Дореволюционный период российской истории среди своих культурных феноменов оставил один, на который до сих пор историки культуры мало обращали внимания. Речь идет о русском храмостроительстве вне русских исторических рубежей. Когда мы говорим о той памяти, которую оставили наши предки в разных уголках земли от Хельсинки до Буэнос-Айреса и от Лондона до Токио, то не лишне вспомнить о русских храмах, десятками разбросанных в Европе, Америке, на Ближнем и Дальнем Востоке, свидетельствующих о вере и чувстве красоты их созидателей. Хотя первые русские храмы стали сооружаться на завоеванных Россией территориях еще при Петре I, а в составе российских дипломатических миссий, отправлявшихся в XVIII столетии за границу, обычно имелись священнослужители, удовлетворявшие духовные нужды их членов, в основном сооружение русских храмов вне русских исторических рубежей приходится на вторую половину XIX и начало XX веков.

 

     В этот период храмы сооружались при российских посольствах, а также в курортных городах Европы, где проводили время представители состоятельных сословий России. Выходя замуж за отпрысков европейских царствующих домов, российские великие княжны сохраняли свою православную веру, следствием чего также порой являлось сооружение храма, который впоследствии становился усыпальницей царственной особы из российского императорского дома.

 

     Несколько иной является судьба одного из храмов русского зарубежья, построенного в подножьи так называемого “позвоночника Балкан” – Старой горы, чье древнее название дало имя всему балканскому полуострову. Гора эта сама по себе не из самых высоких в Болгарии, но узкие ущелья и многовековые леса давали убежище отрядам партизан-хайдуков, которые из засады нападали турецкие гарнизоны, издевавшиеся над местным христианским населением.

 

     Пять долгих веков томились под тенью полумесяца гяуры, как пренебрежительно называли мусульмане почти бесправных христиан. Все это время одно из самых процветающих православных государств, колыбель славянской письменности и культуры, томилось под бременем османского владычества или, как принято его называть сегодня, “османского присутствия”. Но о каком присутствии могла идти речь, когда десятки сёл были насильственно обращены в ислам, а другие, жители которых отказались изменить вере предков были сожжены до тла? Во многих народных песнях до сих пор сохранилась ужасная картина: всю деревню собирают на центральной площади. где с одной стороны стоит палач с изогнутым турецким мечом-ятаганом, а с другой – муфтий с чалмой для мужчин и паранджой для женщин, а у его ног крест, нарисованный на песке, куда нужно плюнуть. Напротив один за другим выстроены жители всей деревни – мужчины, женщины, старики и дети. Они стоят перед роковым выбором: налево пойдешь – голову потеряешь, направо пойдешь – веру поменяешь, душу заберут. Бывало, отец ради спасения десятилетнего сына дрожащими губами произносил слова, которые изменяли навсегда судьбу как его самого, так и его потомков, а его несмышленый сын смотрел детскими невинными глазами на криво нацарапанный палкой крест, но рот пересыхал и на песок капали слезы. Ребенок не смел плюнуть на крест Господен, и впервые подняв голову в присутствии мучителя, под крики недоумевающего отца, – Ведь я ради тебя, сыночек… ради тебя! – поворачивался к палачу.

 

     Хотя христианство во время Османского завоевания не было официально запрещено, и Вселенская патриархия сохраняла свои привилегии в самом сердце империи – Стамбуле, в завоеванных землях права священников и мирян были сильно ущемлены. Гяурам запрещалось носить одежду ярких цветов, они платили специальный налог для иноверцев, не имели право заниматься многими ремеслами, должны были спускаться с лошади и склонять голову при виде господина и кормить месяцами в своих домах многотысячную армию султана. Бывало, заходил турок в дом к крестьянину, съедал все, что можно было поднести к столу и собирал зубную дань – за то, что стёр свои зубы, обгладывая кости последней оставшейся в хозяйстве курицы. Церкви не должны были превышать определенной высоты и размеров, колокольни вовсе были запрещены. Поэтому храмы строились низенькие, маленькие, почти незаметные, без каких-либо украшений, безмолвные – без звона колоколов.

 

     Но вот пришла пора закончиться мукам и унижениям православных подданных Османской империи и одно за другим на ее территории восстанавливались православные государства – Греция, Сербия, и наконец, Болгария. В лето Господне 1877 самая большая православная страна пришла на помощь одной из самых маленьких и теперь крутые склоны Старой горы стали полем жесточайших сражений русских и турецких войск.

В горячем августе 1877 года одном из самых тяжелых столкновениях Русско-Турецкой войны рядом с городом Шипка, русские войны и болгарские ополченцы напоили своей кровью землю, где после пятисот лет Османского ига поник цветок свободы. После долгих и кровопролитных сражений болгарский народ вновь обрел государство, в конституции которого православие объявлено официальной традиционной религией.

 

     Вдохновленная подвигом богатырей, мать генерала Михаила Дмитриевича Скобелева задумала увековечить славу битв Русско-Турецкой освободительной войны 1877-1878 гг. и в особенности память о сражении на перевале Шипка. Она взяла на себя инициативу построить величественный храм-памятник, духовную семинарию и мужской монастырь около Шипки, которые должны были превратиться для будущих поколений в символ вечной благодарности, христианской признательности и братской любви между православными славянскими народами - русским и болгарским, и служить “ДЛЯ ВЕЧНАГО ПОМИНОВАНИЯ ПРАВОСЛАВНИХ ВОЙНОВ, ПАВШИХ В РУССКО- ТУРЕЦКУЮ ВОЙНУ 1877-78 гг”.

 

     Всего два года после Освобождения, в 1880 г. был создан инициативный комитет для построения монастырского комплекса, который обратился к русскому народу с призывом о пожертвованиях. Вскоре, благодаря усилиям Священного Синода Русской православной церкви, было собрано более половины необходимых средств и к 1902 г. храм, духовная семинария и монастырский корпус были построены и освещены. При освещении храма протопресвитер Александр Желобовский огласил решение русского Священного Синода о последовательном пополнении монашеского братства Шипченского монастыря монахами двух великих русских святынь – Александро-Невской и Троице-Сергиевкой лавры. С той поры в храм приезжали русские иеромонахи и послушники, но после смерти последнего Предстоятеля отца Иосифа Гордеева в 1968 г., завещанию предков, созидавших этот ансамбль, был положен конец.

 

     Едва 9 февраля 2005 года, по решению Совета министров под председательством Помазанника Божьего – Его Величества царя Симеона II, Министр-Председателя Болгарии, был подписан договор о предоставлении собственности на храм-памятник Рождества Христова и на весь монастырский комплекс Болгарской православной церкви. Таким образом, была восстановлена историческая правда – храм-памятник Рождество Христово вновь стал настоящим духовным центром, напоминающим о героическом подвиге освободителей и свидетельствующем о неразрывной духовной связи между болгарским и русским православными народами - ведь именно для этого была воздвигнута эта православная славянская святыня.

 

*   *   *

 

     Этим летом мне хотелось пройти во время каникул стажировку в Болгарии, но так как весь учебный год я провожу в Москве, у меня не было возможности подбирать варианты заранее. Но вот, один из моих друзей предложил мне стажироваться в отделении внешней политики и международных связей Болгарской социалистической партии (БСП), и я получила возможность попасть туда как раз в разгар парламентских выборов, на которых эта партия получила большинство голосов избирателей. В конце месяца, когда заканчивалась и моя стажировка, я вместе с коллегами поехала на ежегодный съезд партии, который проходит на соседней с Шипкой вершине. В маршрут входило не только возложение цветов к памятнику на месте исторических боев, но и посещение русской церкви в подножьи горы. Зрелище, конечно, было потрясающее – ведь в эти два дня на соседней вершине собралось более тридцати тысяч человек, как приверженцев бывшей Болгарской коммунистической партии, так и молодых последователей образовавшейся из нее БСП, большинство из которых одеты в красное, с цветами, воздушными шарами и флагами. Но самое впечатляющее было не само скопление огромного для Болгарии количества людей на одном месте, но то, что большинство из них, приезжавших туда каждый год, обязательно останавливалось в городе, чтобы зайти в храм.

 

     Золотые купола великолепного храма, построенного архитектором А.Й. Томишко в русском стиле, были видны издалека – их главки блестели на солнце и ясно выделялись на фоне зеленых лесов, окружавших церковь. Наш автобус остановился в городе Шипка, и мы стали подниматься по каменной лестнице, ведущей к храму. Разглядывая лица веселых молодых и старых людей, одетых в красные футболки, я задумалась, как это я именно с ними в церковь зашла. А потом еще подумала: ведь это нормально – коммунизма уже давно нет и никто о нем даже вспоминать не хочет. Вообще-то в Болгарии никогда не было так страшно, как в России, и репрессий было гораздо меньше, и вот теперь члены и сторонники бывшей коммунистической партии по своей воле ходят в церковь и свечи ставят. Меня это скорее наполняет оптимизмом – ведь если коммунисты помирились с церковью, еще не все потеряно –  значит, одна из позорнейших страниц истории человечества перевернута, и атеизм больше не будет офицальной насильственно внедренной позицией государства.

 

Источник. "Мы" 4-2005.