Фельдмаршал Маннергейм, Императорская семья и Анна Александровна Танеева (монахиня Мария). Людмила Хухтиниеми - МИР ПРАВОСЛАВИЯ - Финляндия - Европа

Фельдмаршал Маннергейм, Императорская семья и Анна Александровна Танеева (монахиня Мария)

Карл Густав Эмиль Маннергейм

(4 июня 1867 – 27 января 1951)

«Фельдмаршал Маннергейм обладал высоким ростом, стройным и мускулистым телом, благородной осанкой, уверенной манерой держаться и четкими чертами лица. Он принадлежал к тому типу как будто специально созданных для выполнения своей миссии великих исторических личностей, которыми так богаты были XVIII и XIX века, но в настоящее время вымершему практически полностью. Он был наделён личными чертами, свойственными всем жившим до него великим историческим персонажам. К тому же он был прекрасным наездником и стрелком, галантным кавалером, интересным собеседником и выдающимся знатоком кулинарного искусства и производил собой в салонах, равно как и на скачках, в клубах и на парадах в одинаковой степени великолепное впечатление». [1]

Прадед Густава Маннергейма, Карл Эрик Маннергейм, был руководителем делегации, принятой Императором Александром I, и способствовал успеху переговоров, закончившихся в результате утверждением конституции и автономного статуса Великого княжества Финляндского. С тех пор все Маннергеймы стали отличаться четкой прорусской ориентацией.

К.Г. Маннергейм среди братьев и сестер:

в центре София, слева Карл, Аугуст и Йохан,

справа Анника и Густав, сидит Ева

«Мне исполнилось 15 лет, когда в 1882 году я поступил в кадетский корпус Финляндии. Я был первым из трех поколений Маннергеймов, кто посвятил себя военной карьере. Моя служба в царской армии России началась со случая, который оказал решающее влияние на мою жизнь. Я имею в виду отчисление из кадетского корпуса в Финляндии и поступление в Николаевское кавалерийское училище в Петербурге». [2]

Николаевское кавалерийское училище он закончил с отличием.

Родившись в семье барона Карла Роберта Маннергейма и графини Хедвиги Шарлотты Хелены фон Юлин, получив образование в одном из элитных подразделений Императорской гвардии, благодаря своим личностным качествам, он скоро приблизился ко Двору, стал близок к кругу Императорской семьи.

В 1891 году он поступает на службу в Кавалергардский полк Ее Императорского Величества, шефом которого была Вдовствующая Императрица Мария Федоровна. Будучи родом из Северных стран, она особенно тепло относилась к Г.Маннергейму, приветствовавшему ее при первом знакомстве по-датски. Дружеские отношения сложились у него и с Великой Княгиней Ольгой Александровной.

Вдовствующая Императрица Мария Федоровна с кавалергардами

Благодаря своей изящной наружности и хорошим манерам Г.Маннергейму в 1896 году на коронации Императора Николая II и Императрицы Александры было отведена ответственная и почетная роль. После коронации он возглавил торжественную процессию. О самом дне коронации он вспоминает:

«Это была самая утомительная церемония из тех, в которых мне пришлось участвовать. Я был одним из четырех кавалергардских офицеров, которые вместе с самыми высокопоставленными лицами государства образовали шпалеры вдоль широкой лестницы, что вела от алтаря к трону на коронационном возвышении. Воздух от ладана был удушающим. С тяжелым палашом в одной руке и «голубем» в другой мы неподвижно стояли с девяти утра до половины второго дня». [3]

Коронация Императора Николая II. Впереди два кавалергарда;

слева от Императора Карл Густав Маннергейм

На другой день приказ по кавалергардскому полку гласил: «Его Императорское Величество изволил дважды выразить свою благодарность за блестящий выход полка и его безукоризненное обмундирование…».

16 мая Император, облаченный в красный мундир кавалергардов, устроил в Кремлевском Дворце прием для офицеров полка, на котором К.Г.Маннергейм имел продолжительную беседу с Императором Николаем II. После этой встречи образ Николая II предстал барону Г.Маннергейму как «Мой Император» - корректный, внимательный и вежливый, духовно близкий ему.

Во время Первой мировой войны, когда офицеры спрашивали его, почему он неуязвим для пуль и снарядов, барон отвечал, что у него есть серебряный талисман и дотрагивался до левого нагрудного кармана: там лежала серебряная медаль 1896 года, медаль участника коронации Его Императорского Величества Николая II. Когда К.Г. Маннергейм в сентябре 1908 г вернулся из азиатской экспедиции в Петербург, Император Николай II с интересом выслушал его доклад о поездке.

Во время службы К.Г Маннергейм зарекомендовал себя как успешный командир-наставник. Им восхищались, о нем говорили. Разговоры дошли до Императора Николая Александровича, который в 1910 году назначил Г.Маннергейма командиром лейб-гвардии Уланского Его Величества полка с присвоением звания генерал-майора свиты Его Императорского Величества.

В 1911 году, 17 февраля барон Г. Маннергейм принял полк. Казармы полка располагались в Варшаве.

Осенью, как и обычно, уланы охраняли район царских охотничьих угодий около Спала — одной из летних резиденций Императорской Фамилии. В это время К.Г. Маннергейм особенно был близок к Царской семье и ежедневно приглашался к столу.

Справа генерал-майор свиты

Его Императорского Величества Г. Маннергейм

18 мая 1915 года барон получил следующую телеграмму: «Генералу свиты ЕИВ барону Густаву Маннергейму. Хочу видеть моих ахтырцев. Буду 18 мая в 16.00 поездом. Ольга». Почётный караул во главе с Маннергеймом находился на станции Снятын в ожидании военно-санитарного поезда № 164/14 с Великой Княгиней Ольгой Александровной несколько часов, но поезд так и не подошел. Было решено начинать торжества - в одном из амбаров были накрыты праздничные столы.

Через некоторое время спустя в амбар тихо вошла женщина в платье сестры милосердия и присела за стол рядом с Маннергеймом, благо, один из офицеров вовремя ее узнал и предложил стул. Княгиня наклонилась к Густаву: «Барон, Вы же знаете, что я не люблю церемоний. Продолжайте обед и не забудьте налить мне вина, я ведь знаю, что Вы галантный кавалер, не в пример нашим общим знакомым… И прошу простить за опоздание - мой поезд не пропустили из-за боязни немецких налетов. Я села на лошадь - Вы меня как наездницу знаете - и вот у Вас с моим ненужным мне конвоем… И прикажите пригласить к столу моих опекунов».

Торжественный обед продолжился и весьма хорошо. Первой парой в первом полонезе выступали Густав и Ольга. На следующий день состоялся торжественный парад ахтырцев.

Великая Княгиня Ольга Александровна была из числа тех женщин, которых никто не забывал. Сохранилась подаренная Густаву фотография с памятной надписью княгини: «… Посылаю Вам снятую в период войны карточку, когда мы больше встречались и когда, как любимый начальник 12-й кавалерийской дивизии, Вы были вместе с нами. Это напоминает мне о былом…».

Великая Княгиня Ольга Александровна

Не было более командиров дивизий Первой мировой войны, которые были оценены членами Императорской семьи, как барон Густав Маннергейм.

Во время войны, план по свержению монархии в России принял наибольшую силу - Царский трон расшатывался.

«В середине февраля узнав, что Император находится в Царском Селе, поехал туда. Поскольку я входил в Свиту Его величества, а ранее командовал гвардейскими уланами, то мог рассчитывать, что Государь примет меня. В тот день прием был назначен только для двух человек, и я очень быстро получил аудиенцию. В обычае Императора было внимательно выслушивать все то, что ему докладывали, и я полагал, что он заинтересуется сообщением о положении на румынском фронте. Но, как мне показалось, в тот момент его мысли занимали совершенно другие проблемы. Общее настроение в Петрограде было подавленным. Люди открыто осуждали не только правительство, но и самого Царя. Усиливающаяся усталость от войны, экономическая разруха и хаос на транспорте накладывали свой отпечаток на повседневную жизнь. <…> Суровые старцы Государственного совета, высшего совещательного органа Российской Империи, заняли сторону оппозиции, которая требовала введения парламентского правления». [4]

К.Г. Маннергейм

Г.Маннергейм не принял присяги новому Правительству. Сразу же после Февральской революции он предложил ряду генералов покончить с Временным Правительством и восстановить монархию.

«Отправляясь на юг в свою дивизию, я посетил командующего Южным (румынским) фронтом генерала Сахарова. Я рассказал ему о своих впечатлениях от событий в Петрограде и Москве и попробовал уговорить генерала возглавить сопротивление. Однако Сахаров считал, что время для таких действий еще не настало. Я окончательно утвердился в мысли, что командир, который не способен защитить своих офицеров от насилия, должен расстаться с российской армией. Ситуация в войсках ухудшалась с каждым днем, и это лишь укрепляло мое решение покинуть русскую армию. Но ведь нужно было придумать какую-то причину! Помог случай.

<…> Ленин и Троцкий, встав во главе большевистского правительства, захватили власть. Эта новость была совершенно спокойно воспринята в Одессе. С друзьями-офицерами мы спорили о том, что следовало бы организовать сопротивление этой диктатуре меньшинства, но мне пришлось осознать, что ни они, ни общество в целом не считали необходимым приступить к каким-либо действиям.

<…> Было совершенно очевидно, что все они в ужасно подавленном состоянии. Людьми владел страх, и они не проявляли никакого стремления к борьбе против нового режима. <…> Я сказал, что сопротивление необходимо и хорошо бы, если бы во главе движения стал кто-либо из великих князей. Лучше погибнуть с мечом в руке, чем получить пулю в спину или быть расстрелянным. Мои соседи придерживались другого мнения и считали борьбу против большевиков безнадежным делом. Я был глубоко разочарован тем, что в столице и Одессе общественное мнение оказалось единым». [5]

Будучи искренне предан Государю, Г. Маннергейм перед отъездом в Финляндию рискуя жизнью, решается ехать в Царское Село, чтобы проститься с Главнокомандующим армии. Сказалось уважительное отношение к нему охраны, и он проникает во Дворец. Государя еще не вернулся.

«Барон, вы знаете меня хорошо и знаете давно, - сказала Государыня Маннергейму. Вы знаете, что я могу владеть собой. Но когда сюда вошел генерал Корнилов с орденом, пожалованным ему Ники, и с красным бантом на рукаве, и сказал: «Гражданка Романова встаньте выслушать указ Временного Правительства», у меня потемнело в глазах. И на глазах Императрицы, - пишет Маннергейм - выступили слёзы». [6]

Мой Император

Весть об отречении «Его Императора» застала Г. Маннергейма в Москве.

В сентябре 1917 года он был переведен в резерв как военачальник, а в январе 1918 он отправил прошение в отставку.

«6 декабря Финляндия объявила независимость, и я более не испытывал намерений оставаться в российской армии. Кстати говоря, в этой армии я, будучи гражданином Финляндии, прослужил почти тридцать лет». «В тот декабрьский день 1917 года, когда я прибыл в Хельсинки, погода была мрачной и дождливой...

К.Г. Маннергейм в форме генерала Белой армии

<…> Меня интересовало, что могли сделать те силы, которые должны были спасти Российское государство. Поэтому, пробыв неделю в Хельсинки, я вернулся в Петроград. Там не было и намека на сопротивление. Наоборот, я заметил, что советская власть все более укрепляется и становится угрозой для молодого финского государства. Я быстро осознал: вопрос не в том, окажется Финляндия в революционном круговороте или нет, вопрос лишь в том, когда это произойдет».[7]

С большой скорбью принял Г. Маннергейм известие о расстреле Царской семьи в Екатеринбурге. По его просьбе была отслужена заупокойная Божественная литургия в Успенском соборе Хельсинки. Когда бежавший в 1918 году из России Керенский оказался в Финляндии, Г. Маннергейм не принял его. Как и всегда, поступая по велению совести, верноподданный Российскому Императору, приложивший все усилия для освобождения Царской семьи и России от «красной чумы», он с презрением отнесся к человеку, выполнявшему указания масонов по сокрушению монархической власти в России. К человеку, который арестовал Императора и его семью и сослал их в Тобольск по указанию масонской ложи.

Маршал Г. Маннергейм на параде победы в гражданской войне.

Май 1918 г.

В Финляндии Г.Маннергейм смог порой жесткими мерами защитить страну от «красной заразы». В этой борьбе он объединил и коммунистов и монархистов - все слои общества, за короткий срок сумел сформировать вполне боеспособную 70-тысячную армию, которую возглавил в чине генерала от кавалерии.

«23 июня 1919 г. адмирал А.В. Колчак направил официальное обращение Г.Маннергейму: «В эти решительные дни нашей борьбы с разрушительным и анархическим началом большевизма я не исполнил бы своего долга перед Россией, если бы не обратился к Вашему Превосходительству с совершенно откровенным, исполненным глубокого доверия призывом, к которому меня побуждает забота о спасении неисчислимых человеческих жизней, томящихся под режимом большевиков.

Я исхожу из убеждения, что должно быть сделано всё возможное для достижения наиболее скорого сокрушения большевизма. Поэтому я хотел бы надеяться, что Вы побудите финляндское правительство принять участие в общем деле и перейти к решительным мерам для освобождения северной столицы России, начав активные военные операции в направлении Петрограда.

Я прошу Вас, генерал, принять это мое обращение как знак неизменной памяти Русской армии о Вашем славном прошлом в ее рядах и искреннего уважения России к национальной свободе финляндского народа. Адмирал Колчак. 23 июня 1919 г.».

Ответ Г.Маннергейма гласил: «Прошу Ваше Превосходительство принять мою благодарность за телеграмму от 23 июня, полученную мною 4-го сего месяца. <…> Хотя я уверен в том, что впредь в состоянии уничтожить всякую попытку поднять в Финляндии красное знамя революции, но тем не менее [мы] знаем, что существующая в них советская власть представляет для нас постоянную угрозу и далеко не безучастны к страданиям, переживаемым русским народом под игом большевиков. <…> Поэтому финляндскому народу и его правительству далеко не чужда мысль об участии регулярных войск финляндских и об освобождении Петрограда. Не стану от Вас скрывать, господин адмирал, что, по мнению моего правительства, финляндский сейм не одобрит предприятия, приносящего нам хотя и пользу, но требующего тяжёлых жертв, если не получим гарантию, что новая Россия, в пользу которой мы стали бы действовать, согласилась на некоторые условия, исполнение которых мы не только считаем необходимым для нашего участия, но также необходимой гарантией для нашего национального и государственного бытия.

Г. Маннергейм. Стокгольм, 10 июля 1919 г.

Что это были за условия, записал в своем дневнике В.Н. Пепеляев: «Финны из участия во взятии Петрограда требуют признания безусловной независимости, самоопределения населения Карелии и Олонецкой губернии». И комментировал свою реакцию: «Предложение отклонить и ответить в духе нашей ноты».[8]

Проект был единодушно отвергнут Юденичем, А.В. Колчаком, С.Д. Сазоновым и главнокомандующим Вооружёнными силами Юга России генералом А.И. Деникиным как противоречащий национальным интересам России, при отсутствии гарантии помощи Финляндии «ввиду внутренних политических затруднений» накануне выборов.

К.Г. Маннергейм в последние годы жизни

Г. Маннергейм хотел выиграть выборы, и начать войну с Советами уже как президент. 25 июля 1919 года состоялись выборы, которые в качестве исключения решено было провести не всенародным, а парламентским голосованием. И тут у Г.Маннергейма шансов не было. Победил либерально настроенный профессор Гельсингфорского университета Стольберг. Г.Маннергейм надолго покидает страну.

Л.В. Власов пишет: «В 1938-м году Сталин принимает решение выйти лично на Г.Маннергейма, так как договориться ни с президентом, ни с премьером он не смог. В Москве в это время живет генерал Игнатьев, из бывших, некогда кавалергард, он знал Г.Маннергейма. Попросили его написать письмо старому другу. Г.Маннергейм прочитал и ответил: «С предателями дела не имею»». Щербатов, Алексей Павлович (1910—2003), Князь, президент Союза Российских Дворян Северной и Южной Америки пишет в своих воспоминаниях: «Я много раз возвращался к теме Царя, и в один из визитов Керенский мне сказал, что, когда Николай II был под арестом, еще в Царском Селе, секретную миссию по переправке его за границу через Финляндию в Швецию предлагал организовать генерал Карл Густавович Маннергейм, будущий главнокомандующий финской армией. Находясь на русской службе, он был беззаветно предан Государю и не упускал случая подчеркнуть: «Я подданный великого князя Финляндского». <…> В 1936 году я встречался с Маннергеймом, элегантным, красивым, успешным бывшим офицером Кавалергардского полка, к моменту встречи прославившимся как герой Первой мировой войны. Он уже носил титул финляндского маршала, но по-прежнему очень позитивно относился к России, хорошо говорил по-русски. Встреча наша проходила, можно сказать, в домашней обстановке: Карл Густавович был очень дружен с моей богатой тетей, графиней Елизаветой Владимировной Шуваловой, урожденной Барятинской. Маннергейм сказал мне тогда, что вывезти Царскую семью на тайном эшелоне не составляло труда, и он готов был в 1917 году вместе с армией поддержать генерала Юденича, но Керенский на это не пошел: бегство Императора сразу после революции привело бы к краху Временного правительства. Да и Англия не проявила активной поддержки этого проекта».[9]

Г.Маннергейм сохранил преданность Императору Николаю II, Имперской России. До конца жизни на его рабочем столе всегда, даже при царившей в Финляндии русофобии, стоял портрет с фотографией и личной подписью Его Императорскрго Величества Николая II. Рядом стояла фотография Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны, которой он был многим обязан своей поддержкой. Он наносил ей визиты вежливости в Дании в 1920-е годы. Почти через четверть века после ее смерти в Дании он в своих мемуарах очень тепло о ней отзывался.

Лютеранин, Г.Маннергейм по сути был христианином, глубоко чтил православную веру, носил на груди православный крест и с ним похоронен. Он молился на Валааме и просил русских монахов молиться за него.

Барон Г.Маннергейм был представлен Анне Александровне в Царском Селе в 1908 году, когда он только что вернулся из Азиатского похода. После этого, приезжая в Царское Село, генерал-лейтенант Российской Императорской армии Г. Маннергейм несколько раз был в ее маленьком домике, располагавшимся рядом с царским Дворцом. Анна Александровна со свойственной ей доброжелательностью к людям была рада гостям и всегда радушно принимала их.

А. А. Танеева в начале служения у Императрицы

В январе 1909 года гостями в доме Анны была Царская Чета, а также и Г. Маннергейм. Это было незадолго до его отправления в Польшу.

Последняя встреча и беседа Анны Александровны и Густава Маннергейма в России состоялась в феврале 1917 года в Царском Селе, в Александровском дворце.

21 марта 1917 года (ст. стиля) Керенский арестовал больную корью Анну, а 22 марта ее заключили в одиночную камеру Петропавловской крепости, где она до перевода в Арестный дом, пробыла 3 месяца в не человеческих условиях.

Через месяц, еще не отойдя от ужасов тюремного заключения, она вновь по приказу Керенского, как лицо неблагонадежное высылается за пределы Петербурга, в тогдашнее Великое Княжество Финляндское, и как арестантка Временного правительства содержится вначале на яхте Их Величеств «Полярная Звезда», а затем в Свеаборгской крепости.

Молитвами безвинно страдающей Анны, ее родителей, их хлопотами, которые стоили немалых денег, милостью Божией Анне Александровне удавалось всякий раз спастись из тюремного заключения и избежать расстрела. «…В черном платке, с мешком в руках, я ходила от знакомых к знакомым. Постучав, спрашивала, как и каждый раз: “Я ушла из тюрьмы, примете ли меня?”. ... Как загнанный зверь, я пряталась то в одном темном углу, то в другом. … Обуви у меня уже давно не было, и я в последнем месяце (декабре), ходила босиком, что не трудно, если привыкнешь, и даже, может быть, с моими больными ногами легче… Я каждую ночь ложилась, думая, что эта ночь моя последняя на земле. Столько было критических моментов: и обыски, и встречи… Так я жила одним днем… На Гороховой сказали, что меня сразу убьют, если найдут; другие же говорили, что я убежала к белым».

В ежедневном страхе смерти жила она более года. За любовь и преданность Царской семье Господь хранил ее.

Ее Величество Александра Федоровна,

Анна Александровна в доме Анны

Находясь в розыске, в ежеминутной опасности быть найденной и убитой, чрезвычайно утомленная и изменившаяся, она после долгих уговоров все же согласилась покинуть Россию и дала обет, что если ей с матерью удастся поселиться в Финляндии, то она примет там монашество и посвятит Богу оставшуюся жизнь.

Монахиня Мария (А.А. Танеева).

Русский Валаамский монастырь, 1923 г.

Г. Маннергейм следил за событиями, происходившими в России, и по рассказам приближенных знал о трагической судьбе Царской семьи, а также о том, что Анна Александровна была узницей Трубецкого бастиона Петропавловской крепости и содержалась под стражей в крепости Свеаборг.

10 января 1921 года (нового стиля) двое финнов на больших санях по льду переправили Анну Александровну с матерью Надеждой Илларионовной на финский берег. Анна Александровна, сдержав обет Богу, приняла тайный монашеский постриг с именем Мария в русском Валаамском монастыре.

До начала войны Зимней войны, она с матерью жила в Выборге.

«Из Выборга Анна Александровна посылает Густаву Маннергейму красивую русскую рождественскую открытку с самыми наилучшими пожеланиями. Доброжелательный текст завершала подпись: «Анна Танеефф, Ваасанкату, 13, Виипури».

Для Г. Маннергейма это было большой неожиданностью,и генерал от кавалерии Финляндской армии сразу ответил Анне обычным письмом, не используя свои официальные бланки. Густав по-французски писал:

«Дорогая мадам, меня очень обрадовало, что Вы вырвались из революционного петроградского ада и живете в семье благородных людей Акутиных, которых я хорошо знаю».

[10]

В июле 1930 года генерал Густав Маннергейм был проездом в Выборге на пути в Терийоки, на виллу «Бьянка». Анна Александровна намеревалась встретиться с ним, носразу же по приезде в Выборг генерал заболел и вернулся в Хельсинки.

Последние годы жизни Анны Александровны в Выборге, помимо всего прочего, омрачались продолжительной болезнью, а затем и смертью матери, которая понимала и поддерживала Анну как в радости, так и в горе, разделяя вместе с дочерью крестный путь ее жизни. Надежда Илларионовна скончалась 13 марта 1937 года. Отпевание было совершено в выборгском Преображенском кафедральном соборе. Похоронена она была на кладбище Ристимяки.

О том, что значили для нее родители, Анна Александровна пишет в своих воспоминаниях: «Несмотря на путешествия и полученное образование, больше всего нас, детей, все-таки воспитали наши родители. Самым большим счастьем для нас было быть в их кругу, и они со своей стороны посвящали нам каждую свободную минуту. Под влиянием наших родителей из нас выросли люди, любящие искусство и все красивое. Вера в Бога, посещение богослужений, безупречная жизнь, молитва были для нас опорой на жизненном пути. Наш отец подчеркивал важность для человека чувства долга и призывал нас во всех случаях жизни следовать голосу своей совести. Он сам был самозабвенно предан престолу и своему Государю; эту же преданность мы переняли от него, как и он перенял ее от своих предков».

Супруги Танеевы с сыном Сергеем

Г. Маннергейм, будучи уже фельдмаршалом Финляндии, узнав о том, что у Анны Александровны большое горе, прислал ей сердечную, сочувственную телеграмму, в которой вспоминал встречи с ее матерью в Петербурге.

После смерти матери Анна с Верой Запеваловой переезжают из дома «Эден» в другой, более скромный дом Выборга.

В результате Зимней войны Выборг перешел к Советскому Союзу, и для Анны Александровны и Веры возврата в него уже не было. По той же причине не было дороги и на Валаам, монастырская жизнь в котором приостановилась на многие годы. 5 февраля 1940 года братия во главе с игуменом Харитоном, имевшая к тому времени финское подданство, покинула его. Во время Зимней войны, когда шла борьба за Карельский перешеек и водные пути Ладоги, монастырь подвергся усиленной бомбардировке.

Монахам удалось увезли с собой все самое ценное — раку преподобных Сергия и Германа, иконы, Евангелия, предметы церковной утвари, облачения, книги, колокола, дары Российских Императоров. Зимой из-за сильных морозов лед на Ладоге был достаточно прочным. Ценности монастыря вывозились на грузовых автомобилях финской армии, которые выделил главнокомандующий финской армии фельдмаршал Г. Маннергейм. Тогда же была вывезена и главная, богословская часть, знаменитой библиотеки Валаамского монастыря.

Весной 1940 года Анна Александровна и Вера вернулись из Швеции в Финляндию. Вставал вопрос о месте жительства.

А.А. Танеева на даче. Финляндия

После войны отношение к русским стало неоднозначным. И тогда Анна Александровна обратилась с просьбой о встрече к своему старому знакомому К.Г. Маннергейму, надеясь получить помощь и защиту.

Об этой встрече рассказывает Л.В. Власов в своей книге «Женщины в судьбе Маннергейма»: «В день их встречи фельдмаршал Г. Маннергейм послал за Анной Александровной машину. Тяжеловатая, сильно хромавшая, с большим трудом и с помощью адъютанта Маннергейма, одетая в темное платье Анна Александровна вошла в дом в Кайвопуйсто[11]. Фельдмаршал с присущим ему обаянием и гостеприимством встретил Анну. Разговор за чашкой кофе шел по-французски, переходя на русский. Вспоминали события в Царском Селе. Густав вспомнил свои встречи с настоятелями Валаамского и Коневецкого монастырей, а также с иеросхимонахом Ефремом, с которым они много говорили о Великом князе Николае Николаевиче. Анна рассказала о своей жизни. Материальной помощи она не просила, но хотела получить рекомендательное письмо. Зная о том, как в годы становления независимой Финляндии и в послевоенное время, уже с большей силой, возросла неприязнь к России и к русским, Густав быстро написал следующее: “Более тридцати лет зная госпожу Танееву, ее уважаемых родителей и многих членов ее семьи, прошу всех, кому придется иметь дело с госпожой Танеевой, которая испытывает страдания из-за инвалидности в результате несчастья на железной дороге, относиться к ней с сочувствием и пониманием. Фельдмаршал Маннергейм. Хельсинки, 11 июня 1940 года».

Поддержка Г. Маннергейма дала чувство безопасности беззащитной Анне Александровне. Этим письмом она не раз пользовалась в сложных жизненных обстоятельствах. Спустя время, благодаря письму К.Г. Маннергейма Анна Александровна с Верой получают квартиру в Хельсинки, в доме на улице Топелиуса, в которой Анна Александровна живет до конца жизни.

Тайная монахиня Мария (А.А.Танеева).

Хельсинки

Связь Анны Александровны с Г. Маннергеймом продолжалась в переписке, но в основном это были поздравления к праздникам. В день 75-летия фельдмаршала Анна Александровна направила ему из Хельсинки в Миккели большое поздравительное письмо, полное теплых петербургских воспоминаний, и получила любезный ответ на него.

Послевоенный период был тяжелым для всех жителей Финляндии. В 1943-1947 годы пенсия из Швеции стала поступать нерегулярно. Финский Красный Крест отказал Анне Александровне в помощи. Анна и Вера оказались в крайне сложном материальном положении. Порой они не имели денег даже купить хлеба, за неуплату им грозило выселение.

Анна Александровна вновь обращается к Г. Маннергейму и просит «хоть чем-нибудь помочь». Благодаря его ходатайству и звонку в Комитет женщин Красного Креста Финляндии Анна Александровна с Верой получили небольшую сумму денег.

В 1946 году Президент Финляндии Густав Маннергейм уходит в отставку, но по-прежнему остается для Анны простым и доступным человеком.

В начале апреля 1947 года, когда Анна Александровна вновь обращается к Г. Маннергейму, умоляя его в память 37-летнего знакомства оказать ей и Вере «самую скромную финансовую помощь». Г. Маннергейм, сожалея об этом, уже не смог найти средств помочь им.

«Дорогая мадам, я извиняюсь, что заставил Вас так долго ждать ответа, но я не хотел Вам писать, не наведя справок: могу ли я найти средства, чтобы помочь Вам. На это ушло больше времени, чем я думал, из-за некоторых срочных дел, которые по возвращении ждали меня. К сожалению, мои попытки не увенчались успехом, и я не могу помочь Вам. Я говорил Вам об этом несколько лет тому назад. С тех пор Вы могли сами, живя в стране, учитывая беспорядки, уменьшить свои требования до минимума. Примите, дорогая мадам, мои искренние сожаления, мои лучшие пожелания и заверения в моих чувствах и симпатиях к Вам. Маннергейм».

Вскоре с компенсацией стала поступать пенсия из Швеции. В эти тяжелые годы Анна Александровна проводит еще более отстраненную от людей жизнь. Не доверяя уже никому и боясь новых знакомств, она общается в основном с людьми церковного

круга.

А.А. Танеева с Верой Запеваловой. Хельсинки,

1958 г.

В 1958 году, за шесть лет до смерти Анны Александровны, ее посетил финский журналист Туомас Венто. Разговор шел о Их Величествах, о ней самой, Г. Распутине. Отмечая убогость обстановки квартиры, пишет: «В уголке под святыми Образами горела лампада. На стене - большой портрет Их Императорских Величеств Николая Александровича и Александры Федоровны. Под ними фотография фельдмаршала Финляндии Маннергейма с дарственной надписью». «Он был великим и благородным - так отозвалась об Г. Маннергейме Анна Александровна, тайная монахиня Мария.

Могила монахини Марии (А.А. Танеевой)

Могила К.Г. Маннергейма, 27 января, в день его упокоения.

Свеча и роза от монахини Марии (А.А. Танеевой) и Царской семьи в добрую память прошлых лет

Материал прислан автором порталу "Россия в красках" 21 февраля 2015 года

Смотрите фотоальбом памяти К.Г. Маннергейма

Источники: «Анна Вырубова – фрейлина Государыни». СПБ, 2012 г.

Википедия.

Примечания

[1]Виперт фон Блюхер, посланник Германии в Финляндии с 1934 по 1944 годы

[2]Маннергейм К.Г. Мемуары. http://militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/index.htm

[3]Маннергейм К.Г. Мемуары. http://militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/index.html

[4]Маннергейм К.Г. Мемуары. http://militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/index.html

[5]Маннергейм К.Г. Мемуары. http://militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/index.html

[6]Священник Стефан Красовицкий [РПЦЗ], Открытое письмо в редакцию газеты «Карелия»

[7] Маннергейм К.Г. Мемуары. http://militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/index.html

[8]А.В. Колчак и «финляндский вопрос». Наумов В.П. Переписка А.В. Колчака с К.Г. Маннергеймом и государственными деятелями белогвардейских правительств по вопросу о возможности финского наступления на Петроград (май–сентябрь 1919 г.)

[9]Воспоминания Князя Алексея Щербатова http://web.archive.org/web/20080927043725/http:/lab18.ipu.rssi.ru/microsoft/scherbatov.htm

[10]Власов Л.В. Женщины в судьбе Маннергейма. СПб. Фонд «Отечество», 2005.

[11] Район Хельсинки, в котором проживал Г. Маннергейм.