- Действительно, среди обер-прокуроров Святейшего Синода трудно найти человека, который бы столь продолжительное время, со столь серьезным влиянием осуществлял руководство деятельностью Синода, как это делал Константин Петрович Победоносцев. Безусловно, мы можем говорить о том, что четверть века его обер-прокурорского служения стала определенной эпохой в жизни Русской Православной Церкви, во многом определившей те духовные и мировоззренческие приоритеты, которые имели место в русской церковной жизни. И, безусловно, большое внимание следует уделять влиянию Победоносцева на государственную жизнь в целом. Его можно и по форме, и по стилю назвать главным идеологом царствования Александра III. Безусловно, он также серьезно повлиял на мировоззрение Николая II, чьим воспитателем, причем весьма авторитетным воспитателем, он был на протяжении многих лет. После конфликта с императором в 1905 году, естественно, влияние Победоносцева пошло на спад. Но, тем не менее, нужно иметь в виду, что и после этого мировоззрение императора во многом определялось теми мировоззренческими постулатами, которые были заложены в его сознание воспитателем, Константином Петровичем. Победоносцевым.

- Надо иметь в виду, что Константин Петрович Победоносцев прошел очень сложный путь в своем внутреннем развитии. Достаточно вспомнить то обстоятельство, что одно из своих сочинений он направил на рецензию в Лондон к Александру Ивановичу Герцену. Его активное участие в реформах 1860-х годов, убеждение, что реформы жизненно необходимы, постепенно сменилось глубоким разочарованием. Но, разочаровавшись в реформах Александра II, он сделал неправильный вывод. На самом деле, к сожалению, реформы были запоздалыми, и Россия в течение всего XIX века страдала от запаздывания темпах своего развития. Это хорошо понимал Петр Аркадьевич Столыпин, проводивший свою реформу в гораздо менее благоприятных условиях. Если бы Победоносцев дожил до этих реформ, то он бы, скорее всего, стал их противником, тем более, что Столыпин разрушал кумира обер-прокурора: идеальную, живущую патриархальным бытом, крестьянскую общину.

- Такого патриархального, благочестивого, православного крестьянина, естественно, не существовало. И сам Победоносцев говорил о религиозности нашего народа достаточно пессимистично. Но, вместе с тем, эта надежда на инерцию народной жизни помогала ему противостоять всем тем реформаторским проектам, которые появлялись.

- Я думаю, что Победоносцев, как личность, прежде всего, был умозрительным петербургским интеллектуалом. Поэтому и жизнь вообще, и жизнь русского народа, в частности, рисовалась ему в довольно далеком от реальности свете. В этом отношении выросший в помещичьей среде Столыпин был гораздо более осведомлен о реальном положении вещей в русской деревне и считал главной опасностью для России недостаток развитости общественного и культурного сознания русской деревни. Победоносцев же, наоборот, видел в этой неразвитости залог сохранения того статуса-кво, который имел место. Что же касается нарочитого противопоставления России и Запада, я думаю, что в данном случае Победоносцев разделял ставшее уже стереотипным для части русского образованного общества мнение о том, что многие проблемы русской жизни можно не считать таковыми, ссылаясь на некий особый русский путь. И это, по сути дела, вольно или не вольно санкционировало нашу «бальзаминовскую» мечтательность и «обломовскую» инертность, которой, увы, отдавал значительную дань уважения и Константин Петрович Победоносцев.

- Положение Церкви в России не очень отличалось от положения Церкви в протестантских странах: как и в Великобритании, и в Скандинавии, Русская Православная Церковь по существу была интегрирована в систему государственной власти, и государь оказался главой ее иерархии, вопреки, впрочем, всем православным канонам. Однако это положение рассматривалось как наилучшее из всех возможных положений. Зная хорошо практически всех епископов, он был уверен в неспособности епископата без указания государства решать многие важные вопросы даже чисто церковной жизни. В данном случае, мы можем говорить, что подобное положение отрицательным образом сказалось на ее развитии. Но стоит отметить еще одно обстоятельство. Ставшая уже традиционной, критика синодального периода нередко игнорирует достижения той эпохи. А они были, и к некоторым из них имел отношение и лично Победоносцев.

- Он был убежден, что коллегия епископов сможет лучше управлять Церковью, нежели один из этих епископов, но коллегиальность в управлении Церковью была для него неотделима от водительства церковной иерархии государем и поставленным обер-прокурором. Впрочем, я бы не стал связывать эту позицию Победоносцева, убежденного в превосходстве синодального управления, лишь с его обер-прокурорской деятельностью. Для меня здесь есть какая-то тайна. Я не могу понять, почему такой эрудированный человек, правовед, был таким последовательным сторонником синодальной системы. Вряд ли возможно связывать это лишь с его пессимистическим взглядом на состояние нашей иерархии. Вера в русскую самобытность также мало что объясняет, поскольку синодальное управление как раз не было специфично русским, скорее наоборот…

- Здесь с Победоносцевым можно отчасти согласиться. У нас, к сожалению два века безмолвствовали на эту тему, а выступление святого митрополита Арсения Мациевича отучило епископат гласно обсуждать тему восстановления Патриаршества. А после 1905 года, наоборот, в условиях широкой гласности, многие стали говорить о Патриаршестве и видеть в нем панацею от всех бед. На самом деле таковой панацеей Патриаршество быть не могло, и последующие события это подтвердили, - увы, само избрание Патриарха Тихона на Поместном соборе мало кем было даже замечено.

- К сожалению, в советское время личность Победоносцева была во многом мифологизирована, даже демонизирована. Сейчас интерес к Победоносцеву сопровождается похожей мифологизацией, только уже не демонизирующей, а сакрализирующей эту личность. Я думаю, это - естественный процесс прохода между Сциллой и Харибдой отрицания и восхваления, и постепенно выработается какой-то более или менее взвешенный взгляд на эту действительно яркую, противоречивую и во многом трагическую личность.