Кто такие шептуны и почему автор вынес это слово в название книги? Шептунами профессор Файджес называет советских людей, которые вынуждены были в атмосфере всеобщего страха шепотом общаться друг с другом в своих коммунальных квартирах, чтобы избежать доносов соседей. Впрочем, в эту категорию автор зачисляет и стукачей, тоже шепотом передающих свои наветы по телефону о соседях и друзьях. На суперобложке книги помещена старая черно-белая фотография двух маленьких девочек. В пятой главе книги, озаглавленной «Пережившие террор», сообщается, что этих девочек зовут Ангелина и Нелли и что снимок сделан в 1937 году — примерно за год до того, как были арестованы их родители, а сами они, как дети врагов народа, были отправлены в детские дома, причем в разные города. Пережившие террор Ангелина и Нелли рассказали английскому историку о своих злоключениях.
Достоинство и уникальность книги Орландо Файджеса прежде всего в том, что написана она не на основе исторических архивных документов, а составлена из интервью с сотнями живших в сталинском Советском Союзе людей — жертвами и очевидцами той эпохи. Сама эта книга — свидетельство влияния на личную и семейную жизнь простых людей трагического эксперимента, который ставился в то время на их жизнях.
В интервью Радио Свобода профессор Орландо Файджес рассказал, как возникла идея написать эту книгу.
— Идея написать эту книгу возникла, когда я впервые еще студентом посетил Россию в начале 80-х годов. Тогда я впервые встретил людей, переживших сталинизм, и начал понимать, что существует огромное моральное несоответствие между реальностью и официальной версией советской истории. Я начал работать над этим проектом в 2002 году, когда время для него пришло. Посещал российские семьи, брал интервью, собирал семейные архивы, частные письма и тому подобное.
— Сколько же интервью вы взяли?
— В книге я привожу список из 454 людей, с которыми я говорил. С большинством из них я говорил больше одного раза. Так что в целом в книге использовано более тысячи интервью.
— Охотно ли говорили с вами или всё же побаивались?
— Люди хотели говорить. Мы никого не принуждали. Большинство охотно соглашалось участвовать в создании этой книги. Этому, в частности, способствовал возросший за последние годы авторитет общества «Мемориал», которое мне помогало. Люди понимали, что к ним относятся с сочувствием. С другой стороны, нередко они были обеспокоены последствиями своих воспоминаний. Например, был случай, когда одна женщина охотно говорила со мной в течение пяти-шести часов, и вдруг заметила миниатюрный микрофон, который почему-то ассоциировался у нее с прослушкой КГБ. С ней случилась настоящая истерика — она испугалась, что ее арестуют и сошлют на Колыму. В конце концов, она согласилась продолжить сотрудничество, однако симптоматично, что у многих людей страх сохранился.
— В сталинском Советском Союзе общественная жизнь доминировала над частной, коллектив главенствовал над личностью. Была ли, на ваш взгляд, у советских людей сталинской эпохи частная жизнь в западном смысле?
— На этот вопрос очень трудно ответить. В утопический период после революции — в 1920-е годы — у большевиков существовала откровенная установка на подавление частной жизни, которая отчуждалась от жизни общественной. На всём должна быть печать политики. Но наряду с этим люди ухитрялись сохранять традиции семейной жизни и жить частной жизнью. Однако они постоянно находились под присмотром государства или собственных соседей. И конечно, они испытывали страх. В 30-е годы наступили новые времена, началось некоторое отступление от утопической установки, появились проблески частной жизни — были позволены частные квартиры, было разрешено интересоваться модой, больше, чем раньше, заботиться о материальной стороне жизни. Люди получили какое-то жизненное пространство, которое могли считать своим. Однако всё это по-прежнему находилось под бдительным надзором государства. На мой взгляд, в то время очень многие семьи жили двойной жизнью.
The Whisperers. Private Life in Stalin's Russia. By Professor Orlando Figes