ПУСТЫННЫЙ ЖИТЕЛЬ

Схиархимандрит Косма (Смирнов)

За связь с партизанами немцы приговорили о. Кирилла к расстрелу. Два вооруженных немца увезли его в лес, поставили к березам. «Я перекрестился, закрыл глаза, сложил руки на груди. Слышу три выстрела. Это моя смерть. Глаза не открываю. После выстрелов не падаю. Почему? Потом подходят немцы и ищут дырки от пуль на моей телогрейке. Нет ни одной. Тогда говорят по-русски: «Ты нас не подведешь?» Я открыл глаза и вздрогнул: «В чем?» - «Мы тебя убивать не будем, если ты будешь скрываться от нашей комендатуры. Не показывайся, пока она не переедет. Если покажешься, нас расстреляют».

Я им дал слово, что не буду показываться. Они завели машину и уехали.

Добирался ночами до Саблино. Брату и многим людям было уже известно, что меня расстреляли. Я ночью пришел к брату и постучал. Он открыл по голосу. Не верил, что перед ним я. Открыл, мы обнялись и заплакали».

Близкие о. Кирилла держали втайне места его пребывания. Покуда немцы не ушли, он не показывался. И только после их отступления открылся. Вместе с диаконом Михаилом он совершал требы в Любани, в селах, ходя туда с посохом пешком пятнадцать километров. О.Кирилл не мог ходить в рясе, надевал штатское, но под длинным пальто была маленькая ряска, ее немного было видно из-под пальто. Наперсный крест носил всегда.

Будучи глубоко верующим, он понимал, что его жизнь зависит только от Бога. Бог - Любовь, Он никогда не хочет никому плохого, поэтому всем искушениям в жизни старец стремился доблестно противостоять, без смущения и озлобления. Своим гонителям и притеснителям он всегда мог сказать: «Я вас не боюсь, я вас люблю».

Слова апостола: «Благословляйте гонителей ваших, благословляйте, а не проклинайте» (Рим. 12,14) были его жизнью.

Инокине Валерии он говорил: «За правду Божию борись до крови».

Ст. Саблино близ С.-Петербурга. Здесь в обращенном из часовни кладбищенском храме свт. Николая о. Кирилл служил в годы войны. Фото 1990-х гг.

Умудренный опытом мужества и терпения во времена гонений на Церковь в 20-30-е годы, о. Кирилл пережил новую волну гонений на христиан, начавшуюся в 1960 году. В Латвии, как и в России, стали закрывать храмы. Закрыли во время Великого Поста 1961 года великолепный Рижский Христорождественский собор, в подвале которого когда-то жил Владыка-мученик Иоанн (Поммер). Рижскую епархию начали обслуживать епископы из других епархий. Только через три с половиной года на Рижскую кафедру был назначен постоянный архиерей епископ Никон (Фомичев).

Под угрозой закрытия оказался Рижский монастырь. Молодых и трудоспособных монахинь предполагали устроить на работу, а стареньких - отправить в пустыньку. В защиту правды Божией о. Кирилл проявлял всегда твердость, кроткую независимость. Он и сестры, его духовная семья, горячо молились. Пустынька и рижский монастырь были сохранены.

Удивительно кроткий, смиренный, о. Кирилл, всегда живя по совести, не отступал от правды, не человекоугодничал. Так однажды он не допустил кощунства над исповедью со стороны любимого им рижского священника.

«Я с семьей одно время жил в очень большой нужде, - рассказывает о. Серафим Шенрок. - И как-то в состоянии отчаяния решил: поеду к о.архимандриту на исповедь, но внутренне думал о другом: «Он даст мне на дорожку», что меня в настоящий момент может серьезно поддержать. Приезжаю, меня все знали, пропустили к келии о.архимандрита. Стучу. «Кто там?». Я говорю: «Отец Серафим к Вам, о.архимандрит». «Я не принимаю». Я был удивлен. Он так был со мною мил, так любезен, как будто я один у него избранник. Он знает, откуда я приехал, не сосед же я его. Не принял. Я поехал обратно с чувством невероятного душевного волнения, даже подумал: «Вот тебе и старец». Только уж дома, придя в себя, порадовался происшедшему: старец-прозорливец, он не допустил меня совершить грех кощунства над исповедью».

Игумен о. Кирилл – «любви и скорби брат»

Однажды в пустыньку приехали представители власти. О.Кирилл в запачканной одежде что-то мастерил. С раздражением они спросили его:

«Где здесь у вас о. Кирилл, нам надо с ним поговорить». Батюшка ответил:

«Сейчас он придет», - и поспешил переодеться, а гостей позвал попить парного молока. После беседы с о. Кириллом гости успокоились и, удивленные его миролюбием, покинули обитель.

У о. Кирилла не было страха перед инославными, потому что он был глубоко православным. Отсюда его свободная открытость человеку иного христианского исповедания, умение открыть истину Православной Церкви.

В пустыньку постоянно приезжала медсестра из Риги Клавдия Штессингер, православная, муж которой, Иван Юрьевич, был лютеранином. На этой почве у них был разлад. Познакомившись с о. Кириллом, Иван Юрьевич полюбил старца, православную службу. О. Кирилл не раз долго беседовал с ним, но без всякого давления. Ивану Юрьевичу открылась тайна истинной Церкви, и он пожелал принять Православие. В ночь после присоединения он видел сон: очень высокая стена - не перелезть. Кто-то говорит ему: «А все-таки ты ее перелезешь». И он перелез.

Схимонахиня Ксения из Москвы рассказывала, что когда о. Кирилл молился за убиенных в Первую Мировую войну воинов, похороненных в пустыньке, то однажды усомнился: «Может быть, Тебе не угодно, Господи, что я за них молюсь?». «Я стал на колени, - вспоминал батюшка, - вдруг открылось небо, и на каждой могилке немецких и русских воинов я увидел венец.

- Они у Меня мученики, - сказал Господь, - не по своей воле погибли.

И я удвоил и утроил молитву о них».

Дары Духа Святого

О.Кирилл обладал не одним даром старчества, он имел и другие дары Духа - исцеления, прозорливости, совета. Все они помогали батюшке как можно лучше и больше послужить ближнему.

Монахиня Людмила из Пюхтиц была очень больная, ее волоком притаскивали в храм. С двумя провожатыми она приехала в пустыньку к о. Кириллу. Он в момент их появления разговаривал с питерской женщиной, уезжавшей домой, благословил ее, и она пошла на поезд и уже была далеко.

- Мать Людмила! Она сумочку забыла. Отнеси ей, - громко, со властью сказал о. Кирилл. Людмила схватила сумочку и понесла женщине.

- Да разве ты ее так догонишь, беги, - приказывает батюшка. Мон. Людмила как побежит и догнала женщину. Возвращается, а батюшка улыбается.

«У меня после операции разболелась правая нога, я не могла ходить, разгребать снег в пустыньке. Кое-как приду в храм, а то и нет.

Вечером экономка о.Кирилла м.Амвросия приносит от него деньги и записочку: «Соломония, сходи в магазин и купи сахар и консервы». А я думаю: «Что ж мне такое батюшка написал, мне же не пройти». Сказать матушке, что не пойду, не смела. До святых ворот дошла потихоньку, хотя мне трудно было даже разогнуться. Когда я шагнула за святые ворота, у меня боли в ноге не стало, я не ощутила ее, и я сходила в магазин. Никто об этом не узнал, знала только моя душа, что это произошло по молитвам о. Кирилла».

«Однажды после службы о. Кирилл дал мне просфор, - вспоминает его сотаинник, долголетний послушник из мира И.А. Калиниченко. - В конце недели он присылает письмо: «Иван Андреевич, Вы небрежно храните просфоры». Я сразу кинулся на кухню, где лежали просфоры. Там было сыро, и просфоры стали плесневеть».

«Когда в семействе нашем случится скандал, он всегда придет на несколько минут», - вспоминает тот же послушник.

Однажды, находясь в Троице-Сергиевой лавре, о. Кирилл навестил схимонахинь Александру и Маргариту, часто приезжавших в пустыньку, у которых остановилась мать иеромонаха Виссариона, хорошо знакомого батюшке. Мать, в постриге монахиня Валерия, скорбела, что живет возле лавры без прописки, просила помолиться О.Кирилла. Батюшка сказал ей:

«Тебя скоро пропишет преподобный Сергий». Через три месяца она, болевшая астмой, скончалась у кого-то в доме рядом с обителью.

О.Кирилл не благословлял пустынниц мать и дочь, Варвару и Веронику Васипенко, приехавших в пустыньку из Иерусалима, из Горненской обители, возвращаться туда. «Вас там убьют», - открыто сказал им старец. Они не послушались и уехали в 1965 году. Батюшка скорбел. Через много лет его предсказания сбылись. Об этой трагедии, случившейся в Горненской обители, узнал весь мир.

Монахине Евгении о. Кирилл незадолго до ее кончины сказал: «Вместе домой пойдем». Она умерла 19 июня, а он - 28.

«Когда мы подъехали к домику настоятеля, - вспоминает протоиерей Борис Старк, - нам сказали, что батюшка отдыхает и его нельзя тревожить. Но в эту минуту дверь отворилась, и появился сам батюшка с открытыми объятиями: «Ну! Наконец отец Борис приехал, а я давно вас жду». Я был поражен этими словами, так как батюшка не был предупрежден о нашем приезде, и вообще я думал, что он не знал о нашем существовании. Потом была беседа, как со старым знакомым, поразившая меня своей простотой и, в то же время, прозорливостью. Казалось, что он знает все обстоятельства моей жизни. Уже потом, после его смерти, я сообразил, что он мне многое сказал о моем будущем. Я припомнил все его слова, сказанные как будто случайно».

«Как-то я с матушкой игуменией Магдалиной (Крысько) приехала в пустыньку и в этот же день потеряла зарплату (сто сорок рублей). Я ничем не выдала себя, посмотрела больных. О.Кирилл был простужен, я ему поставила банки, назначила лечение, уложила в постель, попрощалась и ушла. Когда мы сели в машину, и я еще не успела включить мотор, вдруг увидела, что келейница о. Кирилла м.Амвросия бежит к машине и передает мне конверт с деньгами, в нем была именно та сумма, которая пропала!

«Батюшка передает вам деньги, чтобы вы не скорбели». Я была поражена и не знала, что делать, пыталась вернуть конверт, но матушка игумения меня убедила, что я должна взять его, и рассказала, что у нее был подобный случай. Она потеряла деньги, завернутые в белый платочек, а батюшка, не зная о пропаже, передал ей деньги также в белом платочке» (Н.А. Масько).

«В пустыньке я жила у мон. Феодоры, она сломала бедро, и я за ней ухаживала, возила на тележке в храм. У нее рубашки не было, у меня тоже. Думаю: пойду куплю ситчику и сошью. К вечеру о. Кирилл приносит м.Амвросии коленкор. А она меня и просит сшить рубашки. Мои мысли уже у о. Кирилла» (С.Н. Шелгунова).

Посадил батюшка обедать с собою Афанасия, с которым служил вместе в Ордынском монастыре. Налили суп. Афанасий подумал: «Хорош суп с рыбкой, когда б сметанкой побелить, был бы еще вкусней». Батюшка уходит и приносит литровую банку сметаны и говорит: «Ну мы и побелим». Афанасий не мог сидеть за столом от стыда: «Батюшка, прости меня, что я так подумал».

Женщина из Риги везла много вещей для пустынных сестер. Ехала последним автобусом, перепутала остановку, нужно было идти километра четыре. Она сильно боялась. Вдруг она услышала скрип саней. Монахиня поворачивает лошадь и спрашивает: «Вы едете к о. Кириллу?» «Да». «Садитесь. Он послал за Вами, уже ждет Вас». Когда они приехали, о. Кирилл встретил их и сказал: «Я тебя давно жду».

Дар прозорливости о. Кирилл по своему глубокому смирению умел тщательно скрывать, чтобы оберечь души верных от древней болезни чудомании.

Праведник непременно будет жив...

Был день, когда о. Кирилл сделал грабли и, отдавая их сестре, сказал:

«Береги, последние грабельки сделал».

Пришло время оставить земную жизнь, которая была у батюшки страдальческой: болезни, скитания, поношения, что является для особо избранных Богом душ свидетельством дарования им вечного блаженства.

Он страдал до последнего своего вздоха. Всегда больной, о. Кирилл незадолго до смерти заболел мучительно. По настоянию родственников его положили в Елгавскую больницу по поводу приступа стенокардии, а затем в домашних условиях у него произошло ущемление грыжи.

О. Кирилл и епископ Рижский Никон (Фомичев) – третий справа; сестра Виленского монастыря м. Георгия – будущая игумения Горненского монастыря, стоит четвертая слева; игумения Магдалина (Крысько); будущая игумения Варвара (Трофимова) – вторая слева. Вильнюс. 1963 г.

Владыка Леонид (Поляков) вместе с помогавшим ему врачом из Риги, в пустыньке, в игуменской, сделал о. Кириллу операцию. Старец был очень терпелив, отказался от уколов и лекарств. Шов не зашили, а заклеили ввиду безнадежного состояния больного. Он напоминал умирающему о голгофской ране Спасителя, о Его страданиях, которые старец всегда глубоко переживал и к которым приобщился страданиями всей своей жизни и этих последних минут.

Находившийся в пустыньке народ сострадал батюшке и молился за него, кто в храмах Преображенском и прп. Иоанна Лествичника, где были священниками открыты Царские врата, кто во дворе пустыньки.

Вскоре после операции Владыка Леонид вместе с московским священником о. Николаем, служившим в эти дни в пустыньке, соборовал старца, разрешив его от уз и трудов земных.

Старец Кирилл, Владыка Алексий (Коноплев), игумения Магдалина (Крысько) с сестрами в пустыньке. 1966 г.

26 июня архиепископ Леонид совершил постриг о. Кирилла в схиму, назвав его мирским именем Косма. Батюшку причащали каждый день.

Наступила любимая им пятница. В храме начали служить Евхаристию, на которой помянули болящего на одре лежащего схиархимандрита Косму, что было необычно для всех привыкших к прежнему имени старца. Перед причащением весь алтарь осиял свет, его увидел священник и близко стоящие к алтарю поющие монахини.

О. Николай открыл Царские врата и сказал всем: «Пойду причащать о.Косму». Но тут же возвратился в алтарь, поставил Чашу на престол и попросил алтарницу мон. Нектарию сходить узнать, как там батюшка. Она приходит и говорит, что батюшка уже скончался. Свет возвестил его кончину. Небо причастило его. На погребении старца, совершенном в понедельник, тот же свет сиял от его гроба и креста, которые бережно несли любящие его чада к могиле. Сохранившаяся фотография дивно показывает это.

Погребение схиархимандрита Космы в Спасо-Преображенской пустыньке. 1 июля 1968 г.

Отпевание воспринималось как великий праздник, солнце играло, как на Пасху. «Когда гроб с прахом праведника был поднят, - вспоминает о. Александр Куликов, - то многие ощутили, что подняли нечто духовно великое... трудно выразить словами». В своем слове перед погребением архиепископ Леонид призвал верующих подражать любви, кротости и послушанию старца, которые он стяжал с юношеских лет, полнее воспринимать его духовное наследие. «Его многие не понимали, так как больше стремились стяжать внешний почет, а он, отягощенный годами и болезнями, совершал Божественные Литургии, молился «о всех и за вся».

Патриарх Алексий I в телеграмме писал: «Мир и покой душе в Бозе почившего схиархимандрита Космы в обителях Отца Небесного, о чем вместо скорби да будут наши усердные молитвы вместе с насельницами Преображенской пустыни, где много лет служил и подвизался почивший старец».

А далекие от церковной жизни рабочие говорили собравшимся: «Этот батюшка у вас святой».

На отпевание батюшки приехало много таксистов. После погребения они с каким-то особым воодушевлением развозили собравшихся по домам. Когда люди хотели расплачиваться за проезд, они наотрез отказывались, говоря: «Сегодня мы работаем бесплатно, батюшка давно уже все заплатил». От Елгавского таксопарка был венок на могилу старца. Так «они засвидетельствовали перед Церковью о твоей любви», отче (З Ин.1,6).

«Праведник он непременно будет жив» (Иез. 18, 9). Любовь о.Космы продолжает изливаться и будет изливаться на всех, ибо она жива. Он продолжает свое служение ближнему.

Вскоре после кончины отца Космы его сотаинник, послушник Иван Андреевич Калиниченко из Елгавы, попал в автокатастрофу и лежал в реанимационном отделении. Ему становилось все хуже и хуже.

«Вдруг ночью входит в палату о. Косма, - рассказывает Иван Андреевич, - в черной рясе с крестом и четками.

- Батюшка, Вы же умерли? Как же так?

Он дает мне знак молчать. Идет ко мне. Касается рукой ноги, которая была на вытяжке. Какого места коснется, там боли прекращаются совсем. Приятно. Коснулся левой ноги и отошел от меня. Я хотел с большой радостью вступить в разговор, но он опять дал мне знак молчать и даже сказал: «Молчи!» Наклонил голову и пошел обратно к двери. Я в большой радости. Думаю: «Как же так, он умер, а пришел живым». Мои боли совсем прекратились. На утреннем обходе врач был удивлен:

«У вас все обойдется без ножа, - сказал он мне. - А вначале я хотел делать вам операцию».

Это один из множества имеющихся примеров продолжающегося служения старца всем нам. Как-то я спросил митрополита Леонида, понимавшего и ценившего о. Косму, вошел ли, по его мнению, о.Косма в меру святых отцов. Владыка тихо и твердо сказал: «Батюшка святой, святой, святой!»

Могилка любимого старца

Источник. Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. 2002 г. выпуск 26-27.