— Это искушение, которое очень сильно притягивает. Как справиться? Первое — вера в Бога. Второе — приставка «не» — не буду, незачем, не годится. Третье — не собираться с компаниями, где есть этот соблазн. Четвертое — не поддаваться на уговоры друзей-товарищей. Пятое — ты должен сам себя контролировать. Если надо — ответь: зачем и почему? Не надо — тогда поставь точку и всё! Помни, что тебя ждут жена твоя, детишки, а ты придешь не в надлежащем виде, как должно мужу и отцу. И что? А пьют потому, что: первое — забыли Бога, не ходят в Церковь. Второе — жизнь сегодня хорошая, хлеба хватает, но нет силы воли, не могут себя заставить не пить. Прожигаем жизнь свою!

 

Главное, конечно, что нет силы воли. Нет ее! А начинается с малого. С необязательности — можно на работу опоздать, что-то не доделать. Но народ спивался и до войны, и в войну, и после — это зависит от самого человека, от его желания, вот что самое главное.

 

Это была «лечебная сила» русской интеллигенции. Они так лечились — дай-ка вот полечусь — «лечебный процесс» русской интеллигенции.

Но христианину это не надо. У нас есть свое духовное питие!

 

— Я вспоминаю, что, учась в семинарии, я читал журнал «Отдых христианина». Оттуда я впервые узнал о священнике-подвижнике, рано скончавшемся, отце Александре Рождественском. Он погребен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Будучи учащимся Семинарии и студентом Духовной Академии, я часто ходил на его могилку…

 

Все его проповеди и вся его деятельность как православного священника и русского человека— это замечательный пример для всех нас: он построил чудесный храм Воскресения Христова на Обводном канале, при котором было Общество трезвости — туда шли страждущие недугом пьянства. Да, это была обаятельная личность — отец Александр, он «горел» в борьбе за трезвость. У него был очень яркий приход. В других местах были лишь маленькие ячейки Общества трезвости, по сравнению с его приходом. Это был единственный храм, где отпевали таких людей — в других храмах их не отпевали. Так что это было место народной скорби, место страшного народного греха и горя, где от этого горя не отворачивались. Поэтому храм этот был очень авторитетен в дореволюционном Петербурге.

 

Почему же отец Александр так благодатно, благотворно влиял на сознание тех, кто к нему шел? У него все было прекрасно продумано и организовано. Он проводил замечательные беседы, читал проповеди, писал статьи, которые актуальны и сегодня. Помимо основанного им журнала «Отдых христианина», он готовил и приложение к нему — книжки «Трезвая жизнь», тоже очень интересные. Все это делалось не без участия мирян.

Перед революцией получил широкую известность и чудотворный образ Божией Матери «Неупиваемая Чаша», явленный в монастыре Серпухова. С тех пор там постоянно служатся молебны о страждущих. Акафисты этому образу Божией Матери сейчас читаются во многих храмах. Есть у нас храм иконы «Неупиваемая Чаша», откуда вещает православное радио Санкт-Петербурга. Хорошо, что там организовался клуб «Бодрствование», этого достаточно, не надо распыляться. Ведь и до революции в Петрбурге было много храмов и монастырей, но даже отец Иоанн Кронштадтский этим не занимался — он давал наставления в вере и посылал к отцу Александру Рождественскому, чтобы там молились.

 

Для возрождения этого дела, конечно, нужны энтузиасты, нужны подвижники. Есть специальный чин обета трезвости. Такой обет могут принять приходящие в клуб «Бодрствование». Дай Бог, чтобы туда приходило побольше самих страдающих алкоголизмом. Дай Бог терпения их женам, дай Бог, чтобы молитвы их были услышаны. Но как священник со стажем могу сказать: без отдельного разговора с каждым дело не пойдет.

 

Хочу сказать особо, что все-таки времена отца Александра Рождественского были другими — вся Русь была крещена и еще не пережила страшных гонений, принесенных революцией. А сейчас уже три поколения выросли без Бога. То есть без той благодати, которую имеет каждый христианин. Надо, конечно, защищаться от всего нехорошего, но как? Только молитвою, только терпением, только верою. Во всех делах требуется вера. А вера дается лишь в борьбе с грехом. Все это пьянство, наркомания, курение являются приманками, которые нас отвлекают от Бога. Если я себе скажу: «Нет, я не буду!», то отойду. Сужу по себе. Я много раз тоже мог всему порочному научиться, но сказал, что не хочу и не буду. Страх перед родителями, совесть — все это тоже защищает. Но вот если я хочу и позволяю себе, то это уже другой вопрос…

 

— А молодые не хотят спасаться. Они в Бога не верят, не молятся, им ничего не надо. Но ничего, еще научатся. Ведь наркоманы — это гордое — «Я хочу кайф получить». Они не желают понять, что это страшный грех и за него придется тяжело платить. Здравие ума, дар смирения, терпения и молитвы — все дается годами жизни во Христе, жизнью со Христом, жизнью во имя Христа.

 

 

— Без Бога истинного исцеления нет — есть просто обольщение. Лечить душу народную, душу пьяницы, когда человек потерял надежду на выздоровление, не положено этим народным колдунам. Они просто зарабатывают на трагедии народа.

 

Мы забыли о том, что если бы все эти кашпировские, чумаки, лонго, джуны и иже с ними помогали — пьяниц с каждым днем было бы все меньше и меньше. Но эти лжецелители высасывают силу духовной благодати. Говоря языком современной жизни, люди теряют свое биополе. Да, сила темная, бесовская помогает — месяца два-три, может, полгода человек не будет пить, а потом приходит ко мне: «Отец Василий, мне плохо, мне тяжело. Мне стало то-то казаться, там-то стучаться». Поэтому уж лучше не лезть, куда не следует. У нас есть широкие двери храма Господня, у нас есть все духовные силы, чтобы человек не пил, не курил, не кололся, чтобы он ничего не делал греховного. А почему он делает? «Позабудет Бога — потеряет стыд». Люди потеряли совесть, стыд, страх Божий, не уважают ближнего, не видят, как он страдает.

 

— Самое главное — любить, самое главное — верить, самое главное — жалеть друг друга. Чтобы не было так, как писал мой любимый поэт: «Ты меня не любишь, не жалеешь»… В семье требуется любовь и сострадание друг к другу. Когда нам очень горько, приходишь домой — и хочется, чтобы она меня приласкала, и я ей сказал какое-то слово радости и утешения. Очень не хватает в семье сегодня именно сострадания и взаимопонимания, жалости. А жене можно привести мужа к трезвости только терпением и молитвой. Больше ничего не надо. И чтоб не кричала, не распоясывалась госпожа жена!