− Я хотел бы сразу сказать, что вопреки той версии, которую распространило агентство «Русская линия», заявление Синода РПЦЗ касается не только и не столько генерала Власова, сколько моральной оценки того, что сделали сталинизм и коммунизм в ХХ веке с русским народом и другими народами, населяющими Россию. Проблема генерала Власова – частная деталь в этом обращении Синода, и это нужно учитывать. И Синод в своем праве, конечно, давать нравственную оценку всему, в том числе историческим событиям и историческим фигурам, не подменяя эту оценку политическими домыслами, – это обязанность Церкви.

Другое дело, что для русского «материкового» опыта и для опыта русских за рубежом многие из произошедших с Россией событий окрашены по-разному. И то, что предлагает Георгий Митрофанов, – это не попытка канонизации Власова, а попытка предложения обществу заново обсудить трагедию Второй мировой войны. Не только радость победы, но и те трагические коллизии, которые на протяжении войны вставали перед нашим народом, коллизии, требующие нравственного ответа.

Во-вторых, я не вижу большой проблемы для Московской патриархии, потому что заявление Синода РПЦЗ не политическое, а церковно-нравственное. Из этого никак не следует, что Московская патриархия обязана разделять точку зрения Синода РПЦЗ.

− А почему же тогда о книге отца Георгия молчит РПЦ?

− Попробую объяснить. Дело в том, что критика книги отца Георгия Митрофанова развернулась в церковной печати. Это была не реакция епископата, это была не официальная точка зрения РПЦ, а лишь точка зрения части мирян и священников, объединенных, прежде всего, вокруг агентства «Русская линия», вокруг радио «Радонеж» и так далее. Это – не вся полнота Церкви. Это очень важная часть Церкви, но не более. И Синод РПЦЗ – тоже значительная часть сегодняшней Русской церкви, без которой вся полнота немыслима. Заявление Синода обращено не к патриарху Кириллу, потому что он не высказывает свою точку зрения, и не к епископату, потому что епископат никаких оценок действиям Митрофанова не давал, а к той части Церкви, которая жестко критикует отца Георгия.

Я вижу тут очень интересный и важный сюжет, и не хотелось бы сводить его исключительно к проблеме генерала Власова. Понятно, что Русская зарубежная церковь к Власову относится иначе, нежели та часть Церкви, которая связана с Московской патриархией. Так сложилось исторически, потому что два митрополита Сергия – Страгородский и Воскресенский – в свое время сделали лояльные заявления: один по отношению к советской власти, цену которой знал, а другой – по отношению к власти нацистской, которой тоже знал цену.

РПЦЗ проще понять и тех, кого официально записали в предатели, и тех, кто действительно попал в сложные обстоятельства, в оккупацию, в окружение. Просто потому, что среди клира и прихожан Зарубежной церкви – огромное количество потомков людей, которые бежали от коммунизма или воевали против Красной армии. И логика у РПЦЗ очень простая: все они – русские люди. Нельзя делать вид, будто это какие-то неизвестно откуда взявшиеся выродки. Это ведь не чья-то прихоть, поймите, это русская история во всей ее трагической сложности.

Но проблема еще сложнее. Нужно понимать, что внутри епископата РПЦ есть люди, которые прямо говорят, что сталинский режим не отличим по своей сути бесовской от режима гитлеровского. Несмотря на то, что наши политики против такой постановки вопроса, тем не менее архиепископ Илларион Алфеев прямым текстом заявил, что нет разницы между Бухенвальдом и ГУЛАГом.

− Это означает, что часть клира РПЦ отца Георгия поддерживает?

− Да. Но еще раз говорю, я не представляю себе в Русской церкви – ни в РПЦЗ, ни в Московской патриархии – ни одного сколько-нибудь вменяемого нормального человека, который считал бы Власова героем. И даже Митрофанов о Власове пишет не как о герое: ему такое в голову не могло прийти.

Вопрос стоит следующим образом: Власов – это трагическая, неоднозначная фигура или просто предатель? Для РПЦЗ он несомненно трагическая фигура, жертва ХХ века. Думаю, что эта точка зрения не близка епископам, выросшим в советскую эпоху, но в РПЦ далеко не все с ними солидарны.

− Может ли сюжет с Власовым стать еще одним аргументом в пользу пересмотров итогов Второй мировой войны, учитывая, насколько остро эта тема воспринимается сегодня и в России, и в Европе?

− В первую очередь, мы должны провести четкую границу между политическими и нравственными оценками Второй мировой войны.

Политические оценки всегда связаны с сиюминутным, сегодняшним контекстом, и мы не можем политиков за это осуждать. Они обязаны учитывать, как слово сиюсекундно отзовется, они обязаны, например, думать о том, будут ли выставлены польской стороной огромные финансовые иски за Катынь или не будут, и я благодарен Богу за то, что я про это могу не думать.

Но мне перестает нравиться, когда оценки политиков начинают влиять на академических ученых, которые думают иначе. С этой точки зрения я считаю важной статью Путина, опубликованную «Газетой Выборчей» , потому что этот текст – осторожно протянутая рука, осторожный голос в надежде на возможность завтрашнего диалога − не пересмотра итогов Второй мировой войны, а более трезвой оценки событий, предшествовавших войне, и трагедии тех, кто оказался между двумя великими силам, схлестнувшимися на поле брани.

Я имею в виду сейчас не только генерала Власова, но и, например, наших балтийских соседей. Я, как и большинство россиян, резко против того, что там предпринимаются попытки полностью оправдать тех, кто оказался с Гитлером, но я понимаю людей, которые не хотят забывать, что латышские отряды возникли спустя год после того, как советские войска выселяли латышей с занимаемых ими территорий. Я их по-человечески понимаю, но понимать – не значит оправдывать.

Я надеюсь, что в итоге будет не пересмотрена картина Второй мировой войны, а возникнет более сложный образ этой трагедии.

Но нравственные оценки должны остаться нравственными – победил русский народ, победил, во многом вопреки своим любимым вождям, вопреки предательству по отношению к своим пленным, вопреки предательству к семьям тех, кто был потерян на поле брани, победил ценой собственной невероятной жертвенности, и этот итог останется несомненным.

Мы никогда не поставим на одну доску то, что делал немецкий народ, разделивший взгляды Гитлера на всемирное господство, и то, что делал русский народ, защищая свою землю так, как он понимал свой долг. И вожди тут, в общем, не причем.

А что касается вождей, то все должно быть обсуждаемо. Мне не нравится, когда запрещают сопоставлять Гитлера и Сталина, мне не нравится, когда запрещают обсуждать трагедию генерала Власова, хотя я лично, наверное, к генералу Власову отношусь совсем иначе, нежели отец Георгий и Синод РПЦЗ. Я все-таки вырос здесь, по эту сторону баррикад.

Но обсуждать Власова можно и нужно. Единственное, повторюсь, чего обсуждать и уж тем более ставить под сомнение нельзя – это нравственный подвиг нашего народа во Второй мировой войне.