Природа устроила так, что одно из самых ответственных и священных призваний человека - быть отцом и матерью - делается для человека доступным просто при минимальном телесном здоровье и половой зрелости, так что человеку достаточно этих двух условий для того чтобы, не задумываясь, возложить на себя это призвание. Вследствие этого утонченнейшее, благороднейшее и ответственнейшее искусство на земле - искусство воспитания детей - почти всегда недооценивается. К нему и доселе подходят так, как если бы оно было доступно всякому, кто способен физически рожать детей…

 

     Бывают эпохи, когда эта небрежность, эта безпомощность, эта безответственность родителей начинают возрастать от поколения к поколению. Это как раз те эпохи, когда духовное начало начинает колебаться в душах, слабеть и как бы исчезать; это эпохи распространяющегося и крепнущего безбожия и приверженности к материальному, эпохи безсовестности, безчестия, карьеризма и цинизма. В такие эпохи священное естество семьи не находит себе больше признания и почета в человеческих сердцах; им не дорожат, его не берегут, его не строят. Тогда в отношениях между родителями и детьми возникает некая "пропасть", которая по-видимому, увеличивается от поколения к поколению. Отец и мать перестают "понимать" своих детей, а дети начинают жаловаться на "абсолютную отчужденность", водворившуюся в семье.

 

     Это явление объясняется совсем иначе, а именно заболеванием и оскудением человеческой духовности и в особенности духовной традиции. Семья распадется вследствие переживаемого человечеством духовного кризиса…

 

     Человеческая семья, в отличие от "семьи" у животных, есть целый остров духовной жизни. И если она этому не соответствует, то она обречена на разложение и распад. История показала и подтвердила это с достаточной наглядностью: великие крушения и исчезновения народов возникают из духовно-религиозных кризисов, которые выражаются прежде всего в разложении семьи…

 

     Человек призван к тому, чтобы видеть и любить в любимой женщине (или соответственно в любимом мужчине) не только плотское начало, но и "душу",- своеобразие личности, особливость характера, сердечную глубину, для которых внешний состав человека служит лишь телесным выражением или живым органом. Любовь только тогда не является простым кратковременным вожделением, непостоянным и мелким капризом плоти, когда человек, желая смертного и конечного, любит скрытую за ним безсмертность и безконечность; вздыхая о плотском и земном, радуется духовному и вечному; иными словами, когда он ставит свою любовь перед лицо Божие и Божьими лучами освещает и измеряет любимого человека… В этом - глубокий смысл христианского "венчания", венчающего супругов венцом радости и муки, венцом духовной славы и нравственной чести, венцом пожизненной и нерасторжимой духовной общности. Ибо вожделение может быстро пройти; оно бывает подслеповатым. И предчувствовавшееся наслаждение может обмануть или надоесть. И что тогда? Взаимное отвращение прикрепленных друг к другу людей?.. Судьба человека, который в ослеплении связал себя, а, прозрев, - проклял свою связанность? Пожизненная унизительность ежедневной лжи и лицемерия? Или развод?

 

     Поэтому семья оказывается как бы естественною школою христианской любви, школою творческого самопожертвования, социальных чувств и альтруистического образа мыслей.

 

     Далее, семья призвана воспринимать, поддерживать и передавать из поколения в поколение некую духовно-религиозную, национальную и отечественную традицию. Ребенок учится в семье верному восприятию авторитета. В лице естественного авторитета отца и матери он впервые встречается с идеей ранга и научается воспринимать высший ранг другого лица, преклоняясь, но не унижаясь; и научается мириться с присущим ему самому низшим рангом, не впадая ни в зависть, ни в ненависть, ни в озлобление… Только свободное признание чужого высшего ранга научает переносить свой низший ранг без унижения; и только любимый и уважаемый авторитет не гнетет душу человека.

 

     Само собой разумеется, что только здоровая семья может верно разрешить все эти задачи. Семья, лишенная любви и духовности, где родители не имеют авторитета в глазах детей, где нет единства ни в жизни, ни в труде, где нет наследственной традиции, - может дать ребенку очень мало, или же не может дать ему ничего.