным и органичным по духу богослужению, соответствовать ему звучанием и внутренним содержанием. Обмен опытом тоже очень важен, обязательно нужно позвонить на другой колокольне. Это повышает мастерство звонаря и понимание им всего дела. Если мы сможем и впредь так собираться и приглашать известных звонарей, будет очень здорово.

 

- А сложно ли научиться звонить в колокола?

 

- Нет,  не сложно. Я сам преподаю старшеклассникам в школе искусств императрицы  Александры Федоровны. Кто хочет научиться, научиться.

 

-Есть ли какие-либо ограничения по Уставу в звонах?

 

-  Уставы ограничивают время звона, а также  когда и какой колокол благовествует, если  их много. Но сама форма звона во все колокола она никак не ограничивалась. Это зависело от мастерства звонаря, его понимания и техники владения колоколами, знаний, слышания им своего набора.  В разных местах звонили по- разному. Когда у нас проходят концерты, мы стараемся показать звоны разных традиций.  Я занимаюсь чеканкой орнамента на иконах и могу сказать, что русский звон – это тоже орнамент,  там  своя ритмическая структура.  Если послушать звонарей настоящей старой школы, то слышно, как  звонарь  будто сплетает разные рисунки, которые  выходят один из другого, а потом опять возвращаются, повторяются.  Орнамент   несет определенное содержание, смысл, и  звон тоже:  он является благовестием. И еще похожесть на искусство орнамента в том, что чем звон более благоукрашен, тем лучше.   

 

С другой стороны, основная задача звонаря - не свои возможности показать. Хороший звонарь себя «отодвигает» в сторону, слушает  колокола.  Бывают диссонирующие  звучания, и что-то опытный звонарь может скрыть, что-то, наоборот показать. Вот  в  чем мастерство! Чем меньше себя, тем больше звука и  тем лучше.

 

- Правда ли, что старинные колокола  по звучанию лучше, чем современные ?

 

- По-разному. Те заводы, которые появились лет 10 назад,  уже достигли мастерства.  В нашем Сретенском храме тоже удачный набор,  хотя  современный.  Колокол  хорошего литья –  произведение церковного искусства, как  в  художественном отношении, так  и  в акустическом. Русские колокола всегда  славились большими благовестниками как  бархатной основой, которая «ложится»  под  весь звон остальных колоколов.  Чем больше колокол, тем удачнее в нем сочетание обертонов, тем  он богаче. На Западе «срезают» обертона, настраивая колокол на определенную ноту, а у нас нет.

 

Я   до сих пор нахожусь под впечатлением  колокольного набора Данилова монастыря, который вернули из Гарвардского университета. Это святыня!  Почему  так важно было их привезти? Потому что благодаря этому  мы можем услышать, как звонила дореволюционная Москва,   можем судить о состоянии звонов того времени.  Я был на колокольне монастыря, когда за полчаса до службы начали бить в колокол весом 12 тонн.  15 минут шел благовест, а состояние такое,  будто   нет времени, нет пространства, есть только волна этого благодатного звука . Этот звук проходит легко через тебя,  настолько он гармоничен.  В этом звучании превосходного колокола содержится все…