При раскопках дворца древних хананеев на западе современного Израиля обнаружены необычные для региона красочные фрески. В ходе исследования выяснилось, что они не только напрямую связаны с искусством мифического Лабиринта, но и являются древнейшими фресками Востока. 

Дворец Тель-Кабри, где были найдены фрески, раскопан на месте столицы одного из Ханаанских царств, процветавших в XIX-XVI веках д.н.э., в средний бронзовый век. Историкам не известно ни кто правил в этом дворце, ни даже как называлось само царство. Немецкий археолог Вольф-Дитрих Нимайер и его коллега Аарон Кемпински, раскапывавшие объект в конце 1980-х — начале 1990-х годов, полагают, что Тель-Кабри был столицей государства Рехов, которое упоминается в древнеегипетских документах. 

Американский археолог Эрик Клайн из университета Джорджа Вашингтона, перенявший у Нимайера руководство раскопками, доказал, что Телль-Кабри — один из древнейших дворцов среднего бронзового века, когда-либо найденных на территории не только Галилеи, но и всего современного Израиля. Этот довод убедительно изложен в исследовании Клайна, опубликованном в журнале American Journal of Archaeology. 

Перекресток цивилизаций

Город был выгодно расположен: неподалеку от побережья, на одном из важнейших торговых путей древнего Ближнего Востока — Via Maris. Он соединял самые развитые цивилизации этого региона — Древний Египет, Месопотамию и минойский Крит, столицей которого был город Кносс, увековеченный в мифах Древней Греции как Лабиринт — обиталище легендарного Минотавра. 

С одной стороны, Тель-Кабри располагался в самом центре древнего Ближнего Востока, с другой — постоянно подвергался нападениям. Стремясь уберечь свои богатства, ханаанские правители не жалели средств на фортификацию. Впрочем, судя по сохранности этих фортификаций, город ни разу не был захвачен врагом. 

Дворец Тель-Кабри раскинулся на площади в 6,2 км?. Расчищая древние камни, команда Нимайера и Кемпински первой наткнулась на то, что впоследствии стало исторической сенсацией: пол дворца оказался покрыт тонким слоем штукатурки, имитирующей мрамор. "Эта техника росписи по мокрой штукатурке, без сомнения, эгейского происхождения. Она очень редка на древнем Ближнем Востоке, где предпочитали красить по сухой поверхности. К тому же, местные мастера употребляли нити в процессе покраски. Накладывая нить на мокрую штукатурку, художник получал идеально прямую линию", — рассказывает Клайн. Использовать нити подобным образом придумали в Эгеиде. Оттуда же происходит и другая технология, следы которой подмечены на полу Тель-Кабри, — использование ножа для разграничения уже готовых участков. 

Обследуя стену дворца Тель-Кабри и отколовшиеся от нее фрагменты, немецкие археологи обнаружили множество ярких изображений, сделанных углем, красной и желтой охрой. "Те же красители использовались и на Крите", — напоминает доктор исторических наук, профессор МГУ Наталья Никулина. 

Клайн продолжил начатое Нимайером и вместе с Ассафом Ясуром-Ландау из университета Хайфы провел раскопки, в результате которых была найдена еще сотня фрагментов пола и второй стены, 60 из которых были раскрашены. Складывая разрозненные кусочки воедино, историки обнаружили, что пол Тель-Кабри помимо красной сетки был украшен еще и растительными мотивами: оранжевыми крокусами и стилизованными ирисами, образующими своеобразную вязь. 

Проведенный спектрофотометрический анализ показал, что пигменты из Тель-Кабри — те же, что использовались во дворцах на минойском Крите и подконтрольном ему острове Тира (современный Санторини), где раскопан украшенный фресками "Западный дом". 

По мнению Нимайера, авторы фресок Тель-Кабри позаимствовали не только технологию росписи, но и сюжеты: вышеупомянутые ирисы принадлежат к так называемым ирисам минойского V типа, который появился на критской керамике еще в эпоху Старых дворцов (до XVII века д.н.э.). Найденные при раскопках Тель-Кабри изображения ласточки и галопирующего грифона практически идентичны тем, что глядят с ваз и стен Тиры. 

Не оставляют сомнений в минойском происхождении и коричневые протуберанцы, символизирующие скалистый берег, и схематичные произведения в бело-голубой гамме. В ней выполнены знаменитые голубые макаки Тиры и дельфины Кносса. 

"Фрески и росписи Тель-Кабри — единственные примеры минойского искусства на территории современного Израиля. При этом они значительно старше образцов, найденных в Катне и Телль эль-Дабе. Возможно, они являются современниками произведений Алалаха", — отмечает Клайн. Упомянутые им места являются археологическими объектами, где были найдены примеры минойского искусства. В Катне, что на территории современной Сирии, и Телль эль-Дабе, что в Египте, раскопаны дворцы с раскрашенными стенами, от которых не так много осталось. Величие древнего Алалаха сохранилось в руинах Яримы-Лимны, найденных в Турции.

Фрески из Яримы-Лимны и Тель-Кабри идентичны по цвету, технике и стилю, резюмируют ученые. И Нимайер, и Клайн не исключают прямого влияния Эгеиды, колыбели фресковой живописи. Другой вопрос, как именно художники могли очутиться в этом Ханаанском государстве. Для ответа на него необходимо вспомнить, каковы были отношения островного Крита и ханаанских царств, расположенных на континенте. Воевать им было не за что. В вопросах торговли государства выступали как равнозначные партнеры: минойцы не только активно ввозили к себе сырье и товары, но и вывозили предметы роскоши, которые славились на Ближнем Востоке. Островные мастера производили высококачественную керамику, серебряные изделия и позолоченное оружие. Историки склонны считать, что секрет написания фресок был такой же статьей экспорта, что и металлические поделки. Особенность этого товара заключалась в его уникальности: в тайну создания фрески были посвящены лишь минойцы — как изобретатели этого вида живописи. По мнению Нимайера, она идеально соответствовала темпераменту творцов-островитян. С этой версией согласна и Никулина. "Собственных мастеров в Ханаане просто не было", — говорит российская исследовательница. 

Но как минойские художники попадали во дворцы Леванта? Нимайер полагает, что правители Крита могли высылать талантливых мастеров в дар тем странам, чьего благорасположения пытались добиться. Косвенное подтверждение этой версии кроется в древнем мифе о богине Анат, которая шлет своего вестника Кадеша-ва-Арнрура по морю в ханаанский Библос возводить храм в честь бога Ваала. "Посылка специалистов была вполне в духе тогдашних дипломатических отношений между правителями древнего Ближнего Востока", — считает Нимайер. Его американские и израильские коллеги настаивают, что прием минойских мастеров был не столько результатом взаимовыгодных отношений между Критом и Ханааном, сколько признаком изменения вектора внешней политики. По мнению коллеги Клайна доктора Ясура-Ландау, приглашая художников с Запада, правители Тель-Кабри пытались тем самым отмежеваться от соседей, которые традиционно торговали с Междуречьем. "В отличие от города-государства Хазор, имевшего торговые и культурные связи с Сирией и Месопотамией, правитель Телль-Кабри осознанно избрал средиземноморскую альтернативу, а именно — ориентир на культуру Эгеиды, которая, без сомнения, казалась экзотичной населению Ближнего Востока", — отмечает Ясур-Ландау. 

"Эгейский дворец" просуществовал недолго. Около 1600 года д.н.э. Тель-Кабри был заброшен. Город-государство канул в Лету. Клайну удалось обнаружить, что дворец избежал пожара и завоевателей, но не грабителей. Как и варвары, расхищавшие древнеримские города, местные жители не чурались рушить стены и выносить камни, для чего им приходилось даже резать пол. Отколовшиеся фрагменты остались на века лежать изображением вниз, что помогло сохранить первые фрески Востока в целости. 

Помимо фрагментарности, то есть принадлежности чему-то большему, их отличает еще одна немаловажная техническая характеристика. "Фрески из Тель-Кабри относятся к так называемым миниатюрным фрескам, которые использовались в качестве рамы для более крупных изображений", — говорит Никулина. Это позволяет археологам надеяться, что открытие настоящих шедевров ханаанской Галилеи еще впереди.

 

Мария Голова

5 сентября 2011

 

По материалам сайта "Коммерсант"