Его подрясник - защитного цвета, а не привычный черный. "Сшил из ткани, которую еще в армии брал на парадный мундир", - говорит отец Владимир Луговой.

     Рядом с православным крестом на этом подряснике-мундире мирно уживаются ордена за боевые заслуги. Бывший офицер, прошедший спецподготовку на засекреченной базе перед отправкой в Афганистан, уже десять лет служит не армии, а церкви. Хотя, по собственному признанию, тоскует по Вооруженным силам чрезвычайно: видимо, поэтому и пропадает в военных частях, спасая солдат и офицеров. По собственному почину.

     ...На окраинном жилмассиве Новосибирска достраивают храм. Через забор от храма - военная часть, которая стала родной для отца Владимира. У него, служащего за десятки километров в селе Прокудское, где в церковь ходят от силы десять человек, есть сюда даже бессрочный пропуск. Когда храм достроят, предполагает отец Владимир, в заборе сделают калитку. Тогда солдатики смогут свободно ходить в церковь в любое время и это не будет считаться "самоволкой". "Конечно, девчонки могут им здесь свидания назначать", - слегка улыбается священник. Но это уже дело другое. Главное - от внутренних конфликтов, подобного челябинскому и сотням других, ребят уберечь. Как было уже не раз.

     - Как-то я зашел к начальнику штаба, а он трясется весь от бешенства. И пистолет на столе лежит, - рассказывает Владимир Луговой. - Что, спрашиваю, случилось? Оказалось, что в часть пришли служить дагестанцы-мусульмане. А ведь у нас как в армии - по-русски часто разговор идет, а мать у дагестанцев святое, вот и задел один из офицеров нечаянно эти чувства. Дошло до драки, возмутившегося парня-дагестанца посадили в отдельное помещение типа местной гауптвахты, начальство не знает, что делать... Говорю - пустите меня к нему, я поговорю. За меня не бойтесь. Зашел, начали потихоньку беседовать - про родину его, про горы. Потом я ему посоветовал - ты попроси прощения. Ведь ты все-таки на старшего гневаешься, так нельзя. А сам еще и к начальнику штаба зашел - говорю, выслушай солдата спокойно, пойми его. Удалось их помирить, и потом я заходил туда постоянно - говорил отдельно с дагестанцами, отдельно с нашими ребятами, отдельно - с офицерами. О национальных обычаях, об истории, о жизни. Как-то при командире спросил у мусульман: может, вам муллу сюда прислать? "Нам мулла не нужен, - ответили степенно. - Нам вас хватает..."

     Межнациональные конфликты и отношения "старший - младший" - две основные проблемы, осложняющие службу в армии, считает отец Владимир. Об истории кавказских или среднеазиатских народов нынешние офицеры - куда уж солдатам-срочникам! - и знать ничего не хотят, всех пытаются под одну гребенку причесать. А страх и, как следствие, жестокость впитало нынешнее поколение молодых еще в младенчестве, когда рушилось советское государство и обезумевшие взрослые не стеснялись публично говорить и делать такие вещи, о которых сейчас и вспомнить-то стыдно. Сейчас мы пожинаем плоды того смутного времени, и преодолеть эту "интоксикацию" общества помогут, по мнению отца Владимира, только священники - он долго пытался продвигать эту идею и чрезвычайно рад недавнему заявлению Генерального прокурора Владимира Устинова. В Новосибирской области пока отец Владимир такой один - воин-священник "в черном кимоно под рясой", готовый жить в армии месяцами, крестить и исповедовать тех, кто отправляется в "горячие точки". А нужны если не сотни, так десятки.

     - Служить священником в армии - это самый тяжелый крест. Первый десант священников должен быть хотя бы на уровне военных округов, - считает Владимир Луговой. - Они сами исколесят все части, без этого не обойтись, а уже потом могут подобрать помощников. При этом сами они должны знать проблемы армии, иметь этот опыт. Бог им судья, пусть они тренируются с солдатами на татами или проводят учебные полеты. Главное - они должны уметь создать чувство сплоченности, чтобы подразделение было единым организмом. И чтобы солдаты знали, к кому в случае чего обратиться. Солдаты ведь не доверяют сегодня людям в мундирах. И в том числе военным психологам, тоже кадровым офицерам - для них солдат только солдат, боевая единица, которая должна поступать так-то и так-то, а все остальное - отклонение от нормы. Психологи в армии не готовы к постоянной, ненормированной работе в коллективе - они отрабатывают свой хлеб. Батюшка же - совершенно другое. Он не работает, а служит. Он даже может не устраивать никаких заметных мероприятий, шумных проповедей - только наблюдать. Он сидит где-нибудь тихонечко в уголочке, здоровается, беседует, кажется, о мелочах, но знает при этом, что творится в душе у каждого. У него должна быть отдельная комната, помещение, где можно говорить в любое время суток и обо всем. И батюшка как никто другой может выполнять функцию тайного советника командира - не называя фамилий, сглаживать те или иные ситуации.

Нина РУЗАНОВА
"Российская газета"
15 февраля 2006 г.