Герои были действительно. Тухачевский[1], Котовский[2], Якир[3], Фрунзе[4], Щорс[5], Буденный[6], Блюхер[7]. У всех свои судьбы – разные. Герои действовали совместно с «распоясавшейся чрезвычайкой», про действия которой написано немало. Расстреливали сотнями, тысячами в день ни в чём неповинных людей, палачи-садисты из ЧК[8]. Герои Красной армии врывались в деревни, города, производя смерть, насилие и разрушения. При встрече с регулярными армиями «герои» бежали как Дыбенко[9] со своими матросами в официальный праздник «дня рождения Красной армии – 23 февраля 1918 года», а Тухачевский с Буденным в Польше в 1920 году. Бела Кун[10] после бесчинств в Венгрии бежит в советскую Россию и устраивает вместе с Землячкой[11] страшный террор в Крыму после ухода оттуда Белой армии. Бывший офицер царской армии М.Фрунзе убеждает, некоторых добровольцев армии Врангеля[12], что им в случае сдачи ничего не будет. После прихода красных частей в Крым начала сразу работать «чрезвычайка» (так в народе называли ЧК). Людей расстреливали порой тысячами в день как «контрреволюционеров», «белобандитов» и «пособников капиталистов». Другой «герой» также бывший царский офицер Тухачевский, прославился «героическими поступками» против восставших матросов в Кронштадте[13], хотел их травить удушливыми газами, но направление ветра не позволяло, но зато «реабилитировался» на подавлении крестьянских восстаний в тамбовской области «щедро подав» им удушливые газы. Степень «героизма» у советской власти определялась степенью беспощадности и жестокости к «врагу», к которому причисляли всё население России. Героизм Шорса закончился в 1919, Котовского позже в 1925 году, а Тухачевского, Якира, Уборевича[14] в 1937 трагически – на сталинской плахе, Блюхера, после того как он был председателем военного трибунала, который осудил к смертной казни группу высокопоставленных военных РККА во главе с М.Н. Тухачевским в 1938 году арестовали. В тюрьме к нему применялись пытки и избиения. Умер во время следствия в 1938 году[15].

 

     Буденный с Ворошиловым[16] избежали смертной казни. Сталин нуждался в них как в плакатной вывеске – «вот посмотрите на музейные экспонаты героев революции, ведь старые большевики – и никому не трогать! Да что с них взять – два дурака, не опасны. Буденный выжил даже тогда, когда по его вине под Киевом в 1941 году попали в плен 626 тысяч военнопленных солдат и офицеров РККА. Сталин пощадил «героя революции».

 

     Вот так и шли «герои Красной армии» дальней дорогой, шли с 1917 года, сокрушая, громя, убивая к своему 1937 году, за исключением не многих кто выжил. Шли террором, отбирая последний хлеб у людей и выдавая в 30-е годы гражданскому населению по буханке хлеба в день на семью 5-7 человек[17], чтобы с голоду не умерла вся страна, загнав их в колхозы – «пашите как рабы бесплатно на советскую власть». Насильственная власть привела к страшной вспышке голода со случаями людоедства.

 

                                             Наши девушки колхозы,

                                             Эх, да молодые наши села!

 

     «Молодыми селами» и именовали те бездарные коллективные хозяйства, навязанные советской властью деревне. Над крестьянами издевались, начиная с 1917 года продразверстками, отборами хлеба продотрядами. Теперь же с 1931 года и дальше «пришли Красной армии герои» - комсомольцы и коммунисты. Если в деревне или на селе ещё оставались храмы, то их тут же закрывали, а здания отбирали. «У нас теперь другие боги – Красной армии герои» - говорили они.

 

                                           Только мы видим,

                                           Видим мы седую тучу,

                                           Вражья злоба из-за леса,

                                           Эх, да вражья злоба, словно туча.

 

                                           Эх девушки гляньте,

                                           Мы врага принять готовы,

                                           Наши кони быстроного.

                                           Эх да быстроходны.

      

                                           В небе за тучей,

                                           Грозный следит пилот.

                                           Быстро плавают подлодки,

                                           Эх, да зорко смотрит Ворошилов».

 

     Начиная с 1917 года советская власть уничтожала миллионы россиян, многих других репрессировав и посадив в многочисленные сталинские лагеря. В осуществлении репрессий партийное меньшинство опиралось на карательные органы реввоенсоветов фронтов РККА[18], а также органов госбезопасности ЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД, которые сначала боролись против добровольческих частей Белой армии, затем подавляя всякое внутреннее сопротивление в стране. Когда последние очаги сопротивления были подавлены, Красную армию обучают и натаскивают на наступательные операции, но чтобы знать, куда наступать, нужно определиться, кто есть враг. Партийное руководство с этим определилось давно. Первым врагом является собственный народ, а потом уже все остальные: капиталисты, помещики и т.д. С народом расправились в первые кровавые годы советской власти каленым мечом большевистского геноцида, узаконенного советским государством.

 

     Можно только представить какое разочарование и тоска охватывала тех, кто попадал в сталинские застенки. Ярко их описывает поэт Сергей Александрович Поделков – участник Великой Отечественной Войны. Он был арестован в 1935 году и находился в заключении до 1938 года. Срок отбывал в Ухтопечлаге[19].

 

                                      Когда я умру, дорогая,

                                      Ни песен не пой, не молись,

                                      Не сади в изголовье, вздыхая,

                                      Пламя розы и кипарис.

 

                                      Освеженные грозой огромной

                                      Надо мной травою будь.

                                      Если ты хочешь помнить – помни,

                                      Если хочешь забыть – забудь.

 

                                      Больше мне не увидеть тени,

                                      Дождя не почувствую я,

                                      Больше я не услышу пенья

                                      Страстью тронутого соловья.

 

                                       И в тесовой одежде скромной

                                       В ночь уйдя от твоей судьбы,

                                       Быть может, смогу я помнить,

                                       Быть может смогу забыть.

 

 

     Людей разбрасывали по лагерям, не обращая внимания ни на их революционные заслуги, ни на тот факт, действительно ли они совершали преступления против советской власти. В лагерях как правило происходила переоценка действительности.

 

     На фоне антизападной пропаганды с созданием образа буржуазного строя как нависшего зла, активно сотрудничали с миром запада в экономической сфере, поднимая промышленность и развивая на современном уровне индустриальное развитие страны.

 

                                            Только мы видим

                                            Видим мы седую тучу.

 

     Осталось обозначить врага от расплывчатого образа «капитализм» до конкретного государства, которым могло стать совершено любое государство в зависимости от поворота руля идеологии правящей коммунистической верхушки в Кремле. По большому счету для советской власти потенциально все были враги и поэтому «где мы увидим седую тучу», т.е. - ту страну, которую, по мнению партийного, руководства легче и целесообразней будет атаковать – объявить её «седой тучей», провести против этой страны пропагандистскую акцию с морем лжи, называя её теперь «вражьей злобой из-за леса, словно тучей». А дальше идет стандартный бахвалеж советской власти.

 

                                             Мы врага принять готовы,

                                             Наши кони быстроноги.

                                             Эх да наши танки быстроходны.

 

     Принять врага, но не на своей территории, как это было в Монголии, Польше, Румынии, Финляндии. Правда, в Финляндии не всё так гладко прошло, как хотелось бы советской власти и наркому Ворошилову. РККА до этого обезглавленная сталинскими репрессиями, лишившаяся большинства своих «красных героев», была недееспособной для проведения крупных общевойсковых операций. Да и о «линии Маннергейма»[20] у советского командования были самые поверхностные представления. Атаковать её в целом было нецелесообразно и тем более без донесения разведки. РККА несёт колоссальные потери т тогда «зоркий Ворошилов» выставляет на этом участке силы, почти в 4 раза превосходящие силы противника и даже при этих условиях не развивая особого успеха. Правительство Финляндии заключило с советским правительством перемирие. Потери РККА были в 2,5 раза больше чем финские как бы «зорко не смотрел» за всем Ворошилов и в небе «не летали пилоты, не плавали в море подлодки» в Финляндии для советской власти произошла настоящая подножка.

 

                                              Пусть же в колхозе

                                              Дружная кипит работа,

                                              Мы - дозорные сегодня,

                                              Эх, да мы часовые.

 

                                              Девушки, гляньте,

                                              Девушки, утрите слезы.

                                              Пусть сильнее грянет песня,

                                              Эх, да наша песня боевая»!

 

                                              Полюшко-поле,

                                              Полюшко, зеленое поле!

                                              Едут по полю герои,

                                              Эх, да Красной армии герои!

 

     «Колхоз» - это весь советский союз, а «дружная работа кипит» - это экономика, которая кипит и бурлит, так как этого хочет партийное меньшинство – на идею всё того же тупоголового и изрядно избитого к 1934-му году марксизма. Индустриализация страны, совершаемая для того, чтобы перенасытить огромную армию в количественном отношении всеми видами вооружений и направить в благоприятный момент, куда будет нужно партийному меньшинству во главе с выделившемуся от него диктатором И.В.Сталиным, а в это же время «мы» - партийное меньшинство членов Политбюро ЦК ВКП (б) как раз и будем «сегодня дозорными и часовыми», а Ворошилов, выделившийся из простых рабочих ещё в 1919 году после неудач Сталина в боях под Царицыном, когда уничтожили целых две красных бригады «зорко будет смотреть» как нарком обороны за производимыми самолетами, подлодками» и ловить волю партии, а вернее её диктатора – куда же её направить, не останавливаясь не перед какими кровавыми жертвами.

 

     «В мае 1918 года Сталин, посланный на Северный Кавказ в качестве продовольственного комиссара, окружив себя такими военными "специалистами", как Ворошилов (бывший рабочий), Щаденко (портной), Буденый (вахмистр), Жлоба (казачий урядник), начал преследовать военных специалистов и вмешиваться в их оперативные распоряжения. Его вмешательство закончилось тем, что 10-я красная армия была разгромлена, а 11-я - попала под Царицыным в окружение. Ее положение было спасено тем, что Троцкий отозвал Сталина и передал командование бывшему царскому генералу Ситину. Свою отставку Сталин счел личным оскорблением и затаил против Троцкого злобу»[21].

 

     Через 16 лет после этих событий в 1934 году всему населению советского союза предписывалось «героически трудиться во имя социалистического труда», а глядеть позволялось только девушкам, да и то, утерев слезы от «радости» и от резко «грянувшей песни боевой» - новых чисток, насильственной коллективизации с загоном крестьян в колхозы и превращении всего на деревне в «колхозное». Советская радость в очередной раз совершала грабеж, а сопротивляющихся отправляла в сталинские концлагеря. А по «полю-полюшку зеленому, идут Красной армии герои» - грабить, убивать, подводить под расстрел железным молотком советских «похабных законов» и отправлять сопротивляющихся крестьян, вдруг объявленных «кулаками» в лагеря. Для выполнения этой безумной задачи, Сталин выделил целых 250 тысяч «героев армии НКВД», комиссаров, партработников – для проведения «генеральной линии партии», так этот грабеж тогда официально назывался.

 

                                              Девушки гляньте,

                                              Девушки утрите слезы…

 

 

 

---