В 1881 г., в связи с завоеванием русскими Ахал-Текинского оазиса, начались переговоры о разграничении России с Персией (так в Европе ХІХ в. называли Иран). Русскую сторону представлял посланник в Тегеране И.А. Зиновьев, а иранскую – министр иностранных дел мирза Саид-хан Мотамен-оль-Мольк [1, c. 85]. Результатом стало подписание 9 декабря 1881 г. договора об установлении русско-иранской границы к востоку от Каспийского моря, т. н. Тегеранской конвенции о границах [1, с. 221–227; 2, c. 383–386]. В историографии переговоры и работа комиссии по разграничению изучены слабо и со множеством противоречий. Наиболее подробно, на данный момент, процесс разграничения изложен в работе советского исследователя Б.С. Маннанова [3, с. 55–76]. Однако, даже она не свободна от неточностей и умолчаний. Цель нашей статьи – устранить имеющиеся неточности и наметить пути дальнейшего изучения проблемы.

 

Советский исследователь Б.С. Маннанов отмечал, что слабое знание российским представителем местностей, о которых шла речь в ходе переговоров, вынудило Министерство иностранных дел России обратиться к Военному министерству с просьбой «командировать в помощь тайному советнику Зиновьеву офицера Генерального штаба (далее – ГШ), знакомого с Закаспийской областью». В результате в Тегеран были посланы подполковник ГШ Н.Д. Кузьмин-Караваев и помощник заведующего Азиатской частью Главного штаба капитан ГШ Н.И. Янжул, «хорошо знавшие Закаспийскую область», которые прибыли туда в том же 1881 г. [3, c. 58] [1]. «По прибытии указанных лиц, – писал исследователь, – переговоры заметно ускорились» [3, c. 58], результатом чего стало подписание 9 декабря 1881 г. Тегеранской конвенции о границах. Впоследствии, опираясь на тот же документ или на материалы Б.С. Маннанова (ссылки ни одна из её работ не содержит), указанные сведения повторила в своих публикациях Л.М. Кулагина. Она писала, что русско-иранская разграничительная комиссия приступила к работе 15 октября 1881 г. Однако вмешательство англичан и слабое знание И.А. Зиновьевым географии тех районов, где проводилось разграничение, затянуло её работу. «В помощь Зиновьеву для определения пограничной линии были посланы офицеры ГШ подполковник Кузьмин и капитан Янжул, хорошо знакомые с Закаспийской областью, – сообщала исследовательница, ошибочно именуя Н.Д. Кузьмина-Караваева. – После их прибытия в Тегеран переговоры заметно ускорились» [1, с. 86; 4, с. 49] [2]. Помимо неточности в написании фамилии и отсутствия хотя бы инициалов Н.Д. Кузьмина-Караваева, описание Л.М. Кулагиной русско-персидского разграничения 1881–1886 гг. вообще отличает крайняя поверхностность и неполнота, выразившаяся, в том числе, и в игнорировании важных деталей.

 

Так, из опубликованных архивных источников следует, что вмешательство англичан в процесс определения границы началось не до, а после прибытия русских офицеров, хотя когда именно – утверждать нельзя из-за отсуствия чётких данных [3, с. 57–58, 69–70; 5, с. 549–717].

 

Неясно, что за комиссия начала работу 15 октября 1881 г. Дело в том, что комиссары для разграничения были назначены правительствами двух стран на основании конвенции 9 декабря 1881 г. 2-я статья её гласила: «Так как в статье I настоящей конвенции указаны главные пункты, чрез кои должна направляться граница между владениями России и Персии, то для точного определения пограничной черты на месте и для определения пограничных знаков обе высокие договаривающиеся стороны назначат специальных комиссаров. Время и место съезда комиссаров будет определено по взаимному соглашению обеих договаривающихся сторон» [1, с. 222–223]. Таким образом, разграничительная комиссия не могла начать работу в указанный Л.М. Кулагиной срок. К тому же практика свидетельствует, что такие комиссии создавались после подписания документов, определяющих границу в общих чертах [7]. Вообще, не совсем понятно, что именно подразумевается исследователями проблемы под термином «разграничительная комиссия». Как правило, процесс определения границ между государствами включал в себя создание минимум двух комиссий – делимитационной и демаркационной. Первая, возглавляемая официальными представителями, действовала до подписания конвенции и определила общее положение и направление границы, а вторая должна была зафиксировать её на местности. Возможно, Л.М. Кулагина смешала обе комиссии, получив в результате указанный выше «симбиоз». Однако в таком случае правильнее говорить о процессе разграничения и разграничительных комиссиях.

 

К сожалению, из работ исследователей неясно, когда именно начались переговоры между российским и персидским уполномоченными, приведшие к заключению конвенции. Все они указывали только год, что добавило путаницы в дальнейшее изложение. Судя по архивным документам, И.А. Зиновьев поднял вопрос о проведение границы перед шахом в конце января – начале февраля 1881 г. [5, с. 484]. Н.Д. Кузьмин-Караваев, вопреки приведённым выше утверждениям, находился в командировке в Персии, в Мешеде, для переговоров с российским императорским посланником в Тегеране по Персидской телеграфной линии [3] (а не только для уточнения пограничной черты) с 18 февраля по 13 марта 1881 г. [8] [4]. Таким образом, с марта до декабря переговоры велись без его участия. Относительно второго офицера подробными данными о его пребывании в Иране мы не располагаем. Известно только, что он также был направлен в помощь И.А. Зиновьеву. Но задачи, время пребывания и конкретная деятельность по-прежнему не выяснены. Однако, по-видимому, именно за участие в переговорах по разграничению, Н.И. Янжул в 1882 г. был отмечен наградами: от русского правительства святого Владимира 2-й степени, а от шахского – Льва и Солнца 2-й степени, а 22 марта произведён в подполковники ГШ [9, c. 745].

 

Демаркационная же комиссия была сформирована весной 1883 г., а начала работу 15 октября 1883 г. [3, с. 60]. Скорее всего, что Л.М. Кулагина допустила оплошность, перепутав даты и перенеся, таким образом, события с 1883 г. на 1881 г. К сожалению, это отразилось и на изложении ею дальнейшего хода событий, в котором встречается много недомолвок и общих утверждений. О том, что комиссия по разграничению работала с 1883 по 1886 гг., например, она вообще не сообщает, хотя именно тогда (а не в 1881 г., как указывала Л.М. Кулагина [1, с. 85; 4, с. 49]) была определена точная граница от устья реки Атрек до Бабадурмазского родника (укрепление Чат на правом берегу Атрека, близ впадения в неё реки Сумбар).

 

28 мая 1883 г. Н.Д. Кузьмин-Караваев был «откомандирован в Тифлис, Тегеран и Закаспийскую область комиссаром для проведения русско-персидской границы» на местности [10, л. 18; 11, л. 41]. Отчасти представление о его деятельности дают опубликованные архивные материалы и его собственные работы [5, с. 714, 752, 759; 12]. Результатом работы демаркационной комиссии стало подписание двух дополнений к русско-персидской Конвенции от 9 декабря 1881 г., посвящённых использованию пограничных водных источников: в 1884 г. – для рек, текущих из Ирана в Атрек [1, c. 56], а 30 января 1886 г. – для рек Чандыр, Сумбар и Кельтечинар [3, c. 75]. К слову, у Л.М. Кулагиной о них сказано отдельно от общего блока, посвящённого разграничению 1881 г. Исследовательница лишь констатировала факт установления правил водопользования пограничных рек [4, c. 56]. Кроме того, Л.М. Кулагина путает реку Атрек с оазисом Атек.

 

5 февраля 1886 г. демаркационные работы были завершены, после чего русский комиссар Н.Д. Кузьмин-Караваев 17 февраля выехал из Ашхабада, где он находился, в Тифлис, откуда отбыл в Тегеран на новое место службы – Заведующего обучением персидской кавалерии. В том же году за «разграничительные работы» Н.Д. Кузьмин-Караваев получил орден святого Владимира 3-й степени. По результатам демаркации он подготовил несколько работ, опубликованных в 1886–1889 гг. [12]. К сожалению, в силу отсутствия инициалов и заинтересованности исследователей долгое время они оставались лишь под фамилией «Кузьмин-Караваев», а затем были приписаны однофамильцу Н.Д. Кузьмина-Караваева, служившему в конце ХІХ в. в Кавказском военном округе – А.Н. Кузьмину-Караваеву [13]. Мы считаем долгом исправить это досадное недоразумение.

 

Окончательно разграничение между Ираном и Россией в Центральной Азии было завершено подписанием конвенции от 27 мая 1893 г., а в 1894 г. полностью урегулированы вопросы границы и использования пограничных вод [3, с. 76; 4, с. 112]. Таким образом, проблема определения и проведения пограничной черты между Российской и Каджарской империями к востоку от Каспийского моря далеко не решена и требует дальнейшего детального изучения с привлечением материалов российских и иранских архивов. Среди прочих вопросов необходимо чётко определить хронологию событий, проследить, как развивались переговоры, каким образом производился процесс разграничения, с какими трудностями сталкивались участники разграничения и пр. Наша статья представляет собой попытку исправить и уточнить лишь отдельные вопросы проблемы, а также поставить её на «повестку дня» для иранистов.

 

 

Литература

 

1. Кулагина Л.М. Россия и Иран (ХІХ – начало ХХ в.) / Л.М. Кулагина. – М.: ИД Ключ-С, 2010. – 271 с.

 

2. Эйхельман О. Хрестоматия русского международного права: В 2 ч. – К.: Университетская типография, 1887. – Ч. 1. – 477 c.

 

3. Маннанов Б. Из истории русско-иранских отношений в конце ХІХ – начале ХХ века / Б. Маннанов. – Ташкент: Наука, 1964. – 156 с.;

 

4. Кулагина Л.М., Дунаева Е.В. Граница России с Ираном (история формирования) / Л.М. Кулагина, Е.В. Дунаева. – М.: Ин-т востоковедения РАН, 1998. – 116 с.

 

5. Присоединение Туркмении к России: Сборник архивных документов. – Ашхабад: Изд-во АН Туркменской ССР, 1960. – 823 с.

 

6. Алексеев М. Военная разведка России: От Рюрика до Николая II: В 2 кн. / М. Алексеев. – М.: ИД Русская разведка, ИИА Евразия +, 1998. – Кн. 1. – С. 261; Русские военные востоковеды до 1917 г. Библиографический словарь / Сост. М.К. Басханов. – М.: Восточная литература, 2005. – С. 134.

 

7. Гоков О.А. Офицеры российского Генштаба в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. / О.А. Гоков // Вопросы истории. – 2006. – № 7. – С. 142–149; Чириков Е.И. Путевой журнал русского комиссара-посредника по турецко-персидскому разграничению 1849–1852 / Е.И. Чириков // Записки Кавказского отдела Императорского русского географического общества. – 1875. – Кн. 9. – 101+803 с.

 

8. Российский государственный военно-исторический архив (далее – РГВИА). – Ф. 409. – Оп. 17. – Д. 5670. – Л. 47–54.

 

9. Список генералам по старшинству. Составлен по 1-е сентября 1902 г. – СПб.: Военная типография, 1902. – 28+1248 c.

 

10. РГВИА. – Ф. 401. – Оп. 4. – Д. 57.

 

11. РГВИА. – Ф. 446. – Д. 46.

 

12. Кузьмин-Короваев. Российско-персидская граница между Закаспийскою областью и Хорасаном // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии (далее – СМА). – 1889. – Вып. 40. – С. 1–134; Записка генерального штаба полковника Кузьмина-Караваева о введении русского управления в Атеке // СМА. – 1886. – Вып. 21. – С. 110–157.

 

13. Русские военные востоковеды до 1917 г. Библиографический словарь / Сост. М.К. Басханов. – М.: Восточная литература, 2005. – С. 134; Содержание томов «Сборника географических, топографических и статистических материалов по Азии» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.primarysourcesonline.nl/ead/dsc.php?faid=492rustoc..

[2] Цитируемый текст почти полностью повторяет слова Б. Маннанова. Поскольку ссылка на источник у Л.М. Кулагиной отсутствует, можно предположить, что пользовались оба автора разными копиями одного документа, хранящимися в Российском военно-историческом архиве (ссылка Б. Маннанова) и Архиве внешней политики Российской империи (его документы лежат в основе исследований Л.М. Кулагиной). Хотя, возможно, что исследовательница позаимствовала сведения у своего предшественника.

[3] Видимо, переговоры велись относительно прокладки телеграфной линии под русским контролем, которая связала бы Хорасан и российские территории. Линия, соединившая Мешхед с Астрабадом, была проведена через Серахс в 1895 г. [3, с. 113].

[4] В январе 1882 г. Н.Д. Кузьмин-Караваев получил от русского правительства орден святого Станислава 2-й степени. Персидское правительство в том же месяце наградило его орденом Льва и Солнца со звездой 2-й степени. 17 апреля 1883 г. Н.Д. Кузьмин-Караваев был досрочно произведён в полковники ГШ. Правда, с уверенность утверждать, что эти награды были получены им только за участие в разграничении не позволяет недостаток материала.