Евгений Роуз жил в Америке. Он родился в 1934 году в Южной Калифорнии в Сан-Диего в протестантской семье благополучных американцев.
     
     Религиозная жизнь семьи казалась ему недостаточной, провинциальной. Поиск истины, который так волновал Евгения не был связан с религией. Он обладал проницательным, рациональным умом, и пытался постичь смысл жизни, изучая философию. Закончив школу, его одноклассники желали ему достичь славы Эйнштейна. Он прекрасно учился, обо всем пытался иметь свое мнение, не навязывая его окружающим. Был скорее замкнут, лучше сказать — самоуглублен, любил слушать музыку, изучал языки.
     
     Поступив в один из лучших частных гуманитарных колледжей Калифорнии, оказался в компании таких же, как он, ребят, желающих найти в жизни нечто большее, чем признание и успех. Они увлекались искусством, литературой, очень часто слушали классическую музыку.
     
     Евгений серьезно изучал западную философию. Большое влияние на него имел Фридрих Ницше. Любимым композитором Евгения был Иоганн Себастьян Бах.
     
     Музыка Иоганна Себастьяна Баха — это, пожалуй, самое значительное достижение протестантства. В основном Бах — церковный композитор. О его богослужебной музыке современный Баху музыкальный критик отзывался так: "Не хватало только, чтобы в церкви устроили танцы". Мнение хоть и резкое, но отчасти справедливое. Церковная музыка Баха с одной стороны чрезвычайно хорошо продумана и организована, а с другой — в ней слышна живая человеческая мысль, соединенная с не менее живым чувством.
     
     Но, говоря серьезно, эта гениальная музыка никакого отношения не имеет к церковной, то есть духовной музыке, чуждой бурлению страстей, столь красиво изображенному Бахом. В этом трагедия протестантства — религиозного направления, которое появилось в Европе в XV веке.
     
     Главным девизом протестантов было "освободить христианство от человеческих измышлений". Но, освободившись от рассудочных домыслов католиков, протестанты тотчас создали нового кумира — чувства. Жизнь чувства, жизнь души протестанты выдают за духовную жизнь, а набор плоских и расхожих моралей — за вероучение христианства. Протестантство утратило живое ощущение Бога, которое, по словам святого Дионисия Ареопагита, "превышает всякое ведение и неведение".
     
     В 1956 году Евгений, отлично закончив колледж, поступил в Академию востоковедения в Сан-Франциско. В 50-е годы этот город был центром битников, в нем зарождались идеи хиппи, так называемая "культурная интеллигенция", "элита" повально начала увлекаться восточными религиями: дзен-буддизм, даосизм, конфуцианство.
     
     Передовые умы, к которым причислял себя Евгений, отринув выхолощенное протестантство, искали поиски сущего в Востоке. Кому-то был ближе индуизм, Евгений серьезно увлекся дзен. Особое влияние оказал на него древний китайский философ Лао Цзы. Евгений серьезно изучал древнекитайский язык, буддизм и писал работы по сравнительному анализу религий.
     
     Буддийская школа "чань" или "цен" — это самые последовательные продолжатели Будды Гаутамы. Будда Гаутама был атеист. "Существовать — значит страдать" — это исходный пункт его учения. Будда Гаутама считал бесполезным не только вопрос о существовании Бога, но и все другие религиозные вопросы: о душе и теле, о смерти и бессмертии, о временном и вечном.
     
     Для школы "чань" нет не только Бога, нет вообще ничего. Мир — иллюзия, призрак. Единственное, что вправду существует, так это пустота. Чтобы человеку освободиться от страдания, ему нужно погрузиться в пустоту, которая есть внутри него. "Будда нашего собственного сознания и есть истинный Будда" — гласит классический принцип школы "чань". Другими словами, каждый сам себе создает какое-то подобие Бога и каждый сам себе что-то вроде Бога.
     
     "Не сотвори себе кумира" — гласит вторая заповедь, которую Бог дал пророку Моисею.
     
     Удивительно то, что, несмотря на серьезную умственную работу, он в это время очень много пил. Удержавшись от ЛСД, еще не запрещенного в это время в Америке, вел жизнь очень распущенную, хотя внутреннее достоинство и благородство, которое всегда отличало его поведение, от многого быстро его отвратило.
     
     Сильнее были проблемы с играми разума. Философия экзистенциализма не давала покоя без того такому мятежному периоду молодости. Но именно поиски привели Евгения в православную церковь. Так как он серьезно изучал религии, товарищ посоветовал ему познакомиться с православной религией восточного христианства. И когда он пришел в православный собор Всех скорбящих Радости в Сан-Франциско, он написал, что с ним произошло что-то неизведанное доселе ни в буддистских, ни в иных восточных храмах. Он понял, что это его дом, он наконец обрел то, что искал.
     
     Объяснить он ничего не мог, службы не понимал, русского языка не знал. Он стал ходить на службы, изучать язык, обычаи, книги, музыку.
     
     Бог очень часто помогает нам через людей. Он посылает нам встречи, благодаря которым наша жизнь меняется.
     
     В это время у него произошла встреча с человеком, который станет его духовным братом, помощником и участником всех дел его последующей жизни. Это был Глеб Подмашенский, сын эмигрантов из России. Он приехал в Сан-Франциско, окончив семинарию в православном монастыре в Джорданвилле, и очень хотел встретить человека, который разделит с ним его мечты и дела на пути православия в Америке. Он просил об этом Германа Аляскинского, когда ездил в паломничество к его мощам на Еловый остров, туда, где святой подвизался, просвещая православием алеутов на Аляске.
     
     Встреча Евгения и Глеба была чудом и подарком обоим. Совершенно разные, они дополняли друг друга в делах. Глеб, со свойственным русским характером, иногда мечтал о том, что не могло прийти в голову прагматичному американцу. Но именно эта трезвость и умение Евгения по-американски захотеть добиться того, что задумано, помогало Глебу не впадать в уныние, когда что-то не так гладко получалось.
     
     Они открыли маленькую книжную лавку недалеко от православного собора в Сан-Франциско. Сами печатали на русском "Православное слово" — журнал, который они стали выпускать по благословению епископа Иоанна МаксимОвича. Этот святой человек, рядом с которым им посчастливилось жить и трудиться, самим собой многое изменил в Евгении. Евгений уже был крещен в православие, пел на клиросе в храме, переводил жития святых с русского на английский и неустанно работал.
     
     Купив допотопный станок, они выпускали журнал, который напоминал дореволюционные российские издания. Им очень помогали те люди, с которыми они тогда встретились. Один из них — епископ Нектарий, бывший духовным сыном старца Нектария из Оптиной пустыни. Позже, когда Евгений и Глеб будут монахами в организованном ими самими на севере Калифорнии монастыре, у Евгения будет келья, называвшаяся "Оптина", и это будет почти за десять лет до открытия Оптиной в России.
     
     Оптина пУстынь, иначе называемая ВведЕнская и Макариева расположена недалеко от калужского города Козельска. Ее основал в XIV веке бывший разбойник по имени Оптон. В XIX и первой половине XX века вплоть до разорения пустыни большевиками, Оптина прославилась особо благодатным духовничеством, которое в православной традиции называется старчеством.
     
     После смерти владыки Иоанна в 1966 году Евгений Роуз и Глеб Подмашенский купили землю и создали Братство преподобного Германа Аляскинского. Это был монастырь, много лет состоявший из двух монахов: отца Серафима (Роуза) и отца Германа. Став монахами, они продолжали выпускать журнал "Православное слово", печатали жития святых, выпускали православный календарь. Отец Серафим написал много трудов: книгу "Православие — религия будущего", "Душа после смерти", "Православный взгляд на эволюцию", переводил русские святоотеческие тексты. В журнале печатались материалы о страданиях русской Церкви, статьи о новомучениках в России. Тема возрождения Руси была одной из главных в работах отца Серафима. Это были семидесятые годы XX века.
     
     Отец Серафим и отец Герман вели миссионерскую работу, привлекая в православие американцев и русских, англичан и негров, открыли много православных приходов, устраивали летние паломничества для тех, кто жаждал узнать об истинной вере, учили, крестили людей, снабжали их книгами, посылали книги в Россию, и так болели о том, чтобы в России возродилось вновь православие, что нам, у которых все это уже рядом и так открыто, кажется подвигом.
     
     В американском лесу в Калифорнии, в деревянных избушках, в деревянном храме служили и трудились два современным нам человека, которые в Америке нашли для себя Россию.
     
     После смерти иеромонаха Серафима Роуза в 1982 году (он умер от скорой болезни в 48 лет) отец Герман приезжал в Россию, был в Оптиной пустыни. В Москве открыто отделение издательства Братства преподобного Германа Аляскинского, которое выпускает большое количество духовной литературы. В монастыре преподобного Германа в Калифорнии на месте деревянного храма, который сгорел вскоре после смерти отца Серафима, выстроена красивая белая церковь.
     
     За пять лет до смерти отца Серафима рукоположили в священника и он служил Литургию иногда прямо в лесу, под открытым небом.
     
     Отец Серафим очень часто писал о православии сердца, самым главным в нем самом было чувство истины, истинного духа. Он очень осторожно внутренне двигался по этому узкому царскому пути православия, при этом неустанно работая. Старец Амвросий Оптинский говорил, что спасение происходит между страхом и надеждой, у каждого из нас есть чувство Бога и оно должно двигаться навстречу истине, с любовью и терпением.
     
     "Нет большего сродства и близости чем у Бога с душой и у души с Богом, — писал святой Макарий Великий. — Когда душа лишена Бога, она принимается искать". Она не находит его в католичестве, потому что католичество — это провинциальный извод подлинного христианства, засоренный человеческими домыслами. Не встретит она Бога и в протестантстве, потому что для протестантов Бог — это что-то чрезвычайно личное, сокрытое в глубине души, да в такой глубине, что уж и непонятно, есть ли Бог для протестантов. И не будет встречи в так называемых восточных религиях, потому что в некоторых из них Бога просто-напросто нет, в других на место Бога встают кумиры, а в иных Бог как будто бы есть, но о нем ничего неизвестно.
     
     Но вот — православие. Религия, которая покоряет многих, вначале лишь величавой, неземной красотой богослужебного обряда. "Не знаем, где мы были — на земле или на небе, где поют ангелы", — говорили святому князю Владимиру русские послы, побывавшие на богослужениях в Константинополе. Душа, уже почти отчаявшаяся найти Бога, вдруг встречает Его: неожиданно, непредсказуемо и подлинно. У нее начинается совсем другая жизнь, прежде как будто неизвестная ей, всегда желанная и радостно узнаваемая. Это и есть православие — подлинное христианство, свободное от человеческих помыслов.