Часть 2. РАСПЛАТА

(прошло десять лет)

Картина первая

Служебная квартира, где живет семья диакона ИГОРЯ (Князева). Раннее утро. Комната ОЛЬГИ, по убранству – все та же, лишь в изголовье – распятие, да круглый бабушкин стол с абажуром, который не висит, а лежит в центре стола. Ольга сидит на кровати, в руках иконка, глаза закрыты, похоже, она молится. Осторожный стук в дверь, Ольга торопливо прячет иконку под подушку. Входит ИГОРЬ, он в гражданской одежде, в руках – портфель.

 

ИГОРЬ. Мама, я ухожу.

ОЛЬГА. Опять без завтрака!.. (Встала). Пойдем, я тебя покормлю, все уже на столе.

ИГОРЬ. Сколько раз тебе говорил: не надо так рано вставать. Позавтракаю после службы. 

ОЛЬГА. Да посмотри на себя: исхудал, как стручок гороховый!

ИГОРЬ (шутливо). Пусть – стручок, но почему – гороховый?

ОЛЬГА. Да потому что весь побледнел, позеленел. Показался бы доктору, есть ведь у вас какой-нибудь свой лекарь.

ИГОРЬ. Все нормально. Не волнуйся. Питаюсь я лучше вас, грешных: пища здоровая, строго по часам, а Данила наш – повар отменный.

ОЛЬГА. Когда тебя ждать?

ИГОРЬ. Сегодня поздно. Сейчас – в костел, у меня двое крестин и венчание, потом – семинария, библиотека.

ОЛЬГА. Я выгладила твою хламиду, а ты снова ее в портфель затолкал.

ИГОРЬ. Мама, ну почему – «хламида»?

ОЛЬГА (нервно). Униформа, дресс-код, сутана, облачение – какая разница? Все будет измято. Почему ты ездишь на общественном транспорте, а не твоя ясновельможная пани?

ИГОРЬ. Давай не будем это обсуждать. Хорошо?.. (Целует мать).

ОЛЬГА. Иди уже, горемычный. (Крестит). С Богом.

ИГОРЬ (в дверях). Да, мама, ты давно была на исповеди?..

ОЛЬГА. А в чем дело?

ИГОРЬ. Отец Виктор интересовался, не больна ли ты.

ОЛЬГА. Скажите, какая забота! Он, что, всех помнит, кому грехи отпускал? Или ведет учет, кто, когда и сколько раз сидел в «будке»? Чтобы было чем перед начальством отчитаться?

ИГОРЬ. Во-первых, ты «не все», а мать католического священника, член его семьи. Во-вторых, у Виктора напряженные отношения с настоятелем, и любая «соринка в его глазу» привлекает повышенное внимание. И мне не хотелось бы…

ОЛЬГА (запальчиво). Тогда скажи этому «святому отцу», чтобы с Бахусом пореже собутыльничал. От него же несет, как из бочки, и «решетка» не спасает.

ИГОРЬ. Все мы грешны. Но Церковь полагает, что таинства, совершаемые священником, действительны независимо от его духовного состояния.

ОЛЬГА. Иными словами, исповедник, сам погрязший в грехах, имеет право отпускать грехи кающимся?

ИГОРЬ. Только Господь доподлинно знает, кто свят, а кто грешен. И грехи нам отпускает не человек, а Бог через своего слугу.

ОЛЬГА. Не требуй от меня невозможного. Не доверяю, не уважаю, наконец, мне он просто антипатичен!

ИГОРЬ (вздохнул). Можно и другого духовника найти, в крайнем случае, и в соседний город съездить. Поговорим вечером. (Уходит).      

ОЛЬГА. Что ж, давай поговорим. Поинтересовался бы лучше, какому богу молится твоя благочестивая пани. (Вытаскивает иконку, встает на колени). Пречистая Владычице, и от лет древних до ныне Ты покрываеши Своим омофором весь род христианский, ходатайствуеши о нас, грешных, пред Господом нашим, прошу Тебя Заступница Всемилостивая, не оставь сына моего Игоря без наставления Своего, спаси и сохрани, заблудшего…» 

 

Без стука входит ХЕЛЕНА в «боевой раскраске», очень претенциозно одета. Ольга едва успевает сунуть под подушку иконку, делает вид, что разглаживает покрывало на кровати.

 

ХЕЛЕНА (подозрительно). Что это вы там ползаете?.. Я ухожу. Потрудитесь проследить, чтобы Славик, как следует, поел, а не кусошничал. Сок – обязательно, не из пакета! Свежий приготовьте, яблочный ли персиковый, только не апельсиновый. У него аллергия на все цитрусовые, помните?

ОЛЬГА. Представь, не забыла. А еще на куриный белок, сметану и морепродукты, как у его ясновельможной матери.

ХЕЛЕНА. В школу – вызовете такси и проводите.  

ОЛЬГА. Неужели твоя «Джетта» снова просится в ремонт?.. Конечно, как же я забыла? Просто – из головы – вон: сегодня ведь среда!..

ХЕЛЕНА. Шпильки при себе оставьте, пригодятся. На теннис и в бассейн тоже  отвезете. У меня сегодня два показа, а вечером – переговоры. В гимназии зайдите к директрисе и скажите, что квартиру я ей скоро подберу, наметилась пара приличных вариантов. Даже без доплаты.

ОЛЬГА. Слушаюсь, пани.

ХЕЛЕНА. Да, позвоните диспетчеру, вызовите сантехника: кран подтекает, неужели надо напоминать?.. Когда пойдете в супермаркет, возьмите охлажденной телятины и красной рыбы: в воскресенье у нас – гости. У которых нет аллергии.

ОЛЬГА. Белье в прачечную отнести?

ХЕЛЕНА. Что, стиральная машина сломалась?.. (Сообразив, что это очередная шпилька, зло). Сами постираете, не переломитесь!.. (Уходит, хлопнув дверью).

ОЛЬГА. Вот уж действительно – «из грязи – в князи». Прости, Господи! (Взглянув на распятие, осеняет себя православным крестом. Перед зеркалом). В кого ты превратилась, Ольга Николаевна?.. Кухарка, прачка, нянька, уборщица, и вероотступница!..

ГОЛОС СТАНИСЛАВА. Баб!.. Баба!.. Иди сюда!.. Скорее!..  Бабчя!...

ОЛЬГА. Боже мой, что стряслось с ребенком?! (Убегает).

 

Картина вторая

Просторная кухня-столовая, «упакованная» современной техникой. СТАНИСЛАВ, мальчик лет двенадцати, в футболке и трусиках, склонился над раковиной. Вбегает ОЛЬГА.

ОЛЬГА. Стасик, родной мой! Тебе плохо? Что с тобой?..

СТАС. Тошнит… Голова… все кружится… (оседает на пол).

ОЛЬГА (едва успела подхватить мальчика). Пойдем, пойдем… (Увлекает к дивану, укладывает его). Полежи, вот так… Я сейчас… (Смочила водой салфетку, делает компресс).  Господи, что же делать?.. (Звонит по мобильнику). Игорь, возьми трубку!..  Не доступен, наверное, на службе. (Звонит снова). Лена!.. Елена!.. Тоже отключила, мать называется!..  (Станислав стонет). Потерпи, зайчик, сейчас принесу тебе святой водички, кажется, еще осталась у меня… (Но уйти не успевает).

СТАС. Ай, живот!.. Больно!.. Хочу в туалет!.. (Вскакивает и едва не падает).

ОЛЬГА. Что за напасть!.. Господи, спаси и сохрани!.. (Обнимает мальчика и, почти волоком, уводит. Спустя некоторое время возвращается). Что же делать?.. (Взяла мобильник). «Скорую» вызвать?.. Опасно: увезут в какую-нибудь инфекционную больницу – и разбираться не будут… Сазонова!.. Как же я забыла о ней!.. (Набирает номер). Алло!.. Любовь Борисовна?.. Вы еще дома?.. Какое счастье!.. Доктор, славная моя, не могли бы вы зайти к нам?.. Стасику плохо… Не знаю, то ли отравился, или еще что-то… Да, да, все эти симптомы, что вы перечислили…Спасибо, спасибо, дорогая. Бегу, бегу, открываю!..

Ольга поспешно выходит в прихожую, слышно, как она приглашает гостью: «Пожалуйста, проходите!»  Входят ОЛЬГА и САЗОНОВА, это средних лет темноволосая, полноватая женщина, в очках, улыбчивая и доброжелательная.

САЗОНОВА (оглядывает помещение). Ну, и где этот безобразник, что так бабушку напугал?.. В местах, где мы незаменимы?.. Как часто он туда наведывается?

ОЛЬГА. Вчера все было нормально. Правда, в последние дни он был какой-то вялый, жаловался, что в горле будто кошки скребут. Приняли домашние меры: полоскание, питье – вроде бы справились. Видите ли, Стас у нас искусный притворщик – ленится, спорт терпеть не может, дай волю – он бы и в школу не ходил.

Входит, пошатываясь, СТАНИСЛАВ.

СТАС. А что там хорошего?..

ОЛЬГА. Поздоровайся с Любовью Борисовной.

СТАС. Здравствуйте, тетя Люба.

САЗОНОВА. Здравствуй, сосед. И чем же не хороша твоя школа?

СТАС (горячо). Там убивают слова!

САЗОНОВА (переглянулась с Ольгой). Серьезное обвинение. (Стасу). Приляг, пожалуйста. (Тот повинуется). И как же происходит эта казнь? (Проводит осмотр, отвлекая мальчика разговорами).

СТАС. Говорят одно, думают другое, а поступают вообще наоборот! (Выразительный взгляд на Ольгу). Все врут.  Обманщики противные. Все! Ненавижу!

САЗОНОВА. Так уж и все?.. И твои друзья тоже?

СТАС. У меня нет друзей. Всех прогнал.

САЗОНОВА. Ну а четвероногие? Собака, котик, хомячок есть?

СТАС. Мама не позволяет, заразу разводить. Только рыбки, золотые, вуалехвосты. Хотите, покажу?.. 

САЗОНОВА. Как же их звать-величать?

СТАС. Винни и Крошка Ру Князевы.

САЗОНОВА. Замечательно. (Осматривает руки). А этот укол кто тебе сделал?..  (Ольге). Отек, гематома, сыпь. (Стасу). Чешется?

СТАС. Ага. Да нам в школе на этой неделе прививки сделали. От гепатита.

ОЛЬГА (всполошилась). Как сделали?! Ты почему не напомнил, что тебе нельзя?

СТАС. Я говорил. Сказали, «не придуривайся».

САЗОНОВА (Ольге). Сейчас идет поголовная вакцинация школьников от гепатита «В». Где родился Станислав?

ОЛЬГА. В Белоруссии, полагаю, в Гродно.

САЗОНОВА. Ясно. Первые прививки делаются детишкам еще в роддоме, зачастую мамочки даже не подозревают об этом. Но к пяти – шести годам защита утрачивается. Поэтому «не привитым» подросткам или получившим только одну прививку, инъекции производят двукратно с интервалом в четыре месяца.      

ОЛЬГА. Да, да, припоминаю. Сразу после зимних каникул, тогда было что-то похожее. Но ходил грипп, всех перебрал, подумали, что и у Стасика – ОРВИ.

САЗОНОВА. Поступим так. Я сейчас заберу его с собой, в свое отделение. Недельку полежит. Понаблюдаем, сделаем анализы, а там посмотрим. Не возражаешь, сосед?..

СТАС (обрадовано). Согласен!..

САЗОНОВА. Тогда иди, собирайся. Возьми зубную щетку, мыло, тапочки, короче, самое необходимое. А что забудешь, позже родители или бабушка привезет.

Станислав убегает.

ОЛЬГА. Я поеду с вами!

САЗОНОВА. Исключено. В отделение вас не пустят, это – раз.  Пока не проведены исследования, ничего определенного сказать не смогу, это – два. В-третьих, не паникуйте, желтушность склеры, частый стул, тошнота, головная боль – может быть просто индивидуальной реакцией организма. А в-четвертых… (Достала мобильник). Василий Иваныч, ты где?.. У подъезда?.. Отлично. Заводи мотор, спускаемся. С кем?.. С одним молодым человеком. Да, завелся, разве я не имею права на личную жизнь?.. Ладно, не бурчи, старикан.

Появляется СТАНИСЛАВ, одет, со школьной сумкой.

СТАС. Я готов.

САЗОНОВА. Молодец. Попрощайся с бабушкой.

Ольга обнимает внука.

СТАС. Смотри, рыбок моих не умори! Корм и расписание – у меня на столе.

ОЛЬГА. Конечно, родной. (Сазоновой). А что «в-четвертых»?..

САЗОНОВА. Да Мурёнка моя, похоже, рожать собралась. Загляните вечерком, если нетрудно: я сегодня дежурю. Поговорите, посочувствуйте, она очень боится и тоскует одна. Вот ключи. А завтра утром я обязательно зайду и все обсудим. (Станиславу). Идем, дружок.  (Ольге). Все будет хорошо! Обещаю!.. (Уходят).

ОЛЬГА (подходит к окну, машет). Сам Бог послал вас, милая Любовь Борисовна. (Набирает номер). Гимназия?.. Будьте добры, соедините меня с директором. На уроке?.. Тогда – с секретарем. Спасибо. Доброе утро. Вас беспокоит бабушка Князева Станислава. Передайте, пожалуйста, Раисе Семеновне, что Стасик заболел, и некоторое время будет отсутствовать. Чем?.. Диагноз пока не поставлен. Да, госпитализирован. Конечно, сообщим. До свиданья.

Звонит обычный телефон.

ОЛЬГА (хватает трубку). Слушаю!..

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Ольга Николаевна, это ваша консьержка.

ОЛЬГА. В чем дело, Поля?

КОНСЬЕРЖКА. К вам тут женщина рвется. Говорит, «солнышко» ваше.

ОЛЬГА. Что за бред, какое еще «солнышко»?

КОНСЬЕРЖКА (возмущенно). Гражданка, прекратите!.. Трубку вырывает… 

ГОЛОС ЗИНАИДЫ. Неужто забыли, ваше высочество?

ОЛЬГА. Зинуля?!.. Боже праведный!..  Поля, Поля!.. Пропустите, проводите ее!.. Господи, счастье какое!.. (Оглядела себя: халат поверх ночной рубашки, волосы – неаккуратный пучок на затылке, но махнула рукой и кинулась в прихожую встречать гостью).

Слышны смех, всхлипы, восклицания. Так, в объятиях друг друга, появляются ОЛЬГА  и ЗИНАИДА. Она в спортивном костюме, бейсболке, с дорожной сумкой. Ольга всхлипывает, не в силах оторваться от гостьи.

ЗИНА (растроганно). Ну, будет, будет, ваше высочество. «Жилетка» моя уж насквозь промокла…

ОЛЬГА. Откуда ты, откуда?.. Солнышко мое ласковое!.. Господи, слава Тебе, слава Тебе!..

ЗИНА. С неба свалилась, прямым рейсом из Домодедово.

ОЛЬГА. Как ты нашла меня?..

ЗИНА (отстраняясь, оглядывая Ольгу). Ея высочество только что из опочивальни. Слегка небрежна, но стройна, слегка растеряна она.

ОЛЬГА. Увиливаешь? Так ужасно, да?.. Я спрашиваю, как удалось  отыскать меня?

ЗИНА. Это все – Владимир, свет, Иванович, помнишь такого?.. Он теперь «настоящий полковник». Ушел в отставку, открыл свое сыскное агентство. Привет тебе пламенный от него и поцелуй горячий (целует Ольгу). По-моему, так же влюблен, по крайней мере, твоя фотография стоит у него на столе.

ОЛЬГА (смущена). Видел бы он меня сейчас…

ЗИНА. Ты тоже, мать моя, хороша! Уехала, как сбежала – никому, ничего не оставила!

ОЛЬГА (про себя). Так и есть – сбежала.

ЗИНА. Мы ведь поначалу Рокотову искали, заслуженную артистку. Все театры перетряхнули – нет такой! Была мысль: за границу махнула, какую-нибудь школу театральную открыла, систему Станиславского внедряет. А потом подумали, не сходится: только обрела сына – и ходу?.. Стали искать Игоря, он ведь Князев, по отцу?..

ОЛЬГА. Да. Пойдем ко мне, я хоть приведу себя в порядок, в относительный.

ЗИНА. А те партизаны, которым вы квартиру сдали, помалкивают: ничего, мол, не знаем, не ведаем…  (Уходят).

 

Картина третья

Комната Ольги. ОЛЬГА и ЗИНА, она  «изучает» обстановку.

ОЛЬГА (на ходу убирая разбросанные вещи). Проходи, прости за беспорядок, не успела: пока всех проводишь...

ЗИНА. Прощаю. Однако, апартаменты у вас приличные. Не в пример прежней твоей конурке. Сколько комнат? 

ОЛЬГА. Четыре.

ЗИНА. Игоря заслуга? Купил?

ОЛЬГА. Нет. Это служебная.

ЗИНА. Уже интересно. (У стола). Ба, старый знакомый!.. Вот ты где, друг мой незабвенный! Привет, рада тебя видеть!.. А где же наша «троечница»-кукушка? (Оглядывает стены).

ОЛЬГА. Где-то на антресолях, здесь она не ко двору.

 ЗИНА (замечает в изголовье кровати распятие).  Не поняла.

ОЛЬГА (пытаясь оттянуть объяснение). А «горемычные» твои где? Надя, Ярослав?

ЗИНА. Живы, здоровы, кланяются тебе.

ОЛЬГА. А чем ты теперь занимаешься? Все торгуешь?..

ЗИНА. Нет. Теперь строю. У меня строительная фирма.

ОЛЬГА. Вот и правильно. Хватит камни разбрасывать, пора начать и собирать.

ЗИНА (стоит за спиной Ольги, сидящей перед зеркалом). Что случилось, Оля?..

ОЛЬГА. Игорь женат на польке. У них сын, двенадцати лет, мой внук.

ЗИНА. Так чья это комната?

ОЛЬГА. Моя.

ЗИНА (направилась к распятию). Значит, осталось от прежних жильцов? (Вознамерилась его снять).

ОЛЬГА. Не трогай. Я теперь… католичка.

ЗИНА (так и рухнула на кровать). Господи, спаси и сохрани!.. Да как же так? Как тебя угораздило, Оля?!..

Ольга закрыла лицо руками, плачет.

ЗИНА (решительно). Ну, вот что, дорогое мое высочество. Сейчас мы поедем ко мне в гостиницу. Здесь этот кроссворд нам не отгадать. Вставай.

Ольга подчиняется. В этот момент входит ИГОРЬ, он в сутане. Немая сцена.

ИГОРЬ (матери). Извини, я думал, ты одна. (Зине). Здравствуйте.

Зина издали слегка поклонилась.

ОЛЬГА. Игорь, это Зина Китова, помнишь?

ИГОРЬ (присмотревшись). Простите, сразу не узнал. Столько лет прошло. В гости?

ЗИНА. По делам.

ИГОРЬ. Милости просим, будьте как дома. Мама, ты не видела черную папку, с серебряным вензелем?..

ОЛЬГА. Я отнесла ее в твой кабинет.

ИГОРЬ (поясняет). Там кое-какие документы. Зачем-то епископ вызывает. Заскочил на минуту, позже времени не будет. (Уходя). Стас в школе?..

ОЛЬГА. В больнице.

ИГОРЬ (всполошился). Как в больнице? Почему?!

ОЛЬГА. Почувствовал себя плохо, я позвала Любовь Борисовну. Подозрение на гепатит. Увезла его к себе в клинику, и, когда сделают все анализы, будет ясно, что делать.

ИГОРЬ. Ленка знает?

ОЛЬГА. Не доступна. Вы оба взяли моду – мобильники отключать! А я тут – с ума сходи, разбирайся, мол, бабчя сама. С тебя одной и спрос будет!..

ИГОРЬ. Мама, успокойся. Пожалуйста. Я сам позвоню Хелене, и в клинику подъеду, если не слишком в курии задержусь. (Зине). Может быть, побудете с мамой?..  Отвлечется разговорами, да и мне будет спокойнее.

ЗИНА. С радостью. Мы так долго не виделись.

ИГОРЬ. Спасибо. (Уходит).

ОЛЬГА (горько). Вопросы еще есть?

ЗИНА. Есть. Какого черта?! У него – своя жизнь, что за необходимость была брать такой грех на душу?..

ОЛЬГА. Таково было условие местного начальства, когда давали Игорю рекомендацию в богословский университет в Польше.

ЗИНА. И он принял эту жертву?.. Хорош гусь!..

ОЛЬГА. Выбора не было. Семью он взять с собой не мог, денег не было, ребенку два годика, а жена… (махнула рукой) – шалава.

ЗИНА. Ясно. И как долго продолжалась твоя каторга?

ОЛЬГА. Шесть лет.

ЗИНА. Но почему надо было уезжать из города, где тебя знают, любят, боготворят?

ОЛЬГА. Именно потому, что любят, уважают, доверяют!.. Как ты не понимаешь?! Все тайное, в конце концов, становится явным, и я не могла, не могла… (Голос предательски дрожит).

ЗИНА. Все. Закончили. Вставай. Мы немедленно отсюда уходим.

ОЛЬГА. Поздно что-либо менять. Профессию, считай, потеряла. Десять лет – это слишком большой срок. И есть долги, которые я вынуждена платить до конца дней своих.

ЗИНА. Что же это за страшные такие долги?

ОЛЬГА. Ты знаешь, Игоря вырастили мои родители, я занималась своей карьерой, упивалась победами, званиями, наградами. И в том, что случилось, огромная моя вина. Я не сумела стать сыну другом. И этот его выбор – своего рода протест против «истмата», «диамата» – той среды, которая царила в доме дедов, упертых коммунистов. А теперь есть человечек, за которого я – в ответе, перед Богом, перед людьми, перед ним самим.

ЗИНА. Не слишком ли много берете на себя, ваше высочество? У человечка родители есть, отец – священник.

ОЛЬГА. Правит бал в этом доме сатана в юбке. Еще увидишь. А Игорь… Игорь – пленник. Развестись он не может, по определению.

ЗИНА. Почему?.. Развод позволителен, если один из супругов уличен в прелюбодеянии. И, судя по всему…

ОЛЬГА. Уверена, что блудит, и давно. Но, как ты понимаешь, «свечку» я не держала. И сказать Игорю не смею: не поверит, только меня же возненавидит. Это было бы крахом для него, для всего, чем дорожит, во что верит. Но самое ужасное – он любит ее!.. Тупик.

ЗИНА. Короче, драма с панорамой.  Вот что я тебе скажу. Невозможно суп сварить из топора и правой ногой за левым ухом чесать. И то, если постараться, то вполне можно преуспеть. План победы такой. Сейчас сопельки утрем… (действует, как говорит, Ольга пытается увернуться). Не сопротивляться!.. Губки, глазки подведем… Так, отлично. Смотри, какие ясные да прекрасные!.. Волосы, ну-ка… (распускает, расчесывает). Боже, какие роскошные власы у этой девушки-красы!.. А теперь – быстро переодеваться!.. Пеньюар, пардон, – долой! (Открывает шифоньер, перебирает наряды, достает, передает  Ольге, которая оказывается за его дверцей). Ну, ваше высочество, готовы?.. На подиум! Поддержим Ольгу Николаевну аплодисментами (хлопает в ладоши, напевает  марш).

Ольга появляется из-за шкафа, улыбаясь и явно смущаясь.

ЗИНА (прикрыв глаза ладонью). Ослепительно. Восхитительно. Шедеврально. Гениально. Позвольте, ваше высочество, предложить вам руку. (Ведет Ольгу к дверям). Я похищаю вас – мы едем в ресторацию, немедленно!

ОЛЬГА. Но я должна…

ЗИНА. Никаких возражений!

ОЛЬГА. …приготовить ужин.

ЗИНА. Закажем в ресторане и отправим твоим бездельникам с посыльным. (Предупреждая дальнейшие возражения). Больше никаких «но»!.. Я обещала ксёндзу опекать, развлекать его родную матушку. Карета подана.

ОЛЬГА. Какая карета?

ЗИНА. Вишневый «Рено» вас устроит?

ОЛЬГА. Ну, Зинуля, ты в своем репертуаре.

ЗИНА. А то!..

Смеясь, уходят.

Картина четвертая

Вечер. В прихожую входит ИГОРЬ, зажигает свет. Снимает пиджак, оставшись в рубашке с «колораткой». Зовет: «Мама, Лена, вы дома?..» Не получив ответа, проходит в кухню-столовую, зажигает свет.

ИГОРЬ. Странно, куда все подевались? Похоже, вечернюю молитву придется читать в одиночестве. (Обследует содержимое кастрюль, холодильника). Пусто. И здесь – ничего. Прямо по пословице: «Котэк – из дому, мыши – в пляс». Что ж, пойти принять душ. (Уходит).

Напольные часы бьют девять раз. Клацает ключ в замке, и в прихожую входит ХЕЛЕНА. Она замечает пиджак Игоря и лихорадочно пытается стереть «боевую раскраску», но не успевает, из ванной появляется ИГОРЬ в домашнем костюме.

ХЕЛЕНА (тараторит). Ой, ты дома!.. Как хорошо! Покормишь?.. Я так устала, просто – лимон выжатый!.. Два показа, переговоры, еще в гимназию заскочила, у директрисы надо было доверенность подписать на ведение ее дел. Я же ей квартиру нашла – супер! – даже без доплаты. Теперь она у меня – вот где (сжимает горсть). И, представляешь, по закону подлости, моя Джетта снова закапризничала, пришлось завернуть в автосервис… (Кинулась было с поцелуями, но Игорь уклонился).     

ИГОРЬ. Умойся. Нам надо поговорить.

ХЕЛЕНА (пытаясь обратить все в шутку, поет). «Стары монш, глодны монш, чёнчь меня, жги меня…»  Разве матка тебя не покормила?..

ИГОРЬ. Жду тебя в столовой (уходит).

Хелена скрывается в ванной и через некоторое время появляется в откровенно фривольном пеньюаре. Крутнувшись перед зеркалом, решительно направляется в столовую.

ХЕЛЕНА (капризно). А где ужин?.. Я ещч хочу!..

ИГОРЬ (сидит на диване). Иди сюда.

Хелена намеревается сесть на колени.

ИГОРЬ (резко). Я сказал, надо поговорить!.. Садись.

ХЕЛЕНА. Ну, села. Дальше, что?

ИГОРЬ. Я звонил тебе весь день…

ХЕЛЕНА (быстро). Да я мобильник забыла, дома оставила. (Встала, ищет сигареты). Куда они подевались?.. Целая пачка была! Выкинула, точно, выбросила эта старая жмия, гадюка!.. (Выходит в прихожую, возвращается с сумкой. Вытряхивает содержимое на стол, хватает пачку, закуривает).

ИГОРЬ. Значит, забыла. Досадно. (Набирает номер, и мобильник Хелены, выпавший только что из сумки, немедленно отзывается).

ХЕЛЕНА (понимая, что разоблачена). Дъябол!.. Ну и зачем я тебе понадобилась? 

ИГОРЬ. Меня  вызывал к себе епископ.

ХЕЛЕНА. Поздравляю. Чем обрадовал? Неужели приход богатенький тебе подыскал? 

ИГОРЬ (после паузы). Коммуналку на Садовой ты расселяла?..

ХЕЛЕНА. Так, и в чем дело?

ИГОРЬ. В том, что старик, которого ты засунула в деревенскую развалюху, вместо отдельной квартиры, погиб. Рухнула крыша, и – насмерть! 

ХЕЛЕНА. Да ладно!.. Иван Могила?

ИГОРЬ. Он наш прихожанин, ветеран войны. И этим теперь занимается прокуратура.

ХЕЛЕНА. Пся крев!

ИГОРЬ. Не смей ругаться, не выношу!.. Куда остальных упекла?

ХЕЛЕНА. Какая тебе разница.

ИГОРЬ. Ты моя жена!.. Рассказывай. Все, подробно!

ХЕЛЕНА (скучным голосом). Все элементарно, падре. Нахожу в престижном доме большую коммуналку для какого-нибудь «туза». Договариваемся о цене. Потом подыскиваю где-нибудь подальше, в деревне халупы. Скупаю за копейки, отселяю простофиль, а разницу кладу в свой кошель. И все довольны: и туз, и старики, и твоя умненькая жона.

ИГОРЬ. Господи, прости нас, грешных!..

ХЕЛЕНА. Только не надо святого изображать!.. Ты что не знал, сколько стоит все это?.. Чем дом упакован? А заграничные вояжи? А курорты самые модные, и отдых в дорогих отелях? Нам ведь три звезды не годятся – подавай, как минимум, четыре, а лучше – пять звездочек! И на первой линии, чтоб до моря в набедренной повязке бегать! И это все – на твою вшивую зарплату?.. А бассейн, теннис, художественная школа, гитара, английский язык, престижная гимназия  Станислава – ничего не стоит?..

ИГОРЬ (буквально раздавлен признанием). «…ни татие, ни лихоимцы, … ни злоречивые, ни хищницы – Царства Божия не наследят», – говорил апостол Павел.

ХЕЛЕНА. Ой, испугалась!.. А если я не желаю ждать этого мифического царства?.. Если я хочу здесь, сейчас, на этой погрязшей в грехах земле жить на полную катушку? Не оглядываясь, не выслуживаясь, не кланяясь. Без соглядатаев и надсмотрщиков, не важно, в сутане они или в костюме от Армани.

ИГОРЬ. Не богохульствуй!

ХЕЛЕНА. Брось причитать. Вся ваша «бухгалтерия» держится на овцах-прихожанах. (Зло смеется). Только представь этот кошмар: все стали безгрешными, все чистые и трепетные, и вы, слуги церковные, останетесь и без работы, и без зарплаты. Ни подношений, ни пожертвований. Опустеет копилочка с крестиком. По миру, однако, пойдете! Ведь ничего, кроме проповедей читать, страх нагонять, да кадилом махать, вы  не умеете.

ИГОРЬ. Ты все обязана вернуть. Все, до копейки. Тем людям, у которых украла последнее.

ХЕЛЕНА. Ты и впрямь, малахольный. Как ты это себе представляешь?.. Все оформлено по закону, юридически не подкопаешься. И эти простаки по доброй воле! - подчеркиваю, ставили свои подписи, в присутствии свидетелей. А то, что крыша обвалилась, – это просто несчастный случай. Ну, не повезло бедняге. В конце концов, все там будем. Рано или поздно.  

ИГОРЬ. Надо все вернуть. «Не укради!» – восьмая заповедь, забыла?..

ХЕЛЕНА (теряя терпение). КАК?..

ИГОРЬ. Не знаю.

ХЕЛЕНА. Вот когда придумаешь, как, тогда и поговорим.  Все, исповедь окончена. Отпускай грехи и давай ужинать. Это мне, надеюсь, не возбраняется? (Прошла к плите, заглядывает в кастрюли).

ИГОРЬ. Не ищи, там пусто.

ХЕЛЕНА. Никак, наша крулёва забастовку объявила?

ИГОРЬ. Возможно, ей надоело быть прислугой.

ХЕЛЕНА. Если надоело, пусть катится на все четыре!.. Кстати, где она?.. А котэк?..

ИГОРЬ. Вспомнила, наконец.

ХЕЛЕНА. Спит?.. Тоже нет дома?.. Значит, опять Славика в какой-нибудь музей… этический… этнический потащила. Все хочет интерес к лаптям да прялкам, утюгам да армякам пробудить.

ИГОРЬ. В этнографическом музее они были на прошлой неделе. А Стасик…

Резкий звонок в дверь.

ХЕЛЕНА. Ну вот, явились, не запылились. Сейчас я им устрою «разбор полетов». (Спешит в прихожую). Ключи посеяли?.. (Открывает).

Входит ПОСЫЛЬНЫЙ. На нем – униформа модного ресторана.

ПОСЫЛЬНЫЙ. Добрый вечер, сударыня. Вас приветствует ресторан «У дяди Гиляя». Примите, пожалуйста, заказ.

ХЕЛЕНА. Заказ?.. Сожалею, но вы ошиблись адресом, приятель.

ПОСЫЛЬНЫЙ (сверяется с квитанцией). Все точно. Заказ сделан… «О.Н. Рокотовой», очень интеллигентной дамой. (Передает корзину со снедью). Будьте  любезны, распишитесь в получении и, пожалуйста, – дату и время доставки. (Хелена расписывается). Благодарю, сударыня. (Вручает розу). А это – презент от нашего ресторана. Будем рады видеть вас у себя. (Уходит).

Хелена возвращается с корзиной в столовую.

ХЕЛЕНА. Слышал?.. Нет, как тебе нравится этот финт?.. (Выкладывает на стол содержимое корзинки). Осетрина «По-монастырски», фирменная телятина «У дяди Гиляя», растегайчики…. Вместо того, чтобы уроки делать, эта акторка таскает нашего сына по злачным местам!.. А это что?.. (Извлекает бутылку). «Спотыкач» (читает) «…водка, приготовлена по старинному рецепту». Намекаем, значит... Ну-ну. Будет вам обоим на орехи!..

ИГОРЬ. С наказанием придется повременить. Станислав в больнице.

ХЕЛЕНА. В какой еще больнице?! Что ты мелешь?..

ИГОРЬ. С подозрением на гепатит. Увезли утром. Сазонова Любовь Борисовна, к счастью, дома оказалась. К себе в отделение положила, чтобы обследовать.

ХЕЛЕНА (взвилась). Почему мне никто не сообщил?!.. Мерзавцы, скоты!..

ИГОРЬ. Мама тебе звонила, я – пытался весь день сделать то же. К сожалению, мобильник ты дома «забыла». И в гимназии тебя не было, иначе бы знала эти невеселые новости.

ХЕЛЕНА. Давай, давай, устрой сцену. Спроси: где была, с кем, чем занималась?

ИГОРЬ. Эти вопросы  ты уже задала.

ХЕЛЕНА. Ладно. Сам напросился. Да, у меня есть любовник. Нормальный мужик. Который не соблюдает постов, как некоторые, по полгода, не бьет поклоны и не кается, что возжелал жену ближнего своего. Ну, что окаменел?.. Убей, ударь, обругай, – сделай же что-нибудь!..

ИГОРЬ (хрипло). Значит, правда. Автосервис, по средам?

ХЕЛЕНА. И пятницам. Все-таки не удержалась старая жмия, выпустила свой яд.

ИГОРЬ. Мама ни при чем. Просто сложил «два и два». Я… видел вас сегодня. Случайно, когда ездил в больницу к Стасу.

ХЕЛЕНА. Вот и добже. Теперь ты все знаешь. Что делать будем?.. Может, для начала, отметим это событие? Смотри, какой стол!.. Прочитаешь «Отче наш» или обойдемся на сей раз без семейной молитвы?..

Игорь молча уходит.

ХЕЛЕНА (вслед). Иди, иди, дроги монш! Сначала «бревно» из глаза собственного вынь!.. (Приступает к ужину). Ты же всех поработил, слугами сделал ради высокогосвоего призвания!.. Мать вынудил от веры отказаться, профессию бросить. Меня в «матушки» произвел. Какая из меня – матушка?! Я обычная, молодая баба, хочу краситься, модно одеваться, хочу нравиться, хочу любить!.. (Наливает водки). Кто нынче не спотыкается? Разве те, кто в сутанах да рясах, и то еще разобраться надо, чем они занимаются в своих кельях… Так что мы не хуже и не лучше других, хромаем на обе ноги. Громкие читки из Писания устраиваем, помощи просим у Господа, «аллилуя» поем, а мысли при этом, где?.. Фарисеи и есть. И ты, Игореша, (пьет) – самый главный лицемер. Дом построил на песке, вот он и рухнул. Помянем!.. (Пьет). РАЗ-ВОД! (Речитативом). «Ненавижу тебя, презираю тебя; Я другого люблю, умираю любя»… (Наливает). И котэка я тебе не оставлю! (Пьет).        

Картина пятая

Утро следующего дня. Комната Ольги, стоит раскрытый чемодан, ОЛЬГА собирает вещи. Постучав, входит ИГОРЬ.

ИГОРЬ. Мама, к тебе можно?

ОЛЬГА. Конечно, мой дорогой.

ИГОРЬ. Я вчера не стал тебя беспокоить, ты поздно вернулась.

ОЛЬГА. Волновался?

ИГОРЬ. Да нет, ты ведь с Зиной была.

ОЛЬГА. Отвела душу.  Я бы и заночевала у нее, если б не Мурёнка.

ИГОРЬ. Кто?

ОЛЬГА. Кошка Сазоновой. Рожать собралась, Любовь Борисовна просила присмотреть за ней. Вот и пришлось акушеркой поработать. Кстати, она обещала после дежурства зайти.

ИГОРЬ (наблюдает за сборами матери). Ну и как успехи?

ОЛЬГА. С Божьей помощью справились. Два очаровательных котенка, черненький и беленький. Сын и дочка. Ты бы видел, как Мурёнка радовалась, как благодарила меня! Поразительное это все-таки чудо – появление на свет нового существа. Почему я не пошла в медицинский? А ведь хотела! Сейчас занималась бы самым благородным на свете делом. И каждый день радость! И на сердце чисто и светло.

ИГОРЬ. Мама, ты куда-то собираешься?

ОЛЬГА. Да. Уезжаю. Вот только придет Зинуля… (Звонок в передней). Легка на помине!.. Сынок, будь добр, открой.

Игорь выходит и возвращается с ЗИНОЙ.

ЗИНА. Вижу, «мой друг в поход собрался».

ОЛЬГА (смеется). Нам, лицедеям, собраться – только подпоясаться. Оказывается, не утратились старые привычки. На гастроли, порой, и получаса было с избытком.

ИГОРЬ. Мама, может быть, пояснишь, куда и зачем?..

ЗИНА (видя, что Ольга медлит). Ольга Николаевна решила вернуться домой, но прежде всего – к себе самой.

ИГОРЬ. То есть, в театр?..

ОЛЬГА. Так далеко я не заглядываю. Пока хочу взять отпуск. Я его заслужила? Две недели – за десять лет?

ИГОРЬ. Это упрек?  Но мама, тебя никто никогда, ни в чем не ограничивал.

ОЛЬГА (решительно). Мы должны расстаться, сынок. Должны жить врозь. Атмосфера у нас очень нездоровая, согласись. Слишком мы разные с твоей сиятельной пани. Плохо всем, а ты – как меж двух огней, не знаешь, куда кидаться, кого спасать. Знаешь, что вчера сказал Стас?.. «Все врут! Думают одно, говорят другое, а делают  третье». Дети кожей чувствуют ложь и очень болезненно реагируют. Он может возненавидеть нас.

ИГОРЬ. Мама, мы могли бы поговорить... наедине?

ОЛЬГА (заметив, что Зина вознамерилась выйти). Зинуля, останься. (Игорю). У меня нет от нее секретов. Ты вчера спросил, давно ли я была на исповеди. Так вот, мне очень тяжело, но должна признаться: я лишь по форме, для внешнего мира – католичка. Но душа моя полностью принадлежит, как и прежде, православию! И разрывается от боли – от необходимости лгать, притворяться, выкручиваться. Прости, если причиняю тебе страдания.

ИГОРЬ. Но мама…

ОЛЬГА. Ничего не говори!.. Я больше так не могу! Прятать под подушкой икону, тайно молиться, опасаясь, что кто-то застанет меня за этим «постыдным» занятием. Совесть замучила, измотала, и я не хочу продолжать в том же духе!.. Это было бы еще большим грехом, чем когда я уступила твоим мольбам и согласилась перейти в католичество. То была роковая ошибка.

ИГОРЬ (потрясен). И ты хочешь… ты надеешься…

ОЛЬГА. Все в руках Господних! Уповаю на Его всемогущество и горячо молюсь, что Он простит меня, заблудшую, и благословит этот шаг… (Обнимает сына сзади, прижимает его голову к груди, целует). Прости, родной мой, я очень тебя люблю. Но так будет лучше, для всех.

Эту сцену видит ХЕЛЕНА, которая, как всегда входит без стука.

ХЕЛЕНА. Матка Боска!.. Как трогательно, прямо живая икона… (Заметив чемодан). Пане Йезусе, неужто свершилось?.. Чемодан – вокзал – Россия? До видзэня!.. Жаль, чуть бы раньше!.. (Заглядывает в чемодан). Однако надо посмотреть, не прихватила ли чего-нибудь лишнего наша крулёва.

Зина, молча, сгребла в охапку тощую пани и вынесла из комнаты. Некоторое время были слышны вопли Хелены, но вскоре они затихли.

ИГОРЬ. Мама, Лена уходит от меня.

ОЛЬГА. Что?!

ИГОРЬ. Вчера призналась: у нее есть любовник.

ОЛЬГА. Банально, но муж, извини, всегда узнает последним. Будешь разводиться?

ИГОРЬ. Не знаю. Я оглушен, уязвлен, оскорблен…  Но случилось еще кое-что.

ОЛЬГА. Не пугай меня!

ИГОРЬ (с трудом). Лена – лихоимка, воровка. Она расселяла коммуналки, и обманным путем вывозила одиноких стариков в деревню, в ветхие дома, практически не пригодные для жилья. И один из этих несчастных погиб под обломками крыши, и теперь…

ОЛЬГА. Можешь не продолжать. Пришла беда – отворяй ворота.

ИГОРЬ. Я должен вернуть этим людям то, что у них отнято.

ОЛЬГА. Но почему ты?!..

ИГОРЬ. Потому что она – моя жена!.. И этот грех – прежде всего мой!

ОЛЬГА. Хорошо, хорошо, чем я могу помочь?

ИГОРЬ (не сразу). Необходимо продать твою квартиру.

ОЛЬГА. Которую мы сдаем?.. Но это все, что есть у меня.

ИГОРЬ. (Тихо). Ленку могут просто… посадить.

ОЛЬГА. Славно: благочестивая матушка за решеткой.

ИГОРЬ. Мама, пощади!..

ОЛЬГА. И где же буду жить я?..

ИГОРЬ (пауза). Как сказал Христос, «…кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет».

ОЛЬГА. Другими словами, «мама, отдай последнюю рубашку». Что ж, если это – цена свободы… (Закрывает чемодан, усмехается). Вот и дело нашлось. (Игорю). Помоги. (Игорь с чемоданом и Ольга выходят в прихожую).  Зинуля!.. Где ты?..

Звонок в дверь. Из столовой выходят ЗИНА и ХЕЛЕНА, краска расплылась, видно, что пани плакала. Ольга открывает дверь. Входит САЗОНОВА.

САЗОНОВА (удивленно). Доброе утро, соседи!.. Вижу, заждались меня. Глаз, поди, не сомкнули, волновались?..

ОЛЬГА. Ну, что, Любовь Борисовна?..

САЗОНОВА. Чувствует наш герой себя вполне прилично, всем – «привет!»  передает. Анализы сделали только самые необходимые, дождемся результатов. Недельку, другую еще полежит.

ИГОРЬ. Но все-таки что у него?..

САЗОНОВА. Точно могу сказать одно: это не пищевое отравление.

ХЕЛЕНА. Тогда зачем держать котэка две недели?

САЗОНОВА. Требуются  дополнительные исследования. Надо убедиться, что причина – вакцина, которую ему ввели.

ОЛЬГА. Но ведь не одному Стасику сделали прививку, однако никто больше не пострадал.

ХЕЛЕНА. Грязный шприц!.. Или руки пеленгнярка, тварь такая, не помыла. Да я их всех разнесу!..

ИГОРЬ. Успокойся, Лена, помолчи, пожалуйста. Любовь Борисовна, дорогая, ведь какие-то подозрения у вас возникли. Я чувствую, уверен. Ради всего святого, скажите!

САЗОНОВА. Видите ли, эта вакцина относится к числу «генно-инженерных». Могу лишь предположить, что «ген», который туда вставлен, мог включить дефективный кластер ребенка, ответственный за синтез церулоплазмина – белка-переносчика меди. В результате его печень синтезировала неполноценный белок, и медь оказалась в организме в свободном состоянии. Это может привести к развитию болезни Вильсона-Коновалова, по-другому, вызвать гепатолентикулярную дегенерацию.

ХЕЛЕНА. Какая еще «дегенерация»? Хотите сказать, что мой сын – дегенерат?!

ЗИНА (крепко придерживает ее за плечи). Полегче на поворотах, пани.

ИГОРЬ. Пожалуйста, по-русски, если возможно.

САЗОНОВА. При этой болезни, как я уже сказала, нарушается биосинтез фермента, который связывает медь и выводит ее из организма. В итоге, медь накапливается в тканях и органах, поражаются печень, почки, мозг…

ОЛЬГА. Господи, спаси и сохрани!

ЗИНА. Насколько я поняла, если бы  парнишке не сделали прививку, то ничего бы не случилось?

САЗОНОВА. Во всяком случае, болезнь протекала бы в легкой форме, а теперь… есть опасность, что она перейдет в среднетяжелую степень…

ОЛЬГА. Господи, спаси и сохрани!

ИГОРЬ. Но что, что делать?!

САЗОНОВА. Прежде всего – не паниковать. Это лишь мои предположения, зря сказала. Во-вторых, если будут к тому показания, Станислава направим в Москву, для более детального обследования. И, наконец, молодой организм, болезнь, считай, прихватили в самом зародыше, плюс – грамотное лечение, режим, строгая диета – и… так победим!

ХЕЛЕНА. Спасите моего котэка! Умоляю!.. Я вас озолочу, только спасите!..

ИГОРЬ (обнимает жену). Лена, Лена, перестань, держи себя в руках.

САЗОНОВА (пытаясь разрядить обстановку, Ольге). Как там моя Мурёнка?

ОЛЬГА. Подарила вам двух прелестных внучат. Вот ключи. Спасибо вам, милый доктор! Храни вас Господь!

САЗОНОВА. Вам – спасибо. Пойду, устала... (Уходит).

Все стоят оглушенные.

ХЕЛЕНА. Но за что, за что?!..

ЗИНА (в пространство). Как сказал бы наш батюшка, «… не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает»…

Картина шестая

Дом с открытой верандой, цветник, крыльцо, рядом стоит кресло-качалка. Утро. Издали доносится колокольный звон. ЗИНА накрывает на стол, по всему видно, ждет гостей. Трель мобильного телефона.

ЗИНА (смотрит на номер). Опять эта сумасшедшая. Третий раз за полчаса. (В трубку). Алло!.. Добры, добры…  Цо слыхачь?.. Ничего не слыхачь, не приехали еще. Почему не отвечают?..  (В сторону). Потому что ты всех достала. (В трубку). В дороге, значит, сигнал не проходит. Не психуй, все нормально. Что может случиться?.. Луна на землю упадет или тебя в космос унесет. Успокойся… Конечно, – как только, так сразу… Обязательно позвонит. Я прослежу, хорошо. Все, до видзэня!.. Вот сверло, почище нашей Надюхи. (Смотрит на часы). И в самом деле, пора бы уж быть…

Слышен звук милицейской сирены.

ЗИНА. Слава Богу, приехали!..

Появляются ОЛЬГА, впереди бежит СТАС, и чуть позже – ВОЛКОВ, несет вещи.

СТАС. Здрасьте, тетя Зина!

ЗИНА. Привет, пострел.

ОЛЬГА. Принимай гостей, Зинуля.

ЗИНА. Наконец! Поезд опоздал?

ОЛЬГА. Да нет, прибыли по расписанию. Это Владимир Иванович небольшую экскурсию нам устроил по окрестностям. У вас тут просто рай земной.

ЗИНА (Волкову). Гимназию, церковь, гостиницу, спортивный комплекс…

ВОЛКОВ (прерывает). Нет, в поселок не заезжали, сюда спешили.

СТАС (Зине). И сиреной отсалютовали, слышали?

ЗИНА. Аж оглохла. Небось, все жулики от страха разбежались.

ВОЛКОВ. Ничего, их норы нам известны, изловим.

ЗИНА. А теперь – руки мыть и – за стол!

ВОЛКОВ (Ольге). Я, наверное, откланяюсь…

СТАС. А рыбалка?.. Вы обещали!

ЗИНА. Знать ничего не хочу!.. Целое утро, как пчелка…

ОЛЬГА. Правда, побудьте с нами немного. Тем более, сегодня большой праздник.

СТАС. Какой праздник?

ЗИНА. Преображение Господне. Яблочный Спас, так его еще в народе именуют. Благовест слышали?

ВОЛКОВ (Зине). А батюшка не обещал заглянуть? Мне бы с ним перемолвиться по одному делу.

ЗИНА. Обязательно, как только служба закончится. Все явятся: и матушка, и чада наши – Стёпа с Полюшкой.

ВОЛКОВ. Я думал, они еще спят.

ЗИНА. Что ты! Мать, чуть светать стало, увела. У неё не забалуешь.

ВОЛКОВ. В таком случае, подождем?.. (Стасу). А мы пока с юношей до речки прогуляемся. Если повезет, на ушицу наскребем. Ведь сегодня рыба не возбраняется?..

СТАС. Ура!..

ВОЛКОВ (Зине). Боевое снаряжение на месте?

ЗИНА (смеется). Так точно, товарищ полковник, в старом сарае.

ВОЛКОВ (Стасу). Тогда, солдат, вперед, шагом марш!

Волков и Стас уходят.

ОЛЬГА (обнимает Зину). Ну, здравствуй, солнышко.

ЗИНА. И тебе долго здравствовать, Оленька. Присядем. (Устроились на ступеньках крыльца). Рассказывай: что сказали в Москве? Положат Стаса?

ОЛЬГА. Документы приняли, поставили на очередь. Как только появится вакансия, нас вызовут. Я указала твой адрес, прости.

ЗИНА. Правильно сделала. Тут – рядом, да и вообще… Нечего сейчас там мальчишке делать: в разборках родителей участвовать?

ОЛЬГА. Спасибо. Я хотела просить тебя о том же.

ЗИНА. Игорь где?

ОЛЬГА. Улетел домой.

ЗИНА. Спасать свою ясновельможную лихоманку?.. С деньгами?

ОЛЬГА. С деньгами. Квартиру продала. Одно утешение: приобрел её местный театр, как служебную. Хоть дух мой там сохранится…

ЗИНА. Так Хелена сидит?

ОЛЬГА. Дома. Взяли подписку о невыезде. Епископу как-то удалось договориться, чтобы не раздували скандал.

ЗИНА. Как думаешь, откупятся?

ОЛЬГА. Думаю, вопрос лишь – в цене. Но теперь я – бомжиха, самая натуральная. Без крыши, без прописки. Вся надежда на Владимира Ивановича, может, что-нибудь придумает.

ЗИНА. Даже в голову не бери. Все устроится. Вон какой дом огромный!.. И тебе, и Славке твоему – всем места хватит. А здесь не захочешь, в поселке дом поставим. Поближе к учебному комплексу. У нас тут прекрасная гимназия, гордость наша, какой и в области нет. Спортзал со всевозможными «прибамбасами», бассейн, школа верховой езды. Есть спецклассы для особо одаренных ребяток: живописи, вокала, композиции, само собой – и для юных «борзописцев» – журналистов, поэтов, прозаиков.  А на тебя у меня особые планы. Хочу создать школу-студию юного актера. Чтобы кроме общей школьной программы детишки могли постигать и азы этой «грешной» профессии. Помня!.. что «в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Короче, скучать тебе не дадим.

ОЛЬГА. Все равно тяжело. Никогда не думала, что вот так… в единый миг… окажусь на улице. И ради кого?!..  Спасаю человека, которого не люблю, не уважаю. Блудницу, которая сына несчастным сделала, меня ненавидит с самой первой встречи… Но, самое главное, ведь снова за старое возьмется, уверена, лишь только вывернется из этой ситуации.

ЗИНА. Как сказал бы наш отец Серафим, цитируя Евангелие, «…если вы будете любить любящих вас, какая вам награда?.. И если вы приветствуете только братьев, что особенного делаете?» Так что, мое ты высочество, придется полюбить и врагов,  проклинающих, и ненавидящих тебя.

ОЛЬГА. В таком случае, я безнадежная грешница.

ЗИНА. А мне искренне жаль ее, эту дурёху беспросветную. Кстати, она тут обзвонилась, все добивалась, где вы, да почему не отзываетесь.

ОЛЬГА. Игорь, наверное, в самолете. А я мобильный отключила. Не хочу ни видеть, ни слышать её.

Звонит мобильный у Зины.

ЗИНА. Ну вот, стоит черта помянуть, как он уже тут как тут. Алло!.. Приехали. Все хорошо. Все здоровы.  (Спрашивает Ольгу, будет ли говорить, но та отрицательно мотает головой). Ольга Николаевна спит, а Стас убежал на рыбалку с моим мужем. Игорь?..  Вылетел домой первым рейсом, так что встречай своего любимого… И тебе не хворать. Пока.

ОЛЬГА (удивленно). Так вы с Волковым женаты?!.. И молчала!

ЗИНА. Не пыли, успокойся. Мы с Волковым – крестные, духовные родители детей Ярослава. Не могла же я  все это объяснять вашей сумасшедшей.

ОЛЬГА. Ярослава?.. Того самого?..

ЗИНА. Того самого. Он женился на прекрасной девушке, которая подарила ему сына и дочку, и сейчас ждет третьего.

ОЛЬГА. Но почему?!

ЗИНА. Потому что я не могла сделать то, что сделала она. Черная метка Чернобыля. И я не имела права лишить Ярика счастья быть отцом.

ОЛЬГА. Вот так сюрприз…

ЗИНА (почти весело). Сюрпризы все еще впереди, готовься. (Всматривается). А вот, кажись, и первый…

Вбегают: мальчик, лет восьми, и девочка на пару лет младше брата. Это СТЁПА и ПОЛЯ, которая тут же кидается к Зине и обнимает ее.

ПОЛЯ (косится на Ольгу). Это тетя Оля, которую ты любишь?

СТЕПАН (Зине). А ты говорила, у неё мальчик есть.

ЗИНА. А поздороваться?..

ПОЛЯ и СТЕПАН (хором, нестройно). Здравствуйте.

ОЛЬГА. Очень рада познакомиться. Ты – Поля, а молодой человек…

СТЕПАН (важно). Степан, восемь с половиной лет, а ей – шесть. Но в школу пойдет только на следующий год. Не готова.

ПОЛЯ. Готова!

СТЕПАН. Ты еще читаешь по складам, а пишешь вообще, как курица лапой.

ПОЛЯ (готова заплакать). Неправда!

ЗИНА. Тихо!.. Впереди еще целое лето, мы хорошенько позанимаемся и посмотрим, кто «курица», а кто – настоящий «летописец». Согласна, Полюшка?.. Где батюшку оставили?

СТЕПАН. У него колесо спустило.

ПОЛЯ. Тетя Оля, а где ваш мальчик?

ОЛЬГА. Они с Владимиром Ивановичем ушли на рыбалку.

СТЕПАН. С моим крестным?.. Ура!.. Полинка, побежали к ним!.. (Зине). Можно?.. (Не дождавшись разрешения, убегают).

ЗИНА (вслед). Учтите: завтрак – на столе!..

Появляется ЯРОСЛАВ с велосипедом. Молод, красив, энергичен, словно и не было этих десяти лет. Он – в рясе, которая подобрана прищепками, чтобы не попала в цепь передачи. Прислонив велосипед к веранде, раскрыв объятия, направился к Зине и Ольге.

ЯРОСЛАВ. Мир дому сему!.. Ну, бегунья, сестра наша любимая, дай обнять тебя!

ЗИНА. Осторожнее, медведь.

ЯРОСЛАВ. Чисто символически. (Обнимает и троекратно целует Ольгу). Рад, очень рад видеть вас, Ольга Николаевна. Ведь как вышло. Когда Владимир отыскал вас, я так Зинаиде и сказал: поезжай и без нашей Олюшки не возвращайся. Не то – накажу, и строго! Не посмотрю, что ты крестная моей Полинки. (Ольге). Привезла – испугалась!.. (Смеется).

ЗИНА (Ольге). Ну, как сюрприз?.. Очнись, ваше высочество. Смотри-ка, дар речи потеряла.

ОЛЬГА. Даже не знаю, что и сказать. Все, что угодно могла предположить, но…

ЯРОСЛАВ. Неисповедимы пути Господни. Вот сподобил, привел к вере: окончил духовную семинарию, живу здесь, служу… С Оптиной, между прочим, все и началось, помните? С той поездки, с милицейским сопровождением?.. Мы ведь тогда…

ЗИНА (прерывает). Матушка твоя, поди, снова за рулем?

ЯРОСЛАВ (вздохнул). За рулем. Никакой управы на нее. Хоть ты, кума, скажи ей, вразуми: опасно ведь уже, срок велик.

ЗИНА. Да много раз говорила. Упрямая, ответ один: «Господь управит».

ЯРОСЛАВ (виновато, Зине). Не в службу, а в дружбу: подлатай подрясник, как ни берегся, а зацепил. Пока мое «сверло» любимое не появилось. Не то достанется мне «по самое не хочу». Заставит горох собирать. (Ольге). Таким «макаром» матушка мечтает меня стройным сделать (смеется).

ЗИНА. Пойдем, куда ж тебя деть. Разоблачайся, выручу. (Ольге). Мы – скоро, а ты отдышись: сюрпризы еще не кончились. (Уходят в дом).

ОЛЬГА (ходит, потом садится в кресло-качалку). Все нереально, ощущение, будто сплю. Вот прозвонит будильник – и видение исчезнет. Где-то слышала, что мир, бытие наше развивается по спирали. И вот – новый виток. Те же люди, место действия, обстоятельства, для чего-то соединившие нас… Кажется, в этих краях, теперь уж не найти, стояла та церковка в «лесах», куда ходила я за утешением. Жив ли мой батюшка, отец Александр?.. Почему не остановил тогда меня?.. Почему дал уйти?.. Сколько ошибок, сколько грехов!.. Ком снежный, и растет, и катится, вот-вот раздавит…

Слышен гудок автомобиля.

ОЛЬГА. Кто-то приехал, – пойти, позвать Зину. (Поднимается на крыльцо).

Появляется, мелко семеня, НАДЯ, на ней свободного покроя сарафан, но все равно видно, что она не «одна».

НАДЯ (звонко, весело). Гей, славяне!.. Мы приехали!.. (Вынимает из кармана и звонит в колокольчик). Общий сбор!..

ОЛЬГА (изумленно). Святый Боже, Надя?.. Надюша?.. Паломница наша?.. (Спешит навстречу). Ты – здесь?.. Откуда?!

НАДЯ (смеется). Живу я здесь. С приездом, раба Божия, Олюшка Николаевна. Заждались мы вас, ой, заждались. Дайте хоть поцелую. С праздником Преображения Спаса нашего Иисуса Христа! (Целует).

ОЛЬГА (все еще не может придти в себя). А как же… (бережно прикасается к животику Нади) Шамордино, монастырь?

НАДЯ (весело). Не взяли. Чтобы жить в монастыре, нужно терпения не воз, а целый обоз. Не годна я, как оказалось, для святой жизни. Сказали: в мир иди, там служи, порядок наводи, много мусора скопилось, мерзости да злобы. Очищай Божий мир, сколько силенок хватит. Вот и стараюсь… Выучилась, регентшей стала, деток петь учу.  Моих пострелят тут не видели?.. Не иначе, на речку утянулись.

ОЛЬГА. Стёпа и Полюшкой?.. Так это твои?!..

НАДЯ. Чьи же, ясно дело, мои. Дал Бог эту радость, спасибо, Господи! (Перекрестилась).

Из дома выходят ЗИНА и ЯРОСЛАВ.

ЗИНА (смеется). Валерьяночки дать? Или чего покрепче?

ОЛЬГА. Ты уморишь меня сегодня своими сюрпризами.

ЯРОСЛАВ (кидается к Наде). Привезла?.. (Та кивает, и он поспешно уходит).

НАДЯ (Зине). В машине еще яблоки, груши, виноград и даже арбуз с дыней. Утром святила. Помоги, кума.

ЗИНА (шутливо «берет под козырек»). Так точно, товарищ генерал! Будет исполнено! (Убегает).

НАДЯ (садится в кресло-качалку, Ольге). Вот приходится все организовывать, сами не догадаются. (Звонит по мобильному). Степан?.. Что ловите?.. Рыбку золотую?.. Быстро домой. Одна нога там, другая – здесь. Ясно?

ОЛЬГА. Пожалуй, пойду, помогу Зинуле.

Ольга направляется вслед за Зиной, но ей навстречу появляется ЯРОСЛАВ, везет в коляске О. АЛЕКСАНДРА, он в монашеском одеянии. Так же светел его лик, только еще сильнее поседел и сгорбился. Следом – ЗИНА, катит тележку, нагруженную фруктами. Ярослав подкатил коляску к Ольге и присоединился к Наде. То же сделала и Зина. Так они втроем и наблюдают встречу о. Александра и Ольги.

О.АЛЕКСАНДР. Ну, здравствуй, девонька, радость моя!..

ОЛЬГА (упала на колени, приникла к батюшке и зарыдала, повторяя одно лишь слово). Простите… простите…простите…

О.АЛЕКСАНДР (гладит по голове). Поплачь, милая, поплачь, облегчи душеньку… Вот видишь, Господь управил, свиделись на этом еще свете. Дал нам время приуготовиться к Вечной жизни, покаяться, замолить грехи смертные. Милость Его велика есть, достойны ли мы ее… (Ольга порывается что-то сказать). Молчи, не надрывай сердце. Все знаю, помню, молиться вместе будем...

ОЛЬГА. Но как вы – здесь?.. Почему?..

О. АЛЕКСАНДР. А где же мне быть?.. Дома я, в своей пустыньке. После трех инфарктов попустил Господь мне посвятить жизнь свою, что осталась, служению Богу в монашеском чине. Принял постриг с именем богоносного отца нашего преподобного Серафима. Молитвенника усердного, ходатая неустанного пред Господом за людишек грешных, ибо знал, старче, сколь притягателен грех, и как труден и долг путь очищения каждого из оных.

ОЛЬГА. А храм, церковь, что «в лесах» пребывала?..

О.АЛЕКСАНДР. Стоит, красавица, возвысилась Казанская, конечно, не как в Шамордино, пятнадцатью, а лишь – пятью куполами. Но глаз радует, души объемлет, сердца согревает. Да ты сама скоро увидишь.

ОЛЬГА. Я не смогу… Не посмею…

О.АЛЕКСАНДР. Не говори так. Каждый из нас порой чувствует преграду между собой и Богом. Иногда отчаяние захлестывает, страх подгоняет и, соблазнившись мирским, идем сознательно на грех. И тем еще большую преграду возводим и упорствуем, ища себе оправдания, прячемся за ложными причинами, подавляя голос совести – глас Божий. А путь один – признаться в этом, прежде всего – себе! Найти мужество, пойти на исповедь, и через глубокое покаяние и слезы очистить душу.

ОЛЬГА. Думаете, это возможно?

О.АЛЕКСАНДР. Первый шаг ты сделала – сюда вернулась. (Неожиданно). Крестик крестильный сохранила?

ОЛЬГА. И не снимала!

О.АЛЕКСАНДР. Умница. Придешь завтра ко мне. Потрудимся вместе, согласна?

ОЛЬГА (целует руки о. Александру). Благодарю вас, благодарю за милость великую… Но как же вы – сюда, неужели только ради меня приехали?

О.АЛЕКСАНДР. Какой пастырь, оставив стадо, не пойдет в горы искать заблудшую овцу?.. Правда, теперь уж не своими ногами – подкачал твой батюшка: хворости одолели, но Бог милостив – разума не лишил, отпустил служить дальше. А ноги… Что ноги? Потрудились изрядно, натопались, пусть отдыхают, зато суечусь меньше, голове больше времени достается. С коленок-то подымись, поехали к честной компании.

ОЛЬГА (подкатывает коляску к дому). Но как я найду вас?

О.АЛЕКСАНДР. А чада мои на что?.. Любимые мои соработнички, куда я без них? (Зине, Ярославу). Что притихли? Устроили «гляделки». Не в театре, небось. Неужели Оленьке не показали нашу обитель?

ЯРОСЛАВ. Не успели еще, отче. Ольга Николаевна только что приехала. Владимир Иванович привез.

О.АЛЕКСАНДР. Не успели… (Ольге). Когда строить начинали, бурьян, что в джунглях – этого вот детинушку полностью скрывал. По образу и подобию Шамординской пустыньки свою устроить задумали. А теперь – любо-дорого: более пяти сотен человек здесь дом обрели, всем место нашлось – и мирским, и монахам, и сиротам, и богодельцам. И все – при деле. Кто учит, кто мастерит, кто строит, кто живописует. Иной детей воспитывает, другой тело врачует, в мы, грешные (взял за руки Ярослава и Надю), душам болезным в меру сил своих, Богом данных, помогаем крепость в вере обрести. Но есть человек, наш ангел-хранитель, которого Бог послал…

ЗИНА (прерывает). Батюшка Серафим, солнышко наше ласковое, ради Бога прости, но может, сначала – за трапезу? Наша гостья едва жива от всех сюрпризов, да и кум с кумой мои уж слюнки глотают.

О.АЛЕКСАНДР. Знаю твои уловки, Зинаида. Как речь о тебе заходит, – так глаза отводить, тему беседы менять. (Ольге). Вот наша благодетельница, благотворительница. Без неё и церковь по сию пору бы в «лесах» стояла, и ничего бы тут не было – ни школы, ни мастерских, ни садов с огородами…

 НАДЯ. Истинны слова ваши, батюшка. Говорила ей не раз и не два: умерь «аппетиты», разоришься ведь. «Не боись, – отвечает, – с тех пор, как вожусь с монашками, да монахами, дела мои пошли в гору. И не вы – меня, а я – вас должна благодарить, что принимаете мою жертву».

ЯРОСЛАВ. Как сказал Господь, «никто, зажегши свечу, не ставят ее в сокровенном месте, ни под сосудом, но на подсвечнике, чтобы восходящие видели свет».

ЗИНА. Все, не могу больше слушать – антракт!..

Вбегают дети шумною толпою: СТЕПАН, ПОЛЯ, СТАС. Замыкает шествие ВОЛКОВ с удочками и пустым ведерком.

ВОЛКОВ. Не повезло. Ушица, увы, не состоится. Поздно пошли, клев кончился.

СТЕПАН. Мы рыбку золотую поймали!

ПОЛЯ. Неправда! Это он поймал (показывает на Стаса), а ты, Стёпушка, её только в ведерко бросил.

НАДЯ. Но почему такой шум? Где ваша пленница?

СТЕПАН (мрачно). Он ее отпустил, обратно в речку кинул.

ОЛЬГА. Зачем ты это сделал, Стасик?

СТАС (неохотно). Я желание загадал.

СТЕПАН. И не говорит, какое.

СТАС. И не скажу. Иначе оно не сбудется!

ЗИНА. Дедусе шепни: все золотые рыбки с ним дружат. На ушко, а мы отвернемся. (Принудительно отправляет всех на веранду). Давайте, славяне, организованно, за стол! Владимир Иваныч, бери крестников в охапку. Надя, Оля… Уж терпежу никакого нет.

Станислав вопросительно смотрит на Ольгу, та кивает. Он нерешительно подходит к о. Александру.

О.АЛЕКСАНДР. Иди сюда, радость моя. Не опасайся, не съем, хотел бы, да нечем. Что, друже, волнует тебя?.. О чем душенька твоя болит, сердечко печалится?..

СТАС (на ухо, громким шепотом) Я загадал… я хочу… чтобы папа с мамой помирились. И с бабушкой Олей. Я очень их всех люблю…

О.АЛЕКСАНДР. Милый мой дитёнок. Бога проси, всем сердцем проси. Только Он может управить, явить чудо, только Он. А мы будем о том молиться. Наклони головенку. (Стас повинуется, старец возлагает руку ему на голову). Да пребудет милость Господа с тобой, отрок. Да услышит Он твои молитвы…  

Картина седьмая

Квартира Ольги (как в первой части), теперь «служебная» квартира театра. Здесь живет Ольга, она вернулась на сцену. В прихожей – большая афиша «Бенефис Ольги Рокотовой. «Белый ангел Москвы», в главной роли – заслуженная артистка России и т.д.». Обстановка та же, даже над входной дверью висит валдайский колокольчик, нет лишь часов с «кукушкой». Входят ИГОРЬ и ХЕЛЕНА с вещами. Судя по экипировке, на дворе – крепкий морозец: канун Рождества.

ИГОРЬ (отводит колокольчик в сторону). Входи.

ХЕЛЕНА (снимает шубку). Странно, тут ничего не изменилось.

ИГОРЬ (помогает жене, раздевается сам). Что тебя удивляет?

ХЕЛЕНА. Эта квартира… «служебная»? Ты говорил, ее купил театр.

ИГОРЬ. Но живет здесь заслуженная артистка России.

ХЕЛЕНА. (Замечает афишу). Значит, наша крулёва вернулась-таки на любимые подмостки?

ИГОРЬ. Да, сегодня премьера «Белый ангел Москвы», и в главной роли Великой княгини, матушки Елисаветы – Рокотова Ольга Николаевна.

ХЕЛЕНА. Не лезь в бутылку. (С издевкой). И как же ты – вдруг – здесь?

ИГОРЬ. Был бы со всеми в театре, если б не встречал тебя.

ХЕЛЕНА. Ах, какая жертва! Ценю. Мой котэк тоже там?

ИГОРЬ. Нет. Станислав – в пустыньке, готовится с друзьями к Рождеству.

ХЕЛЕНА. В какой еще «пустыньке»?! Какое Рождество?!

ИГОРЬ. Пойдем, я должен тебе кое-что объяснить. (Направляется в кухню, Хелена – за ним).

В кухне, у окна стоит наряженная елка. Круглый «бабушкин» стол занял прежнее место, как и абажур. На столе – легкий ужин, прикрытый салфеткой.

ИГОРЬ. Ты, наверное, проголодалась. Садись, поужинай, Зина побеспокоилась, собрала кое-что.

ХЕЛЕНА. Спасибо. Аппетит что-то пропал. Где мой сын?

ИГОРЬ. Я сказал уже: в Свято-Александровской пустыне, это недалеко от города. Мы там живем. Стас учится в гимназии, а я преподаю физику в старших классах.

ХЕЛЕНА. В православной.

ИГОРЬ. Естественно.

ХЕЛЕНА. Они хоть знают, кто ты?

ИГОРЬ. Разумеется. Законы физики к религии абсолютно индифферентны.

ХЕЛЕНА. Ничего не зрозумляю. (Подозрительно). Уж не переметнулся ли ты?

ИГОРЬ. Нет, если ты имеешь в виду смену конфессии.

ХЕЛЕНА. А как же… наш храм, и вообще?..

ИГОРЬ. Я подал прошение в курию предоставить мне отпуск. Пока на год, а дальше… будет видно.

ХЕЛЕНА. Зваръованы!

ИГОРЬ. Я не сумасшедший. Но после того, что произошло, нам там не место!

ХЕЛЕНА. Можно попросить другой приход.

ИГОРЬ (с болью). Я не имею морального права исповедовать, причащать, поучать людей, когда в собственном доме допустил такой раздрай и мерзость! Не знаю, поймешь ли. Прости. Мне нужно купить маме цветы. (Уходит).

ХЕЛЕНА. Малахольный. Каким ты был, таким и остался. Совесть его замучила. Да если бы в священники рукополагали только безгрешных, то их вообще бы не было. Но если Игоря уволят, квартиру придется освободить?.. А мне куда деваться?..  Мне к кому голову преклонить? К матери вернуться?.. Да лучше – в петлю!.. Вот попала!.. Он давно бы со мной развелся, если б не Славик, не его болезнь. Вот и думаешь: кара это Господня или милость великая?.. Как я соскучилась по нему, котэку моему любимому!.. (Прослезилась). Полгода, полгода не видела, не обнимала!.. Как он еще встретит меня? Может, и вовсе не захочет знать: мать – воровка, прелюбодейка, мать – в тюряге – что там ему еще наговорили, в уши натолкали?.. Йезусе Мария, помоги!.. (Достает из своей сумки плоскую бутылку коньяка). Вот она, моя утешительница, подружка дней моих суровых… (Пьет прямо из горлышка. Всхлипнула.). Нет (грозит), просто так я вам не дамся!.. Не дождетесь!.. (Выбегает в прихожую, лезет в чемодан). Где она, спасительница моя? Давай, вылезай, будем подлизываться, хозяйку ублажать. (Извлекает пакет, разворачивает, достает часы с «кукушкой»).  Как ни крути, а только благодаря крулёве, я – не на нарах. (Прилаживает часы на прежнее место). Ну, пой, птичка, не стыдись, считай, до скольки умеешь. (Заводит, и кукушка тут же выскакивает и кукует шесть раз). Как хорошо, что догадалась прихватить тебя с собой!.. (Закуривает).

Входит ИГОРЬ с букетом цветов. Слышит бой часов.

ИГОРЬ. Ты привезла ее. Спасибо. Мама очень обрадуется.

ХЕЛЕНА. Не такая уж я бездушная.

ИГОРЬ (отдает цветы). Подержи. (Подходит к часам, что-то поправляет, вновь заводит). Вот теперь – порядок.

ХЕЛЕНА. Когда поедем в Москву?

ИГОРЬ. Стаса ждут сразу после рождественских праздников. Вызов пришел.

ХЕЛЕНА (робко обнимает). Ты нас еще любишь?

Игорь молчит.

ХЕЛЕНА. Ты говорил, что не мыслишь жизни без нас с котэком.    

ИГОРЬ (не сразу). Мне очень тяжело сейчас, Лена.

ХЕЛЕНА. Понимаю. Я подожду.

За дверью – шум, веселые голоса, открывается дверь и входят: ОЛЬГА, ЗИНА и ВОЛКОВ. Ольга и Зина с охапками цветов, Волков – с корзиной всяческой снеди, и как самый высокий, а руки заняты, задевает головой колокольчик. Общий смех. Ольга видит Хелену с цветами, делает шаг вперед.

ОЛЬГА. Да у нас гости!.. Здравствуй, Лена!..

ХЕЛЕНА. С премьерой, Ольга Николаевна! Поздравляем! (Вручает цветы).

ИГОРЬ (обнимает, целует Ольгу). Поздравляю тебя, мамочка! Как все прошло?

ВОЛКОВ. Отлично отстрелялись! Как говорится, «в десятку».

ЗИНА (у афиши). Аксиос!.. А ну, славяне, хором! (Зина, Игорь, Хелена поют «Многия лета…», Волков неумело, смущаясь, подпевает). Свершилось, свершилось, свершилось!..

ВОЛКОВ (Зине). А это – куда?.. (Показывает на корзину). В кухню?..

ЗИНА. Ни в коем случае! «До первой звезды» – ни крошки, ни капли! Темный ты, Владимир Иванович, хоть и настоящий полковник.

ВОЛКОВ. Так зачем я все это заказывал?

ЗИНА. Как зачем?.. (Ольге). Мы едем или нет? Где будем встречать Рождество?

ОЛЬГА (Волкову). Успеем?

ЗИНА. Ко Всенощной?

ВОЛКОВ (смотрит на ручные часы). Будем стараться, сейчас…

В это время выскакивает кукушка и кукует девять раз. Ольга и Зина вздрагивают и замечают на стене часы.

ОЛЬГА. Батюшки, вернулась!

ЗИНА. Неужели пани Хелена похлопотала?

ИГОРЬ. Да, отыскала где-то и привезла.

ОЛЬГА. Спасибо, невестушка, вот сюрприз так сюрприз!

ВОЛКОВ (удивленно). Но главное дело – считает правильно!..

ОЛЬГА (ласково, в сторону Игоря). Руку хозяйскую птаха признала.

ЗИНА. Публика, мы едем или тут будем топтаться?

ВОЛКОВ. Так точно, отправляемся. Через десять минут жду всех внизу. (Уходит).

ЗИНА. Игорь, Лена, одевайтесь потеплее, забирайте продукты, подарки – и к подъезду. Ее высочество переоденется во что-нибудь более подходящее случаю, а я цветы в водичку пристрою, и тоже спустимся.

Ольга удаляется в свою комнату, Зина с цветами – в кухню, Игорь и Хелена одеваются, забирают корзину с продуктами, пестрые пакеты с подарками и уходят.

Появляются почти одновременно ЗИНА и ОЛЬГА.  Молча обнимаются.

ОЛЬГА. Как я счастлива, солнышко.

ЗИНА. А я-то как!.. Пока мы одни…(Вручает Ольге свиток, перевязанный ленточкой).

ОЛЬГА. Что это?.. (Развязывает, разворачивает, ахает). Зина, нет!..

ЗИНА. Да!.. Их высочество не может быть «бомжихой», по определению. И эта хрущевская халупа вполне сойдет за келью матушки Елисаветы. Владей. (Видя, что у Ольги вот-вот брызнут слезы). Реветь не сметь!.. Грим потечет, а ты сегодня обязана быть королевой! (Увлекает Ольгу, уходят).

Картина восьмая

Пустынька, перезвон колоколов. Двери храма открыты, оттуда доносится пение. По всему видно, что основной народ в храме, спешат лишь редкие опоздавшие. Появляются ОЛЬГА, ЗИНА, ВОЛКОВ, ИГОРЬ с ХЕЛЕНОЙ.

ОЛЬГА. Кажется, все-таки опоздали. Жаль.

ВОЛКОВ. А куда гостинцы, подарки, угощение?

ЗИНА. Варианта два. Либо ко мне домой, либо – оставим пока в машине.

ХЕЛЕНА (Игорю). Где мой котэк?!

ЗИНА. Твой котэк почти наверняка в храме.

ХЕЛЕНА. С какой стати?..

ОЛЬГА. Потому что праздник великий, потому что весь поселок сейчас здесь, а ребятишки – в первую очередь.

ИГОРЬ. Потому что в мое отсутствие Стас живет в семье священника, вместе с его детьми, крестниками Зины и Владимира Ивановича. Сейчас идет служба, и они оба в храме: и отец Ярослав, и матушка его, регент хора. А детей матушка Надежда одних дома не оставляет.

ХЕЛЕНА (Ольге). Позовите Славика!

ОЛЬГА. Ты можешь это сделать сама.

ХЕЛЕНА (Игорю). Я требую, слышишь?!

ИГОРЬ (стараясь быть сдержанным). Ты можешь лишь просить. Смири свою гордыню.

ЗИНА. Сделаем так. Владимир Иванович подарки и прочее забросит домой, где елка, куда сбежится после службы наша шумная публика. Мы с Оленькой пойдем в храм, найдем Стаса и попытаемся его уговорить. А вы… ждите.

ВОЛКОВ. Дело говоришь. Хочу к отцу Серафиму в келейку заглянуть. Говорят, занемог старче. Порадую его: икону-то Преподобного Серафима, что гастролеры у него похитили, я – таки нашел!.. (Уходит).

ЗИНА (вслед). Золото, а не человек этот Владимир, свет Иванович, да, ваше высочество?..

ОЛЬГА. Не начинай!..

Зина и Ольга направляются в храм.

ХЕЛЕНА (зло). И все-таки ты переметнулся!.. Признайся! И ребенка попу православному сдал, да как ты мог? Как посмел?

ИГОРЬ. Не устраивай истерику. Эти люди столько для нас сделали, окружили таким вниманием и заботой, ничего не требуя взамен! И если Стас примет решение перейти в православие, я не буду возражать. Каждый человек имеет право выбора, это, кстати, записано в решении Второго Ватиканского Собора «О свободе совести».

ХЕЛЕНА. Он – ребенок! И пока у него нет паспорта, за него отвечают родители. Я отвечаю, раз отец сдрейфил. Трус, опять повелся на мнимые добродетели!.. Я не отдам тебе котэка, так и знай. Разведусь и отберу по суду!

ИГОРЬ. Оставь иллюзии. И не вынуждай меня пожалеть о сделанном.

ХЕЛЕНА. На что ты намекаешь?..

ИГОРЬ. Кроме того, нашему сыну двенадцать лет, и суд учитывает желание ребенка, определяя, с кем его оставить. И помни: Стас болен, очень серьезно, и мы не имеем права истязать его своими проблемами.

ХЕЛЕНА. Да он – мой, мой, до последней кровиночки!..

Из храма выбегает СТАНИСЛАВ, оглядывается, замечает родителей и кидается к матери. С другой стороны появляется ВОЛКОВ, он катит коляску с О.АЛЕКСАНДРОМ.

СТАС. Мамочка!..

ХЕЛЕНА. Котэк, мой золотой, сокровище мое!.. Господи, как я соскучилась!.. Ты помнишь свою мамку? Не забыл?.. Ты любишь меня, любишь?.. (Объятия, поцелуи, слезы).

СТАС. Папа, как хорошо, что ты привез мамочку мою. Спасибо, Господи!.. Я молился Ему, и Он услышал! Услышал!..

ХЕЛЕНА (Игорю). И ты сомневался?..

О.АЛЕКСАНДР (Игорю). Это ваша супруга?

СТАС. Батюшка Серафим, это моя мамочка. Помните, вы сказали – молись, всем сердцем молись, и Он явит чудо! И вот… оно, чудо, прямо к Рождеству!

О.АЛЕКСАНДР (Хелене). Золотое сердечко у вашего сына. Дай Бог ему здоровья!

СТАС. Мама, папа, пойдемте скорее: сейчас диакон возгласит великую ектению, и мы будем петь псалмы.

ХЕЛЕНА. Мальчик мой, пойдем домой, мы с тобой так долго не виделись.

СТАС. Папа, скажи ей: у нас же хор, меня ждут. Пожалуйста, быстрее, мамочка!.. (Берет отца и мать за руки и увлекает их к храму).

О.АЛЕКСАНДР (вслед). «Друг друга тяготы носите и так исполните закон Христов». Да услышат эти слова те, кто мечется в семейных конфликтах, кто разрушает самое близкое и родное, – семью, созидаемую любовью. (Крестит, благословляя).

Из храма слышится пение псалмов и стихов, какие обычно исполняются на царских часах.  (Это на усмотрение режиссера).

О.АЛЕКСАНДР (Волкову). Поспешим и мы, добрый человек. Да преклонит Господь милость свою к нам, грешным. Спаси и сохрани всех, Господи!..

 

23.05 – 28.08.2010

Конец

Прислано Риммой Кошурниковой специально для портала "Россия в красках" 23 ноября 2010 г.

См.еще на нашем сайте:

Римма Кошурникова. Белый ангел Москвы. Пьеса в 3 частях о жизни великой княгини Елизаветы Федоровны