Практически все, что нам известно о личности Иисуса Христа и первом поколении христиан, мы знаем из библейских книг: Евангелия, Деяний и Посланий святых апостолов, то есть от самих христиан. И в этом нет ничего странного: Библия как литературный жанр представляет собой самый настоящий исторический документ. Однако в редакцию «Фомы» часто приходят письма с просьбой рассказать о том, существуют ли какие-нибудь свидетельства о евангельских событиях, оставленные их современниками — нехристианами?

 

     Такие свидетельства сохранились, хотя их и крайне мало. Именно это обстоятельство дало повод некоторым представителям исторической науки XIX—XX веков говорить о так называемом «молчании века» (имеется в виду I век по Р.Х.) и делать вывод о том, что Иисус Христос как историческая личность — это миф, придуманный иудеями, желавшими обновления своей религии.

 

     Почему же события, которые имели такие грандиозные последствия в мировой истории (на Земле сейчас 2 миллиарда христиан) — Рождество, проповедь Спасителя, Его осуждение, крестная смерть и Воскресение — прошли почти незаметно для современников этих событий — нехристиан.

 

     Сегодня мы привыкли к средствам оперативной связи и обмена информацией (телеграф, радио, телевидение, сотовая и спутниковая связь, интернет) и считаем, наверное, что это должно было существовать всегда. Однако 2000 лет назад самым быстрым средством передвижения была лошадь, и вести о том или ином событии распространялись крайне медленно. Тем более, это касается вести о казни обычного плотника из Галилеи... Из Евангелия мы знаем, что Иисус Христос по профессии был плотником (Мк. 6:3), а казнь простого ремесленника из маленькой римской провинции — Иудеи, вряд ли сразу должна была заинтересовать кого-либо в царствующем городе Риме.

 

   Кроме того, почти все упоминания о Христе и Его последователях из нехристианских источников I—II веков — это, в основном, личные наблюдения римских историков, писателей, философов и государственных деятелей, которые относились к новому учению с неприязнью. Их оценки христианства — резко негативны. Из документа в документ кочует следующее выражение о новом учении: «безумное, уродливое, зловредное суеверие».

 

     Как понять мотивы такого отношения римлян к христианству? Сейчас религия, вера — это личное дело каждого человека: ты можешь верить во что хочешь, и государство не вправе вмешиваться в эту часть жизни своего гражданина. Но в Древнем Риме была совершенно иная ситуация. Религия считалась не личным правом, а государственной обязанностью всех подданных Римской империи. Это значит, что человек мог быть, например, атеистом, но своим участием в государственном религиозном культе он доказывал свою лояльность к римской власти.

 

     Сейчас такое отношение к религии кажется немыслимым, и во многом это как раз заслуга христианства, которое устами своего Основателя заявило людям, что «кесарево надо отдавать кесарю, а Божие — Богу» (Мф. 22:21). То есть впервые был провозглашен принцип религиозной свободы человека, свободы его личности, право выбора того, кому вверить свою душу, оставаясь при этом верноподданным государства. Но до Христа кесарево и Божие отождествлялись: если ты — поданный Рима, значит, ты должен приносить жертвы римским богам.

 

      За отказ от этого принципа римляне гнали христианство и называли его «диким суеверием», а самих христиан — «безбожниками», и, естественно, в исторических источниках отражалось личное отношение авторов к новому учению. В связи с этим, возвращаясь к вопросу о количестве сохранившихся исторических документов о Христе, можно предположить, что, когда в IV веке христианство стало государственной религией Римской империи, все документы, которые оскорбляли религиозные чувства христиан, могли быть просто уничтожены самыми ревностными из них. А таких документов, как уже сказано, было, видимо, абсолютное большинство. Итак, что же сохранилось.

Иосиф Флавий

 

     Свидетельства этого иудейского историка о личности Иисуса Христа и в хронологическом порядке, и по своей значимости стоят на первом месте. Иосиф Флавий (по-еврейски: Йосеф бен Маттитйаху — Йосеф, сын Матфия) родился в 37 году по Р. Х. (всего лишь через 4 года после окончания земного служения Христа) в знатной иудейской семье, жившей в Иерусалиме. Иосиф получил блестящее образование и много путешествовал, но, тем не менее, оставался ревностным последователем отеческих законов; и когда в 66 году в Иудее вспыхнуло народное восстание против римлян, он встал во главе одного из повстанческих отрядов. Вскоре римский полководец Веспасиан (будущий император) штурмом овладел городом, где укрывался этот отряд, а сам Иосиф, вопреки всем иудейским духовным законам, сдался в плен.

 

     Через два года он был освобожден, переселился в Рим и принял родовое имя императора — Флавий (согласно римским законам, раб, который получал свободу, принимал родовое имя бывшего хозяина). Император Веспасиан дал бывшему врагу права римского гражданства, пенсию и помещение во дворце, где тот спокойно мог заниматься историческими трудами. Умер Иосиф в Риме около 100 года.

 

     До нас дошло несколько исторических трактатов Иосифа Флавия на греческом языке: «Иудейская война» (события антиримского восстания иудеев 66—74 годов), «Иудейские древности» (история иудейского народа от сотворения мира до восстания против римлян 66 г.) и его автобиография под названием «Жизнь». Три интересующих нас отрывка находятся в трактате «Иудейские древности».

 

     1. Первый и, наверное, наиболее важный. В контексте книги этот эпизод относится к периоду между 26 — 36 годами по Р.Х. Вот его перевод: «Около того времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он творил удивительные дела и учил людей, с удовольствием принимавших истину. Он привлек к Себе многих иудеев и многих эллинов. Это был Христос. По доносу первых у нас людей Пилат осудил Его на распятие, но те, кто с самого начала возлюбили Его, оказались ему верны. На третий день Он явился им живой. Пророки Божии предрекли это и множество других Его чудес. И поныне еще существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по Его имени».1

 

     В течение веков авторитет этого свидетельства считался непререкаемым, и он цитировался всеми христианскими историками, однако в середине XIX века критические исследователи высказали первые сомнения относительно достоверности этого отрывка. Их суть в следующем: невероятно, чтобы такой правоверный иудей, как Иосиф Флавий, мог сомневаться в человеческой сущности Иисуса, называть Его Христом, признавать Его чудеса, воскресение из мертвых и видеть во всем этом исполнение слов древнееврейских пророков. Вся иудейская религия строилась (и строится до сих пор) на ожидании Мессии-Христа. Это то же самое, если бы какой-нибудь христианин вдруг заявил, что уже было второе пришествие Христа, Страшный Суд, награда праведникам и осуждение грешников.

     На основании этих аргументов уже к концу XIX века весь вышеприведенный отрывок свидетельства Иосифа Флавия о Христе стал восприниматься как поздняя вставка, сделанная каким-нибудь христианином-переписчиком.

 

     Однако в 1902 году в библиотеке монастыря св. Екатерины на Синае была обнаружена рукопись на арабском языке под названием «Всемирная история», принадлежавшая перу некоего сирийского епископа Агапия. Этот труд был написан в X веке и содержал обширные цитаты из произведений Иосифа Флавия, который, как уже сказано, был непререкаемым авторитетом в историческом мире. В рукописи был и рассматриваемый отрывок — «свидетельство Флавия о Христе», но совершенно в другой редакции. Долгое время на него не обращали внимания в научном мире, но в 1970-х годах он был все же исследован и опубликован. Вот перевод: «В это время жил мудрый человек, которого звали Иисус, образ жизни которого был безупречным и [который] был известен своей добродетелью. И многие из иудеев и из других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и смерть, но те, которые были его учениками, не отреклись от его учения. [Они] утверждали, что он явился им через три дня после своего распятия, и что он был живой. Поэтому-то, полагают, он был тем Мессией, о чудесных деяниях которого возвестили пророки».2

 

     В этой редакции «свидетельства» Флавий не сомневается в человеческой сущности Иисуса и не упоминает о Его чудесах. Вместо категоричного утверждения, что «это был Христос», стоит неопределенное: «полагают, что он был тем Мессией…», и, наконец, сообщение о Воскресении Христа на третий день после распятия приписывается слуху, исходящему из среды самих Его учеников, а не словам божественных пророков. Большинство современных исследователей признало, что вариант Агапия соответствует тому тексту, который написал Иосиф Флавий в I веке по Р.Х. При этом возраст рукописи не столь для нас существенен, важно, что арабский перевод донес до нас текст Флавия именно в такой редакции.

 

     Возможно, что этот первоначальный текст иудейского историка и подвергся потом правке какого-нибудь ревностного христианина, но главное — он существовал. Не было того «молчания века», о котором так долго говорили представители исторической критики, пытаясь опровергнуть Христа как историческую личность.

 

      2. Второй отрывок из «Иудейских древностей» касается Иоанна Крестителя. Контекст отрывка таков: Ирод Антипа (много раз упоминаемый в Евангелии правитель одной из иудейских областей) был женат на дочери аравийского царя Ареты, но бросил ее ради Иродиады, которая, кстати, была замужем за Филиппом — братом Ирода. Возмущенный Арета объявил Ироду войну, в которой войско последнего потерпело поражение. Флавий продолжает:

 

     «Некоторые иудеи, впрочем, видели в уничтожении войска Ирода вполне справедливое наказание Божие за убиение Иоанна. Ирод умертвил этого праведного человека, который убеждал иудеев вести добродетельный образ жизни, быть справедливыми друг к другу и из благочестивых чувств к Богу собираться для омовения (крещения. — Р.М.). При таких условиях, учил Иоанн, омовение будет угодно Ему (Богу. — Р.М.), так как они будут прибегать к этому средству не для искупления различных грехов, но для освящения своего тела, тем более, что души их заранее уже успеют очиститься. Так как люди стекались к проповеднику, учение которого возвышало их души, Ирод стал опасаться, как бы его огромное влияние на людей, вполне подчинившихся ему, не привело к смуте. Поэтому Ирод предпочел предупредить это, схватив Иоанна и казнив раньше, чем пришлось бы раскаяться, когда будет уже поздно. Благодаря такой подозрительности Ирода, Иоанн был в оковах послан в Махерон, вышеуказанную крепость (Флавий писал об этой крепости немного ранее, когда рассказывал о царствовании отца Ирода Антипы. — Р.М.) и там убит. Иудеи были убеждены, что войско Ирода погибло лишь в наказание за это злодеяние, так как Бог желал проучить Ирода».3

 

     Подавляющее большинство ученых отождествляют праведника Иоанна у Флавия с евангельским Иоанном Пророком, Предтечей и Крестителем Господним.

 

     Свидетельство нехристианского историка о нем очень важно, ведь это единственное не-евангельское упоминание об Иоанне. Древнееврейские пророки Исайа и Малахия говорили, что приходу Мессии будет предшествовать появление Предтечи. А согласно Евангелию, Иоанн и был этим Предтечей. Иисус Христос вышел на Свое служение в возрасте 30 лет, приняв крещение именно от Иоанна, который в свою очередь неоднократно повторял: «…не я Христос, но я послан пред Ним» (Ин. 3:28) и указывал на Иисуса как на пришедшего Мессию.

 

     Кроме того, важность этого свидетельства Флавия заключается еще и в том, что оно подтверждает факт смерти Иоанна Крестителя от руки царя Ирода Антипы, о чем также повествует Евангелие. Причем отождествлению Иоанна у Иосифа Флавия и евангельского Иоанна Предтечи не мешает то обстоятельство, что, согласно Евангелиям, Иоанн был казнен Иродом по наущению его жены Иродиады, разгневанной на Крестителя за то, что он осуждал их противозаконный брак (см.: Мф. 14:2—12), тогда как Иосиф считает причиной казни Иоанна подозрительность Ирода, то есть политическую причину. Рассказ Иосифа таков, что не исключает и евангельской версии, ведь ненависть Иродиады могла быть дополнительной причиной расправы с неугодным праведником.

 

     Этого свидетельства Иосифа Флавия достаточно для опровержения предположения некоторых исследователей, что Иоанн — личность мифологическая и легендарная, придуманная христианами для того, чтобы оправдать пророчества о появлении Предтечи перед приходом Мессии.

 

     3. Еще одно место в «Иудейских древностях» упоминает об Иисусе Христе в связи с казнью в Иерусалиме при первосвященнике Анане апостола Иакова Праведного, называемого еще «братом Господним», так как он происходил из семейства Иосифа — обручника Девы Марии. Из Библии мы знаем, что после окончания земного служения Христа апостол Иаков, брат Господень, стал первым епископом Иерусалима. Его деятельность описывается в библейской книге «Деяния святых апостолов».

 

     Событие, о котором повествует Флавий, относится к 62 году по Р.Х., когда умер наместник Иудеи Порций Фест, и на его место императором был назначен новый наместник — Луций Альбин. В связи с этим Иосиф Флавий пишет:

 

     «Анан полагал, что вследствие смерти Феста и неприбытия пока еще Альбина наступил удобный момент для удовлетворения своей суровости. Поэтому он собрал синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, называемого Христом, равно как нескольких других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побитию камнями» 4.

Корнелий Тацит

 

     Следующее по своему значению свидетельство о Христе и христианах, относящееся к эпохе зарождения Церкви, оставил римский историк и политический деятель Публий Корнелий Тацит (ок. 58—117 гг. по Р.Х.). Выходец из провинциальной семьи, он сделал блестящую карьеру в Риме, занимал должности сенатора и консула. Но настоящую славу Тацит стяжал благодаря своим историческим трудам, основные из которых — «Анналы» и «История». В этих сочинениях обстоятельно излагается история Римской империи с 14 по 96 гг. по Р.Х. Будучи куратором императорской библиотеки, Тацит пользовался многочисленными первоисточниками, включая протоколы сената. Это обстоятельство придает его трудам исключительную важность.

 

     В «Анналах» Тацит упоминает о гонениях на христиан после грандиозного пожара, произошедшего в Риме в 64 году при императоре Нероне. Народная молва приписывала поджог Рима самому Нерону, который, в свою очередь, обвинил в этом христиан. Впрочем, император не просчитался. Выше уже говорилось об отношении к христианству римской государственной власти, однако таким же враждебным было в I веке отношение к новому учению и со стороны простого народа. В народных массах о христианах распространялись самые нелепые слухи (например, то, что во время богослужебных собраний у них происходят невиданные оргии, а затем они едят мясо и пьют кровь убитых младенцев).

 

     Рассказав о пожаре и мерах, которые были приняты для его тушения, Тацит продолжает:

 

     «Но никакие человеческие усилия, ни щедроты самого Кесаря, приношения богам не могли истребить позорящей его молвы о преднамеренном поджоге. И вот, чтобы прекратить слухи, Нерон подыскал виновных и подверг тягчайшим мукам людей, ненавидимых за их мерзости, которых чернь называла христианами. Прозвание это идет от Христа, который в правление Тиберия (император с 14—37 гг. по Р.Х.) был предан смертной казни прокуратором Понтием Пилатом. Подавленное на некоторое время это зловредное суеверие распространилось опять, и не только в Иудее, где возникло это зло, но и самом Риме, куда отовсюду стекаются гнусности и бесстыдства и где они процветают. Итак, сначала были приведены к ответу те, которые покаялись, затем по их указанию великое множество других, не столько по обвинению в поджоге, сколько уличенные в ненависти к роду человеческому. И к осуждению их на смерть добавилось бесчестие. Многие, одетые в звериные шкуры, погибли, растерзанные собаками, другие были распяты на кресте, третьи — сожжены с наступлением темноты, используемые в качестве ночных светильников. Нерон предоставил свои сады для лицезрения этих огней и устроил игрища в цирке, где сам, наряженный возницей, толкался в толпе плебеев или разъезжал на колеснице. Так что хотя то и были враги, достойные самой суровой кары, они пробуждали сострадание, поскольку были истреблены не ради общей пользы, но из-за жестокости одного человека».5

 

 

     Гай Плиний Цецилий Секунд (61—114 гг. по Р.Х.) начал свою карьеру в качестве адвоката, но, так же, как и Тацит, быстро достиг высокого положения и занимал ряд высших должностей в Римском государстве. До нас дошел сборник его писем. Эти письма содержат ценный материал по экономической и политической жизни Римской империи; в них представляется целая галерея портретов его современников.

 

     В течение двух лет (111—113 гг.) он был наместником императора в провинции Вифиния и Понт (южное побережье Черного моря) и столкнулся там с христианскими общинами. Не зная, как поступать с христианами, он написал письмо императору Траяну с просьбой определить отношение к ним государственной власти. О Самом Христе Плиний в своем письме не упоминает (видимо, он не интересовался Основателем христианства; ему как государственному чиновнику важно было только то, чтобы на вверенной ему территории сохранялось спокойствие и лояльность к римской власти), но оно является драгоценным свидетельством о жизни христиан на рубеже I—II вв. Мы узнаем о богослужениях, пении, ночных бдениях, узнаем, как по-разному вели себя эти люди перед лицом смерти, под угрозой пыток и мучений, и видим отношение ко всему этому римского чиновника.

 

«Плиний — императору Траяну.

 

     Я имею официальное право, господин, все, в чем у меня возникнет сомнение, докладывать тебе. Ибо кто лучше тебя может руководить моей нерешительностью или наставлять меня в моем невежестве?

 

     Я никогда не участвовал в изысканиях о христианах; поэтому я не знаю, что и в какой мере подлежит наказанию или расследованию. Я немало колебался, надо ли делать какие-либо возрастные различия, или даже самые молодые ни в чем не отличаются от взрослых, дается ли снисхождение покаявшимся, или же тому, кто когда-либо был христианином, нельзя давать спуску; наказывается ли сама принадлежность к секте, даже если нет налицо преступления, или же только преступления, связанные с именем (христианина).

 

     Пока что я по отношению к лицам, о которых мне доносили как о христианах, действовал следующим образом. Я спрашивал их: христиане ли они? Сознавшихся я допрашивал второй и третий раз, угрожая казнью; упорствующих я велел вести на казнь. Ибо я не сомневался, что, каков бы ни был характер того, в чем они признавались, во всяком случае упорство и непреклонное упрямство должно быть наказано. Были и другие приверженцы подобного безумия, которых я, поскольку они были римскими гражданами, отметил для отправки в Город (Рим). Скоро, когда, как это обычно бывает, преступление стало по инерции разрастаться, в него впутались разные группы.

 

     Мне был предоставлен анонимный донос, содержащий много имен. Тех из них, которые отрицали, что принадлежат или принадлежали к христианам, причем призывали при мне богов, совершали воскурение ладана и возлияние вина твоему изображению (императоров обожествляли уже при жизни, и культ императора входил составной частью в общегосударственный религиозный культ. — Р.М.), которое я приказал для этой цели доставить вместе с изображениями богов, и, кроме того, злословили Христа, — а к этому, говорят, подлинных христиан ничем принудить нельзя, — я счел нужным отпустить.

 

     Другие, указанные доносчиком, объявили себя христианами, но вскоре отреклись: они, мол, были, но перестали — некоторые три года назад, некоторые еще больше лет назад, кое-кто даже двадцать лет. Эти тоже все воздавали почести твоей статуе и изображениям богов и злословили Христа. А утверждали они, что сущность их вины или заблуждения состояла в том, что они имели обычай в определенный день собираться на рассвете и читать, чередуясь между собою, гимн Христу как Богу, и что они обязываются клятвой не для какого-либо преступления, но для того, чтобы не совершать краж, разбоя, прелюбодеяния, не обманывать доверия, не отказываться по требованию от возвращения сданного на сохранение. После этого (т. е. утреннего богослужения) они обычно расходились и вновь собирались для принятия пищи, однако обыкновенной и невинной, но это они якобы перестали делать после моего указа, которым я, согласно твоему распоряжению, запретил гетерии (профессиональные и религиозные союзы свободных граждан. — Р.М.). Тем более, я счел необходимым допросить под пыткой двух рабынь, которые, как говорили, прислуживали [им], [чтобы узнать], что здесь истинно. Я не обнаружил ничего, кроме низкого, грубого суеверия. Поэтому я отложил расследование и прибегнул к твоему совету.

 

     Дело мне показалось заслуживающим консультации главным образом ввиду численности подозреваемых; ибо обвинение предъявляется и будет предъявляться еще многим лицам всякого возраста и сословия обоего пола. А зараза этого суеверия охватила не только города, но и села и поля; его можно задержать и исправить. Установлено, что почти опустевшие уже храмы (языческие. — Р.М.) вновь начали посещаться; возобновляются долго не совершавшиеся торжественные жертвоприношения, и продается фураж для жертвенных животных, на которых до сих пор очень редко можно было найти покупателя. Отсюда легко сообразить, какое множество людей еще может исправиться, если будет дана возможность раскаяться».6

 

     До нас дошел ответ императора на это письмо. Интересно, что подобные письменные ответы имели силу государственных законов, так что именно император Траян на долгое время определил отношение к христианству со стороны официальной римской власти.

 

     «Император Траян — Плинию.

 

     Ты действовал, мой Секунд, как должно, при разборе дел тех, о которых тебе донесли как о христианах (император подтвердил, что гонения нужны. — Р.М.). В самом деле, нельзя установить ничего обобщающего, что имело бы определенную форму. Разыскивать их не надо; если тебе донесут и они будут уличены, их следует наказывать; с тем, однако, кто станет отрицать, что он христианин, и докажет это делом, то есть молитвой нашим богам, то какое бы ни тяготело над ним подозрение в прошлом, он ввиду раскаяния получает прощение. Доносы, поданные без подписи, не должны иметь места ни в каком уголовном деле. Это очень дурной пример и не в духе нашего века».7

Светоний Транквилл

     Римский историк и писатель Гай Светоний Транквилл (ок. 70—140 гг.) был родом из знатной семьи и получил блестящее образование. Некоторое время он был личным секретарем императора Адриана.

 

     Светоний известен нам главным образом по своему труду «Жизнь двенадцати Цезарей». В этом сочинении содержатся биографии и деяния императоров от Юлия Цезаря до Домициана (49 г. до Р.Х.— 96 г. по Р.Х.). Пребывание при дворе дало ему возможность близко ознакомиться с интимной жизнью императоров и пользоваться материалами, для многих недоступными, что для нас очень важно.

 

     В биографии императора Клавдия (41—54 гг. по Р.Х.), изложенной Светонием, мы читаем: «Иудеев, постоянно волнуемых Хрестом, он изгнал из Рима».8

 

     Свидетельство, подтверждающее факт изгнания евреев из Рима в царствование Клавдия, содержится и в Библии, в книге «Деяния святых апостолов» (см.: Деян. 18:2). Но до сих пор вызывает недоумение, почему Светоний написал «Хрестос», а не «Христос»? Многие исследователи говорят, что речь идет просто о неком иудее по имени Хрест (распространенное имя у иудеев), который устроил беспорядки среди еврейской диаспоры в Риме. Но большинство ученых придерживаются мнения, что Светоний писал действительно о Христе, вернее, о римских иудеях, принявших христианство, но написал это слово неправильно. Кроме того, в древнехристианских надписях встречается и то, и другое начертание этого слова. А один из христианских авторов III в. (Тертуллиан) упрекал римлян за то, что они произносят слово «христиане» неправильно — через букву «е».

 

     Другое упоминание о христианах встречается у Светония в описании биографии Нерона. Перечисляя некоторые полезные меры, принятые в царствование этого кесаря, Светоний между прочим говорит: «Наказаны христиане, приверженцы нового и зловредного суеверия».9 В этом отрывке Светоний фактически подтверждает свидетельство Тацита о гонениях на христиан при императоре Нероне.

Лукиан.

 

     Этот римский философ и писатель-сатирик жил между 130—200 гг. по Р.Х. Лукиан был атеистом. Позднее его назвали «Вольтером классической древности» и даже Энгельс усматривал в его произведениях «плоско-рационалистическую» точку зрения. У Лукиана есть сочинение «О кончине Перегрина», где под именем Перегрина выведена конкретная историческая личность, к сожалению, нам не известная. Перегрин — авантюрист, входящий в доверие к христианам и зарабатывающий деньги на их простодушии и открытости. В этом произведении Лукиан пишет о христианах так:

 

     «Эти безумцы убеждены, что они бессмертны, что будут жить вечно. Поэтому они презирают смерть и идут на нее добровольно. Их первый законодатель им внушил, что все они друг для друга братья с тех пор, как они отреклись от эллинских богов. Они обожают своего распятого мудреца и живут по его закону. Они с презрением смотрят на земные блага и считают их общим достоянием».

     Изложив факты, Лукиан высказывает свое отношение к христианству:

 

     «…Но это учение ни на чем не основано. Достаточно какому-нибудь обманщику, желающему использовать служебное положение, прийти к ним [и объявить себя христианином], чтобы сразу разбогатеть, что нисколько не мешает ему смеяться в глаза этим простакам».10

 

     Однако для нас важны не только эти конкретные эпизоды,ведь каждый из них находится в каком-то контексте. И этот контекст, т. е. само содержание книг, равно как и отражение в них личного отношения римских авторов к зарождающемуся христианству, не менее значимо для нас. Читая их, мы узнаем тот исторический ареал, куда пришел Спаситель, где жили, проповедовали и строили Церковь апостолы и первые поколения христиан.

 

Подготовил Роман Маханьков
 
СНОСКИ

 

Иллюстрации

 

в анотации: Фреска из римских катакомб. Взято с сайта Центр изучения православия и древнерусской культуры.
В тексте: Карфаген. Львиный ров, место подвига первых христиан. http://www.tunisie.ru