— На мой взгляд, это предложение опоздало на четверть века. И хотя это совершенно естественно, сейчас это уже потеряло всякую актуальность. Мы действительно сформировались в парадигме православного сознания и православной культуры, которая предполагает вполне определенную форму захоронения представителей самых разных религий, которые населяют нашу страну.

 

Поклонение останкам умерших людей у нас допускается только в одном случае: если речь идет о мощах канонизированного святого Православной церкви. Ленин таковым не является, более того, он попадает под анафему Поместного собора 1917-18 годов, как все руководители большевиков, православные по крещению. Поэтому то, что имеет место на Красной площади, является вопиющим вызовом, причем не только Православной церкви, но и традициям всех народов Российской Федерации. Да и чисто психологически, хотели бы люди, ратующие за сохранение этой мумии в центре Москвы, чтобы их дорогие и близкие вот так же после смерти были выпотрошены и поставлены на обозрение тысяч и даже миллионов совершенно посторонних людей? Вряд ли бы они согласились. Но с Лениным это проделывают даже его сторонники. Мне кажется, его захоронение обязательно в нашей стране.

 

Что касается его деятельности, я даже не буду давать ей оценку. К сожалению, в нашей стране не было суда над коммунистической партией, не был осужден большевизм, как преступная идеология и практика. И поэтому всегда на заявление о том, что тело преступника не должно красоваться в центре Москвы, находятся люди, которые говорят, что это с Вашей точки зрения он — преступник, а с нашей точки зрения, он — выдающийся политический деятель. И раз коммунизм так и не был осужден, с правовой точки зрения здесь не возразишь.

 

Что же касается настоящего положения вещей, Русская Зарубежная Церковь всегда очень специфически и весьма умозрительно воспринимала Россию. Вот им кажется, что убери сейчас Ленина, весь этот коммунистический пантеон с Красной площади, переименуй все города и улицы, названные в честь большевистских вождей, и все изменится. Нет, не изменится. Не изменится именно потому, что за четверть века большая часть этого наследия так и не была затронута. Более того, мы сейчас можем констатировать, что и вклад Русского Зарубежья оказался совершенно ничтожным в декоммунизацию нашего сознания.

 

Ну а что касается нашего общества, оно ведь потому мирится с тем, что существует ленинский мавзолей и памятники Ленину, что, с одной стороны, очень сильно ностальгирует по советскому прошлому, эта ностальгия насаждается даже у молодежи. А, с другой стороны, ностальгируя по советскому прошлому, наши современники становятся такими же безыдейными и беспринципными, как были в советское время. И не потому они мирятся с мавзолеем, что он им дорог. Он им напоминает о сейчас во многом романтизированном прошлом великой советской страны.

 

А самое главное — им все равно. Они оторваны от той подлинной, реальной трагической истории страны, которая была в 20 веке. И на этом безразличии будут красоваться не только в качестве зловещих, кровавых символов памятники Ленину и его мавзолей, мемориальные доски разрушителям России. Вся наша топонимика будет напоминанием о том, что советский период для значительной части наших современников остается наиболее предпочтительным периодом нашей истории. И мне, как православному священнику, печально констатировать то обстоятельство, что трагическая судьба Православной церкви в России в 20 веке нисколько не побуждает даже тех людей, кто сейчас ходит в храмы, отторгаться от советской символики, олицетворяющей собой попрание Церкви и глумление над Церковью. Сохраняя мумию Ленину, мы мумифицируем свое пребывание в парадигме советского сознания. Это самое печальное.

 

— А это уже не принципиально. Более того, могу сказать, что если бы сейчас наш президент, который имеет такой заоблачный рейтинг, издал указ о ликвидации мавзолея, никаких бы проблем не было. Все бы это приняли.

 

— Не думаю, что вопрос с телом Ленина может объединить наше общество. И чего же стоит это общество, если его объединяют такие зловещие символы? Я убежден, что подобно тому, как в свое время Сталина убрали в одну ночь, его многочисленные памятники, и никакого волнения не было, хотя живы люди, которые рыдали на его похоронах, так ничего не случилось бы и сейчас, просто инертность и равнодушие пронизало наше общество сверху донизу. А те, кто так пренебрегает уроками своей истории, особенно ее трагическими страницами, рискует пережить ее вновь.

 

— С моей точки зрения, как православного священника, так и надо сделать. Надо иметь некоторое уважение к трупам даже гонителей Церкви. В конце концов, он ведь тоже творение Божие, хотя и заблудшее. И я думаю, что семья Ленина, если бы знала, какая участь уготована после смерти Володе Ульянову, не была бы в восторге. Это было бы самое правильное. Но этого не происходит именно потому, что для подавляющей части нашего общества совершенно безразлично. И это самое страшное. Безразлична страшная цифра потерь во Второй Мировой войне. Безразлично, что лежат десятки тысяч не захороненных солдат. И так же безразлично, что центр вроде бы православной Москвы увенчивает объявление вопиющего язычества, коммунистической квази-религии, которая так дорога сердцам столь многих наших современников, даже не голосующих за коммунистов.