Иммиграция русских возросла после Октябрьской революции. Что это были за люди? Лишь немногие приехали на юг Африки прямо из России. Большинство испытало сперва разные эмигрантские тяготы в других странах. Почти все они прошли через Кейптаун. Приплывали на кораблях, осматривались. Затем или оставались, или ехали в глубь страны, чаще всего в Йоханнесбург.

     Одним из первых, еще в 1921 году, приехал Павел Ковалев. К тому времени он был уже зрелым ученым, профессором геологии в Петербурге, известным специалистом по металлам платиновой группы. В 1930-м приехал другой известный геолог – Павел Степанович Назаров. Получив в Москве образование как горный инженер, он много лет работал в Сибири и Средней Азии. В 1918 г. был приговорен большевиками к смерти, бежал в Китай, затем в Индию. До переезда в Южную Африку работал в Родезии и Анголе.

     Еще до второй мировой войны в Йоханнесбург переселился Виктор Иванов. Приехал он вместе с хором казаков. Умел танцевать, петь, хорошо рисовал. Стал карикатуристом в африканских газетах. А певица Ксения Бельмас создала в Дурбане свою школу оперного пения.

     После второй мировой войны приехали те, кто когда-то осел во Франции и на Дальнем Востоке – в Харбине и Шанхае. Кровавые события начала 1960-х годов в Конго-Заире заставили русских бежать оттуда в Южную Африку. В 1970-х годах множество семей российского происхождения покинуло Южную Родезию накануне падения там режима апартеида.

    В самой Южной Африке наибольшую известность получил художник Владимир Тречиков. Он переселился в Кейптаун из Шанхая после второй мировой войны. К его творчеству относятся по-разному, но в первые десятилетия после войны репродукции его картин продавались многотысячными тиражами, и он приобрел славу одного из самых богатых художников в мире.

     Елизавета Григорьевна Кандыба-Фокскрофт создала в Южной Африке первую кафедру русского языка. Она была организована в Претории, в заочном Университете Южной Африки, в начале 1960-х годов.

     К концу 1960-х годов русская община в ЮАР заметно ослабела. Старики доживали свой век в доме для престарелых, который смогло создать Русское общество, организованное в Йоханнесбурге в 1952 году. Молодежь плохо говорила по-русски или не говорила совсем. У общины уже не хватало денег на оплату русского священника. Архимандриту Алексею Черному, избранному в 1959 году главой всех приходов русской православной церкви в Южной, Центральной и Восточной Африке, пришлось ехать в Америку.

     Но с середины 1970-х годов мало-помалу стали появляться новые иммигранты. Первыми оказались евреи, сначала уехавшие из СССР в Израиль, а затем перебравшиеся в ЮАР. А с конца 1980-х годов сюда потянулись русские, украинцы, литовцы. Статистических подсчетов еще не делалось. Да их и нельзя провести: большинство не получило еще южно-африканского гражданства. Даже в маленьком Грейамстауне, где нет ничего, кроме университета, уже осели четыре семьи русских научных работников.

     Новейшая иммиграция – очень пестрая. Немало прекрасных специалистов в различных отраслях науки и техники: математики, физики, микробиологии… А также артисты, режиссеры, музыканты, преподаватели балетной школы. В новейшей волне иммиграции очень высок процент людей с хорошей профессиональной подготовкой. Не случайно южно-африканские университеты держатся за новых сотрудников. И еще: новейшие иммигранты очень активны. Умеют работать и хотят работать. Во всяком случае, большинство из них. Как и все предыдущие иммиграции, новейшая расселяется по городам.

     Сохраняют ли иммигранты какие-то связи друг с другом и со своей, как принято говорить теперь, исторической родиной?

     Формы этих связей менялись. В 1930-1950-х годах существовало общество "Друзья Советского Союза". Оно имело отделения во многих городах. Пик его активности приходился на годы Отечественной войны, когда СССР и британский доминион Южная Африка были союзниками по антигитлеровской коалиции. Возникло тогда и общество "Медицинская помощь России". В Россию отправлялись медикаменты, одежда, кровь для раненых и больных. Только с 1942 г. по июнь 1944 г. эти общества собрали у населения Южной Африки 700 тысяч фунтов стерлингов – по тем временам сумма немалая.

      Выходцы из России играли в этих обществах важную роль. Но с введением политики апартеида, с конца 1940-х годов, ассоциировать себя с Россией стало опасно. Конечно, среди русских эмигрантов были люди разных взглядов – от коммунистов до монархистов. Но власти с подозрением смотрели и на самых лояльных.

     Главное же – между СССР и Южной Африкой не было не только дипломатических отношений, но и торговых, общественных, культурных. Лица с южно-африканскими паспортами в Россию не допускались. Так что не смогли приехать и те, кто мечтал повидать родину отцов.

     Все это вело к ослаблению связей наших людей с Россией, да и к разобщенности между ними. Но какие-то ниточки сохранились. Не было русского священника у православных Кейптауна и Йоханнесбурга – с обирались на молебны у греческого или сербского. А созданный в 1994 г. в Кейптаунском университете Центр российских исследований становится понемногу одной из точек притяжения.