Россия в красках
 Россия   Святая Земля   Европа   Русское Зарубежье   История России   Архивы   Журнал   О нас 
  Новости  |  Ссылки  |  Гостевая книга  |  Карта сайта  |     
Главная / Русское Зарубежье / США / АМЕРИКА И РОССИЯ / ЛЮДИ И ВРЕМЕНА. Штрихи к портрету / Бобровая шуба академика. Ценнейший народный капитал - капитал науки, считал Владимир Николаевич Ипатьев. Александр Корин.

ПАЛОМНИКАМ И ТУРИСТАМ
НАШИ ВИДЕОПРОЕКТЫ
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 2-я
Святая Земля. Река Иордан. От устья до истоков. Часть 1-я
Святая Земля и Библия. Часть 3-я. Формирование образа Святой Земли в Библии
Святая Земля и Библия. Часть 2-я. Переводы Библии и археология
Святая Земля и Библия. Часть 1-я Предисловие
Рекомендуем
Новости сайта:
Новые материалы
Павел Густерин (Россия). Дмитрий Кантемир как союзник Петра I
Павел Густерин (Россия). Царь Петр и королева Анна
Павел Густерин (Россия). Взятие Берлина в 1760 году.
Документальный фильм «Святая Земля и Библия. Исцеления в Новом Завете» Павла и Ларисы Платоновых  принял участие в 3-й Международной конференции «Церковь и медицина: действенные ответы на вызовы времени» (30 сент. - 2 окт. 2020)
Павел Густерин (Россия). Памяти миротворца майора Бударина
Оксана Бабенко (Россия). О судьбе ИНИОН РАН
Павел Густерин (Россия). Советско-иракские отношения в контексте Версальской системы миропорядка
 
 
 
Ксения Кривошеина (Франция). Возвращение матери Марии (Скобцовой) в Крым
 
 
Ксения Лученко (Россия). Никому не нужный царь

Протоиерей Георгий Митрофанов. (Россия). «Мы жили без Христа целый век. Я хочу, чтобы это прекратилось»
 
 
 
 
Кирилл Александров (Россия). Почему белые не спасли царскую семью
 
 
Владимир Кружков (Россия). Русский посол в Вене Д.М. Голицын: дипломат-благотворитель 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). Мы подходим к мощам со страхом шаманиста
Борис Колымагин (Россия). Тепло церковного зарубежья
Нина Кривошеина (Франция). Четыре трети нашей жизни. Воспоминания
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). "Не ищите в кино правды о святых" 
Протоиерей Георгий Митрофанов (Россия). «Мы упустили созидание нашей Церкви»
Популярная рубрика

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Публикации из архивов:
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.

Мы на Fasebook

Почтовый ящик интернет-портала "Россия в красках"
Наш сайт о паломничестве на Святую Землю
Православный поклонник на Святой Земле. Святая Земля и паломничество: история и современность

БОБРОВАЯ ШУБА АКАДЕМИКА

Ценнейший народный капитал - капитал науки, считал Владимир Николаевич ИПАТЬЕВ
 
НЕИЗВЕСТНАЯ ПРЕМИЯ
 
     В 1994 году - я тогда работал на телевидении - мне поручили снять для новостей церемонию первого вручения премий Академии наук имени выдающихся ученых России. Среди них я должен был обратить особое внимание на одну премию: имени Ипатьева В. Н.: - в области общей и технической химии. Почему, собственно, на нее - мне не сказали. Только добавили: Ипатьев этот самый был, оказывается, не только великим ученым, но и генерал-лейтенантом царской армии. Ее мы в последние годы стали считать тоже своей. Так что хорошо бы не перепутать нужного нам основоположника с кем-нибудь ненужным... Как водится, примчались мы на церемонию с большим опозданием. Сняли портрет насупленного старика еще той, царской выделки, и я возьми да и скажи сопровождавшему нас от академии вежливому господину (который специально был приставлен к нам, чтоб мы не перепутали Божий дар с яичницей), что в прежней жизни я был кое-каким химиком, закончил во времена оны Химико-технологический институт в Ленинграде, но даже имени такого - Владимир Николаевич Ипатьев - не знал... А про соседа Ипатьева по портретной галерее, Льва Чугаева, чью именную премию тоже сегодня вручали, я хотя бы слышал.
 
     - Это потому, что Чугаев умер в 1922 году и в России, а Ипатьев - в 1952 году и в США, - загадочно заметил вежливый господин.
- А между собой они были знакомы? Или они случайно тут висят рядом на своих портретах?
- На портретах рядом случайно не висят… При жизни эти люди были очень хорошо знакомы! Сто раз встречались на разных ученых заседаниях, а в 1907 году выяснилось, что они не просто знакомые, а еще и сводные братья.
- Это как?!
- Мама у них была общая, а отцы - разные. Потому и фамилии у них разные. История эта очень похожа на те «мыльные оперы», которыми вы, телевизионщики, так любите пичкать наш простой и, на счастье наших правителей, доверчивый народ. В свое время мать Владимира Николаевича, заканчивая пансион в Москве, влюбилась в преподавателя Чугаева. Тогда, это с легкой руки классиков русской литературы, было модно. Чугаев ответил взаимностью, но по настоянию родителей она вышла замуж за отца Ипатьева. Затем, уже будучи матерью троих детей, она забирает двух младших, в том числе и того, который нынче у нас на портрете слева, и уходит к своему любимому - преподавателю Чугаеву. Рожает ему сына, будущего академика Льва Чугаева - его портрет вы тоже видели. Но счастья не обретает. Отец Ипатьева все равно ее очень любит и умоляет вернуться. Что в конце концов и происходит. Но все эти переживания свели ее в могилу в возрасте 33 лет. А когда Владимир Николаевич узнал о том, что у него есть брат, ему было сорок. Вообще в его жизни много удивительного, и если вы когда-нибудь заинтересуетесь…

СЦЕНАРИЙ
 

     Конечно, я заинтересовался.
 
     Кое-что нашел в Интернете, что-то прочитал в журнале «Природа» и вскоре принес на свое родное телевидение вот такой текст:
 
     З А Я В К А на сценарий телевизионного документального фильма ВЛАДИМИР ИПАТЬЕВ (1867-1952 годы)
     Ноябрь 1942 года. Роскошный зал отеля «Блэкстоун» в Чикаго. При стечении огромного числа участников отмечается оригинальный юбилей: 75-летие со дня рождения, золотая свадьба, 50-летие научной деятельности великого химика XX века Владимира Николаевича Ипатьева (и 12-летие, добавим от себя, исключительно успешной работы юбиляра в Америке).
 
     В начале XX века сначала Ипатьев в России, а затем Сабатье во Франции вписали новую страницу в историю органической химии: они отошли от прежних канонов и ввели в химическую практику гетерогенный катализ при высокой температуре и под высоким давлением, тем самым преобразовав весь органический синтез. Открытые Ипатьевым реакции заложили основы химии XX века, той самой химии, которая обеспечила быстрое развитие автомобильного и авиационного транспорта, машиностроения и приборостроения. Именно Ипатьев впервые в мире предложил использовать в качестве сырья в органической химии вместо зерна, растительных и животных масел - нефть и каменный уголь. Именно его разыскания позволили производить в достаточных количествах искусственный каучук, пластмассы, моющие вещества, смазки и многое другое. Всего Ипатьев запатентовал более трехсот открытий, и в этом, как отмечали современники, обошел даже Томаса Эдисона. Причем в каждом патенте указывалось, что для его Родины эти открытия бесплатны.
 
     До революции - академик Российской академии наук, генерал-лейтенант русской армии, кавалер высших российских орденов, личный докладчик Николая Второго по вопросам науки, после революции - лауреат Премии имени Ленина, заслуженный деятель науки, единственный беспартийный член советского правительства, открыто именовавший себя сторонником конституционной монархии, и при этом руководитель Комитета по химии при Совнаркоме, член ведущих академий наук мира, - вот кто был тот человек, что отмечал свой юбилей в лучшем отеле Чикаго.
 
     Почему и как это произошло, мы и попытаемся рассказать в нашем фильме. При этом мы будем опираться на следующие даты, связанные с жизнью нашего героя.
 
     1613 год - в Ипатьевском монастыре избирают царем первого Романова - Михаила. Одним из подписавшихся под этим избранием был дальний предок Ипатьева.
 
     1867 год - 21 декабря в семье московского архитектора родился сын, которого при крещении назвали Владимиром.
 
     Потом, разумеется, учеба - в Московском кадетском училище и в знаменитой Михайловской артиллерийской академии в Петербурге.
 
    1895 год - в возрасте 27 лет Ипатьев защищает диссертацию на звание профессора академии. Это была первая диссертация по химии в стенах военной академии.
 
     1897 год - Ипатьев публикует свою знаменитую реакцию каталитической регенерации, вошедшую в историю мировой науки как «реакция Ипатьева».
 
     1907 год - в возрасте сорока лет Ипатьев узнает, что известный физикохимик Чугаев - его сводный брат. Выясняются подробности семейной жизни родителей Владимира Николаевича.
 
     1918 год - в Екатеринбурге в доме Николая Ипатьева, военного инженера и родного брата Владимира Николаевича, были зверски убиты последние Романовы.
 
     В этом же году генерал-лейтенант царской армии Ипатьев начинает сотрудничать с советской властью.
 
     1930 год - Владимир Николаевич вместе с женой Варварой Дмитриевной уезжают из России за границу на лечение. Между тем в стране как раз закончился печально известный процесс Промпартии, то есть партии старых, классово чуждых специалистов. Начался погром кадров старой интеллигенции. Никаких иллюзий насчет возможности существования чистой, беспартийной науки у академика не осталось. Ипатьевы принимают решение - не возвращаться.
 
     1937 год - Ипатьева и другого знаменитого химика - Чичибабина - лишают советского гражданства, и с этого времени вместо великого русского ученого появляется великий американский ученый русского происхождения.
 
     Лишь в 1990 году было отменено позорное для Академии наук постановление об исключении Ипатьева. Так состоялось возвращение на Родину человека, который еще в 1923 году написал: «Никакие потрясения государств, никакие разрухи промышленно-хозяйственной жизни не страшны для государств, если только не пропала охота к производительному труду. Если не угас дух мысли и творчества, представляющий собой ценнейший народный капитал - капитал науки».

НЕОЖИДАННЫЙ ОТВЕТ, ИЛИ РАССКАЗ В РАССКАЗЕ
     Очень довольный собою, я отправил заявку своему знакомому из Академии наук, спрашивая, не подскажет ли он чего еще. Через пару недель пришел ответ, из которого я, перепечатывая его сейчас для вас, выбросил один вступительный абзац. (Я знал, что Владимир Николаевич Ипатьев считал, что вступительные абзацы мало кому удаются. Поэтому он в своих научных работах, коих число превысило к концу жизни более тысячи, обходился вовсе без них.)
 
     «…Коллега! “Откликаясь на Ваше любезное приглашение принять участие в обсуждении результатов Вашего труда”, - кстати, коронная фраза академика Ипатьева, с нее он обычно начинал обсуждение работ своих сотрудников женского пола, - я позволил себе некие краткие заметки на полях Вашей доблестной заявки. Да, Вам правильно почудилась некая ирония. Возможно, что все заявки на телевидении и должны сочиняться в таком нагловато-зазывном тоне, а в фильме все будет иначе - тогда простите великодушно. Не знаю, какой из этого фильм выйдет. Скорее всего - никакой… Сколько я понимаю, сейчас нет денег не то что на фильмы о деятелях науки, нет ведь денег и на саму науку. Впрочем, как любил говорить академик Ипатьев, “для русского человека отчаяние - это нормальное рабочее состояние”. Так вот о заявке: кое-какое представление о гениальном русском человеке, именем которого в США названа премия в области химических технологий, не уступающая по своему авторитету Нобелевской, повторяю, некое представление читатели заявки, возможно, и получат. Уже хорошо.
 
     Теперь по делу. Вдруг когда-нибудь пригодится.
 
     Действительно, 14 марта 1613 года инокиня Ипатьевского монастыря Марфа (в миру Ксения Ивановна Романова) благословила своего сына на царство перед чудотворным образом Феодоровской иконы Божией Матери, покровительницы Костромы. И дальний предок Ипатьевых вместе с другими подписался под актом об избрании Михаила Романова. К этому стоит присовокупить, что жили Ипатьевы в своем селе Молвитино, откуда родом был и крестьянин Иван Сусанин. Теперь от этого села ничего, разумеется, не осталось. Но родовую церковь Ипатьевых, церковь Воскресения, вы и сейчас можете увидеть. Правда, только на картине. Это знаменитые “Грачи прилетели” Алексея Саврасова. Копия с этой картины сопровождала Ипатьевых до последних дней их жизни».

ИКОНА, МЕЛЕНИТ, КУПОЛА…
     «В 1918 году следователь Соколов, занимаясь делом об убийстве царской семьи в Екатеринбурге, - читал я далее, - нашел в доме родного брата Владимира Николаевича Николая принадлежавшую императрице Александре Федоровне ее самую любимую - Феодоровскую икону Божией Матери, с которой были сорваны бриллиантовые украшения. “Без этой иконы императрица никуда не выезжала. Лишить ее этой иконы было бы равносильно тому, чтобы лишить ее жизни”, - пишет Соколов. Императрицу убили, украшения особо идейные большевики украли, но икона чудом вернулась в Кострому. Икона за триста лет не потемнела и почти не нуждалась в поновлении. Владимир Николаевич вспоминал потом, что несколько раз он видел этот образ своими глазами, когда бывал в Царском Селе с докладом у Николая Второго. Как ученый - он не мог объяснить этот феномен, а как глубоко верующий человек - и не пытался.
 
     Но с июля 1918 года, сразу после гибели царской семьи, икона стала стремительно темнеть, да так, что ликов святых не было видно почти совсем. Тайными путями неизвестные добрые люди, рискуя своей головой, переправили уникальную икону известному реставратору Игорю Грабарю. Он попробовал спасти ее, но у него ничего не вышло. И он отступился.
 
     Тогда вспомнили об Ипатьеве. Почему о нем?
 
     Владимир Николаевич принадлежал к тому редчайшему типу ученых, которые поиск новых путей в фундаментальных научных исследованиях умели сочетать с созданием принципиально новых технологий.
 
     Например. На одном военном заводе во время войны с Японией в 1904 году скопилось огромное количество загрязненного каким-то добрым и бескорыстным человеком взрывчатого вещества - меленита. Меленит был очень дорогой продукт - им начиняли тогда артиллерийские снаряды. Чистить дико капризное и жутко опасное взрывчатое вещество, как Вы верно догадываетесь, это не то же самое, что чистить очень модные тогда бобровые шубы.
 
     Кстати, я знал человека, которому, уезжая за границу, Ипатьев оставил свою шубу, чтобы тот в трудную минуту мог ее продать и постараться выжить. Этот человек потом не снимал ипатьевской шубы даже на партсобраниях, когда дружно клеймили его благодетеля. Шуба помогла ему пережить и вторую войну, и блокаду, но перестройку не пережила и она, и ее владелец. Два года тому назад шубу украли, а ее владельца - убили.
Но вернемся к чистке меленита. Тогдашние опытные практики не брались за это безнадежное дело. А блестящий теоретик Ипатьев за две недели предложил исключительно практичную технологию, решающую эту проблему. Еще через месяц меленит с того завода был весь очищен и пущен в дело.
 
     В 1907 году в Петербурге на месте убийства террористами императора Александра Второго был сооружен храм Спаса-на-Крови. Здание, редкое по своей красоте. Особенно нравилось не балованным солнцем петербуржцам смотреть на золотые купола храма, украшавшие вечно хмурое небо тогдашней столицы. Как вдруг - года через два после открытия - на позолоте появились черные пятна. Тотчас пошли понятные слухи, что, небось, позолотчики украли выделенное на украшение купола золото и подменили его чем-то нехорошим. Ипатьеву поручили расследовать это уж совсем далекое от его профессиональных забот дело. А кто мог поручить что-нибудь подобное такой легендарной в то время фигуре, как академик-генерал Ипатьев? Сам Николай Второй, чьим личным советником по вопросам науки был наш, а теперь уже и ваш, герой. Ипатьев лично берет пробы позолоты с куполов храма и выясняет, что кражи не было. Просто при нанесении тонких слоев сусального золота применялась неправильная технология. И, как обычно, Ипатьев немедленно предлагает свой оригинальный метод ликвидации черных пятен.
 
     Вот почему после отказа реставратора Грабаря потемневшую Феодоровскую икону показали, как последней надежде, химику Ипатьеву. Но Владимир Николаевич, посмотрев на помертвевший лик иконы, впервые сказал, что даже его любимая наука здесь бессильна. И добавил: икона примет помощь, но только когда Россия вернется к Богу. Стало быть, надо просто набраться терпения. А на дворе между тем стоял 1925 год - ушел из жизни один вождь, приближалось правление другого. А поскольку каждый диктатор бессмертен, пока он жив, никто не мог поверить, что возрождение иконы когда-нибудь станет возможным. Тем не менее нашлись добрые люди, поверили не учебнику истории партии, а великому ученому и спасли бесценную икону. И в 1994 году, когда вернули доброе имя нашей императрице, при разумном вмешательстве костромских реставраторов, как и предсказывал Ипатьев, краски на иконе ожили».

ДЕТИ
     «Разумеется, этих историй в Вашей заявке нет, и понятно, почему. Но почему нет ни слова о детях Ипатьева, - спрашивал меня мой знакомый. - Здесь тоже все было очень непросто. Детей в его семье было четверо. И вот как распорядилась судьба, или, если хотите, история.
 
     Первенец в семье, Дмитрий, как тогда говорили все, кто знал его лично, “был красив как Бог и талантлив как отец”. Окончив с золотой медалью гимназию, он в два года проходит курс Петербургского университета, и его оставляют на кафедре для подготовки к защите диссертации и будущему профессорству по биологии. Что автоматически освобождало любимца университета от призыва в армию. Но с началом мировой войны офицер запаса Дмитрий Ипатьев добровольцем уходит в армию. Отец в это же время буквально на пустом месте в срочном порядке исключительно на отечественном сырье создает первое в России промышленное производство боевых взрывчатых и отравляющих веществ. Никто не ожидал, что страны, считавшие себя цивилизованными, такие как Германия и Австрия, применят отравляющие вещества. Пришлось Ипатьеву искать ответ на брошенный России и ее союзникам вызов: налаживать производство и защиты от газов - то есть противогазов, и самих газов, чтобы противостоять врагам. Работы хватало всем, нашлось бы и для Дмитрия важное дело где-нибудь возле всемогущего отца. И отец, уступая слезным просьбам жены, попытался перетащить сына к себе в Химический комитет. Но Дмитрию кто-то сказал, что наибольшие потери в русской армии несет пехота и что больше всего офицеров не хватает именно там. И он переходит в пехоту, за полгода становится командиром роты, получает все возможные в его чине боевые ордена и гибнет, подымая своих солдат в атаку. Что пережили тогда родители, знают только те, кто когда-нибудь был в их положении.
 
     Второй сын, также офицер, уже после гражданской войны отправляется вместе с белыми в эмиграцию в Брюссель. Он не может простить отцу то, что тот не уехал из красной России, и в 1922 году, когда академик впервые после войны отправился по личному поручению Ленина в научную командировку в Европу, отказывается даже встретиться с Владимиром Николаевичем.
 
     Третий сын, а вслед за ним и дочь - оба к тому времени профессора Ленинградского университета - отреклись от отца в 1937 году за то, что отец уехал из России и не вернулся».

ОСТАТЬСЯ НА РОДИНЕ
     «До сих пор мы как-то деликатно уклонялись от ответа, как так случилось, что убежденный сторонник конституционной монархии, открыто выступавший против октябрьского переворота, в 1918 году начинает работать на шарлатанов, а в 1921 году как член президиума ВСНХ становится единственным православным верующим членом правительства, и в качестве члена правительства Ипатьев постоянно общается с Троцким, Рыковым, Лениным, Дзержинским, Пятаковым и прочими столь же приятными господами, - говорилось в письме далее. - Об этом сообщал сам Владимир Николаевич в своих воспоминаниях, которые были изданы в двух томах в Нью-Йорке в 1945 году. На прекрасном русском языке Ипатьев объяснил, что ему хотелось созидать в области науки и техники, как он привык это делать до 1917 года. Ничего другого, кроме как предлагать новые идеи в науке, создавать новые технологии, организовывать на основе своих идей и технологий целые новые отрасли российской промышленности, выстраивать десятилетиями свою научную школу, он не хотел. А после 1917 года пришлось просто прикрывать своим именем и авторитетом, своей, если хотите, легендарной бобровой шубой сотни учеников и сотрудников от наступления новой (а на взгляд Ипатьева, так вовсе даже старой, варварской, дохристианской) цивилизации. Потому что без него, бородатого академика-генерала, все эти люди мигом бы оказались на улице. А многие и вовсе на том свете.
 
     И пока ему обещали не мешать в науке и слово свое держали, он оставался в России.
Но была и еще одна причина, по которой Владимир Николаевич не хотел уезжать. В дореволюционной России, о послереволюционной я вообще молчу, лишь Ипатьев был одновременно военным, ученым, технологом, изобретателем, организатором и к тому же предпринимателем. Он совершенно не походил на других своих прекраснодушных и беспомощных собратьев по науке. Которых обкрадывали все кому не лень, особенно за границей. Владимир Николаевич правильно оформлял и, как истинно военный человек, жестко защищал свои патенты. Он очень неплохо на них зарабатывал, часть денег удачно и правильно вкладывал.
 
     Будучи истинным ученым, он все грамотно анализировал, прежде чем принимать решения, и потому никогда не проигрывал. Ипатьеву платили приличные деньги за консультации. Прибавьте гонорары за лекции, статьи... И, разумеется, солидные оклады на всех должностях, которые академик занимал. Эти суммы он не пропивал и не кидал на помощь разным беглым каторжникам революционного разлива. Он аккумулировал деньги там, где им положено быть, то есть в одном солидном банке. Итак, Ипатьев получал редчайшую для русского ученого возможность - инвестировать свои собственные деньги на реализацию того или иного своего собственного научного проекта. А этот проект в процессе реализации приносил, как правило, новые открытия. Которые немедленно становились патентами. Слово “немедленно” здесь ключевое. Роковую ошибку своего доброго приятеля, изобретателя радио Попова, Ипатьев никогда бы не совершил! И потому у Владимира Николаевича патенты - неукоснительно - превращались в новые деньги. Что и позволило Ипатьеву на личные средства создать первый и на многие годы лучший в мире Институт высоких давлений. Институт этот существует и по сию пору. Вот только, перейдя в подчинение государству и потеряв своего директора, он перестал быть лучшим. Бобровую шубу Ипатьева, как я Вам докладывал, украли, а институт - еще нет. Хоть такая память об одном из самых успешных научных магнатов осталась. Но шубу можно было увезти или подарить, а научное учреждение, основанное тобою, со всей аппаратурой и сотрудниками, с собой не увезешь. Вот причина, как я полагаю, примите это как версию, по которой Ипатьев оставался так долго советским гражданином.
 
     Сам он об этом вспоминает так: “Один из немецких профессоров спросил меня, почему я совсем не покину СССР и не переселюсь за границу, где я найду для продолжения своих научных работ, несомненно, гораздо больше удобств, чем у себя на родине. Я в то время не имел ни малейшей идеи покинуть свою страну и не замедлил с ответом, что как патриот своей Родины (у Ипатьева именно так: слово “Родина” всегда с большой буквы!) я должен остаться в ней до конца моей жизни и посвятить ей все силы”. Профессор Эйнштейн слышал мой ответ и громко заявил: ”Вот этот ответ я вполне разделяю, так и надо поступать”. Прошло 4-5 лет после этого разговора, и мы оба нарушили наш принцип: мы теперь эмигранты… У меня самого до конца моей жизни останется горькое чувство: почему сложились так обстоятельства, что я все-таки принужден был остаться в чужой для меня стране, сделаться ее гражданином и работать на ее пользу в течение последних лет моей жизни”».

ЧУДЕСА МЕДИЦИНЫ
 
     «Обстоятельства были такие. К 1930 году верующий монархист Ипатьев стал понемногу всех вокруг раздражать, в том числе и представителей пролетарской научной интеллигенции. Появилась новая разновидность академиков, ранее небывалая - академики-стукачи. Ипатьева с его старомодной шубой начали выпихивать из науки френчи и тужурки. Начались аресты учеников Ипатьева. Не всех. Только самых талантливых и потому самых любимых. Ненадолго. Месяца так на два. Просто так - на пробу и в предостережение самому, все еще полезному, но не нашему Ипатьеву. Чтобы посмотреть, как будет реагировать бывший генерал бывшей армии. Когда Ипатьев по старой памяти кинулся в Кремль, выяснилось, что там уже не до него.
 
     Тогда, летом 1930 года, Владимир Николаевич и принял окончательное решение. За границу его бы не отпустили ни под каким видом. Помогло, как всегда в России, несчастье. Ипатьев тяжело заболел. Врачи Кремлевки, куда по своему статусу был прикреплен академик, определили рак горла и информировали кого следует, что ученый вот-вот умрет. И если данный товарищ просится за границу на лечение, то можно его и отпустить. Все равно, по мнению нашей, вооруженной сталинскими идеями и потому самой передовой в мире медицины, жить ему осталось месяца три. Не более. С тем и выпустили Ипатьева в Европу. Из Европы больного переправили в Америку, а проклятые тамошние врачи возьми да и спаси его! Так удачно Ипатьева прооперировали, что умер он только через 22 года в возрасте 85 лет. (Бог послал ему легкую смерть во сне. Варвара Дмитриевна пережила своего великого супруга ровно на девять дней. Тоже символично.)
С начала 1931 года Ипатьев уже работает в Северо-Западном университете в пригороде Чикаго в компании “Юниверсал Ойл Продакт”. Поначалу все идет как обычно во время заграничных командировок: ученый постоянно поддерживает связь с родиной, направляет в Москву и Ленинград результаты выполненных им в США работ, присылает купленные на свои деньги дефицитные реактивы, оборудование, научную литературу. Но с середины 1936 года Ипатьева начинают настойчиво звать в Москву. Приехал с уговорами к нему в Чикаго тогдашний посол СССР в США Трояновский (отец ныне здравствующего и тоже бывшего посла Олега Трояновского). Тут возникла некоторая дополнительная неловкость. Трояновский-отец когда-то, до революции, учился в артиллерийском училище. Там он под влиянием своего учителя генерала Ипатьева так увлекся химией, что выполнил ряд работ, за которые по правилам ему полагалась премия в 200 рублей. Для молодого юнкера это была огромная сумма, но начальство не хотело поощрять Трояновского в связи с тем, что тот кроме химии увлекался еще и социал-демократами... Ипатьев отстоял тогда свою глубоко буржуазную и реакционную точку зрения, что нельзя смешивать личные убеждения человека и его научные достижения. И 200 рублей Трояновскому вручили. А теперь благодарный ученик получил задание во что бы то ни стало вернуть своего бывшего учителя на родину. Прямиком в мясорубку Большого Террора 1937 года. Ничего, конечно, из этого разговора не вышло. Ипатьев вежливо объяснил, почему он именно сейчас не может все и всех бросить, и на том расстались. Потом Ипатьев, вспоминая этот разговор, приведет слова Белинского: “Беда порядочных людей в том, что они обращаются с подонками как с порядочными, в то время как подонки обращаются с порядочными людьми как с подонками!”».

«ЗА ДЛИННЫМ ДОЛЛАРОМ»
 
     Началась американская часть жизни Владимира Николаевича, но об этом я мало что могу Вам рассказать. По-настоящему память об Ипатьеве хранится в пригороде Чикаго Эванстоуне в лаборатории Ипатьева. Это только так говорится: лаборатория. На самом деле это огромный научно-исследовательский институт, который так и называется: Ipatieff Catalytic Laboratory. Будете в Чикаго, заходите в прекрасный музей Ипатьева. Я там был и несколько подробностей, вывезенных оттуда, дарю Вам на память.
 
     До последнего дня Ипатьевы почему-то надеялись вернуться на родину. В результате - чего никогда не могли понять американцы! - они не приобретали собственного дома, жили всегда в отеле, прямо как писатель Набоков, не купили ни яхты, ни машины, этой визитной карточки любого тогдашнего профессора. Когда началась вторая мировая война и США и СССР стали союзниками, Владимир Николаевич наивно посчитал, что уж теперь-то можно попробовать получить разрешение хотя бы на поездку в Россию. Тем более что кое-какие заслуги у Ипатьева перед Родиной имелись: на старости лет академик разработал промышленные процессы производства высокооктановых авиабензинов, что обеспечило в годы войны превосходство авиации СССР, США и Англии над авиацией Германии и Японии и повлияло на исход войны. Но в ответ на свою просьбу о визе Ипатьев получил следующий ответ от нового посла СССР в США Андрея Громыко: “Академия наук СССР, научная общественность нашей страны уже выразили в свое время свое законное возмущение действиями ученого, который имел все возможности для плодотворной деятельности на родине, но предпочел погнаться за ”длинным долларом”.
Dixi. Это я на латинском языке сообщаю Вам, что я все сказал. Теперь Ваша очередь сказать что-нибудь об Ипатьеве на Вашем телевизионном языке».
 
     Вот такое письмо я получил. Но поскольку Ипатьев не был ни серийным убийцей, ни шпионом в пользу Республики Гаити, а всего-навсего необычным даже для России гением, то он никого на телевидении не заинтересовал. Поэтому я и решил написать об академике-генерале эту скромную статью, которая начинается так: «В 1994 году…»

Александр Корин

По материалам сайта "Русский предприниматель"
 

     Всего В. Н. Ипатьев запатентовал более трехсот открытий, и в этом, как отмечали современники, обошел даже Томаса Эдисона

     В 1918 году в Екатеринбурге в доме Николая Ипатьева, родного брата Владимира Николаевича, были зверски убиты последние Романовы

    Именем Ипатьева в США названа премия в области химических технологий, не уступающая по своему авторитету Нобелевской

     В США Ипатьеву сделали операцию и удалили одну связку в горле, влияющую на голос, а потому говорил он тихо и не очень внятно. Обычно, когда ученый знакомился с результатами своих сотрудников, он, еще по старой привычке, бормотал по-русски: «Ну-с, хорошо». И вот один молодой американский химик-практикант пожаловался старому коллеге-американцу, что, мол, какой жестокий этот русский профессор! Что я ни сделаю, все ему не нравится! А дело было в том, что американский юноша знал значение слова «хорошо», а невнятное «ну-с» трактовал как «нет». Старый сотрудник рассказал об этом Ипатьеву. Тот пошел к практиканту и пообещал, что будет комментировать результаты работ только на английском языке, но что и на русском он всегда хотел сказать одно: я доволен вашими результатами. Практикант был поражен: профессор сам подошел к нему, а мог и пригласить к себе, ведь это он, практикант, его подчиненный, а не наоборот! На что Ипатьев сухо заметил, что в его лаборатории нет подчиненных. Есть лишь коллеги и сотрудники.

     Как известно, в артиллерийской академии, где до революции служил Ипатьев, все преподаватели по тогдашней традиции обязаны были носить бороду. Ну а когда Владимир Николаевич оказался в Америке, то бороду он, естественно, сбрил. И вот рассказывают такой случай: на одном приеме академика знакомят со Зворыкиным, тоже великим русским американцем (отцом телевидения, на минуточку). Слово за слово, кое-что выпили всухомятку, как водится у американцев. Зворыкин стал вспоминать свою молодость, студенческие годы и вскользь заметил, что в Петербурге ему посчастливилось слушать потрясающие лекции по химии, которую в принципе он терпеть не мог. Но во время лекций он так в нее влюбился, что чуть не изменил своей старой любви - электронике. «Лекции эти читал ваш батюшка, которого я до сих пор не могу забыть, и на которого вы удивительно похожи!» На что Ипатьев ответил, что отец его, архитектор, лекций по химии читать не мог в принципе. «Просто я сейчас без бороды и немного выпивши, а если бы не это, мог бы ту лекцию повторить слово в слово». Тут к ним подошел один очень известный американский химик «немецкого разлива» и спросил Владимира Николаевича: «Я знаю, что в России вы были генерал-лейтенантом, а почему при знакомстве вы просите называть вас профессором, а не генералом?» «А потому, - ответил Ипатьев, - что генерал без армии - не генерал».

 
[версия для печати]
 
  © 2004 – 2015 Educational Orthodox Society «Russia in colors» in Jerusalem
Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: ricolor1@gmail.com