Скончался владыка Иерофей. Смиренный монах, избегавший «красная мира сего». Добрый отец многим клирикам нашей епархии  и мирянам, которые помнят его  и могли бы рассказать о нем. Расскажу  и я, грешный, о том, о чем можно  сегодня написать.

В 1994 г. мне пришлось близко познакомиться  с владыкой Иерофеем на Елисаветинских чтениях нашего Императорского Православного Палестинского Общества. В тот год чтения проводились в Благовещенском монастыре. Владыка сразу обратил на себя внимание своей кротостью. Он, безусловно, с достоинством носил сан епископа, однако никогда не отличался высокомерием или безразличием к людям. Меня как христианина заинтересовала прежняя жизнь владыки: почему он именно такой? Пришел к нему на прием в епархию, где Карповская церковь, на ул. Суздальской, а принимал владыка так же, как и митрополит Николай, в понедельник и вторник. И вот, эти понедельники и вторники стали для меня дорогими днями, когда можно прийти и посоветоваться, получить благословение.

Епископ Иерофей около 30 лет подвизался в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Монашеский образ жизни наложил глубокий отпечаток на всю его последующую деятельность, на все его поведение и отношение к людям. Он, очевидно, был вооружен такими приемами борьбы со страстями, о которых мы, миряне, и не догадываемся. И этим арсеналом средств и приемов владыка потихоньку делился с просящими у него поддержки. Лаврские годы владыка вспоминал с особой теплотой. Помню, сидел я у него в кабинете, а в это время колокол Карповской церкви возвестил об окончании литургии.

«Владыко, наверное, Вы часто вспоминаете Лавру  и свою келью?» - спросил я. – «Да, - ответил владыка и улыбнулся своей блаженной улыбкой. - Конечно. Придешь после службы в келью, ключиком закроешься и всё, нет тебя. Молись Богу, никто не мешает».

Приходя на прием, всегда чувствовал я тишину в самом ли владыке, в его ли кабинете. Тишину не в смысле отсутствия звуков, разговора, а в смысле великого благоговения, которое испытывал владыка перед Божиим присутствием. Бог был рядом с владыкой, он постоянно ходил пред очами Божиими, и потому та тишина порой мне дороже всего на свете.

Вспоминаю наши Елисаветинские и Серафимовские чтения. Кажется. Всего лишь однажды  владыка остался с нами на чай, все время уезжал, при этом так  кротко отказывался, что было ясно: для нашей пользы отказывался. А ведь он многое мог рассказать. Как-то владыка вспомнил святого преподобного Кукшу Одесского чудотворца: «Отца Кукшу знал. Я был у него. Но не в Почаеве, а уже в другом монастыре. Он тогда всем нам благословил: «Женитесь, женитесь, нечего и думать». А потом я встретил его в Лавре (Троице-Сергиевой – А.К.), когда он приезжал на большой праздник. Патриарх (Алексий Первый – А.К.) его сам пригласил. В алтаре тогда упал я о. Кукше в ноги, попросил прощения за то, что не выполнил благословения и принял монашество. А он так по-доброму: «Ничего, все хорошо, во славу Божию». А в тот праздник (1964 г.) в Лавре народу было очень много, теснили Кукшу. Около него был могучий диакон, который ограждал Кукшу, чтобы его не раздавили. Кукша был подвижник, его многие почитали. Почитал его и сам Патриарх Алексий I. Он часто беседовал с Кукшей, когда приезжал на дачу у Черного моря».

Последние годы владыка Иерофей терпеливо переносил болезни, однако никогда я не слышал от него жалоб. Помню, благодарил он Господа за нападение бандитов на его квартиру. Владыку тогда сильно избили и выбили все зубы. Но не как лицемер благодарил, а тихо сказал: «Да все хорошо, слава Богу». И продолжал помогать другим и так, знаете, ненавязчиво. Однажды спросил владыку: Как подавать нищим? Ведь часто просят алкоголики» В ответ услышал: «Некоторые архиереи любят всем подавать. Я вспоминаю слова Филарета Московского о том, что «милостыня должна попотеть в руке». Это означает, что давать милостыню надо с рассуждением. Потом, смотри на расположение людей. Многие просят для пьянства, многие – очень злые люди. Много не давай, у тебя семья. Семью кормить надо». Вообще, владыка как-то незаметно помог мне усвоить, что православная семья – это великая ценность, великая святыня, которую надо хранить и украшать. За то, как относились к семье – малой церкви, дадим ответ на Страшном Суде.

Владыка говорил, что к каждому человеку надо относиться как к образу и  подобию Божиему, и тут же, вроде бы без связи, вспомнил, что у них в Академии, в Сергиевом Посаде был преподаватель-еврей, который преподавал иврит. «Добрый, хороший был», - сказал владыка и произнес на древнееврейском первое предложение Библии: «Брешит бара элогим…» («Вначале созда Бог Небо и землю»). «Это все, что я помню с тех времен», - улыбнулся владыка. На самом деле, я думаю, он знал намного больше и глубже, потому что лаврское образование всегда отличалось высоким качеством.

Отвечая на вопросы, он говорил не от себя, а ссылался на святых отцов или наизусть цитировал Евангелие, или же повторял стихиру праздника. Некоторые мои знакомые и я обязаны владыке за его молитвы, обязаны семейным благополучием, профессиональным успехом и, что более важно, укреплением веры. Преодолевая свой недуг, владыка ездил из Арзамаса в Нижний, чтобы были те самые понедельники и вторники. Жалел он людей, пожалел и его Господь. Епископ Балахнинский Иерофей скончался на праздник Всемилостивого Спаса и Пресвятой Богородицы. Он погребен в Дивеево и, веруем, будет нашим заступником в Дивеево Небесном. Вечная память!

А. Корнилов,

профессор ННГУ,

заместитель председателя Нижегородского отделения Императорского Православного Палестинского Общества

Впервые опубликовано:
Православное слово. Нижегородское братство благоверного великого князя Александра Невского. Н. Новгород. – Август 2011 г. - № 16 (197).