Мы продолжаем тему "ПРАВОСЛАВИЕ В ИНДОНЕЗИИ" и предлагаем прочитать опубликованное в 14-м номере журнала "Фома" интервью Томаса Хальберта с первым священником-индонезийцем архимандритом Даниилом (Бамбангом Дви Бьяторо).

ОТ АВТОРА ИНТЕРВЬЮ, ТОМАСА ХАЛЬБЕРТА:
     Когда архимандрит Даниил, основатель православной миссии в Индонезии, вошел в маленькую книжную лавку в Амстердаме, где мы договорились встретиться, он был только что с самолета из Джакарты. Несмотря на усталость после многочасового перелета, отец Даниил так и не дал уговорить себя присесть; напротив, подробнейше обследовал книжную лавку, не скрывая радости простым вещам...

     Удивителен путь, приведший отца Даниила от ислама к Православию: из Индонезии - в Корею, затем на Афон, оттуда в Соединенные Штаты и в Европу. Православие в Индонезии, стране с многолетними исламскими традициями, предстает перед нами в противоречивых образах: многоликая, колоритная культура Юго-Восточной Азии, развивавшаяся на протяжении многих столетий под влиянием строгого исламского благочестия, ныне в нелегких условиях приносит первые плоды проповеди Православия. История самого отца Даниила как будто взята из Евангелия - его духовные метания закончились обретением гармонии во Христе.

     Отец Даниил представлялся мне высоким, худощавым аскетом, доктором наук и ученым богословом, за мыслью которого я с трудом смогу поспевать. На самом деле он оказался низенького роста и довольно полного телосложения, с ангельским лицом, широким ровно настолько, чтобы на нем помещалась неизменная улыбка. Пучок бородки делал его похожим на восточного мудреца. Я тут же был обезоружен его потрясающей простотой и доступностью. Он снял туфли и оставил их за дверью, а затем мы незамедлительно уселись завтракать. Мы были знакомы всего несколько минут, а казалось, что ко мне после долгого путешествия заехал мой хороший друг.

     Я стал свидетелем непрекращающейся миссионерской деятельности: он разговаривал по телефону на нескольких языках, быстро собирал сумки для следующего этапа своего путешествия, проверял свой электронный почтовый ящик: здесь были запросы от руководителей различных христианских общин для получения сведений о Православии; планы предстоящих встреч; просьбы, требующие пастырского совета; и, конечно, новости о преследованиях христиан в современной Индонезии. И все же он всегда оставался по-детски светящимся радостью и очень мягким в общении.

ПРАВОСЛАВИЕ И ИСЛАМ: БАРЬЕРЫ

     Томас Хальберт: Как Вы привлекаете к Богу людей, приходящих к Вам? Если они мусульмане, как Вы с ними работаете и как Вы объясняете различие между христианством и исламом?

     Отец Даниил: Я полагаю, что в любой миссионерской работе ты прежде всего должен понимать культуру тех людей, к которым обращена твоя проповедь, и должен уметь общаться с ними на языке их культурной традиции. Иначе твое слово не может быть услышанным и понятым. То есть, когда ты разговариваешь с мусульманином, ты обязан понимать склад его ума. Не пытайся просто бросаться словами и терминами, близкими к христианству, Православию, потому что мусульмане их не поймут, не воспримут. Прежде всего, когда ты говоришь с мусульманином, ты должен подчеркнуть именно то, что Бог - един.

- Потому что они уже в это веруют?

- Не только потому, что они уже веруют в это, но и потому, что они обвиняют христиан в исповедании трех богов. В этом сложность. Значит, ты должен изменить их ошибочное мнение о том, что мы якобы почитаем трех богов. Не пытайся пользоваться привычным языком, употреблять слова "Отец", "Сын" и "Святой Дух" - ибо для них это будет три различных бога! В их сознании Отец - это одно, Сын - другое и Святой Дух - третье. Я, например, делаю акцент на том, что Бог Един, что этот Единый Бог есть Бог Живой, и Он как Живой Бог обладает сознанием. Люди имеют сознание, а как же в этом можно отказывать Богу? Бог должен иметь сознание. А в сознании Божьем существует Слово. Таким образом, в Самом Боге существует Слово Божие. То есть Бог в Своем Слове - это не два бога, но один. Бог полон, наполнен Своим Словом; Он носит Слово так, как женщина носит ребенка в утробе. И затем это Слово Божие является человеку. Когда вещь, содержащаяся в себе, будто оплодотворенная сама собой, проявляет себя вовне, говорят, что она родилась из своей сущности. Вот почему Слово Божие называют Сыном: Он - Родившийся из самого существа Бога, но вне времени. Потому этот Единый Бог называется Отцом, что у Него есть Его Слово, родившееся из Него и названное Сыном. Значит, Отец и Сын - не два бога. Отец - Бог; Сын - Слово Бога. Мусульмане веруют, что Бог сотворил мир посредством слова. То есть то, во что мусульмане веруют как в слово, - то же, что христиане называют Сыном! В этом смысле мы можем им объяснить, что у Бога нет Сына, отделенного от Него Самого.

- Значит, мусульмане представляют себе наше учение о Сыне Божием в понятиях физического сыновства?

- Да, разумеется. И в этом смысле у Бога нет сына, это верно. Он не "рожденный" в смысле человеческого рождения. Он назван Отцом, потому что Он из Самого Себя рождает Свое Слово, и это Слово есть Сын. Итак, поскольку Бог есть Бог Живой, в Нем Самом должна существовать некая жизненная сила. Эта сила есть Дух Божий. Он назван Святым Духом. Но Святой Дух - это не имя архангела Гавриила, как это представляют многие мусульмане. Святой Дух - это жизненное начало, дающее существование всякой жизни; это - сила, действующая изнутри Самого Божества. Единый Бог назван Отцом, потому что Он рождает из Себя Свое Слово, названное Сыном; и Слово Божие названо Сыном, потому что Оно рождается от Отца превечно - безначально и бесконечно. Этот Единый Живой Бог содержит в Себе Дух. Таким образом, Отец, Сын и Святой Дух - это один Бог. Этим способом мы объясняем мусульманам тайну Святой Троицы, и нам не стоит употреблять такие понятия, как, например, "Отец, Сын, Единосущный, едино-..." и т. д. Несмотря на то, что это наша христианская терминология, привычная для нас, она не понятна мусульманам. Цель наша не в том, чтобы богословствовать перед ними, но в том, чтобы показать реальность Евангелия таким способом, какой будет им понятен. Это - первое: разъяснить учение о Троице.2

     Второе. Основное различие между исламом и христианством касается явления Бога миру, Его Откровения. В исламе Бог Себя не являет. Он лишь ниспосылает Свое слово (Коран. - Ред.). Откровение в исламе означает "письменное закрепление" слова Божия, в то время как в христианстве это не совсем то же самое. Христианство учит, что Слово Божие было ниспослано, сошло в утробу Девы Марии, восприняло плоть и стало человеком. Человеком Иисусом Христом. Выходит, что обе религии исповедуют, что Бог явил Себя человеку посредством Слова; различаются они (христианство и ислам) в понимании того - как Слово явлено в мире. В христианстве это явление произошло в Личности Иисуса Христа, а в исламе слово Божие было явлено в виде книги, Корана. Поэтому положение Мухаммада в исламе близко к положению Девы Марии в православном христианстве. Мусульмане почитают Мухаммада не как Бога, но как носителя Откровения. Это похоже на то, как Православная Церковь почитает Деву Марию: не как богиню, но как носительницу Слова Божия, Которая родила это Слово. Обе эти личности (Дева Мария и Мухаммад) похожим образом прославляются в двух религиях. У мусульман есть даже некое подобие акафиста, составленное по образу молебного канона, но обращенное к Мухаммаду! Оно называется "Депа абарджанджи" - "канон Мухаммаду, через которого даровано Откровение".

     Для нас, христиан, образ Церкви - это Дева Мария. Мы призваны принять Бога подобно тому, как и Она приняла Его. Дева Мария - это изображение, образ и, я бы сказал, икона Церкви. Мухаммад - это "икона" идеального мусульманина, и поэтому их традиция благочестия так отлична от христианской. В христианстве Слово стало человеком, плотью для того, чтобы мы соединились с этим Словом. Поэтому мы должны достичь единения с содержанием Откровения. Каково это содержание? Это - воплощение, распятие, смерть и воскресение Слова Божия. Для того чтобы мы восприняли Откровение, мы должны соединиться с этой Личностью, именно в смерти и воскресении Иисуса Христа. Как? Через Крещение. Мы также должны соединиться с воскресшей жизнью этого воплотившегося Слова. Каким образом? Содействием Святого Духа, через уподобление Христу, через обожение. Бог стал человеком, Он освятил материальный мир, и физические элементы природы могут быть использованы как средства, с помощью которых мы соединяемся со Христом в Таинствах. Поэтому так важны для нас Таинства.

     В исламе, если можно так выразиться, Слово стало книгой, поэтому содержание книги - писание, но не плоть. По этой причине мусульманам для того, чтобы соединиться с содержанием такого "двойного" исповедания (Бог един, и Мухаммад - Его пророк), необходимо поклоняться источнику Откровения, а этот источник - книга. Но невозможно соединиться с книгой или погрузиться в нее, вы только можете знать ее содержание в оригинале, на арабском языке. В христианстве Откровением является Богочеловек Иисус Христос. В исламе для того, чтобы быть посвященным в откровение, вы должны исповедовать вероучительную формулу: "Признаю, что нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммад - пророк Его". Когда вы исповедуете это, вы становитесь мусульманином. Нет никакого крещения, вы не соединяетесь с чьей-либо смертью, вы лишь объединяетесь с формой откровения. Чтобы сохранить это единение, вы должны соблюдать правила молитвы.

     В молитве вы читаете наизусть Коран, вы молитесь пять раз в день, пять раз в день вы погружаетесь в "океан божественного откровения", то есть в Коран. В исламе молитва сама по себе уже таинство. Мы же, христиане, для постижения Откровения, явленного в Иисусе Христе, должны постоянно приобщаться Тела и Крови Христовых. Таким способом мы обретаем единение с Иисусом Христом. В исламе почитание Корана является важнейшей вещью, ибо для мусульман это своего рода таинство.

     Вот, в общем, принципиальные различия. Так можно понять сознание людей, исповедующих ислам, вместо того чтобы спорить с ними.

- Можете ли Вы сказать, что большинство мусульман признают этот богословский аспект учения о Боге и общения с Ним человека?

- Да, конечно; они считают такое общение возможным - через Коран, через пророков.

- Как Вы думаете, что в исламе играет большую роль - личное благочестие или правильное понимание способа Откровения?

- В правилах благочестия ислам обращается к той же самой форме Откровения - к книге. Содержание этой книги - писание, писание является законом, а закону положено повиноваться. Если у нас есть письменные свидетельства о Христе и записи Его поучений, то у них - свидетельства о Мухаммаде и Коран. По этой причине жизнь мусульманина определяется и управляется законом Корана, тогда как наша жизнь определяется законом Христовым в Святом Духе.

- И какая же разница между двумя этими законами?

- В исламе нет нового рождения, только возвращение к Богу, которое означает покаяние. Это называется принятием, исповеданием Бога.

- Принятием?

- Да. Ислам значит "повиновение Богу". Уяснив это, мы должны понять разницу между образом жизни в исламе и в Православном христианстве. Существуют некоторые параллели в образе мышления между исламом и христианством, но сходные на первый взгляд понятия очень различаются по содержанию. Основное различие заключается в том, что в православном христианстве Слово стало плотью, а в исламе, как я уже говорил, "слово стало книгой". В этом - главное отличие.

"СРЕДИ ЛЬВОВ И ЦАРЕЙ"

- Как люди, обратившиеся из ислама в Православие, сохраняют свою веру в условиях преобладания в Индонезии мусульманского населения? Существует ли связь между Вами и православными христианами, живущими общинами и поддерживающими друг друга во враждебном религиозном окружении? Или более распространена приходская форма религиозной жизни?

- Нет, там, где мы живем, у нас нет никакой особенной связи друг с другом. Мы так же, как и другие христиане, рассеяны по стране и собираемся на службы в храмы. Но что касается враждебного окружения - у меня, например, получается преподавать на очень хорошо организованных Библейских курсах. Преподаю я на индонезийском языке. Каждый день перед Святым Причащением я провожу Библейское занятие. Кроме того, такое Библейское занятие бывает у нас обычно в промежутке между утреней и Литургией. На этих занятиях постоянно присутствует сравнение между христианством и исламом. Это напоминает людям: это - христианство, а вот здесь - уже ислам. Например, я задаю такие вопросы: "Итак, что в природе, по-вашему, выше: человек или книга?" Будучи сформированы мусульманской культурой, некоторые отвечают - книга. Тогда я спрашиваю их: "Что выше: откровение Бога, данное в виде человека, или откровение, данное в виде книги?" Конечно, откровение в виде человека выше. Его можно постичь непосредственно от Самого Бога. Значит, Бог Слово, ставший плотью, Слово, ставшее человеком, выше, чем слово, ставшее книгой. Это - первое.

     Второе: если в прошлом Бог посылал Свое Слово через пророков в виде книги, названной Ветхим Заветом, и Ветхий Завет нашел свое абсолютное воплощение в человеке Иисусе Христе, - возможно ли, чтобы после этого Боговоплощения Бог обратился бы к прежнему способу, снова ниспосылая книгу? Нет, конечно! Когда Слово стало человеком, все тем самым совершилось. И этот человек Иисус Христос жив до сих пор! Значит, невозможно, чтобы Бог снова ниспосылал бы иное откровение в виде книги. С нашей точки зрения это невозможно. Мы считаем, что величайший пророк и последнее откровение Божие - это Иисус Христос. Нет нужды в каких-либо других откровениях. Это я утверждаю и подчеркиваю снова и снова. И они, мусульмане, понимают это достаточно хорошо. Таким образом, мы стараемся идти ко Христу несмотря на многочисленные нападки со стороны мусульманства.

- Может быть, Вы расскажете об этом подробнее? Каковы трудности, которые приходится претерпевать христианам в мусульманском окружении?

- Вы знаете, когда живешь среди людей, большинство из которых мусульмане, иногда боишься, что тебя спросят о твоей вере. Христиане, обратившиеся из ислама, не всегда могут объяснить свою веру. И мусульмане, опасаясь распространения христианской "ереси", всегда готовы к нападению, обвиняя нас в исповедании трех богов, в поклонении человеку (вместо Бога), в почитании Креста, вообще во всех основополагающих истинах христианства. Христиане не всегда готовы отвечать на такие обвинения. К тому же почти каждое утро все индонезийские телеканалы передают программы об исламе. Программ о других религиях нет. Человек подвергается "бомбардировке" исламом; мечети оборудованы громкоговорителями, и люди постоянно говорят о христианстве в негативном смысле. В этом отношении мы подвергаемся психологическому давлению. Издается множество книг с нападками на христианство, и нет ни единой возможности ответить на них, потому что если христианин пытается защищать свою веру, он вынужден критиковать ислам, а это небезопасно. В городе Соло живет человек по имени Ахмед Вилсон, принявший христианство. Сейчас он находится под следствием, так как, когда в прямом эфире какой-то радиопрограммы его спросили, что он думает о Мухаммаде, он ответил, что исповедует христианство. Поэтому у него сейчас большие проблемы. И примеры такого рода встречаются очень часто.

- Значит, на самом деле в Индонезии нет никакой религиозной свободы?

- Нет. И даже не помышляйте об этом. В таком обществе очень трудно жить. Вам позволяют критиковать идею Бога, но не смей критиковать Мухаммада, потому что это - нечто исключительное, нечто сугубо исламское. Ты можешь подвергать критике идею Бога, ты можешь стать атеистом, - но не говори ничего о Мухаммаде, иначе у тебя будут неприятности.

- А каким образом бывшие мусульмане, обратившиеся в Православие, справляются с вопросами, возникающими в семьях? Способны ли они и дальше жить со своими родственниками, если те - не христиане? Как их близкие относятся к ним, принимают ли их?

- Кого-то принимают, кого-то нет. Есть случаи, когда люди возвращаются к своим прежним религиозным взглядам, возвращаются в свои семьи, снова исповедуют ислам. Хотя когда они встречают меня, они говорят, что веруют во Христа. Они на самом деле веруют и поклоняются Богу тайно у себя дома, но не могут приходить в церковь. Некоторые из наших людей так живут. В других семьях обстановка лучше. В них более спокойная атмосфера; родители там разрешают детям беспрепятственно исповедовать христианство. С каждым - по-разному; в каждом новом регионе иная картина, то же касается и этнических групп. Некоторые из них более фанатичны, нежели другие.

- Скажите, как Вы советуете православным христианам вести себя в таких условиях, в таком враждебном окружении? В Европе мы часто слышим о преследованиях христиан в Индонезии, о случаях мученичества.

- Я всегда говорю им, что если нет никакой возможности избежать неприятностей, несмотря на то, что мы стараемся быть законопослушными гражданами; если о нас стало известно, что мы верующие, если нас обвиняют в безбожии и ереси или в чем-либо другом; если становится очевидно, что другого пути нет, - если перед нами встает мученический подвиг, мы должны принять его. Если не можешь избежать мучений, будь мучеником! Иди на мучения! Так я проповедую в церкви, и я говорю (себе самому в том числе), что другого пути нет. Однако мы не пытаемся провоцировать на это других людей. Если мы благовествуем, мы делаем это мягко, изъясняясь примерно так: "Это - ваша вера, а это - наша". Мы не уничижаем религиозные взгляды других людей.

- Как бы Вы посоветовали христианам относиться к мусульманам? Многие сейчас воспринимают их как некий демонический народ, на котором лежит ответственность за большинство существующих в современном мире проблем. Разумеется, мы знаем, что среди них встречается множество замечательных по своим личным качествам людей, которые добры, сострадательны и относятся с благородством к живущим с ними рядом независимо от их вероучения. С одной стороны, нам не хочется быть наивными, с другой - не хочется проявлять неблагожелательность. Что Вы думаете по этому поводу?

- Это на самом деле непростая проблема, в особенности для нас, потому что между нами и ими всегда существует взаимное общение. Мусульмане в Индонезии составляют большинство, и поэтому нам необходимо сохранять с ними добрые отношения. У нас просто нет выбора. В личном же плане каждый из нас должен преодолевать эти трудности таким способом, которым можно победить кого угодно, - любовью. Но в отношении богословия при этом компромиссов быть не может; мы должны твердо стоять на том, во что мы веруем как в Истину.

ДА, АЗИАТЫ МЫ...

- Скажите, чем Православие в Индонезии отличается - в обычаях - от западного христианства? Каким оно предстает в ваших храмах?

- Конечно, культурные отличия есть. Во-первых, потому что мы - не западные люди, мы азиаты. И веру свою мы выражаем на азиатский манер. Мы не сидим на стульях, мы садимся на пол на циновки. Когда мы заходим в храм, мы снимаем обувь; женщины носят "кафер" (традиционная индонезийская одежда. - Прим. ред.) и покрывало. Мы впитали и некоторые другие культурные традиции: на свадьбах при венчании у нас используются традиционные индонезийские одежды; при поминовении усопших, например, мы не делаем коливо, так как мы не едим пшеницу (которую у нас трудно найти!) - мы готовим рис. Мы используем то, что мы имеем в распоряжении. Это очень по-индонезийски, очень по-азиатски. То есть Церковь в Индонезии гораздо более "восточная", чем в Греции, России или в Европе. Мы не должны бояться опираться на местные обычаи.

     Мы стараемся, насколько это возможно, воцерковить элементы индонезийской культуры: суточный круг богослужения разделен на несколько отдельных служб. Это сделано для того, чтобы обеспечить некоторую "реабилитационную" преемственность для людей, обратившихся из ислама, - ведь они по мусульманской традиции привыкли молиться пять раз в день. (В православном богослужении по уставу в сутки совершаются следующие службы: вечерня, повечерие, полунощница, утреня, 1-й, 3-й, 6-й, 9-й часы, Божественная Литургия, которые в древности тоже были между собой разделены по времени. - Прим. ред.).

     Даже иконография и храмовая архитектура успешно вбирают в себя элементы индонезийской культуры.

- Могут ли эти примеры служить некоей меркой, иллюстрацией степени возможного проникновения Православия в культуру?

- Да. Содержание проявляется в форме. Это вполне может относиться и к тем людям, которые обратились к Православию в его греческой или русской традиции, не будучи сами по себе ни греками, ни русскими.

- На каком языке проводятся службы в индонезийских храмах - на индонезийском или на греческом?

- Конечно на индонезийском. Иногда, когда к нам приезжают гости, кое-где мы служим по-гречески или по-английски. Иногда даже по-русски.

- И все же преобладающим богослужебным языком остается индонезийский, на котором говорят различные этнические группы в Индонезии?

- Да. Для этого я перевел службу на индонезийский язык.

- Вообще, мне кажется, что западные люди не имеют представления о том, насколько разнообразна в Индонезии языковая и культурная палитра.

- В Индонезии около 350 различных языков и диалектов и один национальный язык. Я перевел богослужебные книги на индонезийский язык; сейчас я работаю над переводом богослужебных текстов на яванский - мой родной язык. Есть также тексты служб на языке патлак, на котором говорят на Суматре. Есть планы переводов на балинезийский язык, использующийся на острове Бали. Все это продвигается медленно.

- Будучи людьми семитской культуры и имея меньшую склонность к почитанию святых, прославленных в традиционно православных странах, индонезийские православные христиане, возможно, более ориентированы на почитание ветхозаветных праведников?

- Вообще-то я сам выбрал пророка Даниила - для себя, не имея в виду кого-либо еще. Я советую людям стараться достичь более близкого общения со своими святыми покровителями. Как показывает время, индонезийцы в духовном плане более ориентированы на Священное Писание непосредственно, нежели на святых угодников. Это - один из основных принципов.

- Такая ориентация является примером, очевидно, более исламской "модели" традиционного общества с христианским содержанием?

- Согласен. Я говорю сейчас не об исповедании, но именно о традиции. Кому-то необходимо постигать предмет постепенно. Хотя православные, разумеется, веруют в святых и носят их имена, все же мы не делаем сильного акцента на этом. Наша культурная традиция знает почитание святых мест, особенно кладбищ, мест захоронений изображений различных божеств. Для нас, для нашей культуры это не является новшеством или чем-то странным, непонятным. Но я опасаюсь, что новообращенные могут воспринять почитание святых в свете своего прежнего мировоззрения - как культ умерших людей из прошлого, как почитание предков. Здесь этот вопрос является проблемой, поскольку подобные воззрения существуют во многих местных культурах. Поэтому я стараюсь в большей степени подчеркнуть значение Священного Писания в свете православной веры.

- Есть ли какие-нибудь святые, помогающие Вам, такие, которые Вам особенно близки?

- Мой святой покровитель пророк Даниил. Я выбрал это имя, потому что верил, что у пророка было очень мужественное сердце. Он был смелым перед царями и среди львов. Я тоже живу среди "львов", я так бы сказал. Мне бы хотелось иметь такое же мужество.

- Как организована православная община в Индонезии?

- На самом деле, у нас есть два уровня организации. Дело в том, что Православная Церковь в Индонезии формально находится в ведении Государственного департамента религий и считается частью протестантской общины. Так происходит потому, что в Индонезии признаны официально пять религий: католичество, протестантизм, ислам (разумеется), индуизм и буддизм. Мы должны находить себе место где-то в рамках этих пяти конфессий, и мы вошли в протестантские структуры. Что касается наших отношений с властями, то у нас есть свой представитель. На эту должность мною назначается кто-либо из мирян.

     На приходском уровне у нас действует совет, возглавляемый президентом приходского совета. У нас также организовано духовное образование; есть и молодежная организация, названная на еврейском языке "Ханна Архим".

     Мы используем в названиях еврейский язык для того, чтобы показать мусульманам, что у нас (в плане религиозно-историческом, конечно же) общие семитские корни, мы не "западные люди". Поэтому, когда мы рассказываем о себе "внешним", мы используем много еврейских выражений, даже больше, чем арабских, - по той причине, что арабский язык в устах христианских проповедников зачастую кажется попыткой имитации ислама.

     У нас есть женская ассоциация под названием "Святая София", ассоциация священников и другие подобные организации.

ВОСТОК И ЗАПАД:

РАЗДЕЛЕНИЕ И ЕДИНСТВО

- Вы много путешествуете и знакомы с православной традицией в различных ее формах. Можете ли Вы что-нибудь сказать западным людям? Что может нам помочь укрепиться в вере?

- Вам необходимо для укрепления своей веры оглянуться назад и обратиться к христианскому обществу, которое было обращено к Богу. В этом ваши корни. Основываясь на этом, пытайтесь воцерковить ту среду, в которой вы существуете. Не позволяйте поверхностной западной культуре разъедать коррозией ваши души. Старайтесь также быть искренними в вере, не пытайтесь "пересматривать" вероучение, ориентируясь на дух времени. Если вы не сохраните веру, ваша среда уничтожит вас. Старайтесь всю вашу жизнь выстроить в свете веры. Когда у людей нет веры, у них нет и корней; а когда у них нет корней, они поверхностны, легковесны. Если мы рассматриваем Православие отвлеченно, вне контекста его исторического развития, в отрыве от его корней, мы точно так же становимся поверхностными. Тогда Православие выглядит лишь как некая причуда, как одна из "новых" религий. Нам необходимо быть способными ощутить себя частью всего исторического бытия Церкви. Я думаю, что для нас очень важно понять наше место в Церкви.

- В таком случае это значит идти против течения, ибо западная культура теряет свои христианские корни.

- Разумеется. Это трудно, но Господь шел против течения, не так ли?

- В наш век электронных технологий может ли Православие воспринять достижения технологического общества и в то же время избежать опасности заразиться тем духом, которым оно пропитано, - духом отсутствия какой-либо цели, духом разочарования в каких-либо идеалах?

- Мы можем использовать доступные средства как инструменты. Насколько возможно использовать Интернет для проповеди Православия, насколько возможно использовать телевидение, чтобы "достучаться" до людских сердец. Это во всяком случае лучше, чем позволять индуистским гуру или кому-либо еще занимать эфир. Почему бы нам не воспользоваться техническими средствами? Если мы этого не сделаем, мы многое упустим.

- Как Вы считаете, есть ли какой-то предел, который Православие не должно переходить в процессе использования средств массовой информации?

- Такой предел есть. Недопустимо, если мы начинаем выстраивать нашу жизнь по меркам, предлагаемым этими СМИ. Но когда мы пользуемся ими как средствами, наполняя их необходимым содержанием - православным церковным мировоззрением - тогда СМИ становятся вспомогательным инструментом для Православия.

- Еще один вопрос относительно отношений между культурами. У многих на Западе представления о духовных традициях Востока ограничиваются невразумительными идеями о "восточной мудрости". Эти идеи, будучи суррогатной смесью из псевдо-мистических и эзотерических учений, тем не менее лишили многих западных людей их духовных корней. Что по-настоящему ценное может Запад позаимствовать у Востока?

- Очень многое. Главный урок - это глубочайшая религиозность восточного человека. Восточные люди религиозны, пусть и в очень различных формах. Для индонезийца странно слышать от западного человека, что тот не верит в Бога. Для нас это очень странно, ибо для нас, азиатов, Бог - это так очевидно. Как может кто-нибудь в Него не верить? Посмотри на величие природы и упорядоченность всего сущего вокруг тебя... Как это возможно?! Значит, если ты отвергаешь Его, ты остаешься один со своим маленьким и ограниченным умом. Но как ты не способен увидеть в величии природы руку ее Создателя?

     Для меня особенно трудно понять такой вот образ мыслей западного человека. Путешествуя и читая различные книги, я начинаю многое понимать, но до сих пор мне странно, что люди не могут верить в Бога. Мне кажется, что это проблема не сознания, но скорее - сердца. Сердца людей становятся бесчувственными. Для восточного человека общение с Богом естественно. С Богом или с богами - не столь важно в данном случае; важно понимание очевидности такого общения.

     Я бы хотел призвать православных людей всего мира к тому, чтобы мы почувствовали единство Православия. Разделение Православия по культурным или этническим признакам - это вредное явление. Мне бы хотелось видеть Православие, ощущающее себя чем-то единым - когда православные люди в Греции, в России или в Индонезии, чувствуя переживания и скорби друг друга, могли бы сказать: "Это - мой брат". И никто бы не говорил: "Ты - грек, а я - русский", или: "Прошу прощения, я индонезиец". Это что за Православие? Оно не вселенское, не кафолическое. Разделение Православия - уже не Православие.

    И второе, что мне хотелось бы сказать православным людям, - это чтобы они больше воодушевлялись и укреплялись в вере. Чтобы они воодушевлялись для проповеди Евангелия - проповедовали его, а не прижимали бы его к себе, говоря: "Это - мое, это моя культура". Кроме того, когда ты проповедуешь Православие, не старайся показать твое личное восприятие Православия, будь оно греческое или русское. Православие - оно не греческое или русское; оно вселенское и оно - для каждого. Если ты становишься православным, старайся не ощущать себя причастным греческому или русскому образу жизни, - старайся ощутить себя причастным Церкви. Так должно быть. Когда я в свое время в Корее обратился к Православию, я не ассоциировал его с какой-либо культурой, я воспринимал Православие как всецелое бытие Церкви. Православие призвано выйти наружу из своей оболочки и сказать миру: "Вот я!"

ПЕЧАЛЬ И РАДОСТЬ ОТЦА ДАНИИЛА

- Каким Вы видите будущее Православия в Индонезии?

- Я не могу заглянуть в будущее, но верю, что Православие будет распространяться. Здесь важно, насколько много людей получит православное духовное образование. Сейчас, например, в Индонезии Православие в сознании людей ассоциируется с моей персоной. Когда люди думают о Православии, они вспоминают меня. Нам требуется больше образованных молодых людей. Иногда кому-то это непонятно, но я прилагаю все усилия: я стараюсь посылать возможно большее число людей в Россию, в Грецию, но я не епископ и поэтому у меня нет возможности и власти для того, чтобы решать возникающие проблемы более простым способом. Если я стану епископом, я буду посылать заграницу столько людей, сколько будет возможно, чтобы они так приобретали духовное образование и опыт духовной жизни. Это необходимо и для того, чтобы, когда я умру, кто-нибудь смог продолжить эту работу. Это - основная цель.

- Более личный вопрос к Вам. Каковы самые сильные искушения в Вашей работе?

- Иногда приходят мысли: бросить все это, потому как это очень тяжелое дело. Я знаю, у меня есть определенный талант и что я смогу быть преподавателем, я всегда смогу учить. Иногда мне хочется просто быть профессором какого-нибудь университета. Но снова и снова Бог помогает мне оставаться тем, что я есть, помогает мне помнить о моем призвании. Это нелегко: у меня много различных обязанностей - и хозяйственных, и благотворительных: от оплаты всевозможных счетов до помощи молодым людям получить богословское образование. И я должен каждый месяц за это вносить плату. Мне кажется, что у меня обязанностей больше, чем у тех людей, у которых есть собственные дети!

- Самая большая Ваша печаль?

- Моя самая большая печаль... Когда я стараюсь изо всех сил, а меня обвиняют в поступках, которые я не совершал.

- А Ваша наибольшая радость?

- Самая большая радость - когда кто-то обращается к Православию.

Томас Хальберт, журнал "Road to Emmaus" (США)
Перевод с английского Михаил Моисеев
По материалам сайта журнала "Фома"