Новости

31 марта 2008
Во Франции вышла книга о русских, надолго утративших родину

Парижское издательство "Талландье" выпустило книгу Александра Жевахова "Белые русские". Это историческое повествование, идеологическое исследование и лирический роман вместе. Книга охватывает период от Февральской революции 1917-го до 30-х годов.

 По почте пришла странная открытка с изображением широкоплечего таксиста с совсем нефранцузским лицом за рулем, кажется, "студебеккера". Это было приглашение в парижское издательство "Талландье" на презентацию книги Александра Жевахова "Белые русские".

Дома я раскрыл книгу и прочитал: "22 февраля 1917 года пополудни императорский поезд покидал Петроград..." После этого не мог остановиться, пока не прочитал 600-страничный том от корки до корки.

"Белые русские" - это историческое повествование, идеологическое исследование и лирический роман вместе. Книга охватывает период от Февральской революции 1917-го до 30-х годов. Она разбита на три части, заголовки которых отражают этапы осмысления "белыми русскими" своего трагического удела, - "Уехать?", "Вернуться?" и "Жить, выжить". На них после завершения в 1920 году Гражданской войны вынуждены были отвечать около двух миллионов монархистов и эсеров, дворян, офицеров и лицеистов.

"Белые русские" - это прежде всего летопись событий в наиболее значимых и колоритных эпизодах. Жевахов сумел показать жестокость и противоречивость затянутой в революционный омут России. Каждый пятый царский офицер перешел на сторону большевиков, а лучший батальон Врангеля был сформирован из бывших красноармейцев.

Белые русские рассчитывали на помощь Европы, которая однако не испытывала ни участия, ни интереса. Особенно подрывали доверие к русским эмигрантам их связи с Германией, так как французы больше боялись германского реванша, чем большевистской угрозы. Тем более что в окружение начинавшего политическую карьеру Гитлера входили несколько русских монархистов.

Признание СССР большинством западных столиц в 1924 году положило конец надеждам белых русских на возвращение. "Русские эмигранты оказались неспособны осознать свой новый, девальвированный статус",-констатирует автор. К их предостережениям тоже не особо прислушались: "Никто не желает принимать уроков или проповедей от людей, выброшенных из собственной страны... - свидетельствует Александр Жевахов. - Пусть русские эмигранты работают в своих новых странах, поют и пляшут, чтобы развлекать Европу: это полезнее, чем речи о божественных основах человеческого существования. /.../ Что до коммунистических угроз, спасибо, европейские спецслужбы и полиция знают свое дело!"

В книге освещаются вопросы о судьбе русских капиталов и об эволюции русской церкви в эмиграции, рассказывается о перипетиях священных реликвий (останков) царской семьи, которые были помещены лидерами эмиграции в парижский банк "Сосьете женераль", во время Второй мировой вывезены гестапо в Германию, а затем возвращены в Москву. Анализируются идеологические течения и удивительные судьбы лидеров эмиграции - Родзянко и Гучкова, Савинкова и Шульгина.

Где только не обнаруживаются следы "белых русских"! На Таити и Яве, в Персии и Венесуэле, в Конго и Палестине. Русские офицеры привели к власти албанского короля Ахмеда Зогу, обучали эфиопскую инфантерию и охраняли парагвайского президента. И повсюду русские сохранили свой мир с православными церквями и коллективными столовыми, в любой части планеты они неизменно солили огурцы с укропом.

Специалисты могут спорить о концепции и позиции Жевахова, однако лавина интереснейших фактов, отстраненно-философский взгляд на события и горько-ироничный тон позволяют сравнить "Белых русских" с вершинами жанра - с "Упадком и разрушением Римской империи" Эдварда Гиббона или "Архипелагом ГУЛАГ" Александра Солженицына.

Удивленный неожиданной силой произведения, я навел справки об авторе, имя которого говорило немного. Больше известен князь Николай Жевахов (1874 - 1938 годы)- товарищ обер-прокурора Святейшего синода, духовный писатель, германофил, который в эмиграции заведовал подворьем Святого Николая в Бари (Италия) - собственностью Императорского Православного Палестинского Общества.

Что же касается автора "Белых русских", то 55-летний Александр Жевахов родился и живет в Париже. Он закончил Высшую школу коммерции, Институт политических наук и престижную Национальную школу администрации (ЭНА), имеет звание генерального инспектора финансов.

В течение пяти лет Жевахов занимал пост советника министра обороны Мишель Альо-Мари по экономическим и финансовым вопросам. В новом правительстве Мишель Альо-Мари стала главой МВД, а ее советник - заместителем директора ее кабинета.

Жевахов возглавляет Российское морское собрание или - по-французски - Ассоциацию бывших офицеров русского императорского флота и их потомков. В 1989 году в издательстве "Талландье" он напечатал биографию Кемаля Ататюрка.

И вот я стою у золоченых ворот особняка на площади Бово, где уже почти полтора столетия находится французское министерство внутренних дел, и оказываюсь в кабинете высокопоставленного французского чиновника Александра Жевахофф.

* * *

- Когда говорят о русской эмиграции, то на слуху обычно имена Шереметева, Струве, Трубецкого. Скажите несколько слов о себе.

Жевахов: Моя семья - это семья морских офицеров, и атмосфера в ней была, как на корабле. Между прочим, первый Жевахов вступил в морской корпус в 1799 году, а мой дедушка был Георгиевский кавалер - я храню его шашку и кортик. Когда я был маленьким, то мечтал тоже стать морским офицером, и рисовал Андреевский флаг. А моя младшая сестра, когда ее спрашивали, кем она будет, когда станет взрослой, всегда отвечала: "Естественно, я буду супругой адмирала".

А вообще это была жизнь простых русских эмигрантов, поэтому и для книги я выбрал персонажей, которые отражают разнообразие русской эмиграции - ведь я пишу не только для русских, но и для французов.

- Но вы ведь тоже князь, как и другие Жеваховы?

Жевахов: Да, это один грузинский род, обрусевший в начале XVII века. Между прочим, у князя Николая Жевахова были свои радикальные идеи, с которыми я не согласен. Например, он считал положительным политический выбор Германии в 30-е годы...

Сам я не считаю себя князем, так как утверждена Сенатом была другая ветвь рода, а наша просто не подавала документов, и дело вовсе не рассматривалось. Мне вполне достаточно быть Жеваховым, хотя некоторые и зовут меня князем. Вообще, я действую, как я действую, иду вперед, а князь или нет - это второстепенный вопрос. По-моему, если у вас известное имя и вы - потомок известного рода, то у вас должно быть больше обязанностей, чем льгот.

- Вы сделали блестящую даже для француза карьеру, закончили элитную Национальную школу администрации (ЭНА), вы - кавалер Ордена Почетного легиона... Есть ли еще такие русские во Франции?

Жевахов: Есть и другие русские - выпускники ЭНА, но не очень много - 10 - 15. Правда, я, кажется, единственный русский - генеральный инспектор финансов, это элитный корпус французской администрации. Но выходцем из России был даже один из премьер-министров Франции - Пьер Береговуа, настоящая фамилия которого Береговой. Что касается Ордена Почетного легиона, то русских кавалеров достаточно много - Оболенский, Тизенгаузен, Вырубов..

- Ответственная работа должна отнимать у вас все время, и тем не менее вы находите возможность писать книги, которые не имеют никакого отношения к профессии...

Жевахов: Это - мой выбор, как говорят французы, мой "тайный сад". Мне нужна возможность думать о другом, жить другой жизнью... Я еще, например, каждую неделю играю в футбол в команде.

- А предыдущая ваша книга - о турецком лидере Кемале Ататюрке. Почему?

Жевахов: Говорят, о чем бы вы не писали, вы всегда пишете о себе... Причин много. После эвакуации из Крыма мои дедушка и бабушка попали в Стамбул. Бабушка была беременна, и в 1921 году в Стамбуле родился папа. А мой будущий крестный отец, который был русским, вообще остался в Турции и стал турком. Наша семья была у него в гостях в 1957 году. Когда я учился в Высшей школе коммерции, в 1974 году у меня была стажировка в Стамбуле, я работал в турецкой фирме, ездил по стране и даже влюбился в турчанку...

Меня тогда больше всего интересовала история, и я пришел к выводу, что самая интересная тема это - Ататюрк. Описывая, как он решил "сменить кожу" своего народа, я излагал, по сути, мои собственные понятия о политике и о политиках. Конечно, то, что происходило в Турции в 50-е годы, не может служить образцом для ХХI века, однако Ататюрк показал, что политик должен иметь твердую волю и ясно представлять себе, куда ведет народ и страну. Ведь сегодня много политиков, которые действуют хаотично, дают обещания, которых не выполняют. Для меня это была возможность выразить близкие мне идеи, но не от первого лица.

- А в России вы бываете, у вас есть там родственники или друзья?

Жевахов: Первый раз я приехал в СССР в 1984 году в свадебное путешествие. После того как в 1983 году я обвенчался с француженкой, ее отец, который очень любил Россию, настоял на том, чтобы мы поехали именно туда. Потом я ездил с папой в 1993 году в Киев, Одессу и Николаев, где жил мой дедушка, и обнаружили там архивные данные о нашей семье. В 1994 - 1995 году мы нашли дальних родственников в Москве, а в прошлом году отметили там Рождество. Ну и, конечно, когда я был советником в министерстве обороны, госпожа Альо-Мари включала меня в состав делегации всякий раз, когда совершала визит в Россию или восточно-европейские страны.

- Все же ваша книга это огромный труд. Помимо того, что это настоящая литература, в ней множество ссылок на архивы и даже приводятся неизданные прежде архивные материалы. Как вам удалось найти столько времени?

Жевахов: Это, действительно, огромная работа, но когда я работаю, я люблю работать хорошо. Наверное, это семейное воспитание, французское образование... Я терпеть не могу несерьезные книги, в которых писатель просто переписывает источники.

Работа в архивах понадобилась, потому что в вопросе русской эмиграции еще очень много неизвестного. А кроме того, это очень увлекательно - как полицейское расследование, и когда вы находите то, что ищете, то испытываете огромное удовлетворение. Многие считают, что работа в архиве - скучное и утомительное занятие, для меня же это - радость.

Ну а время - это вопрос организованности. Целый год я проводил субботы в Национальном архиве. Мне повезло, что министерство обороны находится рядом с МИДом, и поэтому я мог работать в дипломатическом архиве во время обеденного перерыва. Все же я был советником министра обороны! Ну а по воскресеньям я встречался с русскими и брал у них интервью. Кроме того, может быть, я скорее пишу, чем другие, быстрее работаю.

А вообще, я живу вполне нормальной жизнью, люблю, например, спать. Некоторые говорят, что им достаточно четырех часов сна - мне обязательно нужно, по крайней мере, вдвое больше.

- Сколько времени ушло на написание книги?

Жевахов: Я подписал контракт с издательством в мае 2004 года и сдал рукопись в октябре 2007 года. Никаких заранее подготовленных материалов не было - просто в доме было много книг, семейных документов, воспоминаний. Единственное - я когда-то написал исторический роман "Вдова Распутина", который так и не был издан. Ведь у Распутина остались вдова и дети, а его дочь Маша Распутина эмигрировала во Францию, а потом в Америку.

- Ваша книга не только полноценное научное исследование, но и настоящий роман...

Жевахов: Невозможно писать о страданиях этих людей с прохладцей, я хотел, чтобы читатель почувствовал, что они пережили, понял и человеческую сторону событий.

- И все же тон вашей книги - почти безучастный...

Жевахов: Таково семейное воспитание: нас учили не выражать своих чувств, а для русского это, между прочим, совсем не просто. Я ненавижу людей, которые выкладывают душу на бумаге, хотя это так современно... На мой взгляд, это - вопрос достоинства. Кроме того, когда вы пишете исторический труд, нужно оставаться нейтральным, роль историка и писателя - показывать факты, а читатель должен составить свое мнение сам. Если бы я писал воспоминания, то это был бы другой вопрос. Между прочим, один из читателей написал мне, будто я представляю русскую эмиграцию, как балаган. Но ведь я не придумал разногласия между русскими генералами. Как говорил Ленин, факты - упрямая вещь. Хорошо известно, что Врангель и Кутепов далеко не всегда были согласны, что великие князья Николай и Кирилл враждовали.

- Вы описываете эти фантастические операции ЧК против белой эмиграции...

Жевахов: Это правда, операция с Шульгиным - это настоящая фантастика, особенно если учесть, что тогда не было современных технологий. Большевики были гораздо эффективнее, я говорю это, как профессионал - сотрудник министерства обороны и министерства внутренних дел. Впрочем, никто не знает, действительно ли Шульгин верил, что находится среди монархистов, или все же заподозрил что-то... Об этом мог сказать только он сам, но не сказал - ведь это стало бы признанием его ошибки.

- И все же какой ответ на главный вопрос, прозвучавший в вашей книге? Кто представляет Россию: кто уехал или кто остался?

Жевахов: Каждый был уверен, что представляет Россию. Сегодняшняя Россия, мне кажется, признает, что эмиграция представляла часть России. Очевидно, что и те, и другие были Россией. И потом, что такое Россия - земля, народ, дух?

- Есть ли у вашей книги центральная идея, как принято говорить, message?

Жевахов: Не думаю. Просто я хотел показать, что русские эмигранты попробовали за границей быть честными и достойными, сохранить Россию такой, какой они ее знали и любили. Ну и показать их человеческие судьбы - ведь они такие разные! Это не message, ведь у меня нет никакого права расставлять оценки.

Конечно, и среди русской эмиграции не все были святыми. Но если некоторые думали не столько о России, сколько о себе, то это было вызвано тяжелым материальным положением. Я продолжаю думать, что русская эмиграция, белая эмиграция была права. И если она не спасла Россию, как мечтала, не сделала того, что должна была сделать, то в этом вина как большевиков, так и Запада.

Ведь русская эмиграция пыталась объяснить и в Париже, и в Ватикане, что большевики - это как дьявол, как понятие зла на земле. Само понятие большевизма - нечеловеческое. Советская власть относилась к людям не как другие правительства. Для нее человек - это коммунист, а с теми, кто не согласен с коммунизмом, она обращалась не по-человечески. По сути после Первой мировой войны и русской революции в мире произошло нечто ужасное - появился тоталитаризм, хотя тогда еще не было этого слова. Но русских эмигрантов не услышали, им не поверили, и это очень обидно.

- Совсем не хочу защищать большевиков, но все же почему только они? Разве не было гитлеровского фашизма? Разве не говорили в Америке: "Хороший коммунист - мертвый коммунист"? Разве не было ужасов Великой французской революции XVIII века? Вы сами в вашей книге показываете, что белые относились к красным с такой же жестокостью, как и красные к белым.

Жевахов: Нельзя сравнивать царскую охранку и ЧК! По сравнению с ЧК охранка - это детский сад. При царе люди убегали из Сибири, а кто и когда убегал из советских лагерей? Поэтому русская эмиграция и хотела сказать Западу, что советский строй изменил человеческую историю. Теперь вся история делится на "до" и "после". Да, обращение белых с красными во время Гражданской войны было ужасным, но я говорю о том, что произошло после гражданской войны, - массовые преследования невоенных, ГУЛАГ... Я не знаю, существовали ли лагеря до советской власти. Некоторые утверждают, что они были при Наполеоне, но я не уверен. Действительно, в 1792 году во Франции были массовые убийства, людей топили в Сене, но это продолжалось лишь месяц! А при советской власти это стало системой. То, что написал Солженицын, русские эмигранты говорили еще в 20-е годы, но их не слушали, и это очень обидно.

- Вы цитируете Владимира Набокова: "Бесполезно дорожить прошлым"... Вы согласны с этим?

Жевахов: Набоков сказал это в 20-е годы ХХ века, а мы разговариваем в ХХI. Мои дедушка и бабушка покинули родину и решили не возвращаться. Думаю, они были правы, так как это позволило им выжить. Конечно, Марсельеза - мой национальный гимн, но я - православный, с детьми говорю по-русски, даже если они мне отвечают по-французски, а теперь - вот! - написал книгу о русской эмиграции. Да, я француз, но я не забываю, что я русский. Ведь и француз с бретонскими корнями гордится тем, что он и бретонец, и француз.

- Вы собираетесь писать другие книги?

Жевахов: Том "Белые русские" заканчивается до Второй мировой войны, так что можно было бы написать вторую часть. Кто-то мне предложил даже написать роман о вымышленной, гипотетической встрече Троцкого с белыми генералами. Конечно, интересна современная Россия, но там сейчас много неясного, и трудно выделить основную тему. И потом вы правы: для этого нужно время, должна жена разрешить - ведь у меня два министра внутренних дел...

 "Российская газета" - Федеральный выпуск №4625 от 29 марта 2008 г.

<< Вернуться назад